Впрочем, сегодня был особенный день не только потому, что он первый раз закончил не какую-нибудь мелкую поделку – а большую работу. Беседку, для которой два месяца готовил доски и жерди, кропотливо сидел с резцом и стамесками. И не только из-за того, что они отмечали первые шесть месяцев жизни на планете. Сегодня был день рождения Евы! И пусть во внешнем мире годы шли совсем иначе, они вели свой собственный календарь. По которому праздник должен случиться именно сегодня. А какой же это праздник, если нет особенного подарка? Осталось доделать самую малость – щедро высыпать на землю стимуляторы роста. Да, потом придётся восстанавливать плодородие почвы – но зато к вечеру беседка будет увита хмелем и виноградом, и продержится зелень не меньше недели.
Праздновать день рождения начали с небольшого банкета, Ева мучила поваренные книги и программировала пищевой комбайн всю последнюю неделю. Потом прозвучало коротенькое поздравление, и парень торжественно вручил маленькую резную шкатулку. Внутри оказался навигатор, призывно мигающий на мониторе стрелкой. Девушка вопросительно посмотрела на напарника, поправила чёлку, чтобы не лезла в глаза – на планете Ева волосы обрезать уставным ёжиком перестала, но вот привыкнуть никак не могла и вечно забывала их подстригать. Потом решилась и пошла за стрелкой, словно за путеводной ниткой сказочного клубка, петлять по лесу. Шаг, ещё шаг. На краю поляны с беседкой девушка замерла и выронила навигатор.
– Не может быть… Она же… Она же точь-в-точь, как в доме моих родителей… Но откуда?!
– Это и есть мой подарок. Ты показывала свои фотографии, вот я и решил…
– Здорово… А-а-а, здорово! Какой ты молодец!
Ева бросилась парню на шею и крепко поцеловала в губы. Её лёгкий сарафан вдруг взметнулся от налетевшего ветра, открывая колени, нахваливая стройные смуглые ноги, а одна из бретелей сползла вниз, обнажая полоску груди – но девушка не заметила или просто не захотела её поправлять. Кровь огненным водопадом ударила обоим в голову, затуманила ей, словно хмельное вино. Лео шутя отпрыгнул в сторону, потом побежал – но так, чтобы Ева могла его догнать. А она мчалась следом, то отставая, то догоняя и срывая с него и с себя одежды – пока оба не остались в первозданной чистоте, словно только что пришли в этот райский мир, названный Эдемом. Лео остановился, поймал девушку в объятия, крепко прижал к себе, поцеловал её в плечо, затем в шею, щёку, и, наконец, нашёл губы. Поцелуи не ласкали – они обжигали! Резким и немного грубоватым движением он вдруг повалил девушку на траву, а потом замер – и снова начал покрывать нежными поцелуями шею и грудь… словно и боялся близости, и хотел её. Но вот Ева вдруг ответила на поцелуй, нежные пальчики пробежали томной лаской вдоль позвоночника, и Лео решился…
В беседке время останавливается, и Он может сидеть здесь бесконечно. Пока существует Вселенная – и даже немного дольше. Но есть обязанности, которые нельзя отложить. Поэтому Он встаёт и идёт обратно. К техническому модулю. Проверить, пришёл ли, наконец, ответ на посланный сигнал: планета готова и ждёт переселенцев. Обратный путь короток, лёгким упругим шагом всего несколько минут Он возвращается обратно, входит в центр управления… И схватившись за грудь, которой вдруг становится нечем дышать, бессильно прислоняется к стене, чтобы не упасть. Каждый раз, едва Он переступает порог, помимо желания приходит одно и то же воспоминание…
Сигнал боевой тревоги выдернул Лео из постели посреди ночи. Евы рядом не было, она со вчерашнего вечера проводила внеплановое тестирование вычислительного комплекса. Из-за этого пришлось потратить драгоценные минуты на влезание в пилотский комплект: если атака серьёзная, придётся срочно подниматься в орбитальный комплекс, наполовину неработоспособный наземный центр управления может не справиться. И всё время, пока Лео одевался, а потом бежал в технический модуль, в голове билась мысль: «Кто? И сколько?» Три месяца назад в систему уже забрёл лёгкий крейсер Свободных миров… Впрочем, от точки перехода он ушёл недалеко. В последнюю сотню лет локального времени операторы запустили промышленный комплекс, который не только готовил материалы и оборудование для переселенцев, но и штамповал минные поля и защитные установки. Вот только в обломках нашли тревожную информацию: во «внешнем» мире прошло больше времени, чем рассчитывали, и предсказанный майором Вебером конфликт всё-таки начался. А ответ на сигнал о завершении проекта так и не приходил.
В контрольный центр Лео буквально ворвался, рухнул в своё кресло и тут же вывел на монитор информацию. Корабль, крупнотоннажный, один, идентификация с вероятностью 94,3% – принадлежность Свободных миров. Остальные характеристики Лео даже не смотрел. Поражённый тем, что противник уже отошёл от точки перехода на три астрономические единицы, а минные поля деактивированы… по команде с пульта Евы. На несколько мгновений парень засомневался, ведь не просто так Ева сейчас активно ведёт переговоры с судном? Лео подключился к каналу связи. Автоматика послушно спроецировала на сетчатку изображение рубки, в которой сидели двое. В комбинезонах со знаками различия Свободных миров.
– Ева. Как. Это. Понимать?
Девушка подняла взгляд на любимого и вздрогнула: на неё смотрел холодный зрачок пистолета.
– Это пассажирский лайнер. Они попали под случайный обстрел и после нескольких слепых прыжков вышли к нам. Я услышала сигнал бедствия…
– Они из Свободных миров.
– Ну и что! Им нужна помощь. Там женщины и дети, а системы жизнеобеспечения дышат еле-еле! И, может быть, мои родители также когда-то просили о помощи, но никто не отозвался… – последние слова девушка прошептала.
– Молодой человек, – раздался усталый голос пожилого пилота. Канал связи был двусторонний, поэтому на корабле видели и слышали всё происходившее с другой стороны, – если вас настолько беспокоит секретность… Прошу вас, дайте нам просто уйти. Данные о системе видели только я и мой навигатор. Мы сотрём их из памяти бортовых систем, дадим вам коды доступа, чтобы вы убедились. А потом останемся в спасательной шлюпке, и, как только корабль стартует, вы спокойно сможете её уничтожить.
– Ева. Отойди от контрольной панели. Немедленно.
Девушка закусила губу, кивнула соглашаясь… И вдруг кинулась к кнопке сброса аварийной перегородки, которая разделит рубку на автономные секции. Два выстрела прозвучали сухим коротким кашлем. После чего Лео повернулся к своему пульту и начал активировать минные поля.
Он никогда не сожалел о сделанном. И повторись всё ещё раз – Он снова поступил бы точно так же, не колеблясь ни секунды. Вот только почему Ева приходит каждое утро, садится возле его постели и молчит? Просто смотрит и молчит…
Разгадка
Ингрида замерла на пороге корабельной рубки, куда принесла термосы-непроливайки с кофе и не дающий крошек пилотский паёк. Сколько длится посадка? Часа четыре? Достаточно уже, привыкнуть – но не получается. Согласно инструкции о неосвоенных планетах, большая часть экипажа и пассажиры лежит в защитных капсулах, на всех постах лишь уменьшенная смена… но вот хозяин экспедиции господин Мишель Клэр не просто сидит в кресле второго пилота и наблюдает за работой капитана и навигатора, а и в самом деле выполняет положенные обязанности.
Едва стюардесса попала в зону действия локальной сети рубки, в наушнике сразу полились переговоры. Девушка невольно поморщилась – когда общение экипажа идёт через нейроинтерфейсы, система хоть и имитирует родные голоса, но неприятные механические обертона всё равно остаются.
– Десять мегаметров до поверхности. Состояние?
– Орбита стабильна, ниже скорости убегания.
– Спутники сброшены.
– Навигатор. Расчёт орбит на девять и восемь мегаметров от поверхности в обход атмосферного хвоста. Второй пилот. Спутники группы альфа на высокие полярные и экваториальные орбиты. Группу бета с первого по четвёртый на средние орбиты, с пятого по восьмой на низкоорбитальные с возможностью нырка ниже границы атмосферы и запуска скаутов.
– Есть.
– Есть.
Девушка невольно засмотрелась на Мишеля, пытаясь понять: куда спрятался прежний мягкий, смешливый круглолицый миллиардер и наследник династии миллиардеров? Вызвался финансировать астроархеологическую экспедицию, бессрочно нанял для этого целый сухогруз, даже сам отправился «участвовать в полных опасностей полевых раскопках»… эдакая забава для богатого скучающего бездельника. Полные и пухлые, всегда улыбающиеся губы теперь стали сжатой чёрточкой, округлое лицо казалось острым, холодный, давящий взгляд карих глаз заставлял без споров принимать его лидерство.
– Орбита восемь мегаметров, – отзвучал тем временем голос навигатора.
– До следующего приказа постам в дежурном режиме, – уже по общей корабельной связи ответил капитан и снял нашейный обруч нейроинтерфейса. Следующая фраза прозвучала в сторону стюардессы голосом. – А, Ингрида. Вы очень вовремя. Как раз можно спокойно перекусить. Программа обработки будет мозгами скрипеть часа полтора-два, не меньше.
За время отдыха девушка тоже успела поесть, обсудить на камбузе и экспедицию, и саму посадку, и много всякой всячины со своей напарницей Кати… Молчать пришлось лишь об одном. Капитан настрого запретил упоминать о том, что господина Клэра нет в своей каюте. Ровно через два часа девушка вернулась в рубку. На большом центральном дисплее поста управления как раз высветилась карта планеты, где компьютер отметил красными точками шесть мест, отвечающих заданным параметрам поиска. Стюардесса как раз собрала в контейнер термосы и упаковку от обедов и собралась было уходить… Как её остановил Мишель.
– Ингрида. Ваша вторая специальность ведь оператор виртуальной реальности?
– Да. Но диплома ещё нет, – осторожно добавила девушка.
– Не имеет значения. Мне понадобятся лишь ваши профессиональные навыки. Поставьте контейнер в зажимы в коридоре и займите место помощника навигатора.
Девушка кивнула, посмотрела на капитана. И, получив разрешение, села в кресло. После чего шею опоясала матово-чёрная с серебристыми прожилками лента нейроинтерфейса, на глаза легли глухие тёмные очки. Мгновение – и тело обмякло, невидимые за непрозрачными стёклами глаза слепо расширились, в уголке рта показалась капелька слюны. Оператор целиком погрузилась в глубину виртуальной реальности, теперь для неё существовали только результаты замеров, графики, фотографии со спутников и скаутов. Ингрида поэтому и пошла учиться на оператора, потому что любила разгадывать такие вот загадки. Ведь только человек может решить задачу: какое из шести на первый взгляд идентичных мест соответствует искомому? Одних знаний тут мало, нужна интуиция… Ингриде в такие моменты помогали способности скрытого эспера. Дар, который она тщательно скрывала, не желая пополнить Особый корпус при Содружестве. Поэтому пользовалась она своим даром только если как сейчас была уверена, что никто не догадается.
Полчаса спустя на глобусе алело лишь одно пятно.
– Хорошо. Начинаем, – раздался голос Мишеля. По кораблю тут же зазвенел сигнал, оповещающий о первой фазе посадки. – Оператору оставаться на месте. Не стоит терять времени.
Капитан коротко согласился. Во время полного слияния изображение подаётся напрямую на глазной нерв, поэтому, чтобы не перегрузить зрение, следующие минут пятнадцать очки снимать нельзя. Да и потом кому-то придётся провожать девушку до каюты. Ингрида в ответ почувствовала, как вдруг сильно застучало сердце. Девушка осталась подключённой к сети рубки, поэтому теперь и дальше сможет услышать всё, что происходит в рубке.
Мониторинг приземления Ингрида специально включать не стала, полностью отдавшись скупым техническим репликам. Поэтому вздрогнула, когда всё закончилось, когда прозвучало капитанское:
– Стоим на факеле. Десять секунд до касания. Пять. Четыре. Три. Две. Одна. На грунте.
Мгновенно отозвались остальные:
– Стоим твёрдо.
– Истечение рабочего тела – ноль.
– Магнитные сопла погашены. Центральный реактор – холостой.
И финальным аккордом спели слова Мишеля:
– Больше мне тут делать нечего. Ингрида, пойдёмте. Я вас провожу.
Тем, кто вёл судно на посадку, после приземления положен отдых. Ингрида рассчитывала немного вздремнуть, привести в порядок мысли и обдумать всё увиденное и услышанное в рубке. Не получилось: уже через час, едва перепроверили заборы биоскаутов на инфекцию, десяток охранников установил защитный периметр, а рабочие принялись собирать дома жилого лагеря, заглянула Кати.
– Прохлаждаешься? Надо пользоваться моментом. Пошли наружу, погуляем.
– Каким ещё моментом?
– Как каким? Или ты забыла, что, пока эти копатели будут ковыряться в земле, обеспечение лагеря на команде? Замаемся ещё мы с тобой кухонный комбайн на такую ораву программировать.
Ингрида представила, как до окончания работы биологических сканеров придётся туда и обратно проходить сквозь процедуру биозащиты, надевать маску и неудобные перчатки – точные анализы будут готовы только послезавтра, а до этого действует правила согласно разделу «угроза жёлтый», и девушку передёрнуло.
– Не такая уж и орава, – буркнула она, демонстративно поворачиваясь к стене и натягивая на голову одеяло. – Не сгущай краски.
– Сама считай. Нас пятнадцать, десяток охранников и рабочих с археологами сорок рыл. Самая настоящая орава. Так что меню настукивать нам с тобой. А потом ещё всё возить и раздавать. Напашемся, – Кати стянула с подруги одеяло. – И поэтому надо пользоваться свободной минутой, любоваться здешними красотами. Когда ещё выпадет возможность похвалиться фотками из настоящей экспедиции на неосвоенную планету? Опять ведь, как вернёмся, начнут гонять по внутренним линиям, со всякой гадостью вроде иммигрантов или грузов с миров, где купола да вонючая атмосфера.
Пейзаж Ингриду разочаровал. Она раз десять пожалела, что согласилась терпеть все мучения с дезинфекцией ради «редкого случая» полюбоваться фисташкового цвета кустарником, монотонным ковром покрывавшим и плоскую, как стол, равнину, и пару холмов километрах в пяти на востоке. Приятно было взглянуть лишь на необычный купол неба насыщенного зелёно-голубого цвета с лимонными облаками, да порадоваться, что в здешнем полушарии лето и температура воздуха градусов двадцать. Зато Кати разошлась вовсю. Нацепив на ладонь пластинку фотоаппарата, а на плечи посадив пару дополнительных объективов, она крутилась во все стороны, разыскивая самый выгодный ракурс. На лице так и читалось: вернусь, выложу селфи на своём аккаунте – и пусть все обзавидуются.
Ингрида хотела было улизнуть обратно на корабль… Как вдруг фотосъёмочный запал Кати иссяк, и она потащила подругу к высыпавшим «на улицу» археологам. Те приняли девушек в свою компанию с энтузиазмом: на десять человек среди них было всего две аспирантки. И если самый старший, пожилой профессор, женщинами уже явно интересовался только в галантном плане, то остальные молодые парни немедленно принялись распушать хвост. Но главное – вскоре к компании присоединился Мишель.
За скрывавшей лицо массивной полумаской биозащиты рассматривать человека неудобно, но Ингрида всё же попыталась отыскать хотя бы тень сурового первопроходца из рубки. Тщетно. Рядом с ней опять стоял хорошо знакомый за время полёта наследник не одного поколения финансовой аристократии. Умеющий быть твёрдым, если нужно в бизнесе – но никогда не бравший в руки ничего опаснее вилки, поэтому за пределами деловой сферы полагающийся исключительно на помощников. А ещё сейчас в нём чувствовалось какое-то пренебрежительное отношение к дистанции с подчинёнными: мол, я не новоявленный нувориш, и моя царственность в том, что я вне рангов, к королеве и посудомойке могу отнестись одинаково вежливо и снисходительно. Отношение, которое может себе позволить глава транскорпорации – но которое исключено для командира первопроходцев. Наверное, потому-то один из молодых археологов и позволил себе высказаться про экспедицию, явно продолжая начатый ещё во время полёта спор.
– И всё же, господин Клэр. Вы считаете, мы здесь что-то обнаружим? Нет, какой-нибудь малый форпост фламинов – вполне возможно. Но полноценное поселение… – парень, явно щеголяя знаниями перед Кати и Ингридой, обратился к девушкам и принялся объяснять. – Понимаете, и до людей в космос вышло немало рас. Но, в отличие от нас, все они сумели освоить полтора-два десятка миров, раскидать вокруг них кольцо баз… и на этом – всё. Дальше шло неизбежное угасание. Согласно фундаментальным исследованием Алмейда, причина лежит…
– Алмейд и его последователи ошибаются, – оборвал аспиранта Мишель. Тема его явно задевала за живое. – Не стоит, пусть и на новом уровне, уподобляться древним схоластам и ставить человека в центр Вселенной.
– Но на каком основании вы так считаете?
– Я, конечно, не профессиональный археолог и учился не на историческом, – парень в ответ на это кивнул, – но кое в чём тоже разбираюсь. Не зря я почётный доктор Аврорского университета.
Что по этому поводу думает оппонент Мишеля, можно было без труда прочитать на лице: мол, будь у него такие же деньги и организуй он столько экспедиций, давно был бы не аспирантом, а тоже почётным доктором и святым покровителем университета в одном лице.
Пожилой профессор, до этого молчавший, поспешил вмешаться и разрядить ситуацию.
– Вы зря иронизируете, молодой человек. Увлечённые наукой неспециалисты зачастую делают открытия там, где профессионалы привыкли ничего не замечать. Вспомните Шлимана на Старой Терре. Или Химиша Морея, доказавшего, что поселения тех же фламинов являются плодом деятельности отдельной расы, а не следами повторной экспансии более ранних цивилизаций. Наша же задача как специалистов – отделить зёрна от плевел и помочь росткам новой научной мысли пробиться сквозь бурелом неведомого.
Ингриде внезапно стало жарко, закружилась голова… Вопреки желанию проснулся дар эспера. Способности опять принесли знания, которых девушка не желала: и профессор, и спорщик-аспирант – полные ничтожества. Не способные на самостоятельное открытие, но жаждущие славы. И поэтому мечтающие отщипнуть хоть кусочек от удачливости Мишеля, ведь Клэр и в самом деле сделал немало необычных находок. Рыть и искать нужное хозяину будут с остервенением фанатиков, ради этого выжмут из остальных все соки. Поэтому-то Клэр их с собой и взял. А ставшая материальной мысль тем временем ползла дальше, раскрывая маленькие тайны и слабости. Например, что вон та чернявенькая девочка-археолог и молодой навигатор тайно встречаются, и миловались в его каюте всю дорогу сюда… Внезапно Ингрида почувствовала ментальный толчок, словно ударилась в мягкую резиновую стену. Это способности эспера коснулись Клэра: у того обнаружилась возведённая хорошим специалистом и многолетними тренировками защита. Почти сразу девушку нагнал страх – её раскрыли, потом успокаивающее… Нет, не слово – эмоции, чувства, которые облекли смысл лучше любых букв. «Не стоит лезть в не предназначенное для вас. Тогда и я буду молчать». Всё исчезло. Мир, такой объёмный и цветной мгновение назад, стал плоским и серым, хотелось лечь на землю, свернуться эмбрионом и ничего не чувствовать.
Упасть Ингриде не дали: подхватил один из стоящих рядом парней. Тут же захлопотала Кати, ругая себя, что потащила с собой уставшую подругу, спор про угасшие расы и месте человечества во Вселенной мгновенно сошёл на нет. Девушку повели в лазарет, где врач тут же запер её в изоляторе на несколько дней «на всякий случай». А когда Ингриде разрешили выйти и приступить к обязанностям, всем было не до мелкого эпизода в день приземления. Под холмами обнаружился то ли город, то ли огромная база, поэтому работа кипела, а профессор и его помощники с ошалелыми лицами порхали, словно бабочки. Ведь существование столь крупного поселения далеко за пределами мелких пограничных форпостов переворачивало многие научные теории про меднокожих минотавров-фламинов.
Три недели спустя работы неожиданно встали. С самого начала было понятно, что на полноценные раскопки сил одной небольшой экспедиции не хватит: только более-менее уцелевшая часть туннелей и подземных улиц занимала почти две сотни квадратных километров. Поэтому археологи старались хотя бы «снять сливки». Осматривали ближние горизонты и проходы, составляли карты и выискивали наиболее сохранившиеся носители информации и предметы. Всё это станет фундаментом дальнейших исследований… Заодно принесёт славу первооткрывателям. Работы велись хоть и аккуратно, но зачастую торопливо. Поэтому никого не удивило, когда во время обследования одного из дальних коридоров случилось ЧП. Археологический робокомплекс вышел из строя, вместо укрепления свода вызвал его обрушение, а обломки поранили двух рабочих и того самого спорщика-аспиранта.
Инженеры на вопрос о причинах сбоя компьютерного мозга только разводили руками: буквально за день до этого они тестировали все системы, и показатели укладывались даже в самые строгие нормы. Клэр тут же распорядился остановить раскопки «до выяснения», сам ходил чернее тучи. А среди вынужденно бездельничающих в лагере людей пошли самые разные домыслы и слухи, которые подогревались рассказами пострадавших. Мол, в момент аварии они видели… дальше все трое говорили совершенно разное, но одним и тем же восторженным тоном. А экспедиция в ответ разделилась. Кто-то винил отравление скопившимися в развалинах газами, другие говорили, что сработала древняя техника фламинов. Сходились спорщики в одном: руководитель экспедиции воспринял неудачу очень тяжело, ведь он явно связывал с успешными результатами какие-то свои планы. Ингрида от споров держалась подальше. И не только из-за того, что вдруг призналась себе: ей нравится Мишель. Не тот богатый наследник, которого видят остальные – а второй, из рубки. Кати, заметившая, какими глазами подруга посматривает на Клэра, убеждала, что мол, самое время попытаться сблизиться. Ингрида соглашалась… и всё равно ничего не делала. Так как её тоже глодала тайна.
Случайно девушка знала: плохое настроение Мишеля связано отнюдь не с остановкой раскопок. В день аварии дар опять разбушевался – на этой проклятой планете он просыпался куда чаще, чем ему положено. К ночи Ингрида окончательно потеряла контроль над своими способностями, и, скорчившись на кровати в каюте, воспринимала ощущения и эмоции. Всех, кроме Мишеля и начальника охраны – смуглолицего горбоносого Мансура. Хотя, по общему мнению, господин Клэр в тот момент находился в лагере, в своём коттедже… Девушка же поймала отголосок его радости откуда-то из развалин, потом всё пропало. А уже на следующий день все увидели Мишеля таким, как сейчас. Мрачным, резким, готовым сорваться на подчинённых.
Через несколько дней случилась новая неприятность. Пропал тот самый аспирант-спорщик. И это на планете, где самый крупный хищник размером с кошку! Проверили развалины, тщательно осмотрели со сканерами окрестности на полторы сотни километров вокруг – парень словно в воздухе растворился. Лагерь испуганно замер, людей теперь не выпускали за пределы защитного периметра, охрана продолжила искать… На следующие две недели вступала в действие инструкция по неосвоенным планетам, которую не имел права отменить даже начальник экспедиции. Хотя и попытался: среди экипажа прошёл слух, что Мишель потребовал стартовать, но капитан отказался, заявив, что рисковать дипломом командира экипажа и сворачивать поиски раньше оговорённого инструкцией срока он не будет. В тревожном ожидании тягуче проползли ещё три дня… когда Ингрида вдруг получила на свой коммуникатор просьбу от Мишеля вечером заглянуть в его коттедж. Кати, которая как раз в этот момент была рядом, заглянула через плечо, прочитала сообщение и радостно шепнула подруге: «Поздравляю! Лови свой шанс». Ингрида машинально кивнула, даже сумела для Кати выдавить из себя что-то изображающее радость. Мысли были совсем о другом: эту ночь они наверняка проведут отнюдь не в спальне господина Клэра… И почему-то от этого стало обидно.
Рядом с домиком Мишеля сердце вдруг бешено застучало, а щёки покрылись румянцем. Ингрида пыталась уговаривать себя, что она тут по делу, что Мишель ей просто начальник, но успокоиться никак не получалось. Господин Клэр встретил гостью в прихожей, уже в полевом мимикрирующем комбинезоне, жилете-разгрузке и с кобурой на поясе. Оглядев гостью, тоже одетую для дальних переходов, Мишель одобрительно поднял большой палец, затем молча провёл в спальню, где заблокировал дверь отпечатком ладони и показал на окно. Ингрида понимающе кивнула: для центральной компьютерной системы лагеря оба теперь развлекаются на кровати. Также молча она спрыгнула в темноту улицы, где уже ждал Мансур. Следом начальник охраны помог выбраться Клэру, мужчины переглянулись, после чего Мансур вывел Мишеля и Ингриду за защитный периметр.
Когда лагерь окончательно скрылся в темноте, Мишель остановился и, наконец, заговорил:
– Ингрида. Вы очень хорошая девушка. Очень умная и догадливая. Честно я бы с удовольствием пригласил вас прогуляться вдвоём именно как девушку. К огромному сожалению, сегодня повод у нас другой. Когда из всех транспортов я выбирал именно тот, где служите вы, я делал это просто из привычки перестраховываться. И, честно говоря, не думал, что мне вообще понадобится ваш дар кроме как при посадке.
– Но я… Я понимаю. Но я… Я никогда не искала вот так. Специально… – и шёпотом добавила, – покойников.
– Вы тоже не верите, что мальчик жив. Я помогу. Я не эспер, но опыт ведомого у меня есть. Для этого вот, возьмите.
Мишель включил ненадолго фонарик и достал коробочку, в которой лежал десяток масляно-оливковых капсул.
– Это зелёная пыльца. В обработанном виде является изумительным регенератом и стимулятором. А ещё – про это мало кто знает – позволяет тренированному человеку подключиться к эсперу ведомым. Обещаю, не буду пользоваться тем, что вы не обучены, и лезть в ваши воспоминания не стану.
Ингрида выслушала инструкции, кивнула. Затем с тайным восторгом расстегнула на Мишеле комбинезон, обняла за талию, прижалась к тёплой коже груди, проглотила капсулу. И окунулась в водоворот захлестнувших ощущений.
Вот необъятная равнина, где всё кипит. Хищники преследуют добычу, похожие на восьминогих кроликов зверьки спасают свою жизнь. А дальше бушует море человеческих эмоций – это лагерь. И тёмное засасывающее пятно, откуда веет могильным холодом – развалины. Но где же тело? Вдруг рядом появился спокойный деловитый разум Мишеля. «Не торопись. Вспомни, как ты работала во время посадки. И сейчас делай то же самое. Параметры искомого объекта следующие…». Ингрида кивнула невидимой головой и начала методично искать по расширяющейся от лагеря спирали. Радиус километр. Радиус три. Радиус пять… Вот оно! «Хорошо. Я запомнил». По глазам сразу же ударила темнота. Девушка вдруг поняла, что всё ещё прижимается к мужчине, тихонько ойкнула и отодвинулась, будто её ужалило током. Повезло, что фонарик выключен и не видно, как пылают огнём щёки. Мишель тем временем застегнулся, коснулся руки – пойдём, и оба двинулись к точке, которую увидела Ингрида.
Идти пришлось минут сорок, хоть и недалеко – продираться сквозь кусты тяжело. Наконец кустарник закончился, началось что-то вроде луга. Девушка, в которой ещё не до конца успокоились способности эспера, указала точное место, и Мишель принялся копать. Вскоре лопатка коснулась завёрнутого в изолирующую плёнку тела. Клэр приказал надеть вслед за ним респиратор, после чего спросил:
– Вас не стошнит? Мне нужен будет свет. Но зрелище крайне неаппетитное.
– Я справлюсь. Нас… нас в космическом училище к разному готовят.
Вид начавшего разлагаться тела оказался и впрямь отвратительным. К тому же даже на неискушённый взгляд Ингриды было заметно, что парня перед смертью пытали: ломали кости, резали глаза, сдирали кожу. Это было плохо – безжалостные маньяки-убийцы в лагере, значит, могут быть новые жертвы. Но Мишеля, судя по всему, встревожило что-то ещё. Он достал сканер, проверил, после чего начал с экспрессией говорить на незнакомом языке. Заметив, как девушка вслушивается, смутился и сказал:
– Простите, леди. Но нахский язык – это родной язык Мансура – для моего нынешнего состояния подходит куда больше лингвы, распространённой в Соединённых мирах. Не стоит здесь задерживаться, это может быть опасно. Давайте отойдём, и я всё объясню. Вы имеете право знать.
Они успели пройти пятнадцать минут, когда со стороны лагеря раздался хлопок взрыва, и поднялся исполинский факел. Мишель резко остановился, будто наткнулся на стену.
– Флаеры всё-таки сожгли, – прозвучало негромкое, – значит, ещё не всё потеряно.
После чего Мишель посмотрел на девушку и грустно сказал:
– Я хотел сначала добраться до безопасного места, но теперь везде одинаково опасно. Так что слушайте. Много лет назад я задался вопросом: почему за полтора или два миллиона лет после Предтеч галактику сумели освоить только мы? Даже если прежние хозяева истребляли потенциальных конкурентов, за такой большой срок освободившуюся экологическую нишу кто-то обязательно займёт. Природа не терпит пустоты. Догмат об уникальности и исключительности Человечества меня не устраивал. Доказательства, что те же фламины летали куда дальше, чем нынче принято считать, нашлись. Но спорить с официальной наукой, если в догмах заинтересованы тысячи кормящихся с них бездарей – дело, обречённое на провал.
Мишель тяжело вздохнул:
– У меня были деньги. И главное – возможный ключ к разгадке. Найденное в останках разбившегося корабля фламинов упоминание про некий информаторий. Я тщательно искал его координаты в каждых раскопках, которые финансировал. И я нашёл ответ. Здесь. Вот только кроме знания содержимое информатория может дать неограниченную власть… Ценой огромной крови. Потому-то мы с Мансуром готовились сначала приостановить, а потом свернуть все работы и улететь. Вот только нас переиграли… Зелёная пыльца. Не знаю, зачем её создали фламины – но она служит универсальным ключом к их устройствам. Потому я и взял с собой запас. И был уверен, что в экспедиции она есть только у меня. Даже в мирное-то время пыльца стоила бешеных денег, а теперь, когда мы ввязались в конфликт с Новотерранской Империей, стала ещё дороже. Я оказался слишком самонадеян. Кто-то, судя по сканеру, тоже интересовался фламинами. Поэтому дал своему человеку как минимум одну дозу. А агент сумел убедить жаждущего славы дурачка сунуться в хранилище.
– А затем всё выпытал и убил, – закончила Ингрида.