Навигаторы. Смотрительница

– Конечно. Капсула определит биохимию крови и болезни, которые могут развиться в ближайшие тридцать или пятьдесят лет.

– Нет, Рэн, надо сделать полный генетический анализ.

Он внимательно посмотрел на меня и кивнул:

– Сделаю, займёт пару часов.

***

Я сидела с бокалом элейского вина в оранжерее, сбросив туфли и не заботясь том, что помнётся платье, – я так и не переоделась после приёма.

– Почему взрослые бьют детей? Бьют безжалостно и даже жестоко? – спросила я, не обращаясь ни к кому.

– Потому что могут, потому что сами из себя ничего не представляют, потому что так надо, потому что так делали родители, потому что так принято в этой культуре, потому что дети – это единственные, кто не сможет сдать сдачи, – ответил, вздохнув, Рэн за моей спиной.

Я вздрогнула и чуть не расплескала содержимое своего бокала.

Арэниэль крутил в руках точно такой же, но пустой.

– Асум сказал, где ты, – объяснил он своё появление и, немного помолчав, спросил, показывая глазами на бутылку превосходного элейского вина: – Можно я присоединюсь?

Я вяло махнула рукой:

– Не возражаю.

Он наполнил свой бокал, сел в кресло напротив меня, сделал глоток и сказал:

– Готовы результаты исследования крови мальчика.

– И что там? – спросила я, затаив дыхание.

– Он на четверть виг. – Рэн сделал ещё глоток. – Как ты узнала, Линн?

Я пожала плечами:

– Особенности расы. Ещё в школе навигаторов нас учили обращать внимание на любые предчувствия, сны, видения, интуицию. Никто не знает, как это работает, и дар ли это вообще. У кого-то его нет, а кто-то умеет с его помощью делать поразительные вещи.

На следующий день на станции осталось Нарино. Мы же полетели танцевать национальный танец Тауши. На репетициях непрерывно стоял хохот. Удержаться было невозможно, ведь танец представлял собой трясущуюся походку. Тряслось всё: попа, грудь, руки, ноги. И этим дело не кончалось. Был ещё национальный костюм! Ну как был… На голое тело надевалась юбка из травы и… всё! Женщинам дозволялось использовать ряды бус из зубов животных, а мужчинам – украшать предплечья венками из той же травы, что и юбка. Нет! Я была не готова танцевать, в чём родилась!

Выручила мама. Сначала она долго смеялась, вытирая слёзы, пока смотрела запись одной из наших репетиций, а я сидела перед экраном и терпеливо ждала, когда она успокоится. Потом мама предложила нам с Кинирой надеть «голые» костюмы. Порывшись во всекосмической сети, я обнаружила несколько вариантов. Подобрала подходящие нам с Кинирой. Это оказались комбинезоны из очень тонкой эластичной ткани под цвет кожи. Естественно, его нужно было носить без белья. Бррр. Неприятные ощущения: вроде бы одежда есть, а кажется, что нет. Мы с Кинирой сделали из волос птичьи гнёзда, умудрившись на некоторые пряди нанизать бусины. Встретившись около шлюза с Горритом и Арэниэлем, мы замерли. Как ни странно, ничего смешного в их нарядах не было. Над гортом вообще никто не собирался подшучивать, а Рэну этот наряд шёл. А ещё мне хотелось обвести пальцем кубики пресса и провести по дорожке светлых волос, убегающих под юбку. Я сглотнула, покосившись на серьгу в ухе Рэна. Сегодня её не было! Да… к этому образу она не подходила. Я выдохнула и заметила, что и ребята нас осматривают с интересом. Чтобы скрыть неловкость, я решила сделать им комплимент:

– Вам очень идёт!

И получилось, что сказали мы это одновременно. Все рассмеялись, и напряжение, витавшее в воздухе, немного отступило.

Нарино, провожая нас, тоже не упустило возможности поднять всем настроение.

– Танец Тауши вы теперь прекрасно танцуете, – обратилось оно ко мне, косясь на Рэна, – но лучший в этом деле, я считаю, Вардис!

– Ты преувеличиваешь, я плохо танцую этот танец, – спокойно возразил Рэн.

– Зато твои подёргивания получаются смешнее, чем у других, – рассмеялось Нарино и на всякий случай шагнуло мне за спину.

Я наклонила голову, чтобы спрятать улыбку, но успела заметить, как Рэн закатил глаза.

На Науши, во дворце, где проходили тожества, в центре огромного зала был разведён огонь. Сначала я очень удивилась, но, присмотревшись, поняла – это очень искусная имитация костра. Свет был приглушён. Отблески огня играли на лицах.  Мы концентрическими кругами выстроились друг за другом. Зазвучали барабаны и бубны, задавая ритм. Рядом со мной танцевали Кинира и Рэн, Горрит находился в круге передо мной. Все движения у нашей четвёрки получались синхронными. Надо же, а мне казалось, что мы только смеялись, валяясь на матах, вместо того, чтобы репетировать.

Ещё вчера я рассказала своей команде, что видела на приёме глотерианского князя. Поэтому мы так спешно покинули приём. Сегодня утром я, Кинира, Нир и Горрит летали на Науши и ходили в ратушу, где официально подписали документы о том, что мальчик остаётся у меня. Вторую серьгу с аквамарином я отдала в присутствии свидетелей там же, в ратуше, уже бывшим опекунам мальчика. Как я и предполагала, никому не было дела до сироты. Местным оказалось неважно, куда его забирают: в гарем, в лучшее будущее или в лабораторию для проведения медицинских экспериментов.

На приёме представители разных миров соблюли своеобразный дресс-код: костюмы были или как у меня – «голые» комбинезоны и надетые поверх юбки из травы, или юбки, надетые на и правда обнажённое тело. Эта деталь костюма из травы была у кого-то корче, у кого-то длиннее, у кого-то пышнее, а кто-то ограничился несколькими пучками травы на самых нескромных местах. Команды смотрителей нье' Мэрки и нье' Фаула были одеты в целом также, как мы. Только Кларенисса зачем-то надела ультракороткую юбку, а ряды бусин едва закрывали её обнажённую грудь. Да ещё, зараза, она встала почти перед нами. Однозначно будет видно при тряске упругие ягодицы. Пока я обо всём этом думала, пока следила за своими движениями, пока выискивала глазами Нарсурия, танец закончился. Ко мне подошёл Горрит Дэрри.

– Спасибо Одалинн, что позволила мне принять участие в танце. Для меня это важно!

Я только улыбнулась. Если это поможет ему пережить горе, то почему бы и нет…

***

Едва выйдя из шлюза, мы услышали Асума:

– Внимание, получен сигнал о помощи! Внимание, получен сигнал о помощи!

– Асум, кто? – набегу уточнила я.

– Орсийцы, – последовал лаконичный ответ.

– Сколько у меня времени?

– Около десяти минут.

Через девять минут, переодетая, наспех собрав волосы, в которых всё ещё оставались бусины, в култышку, я ждала гостей у шлюза. Рядом стояли Кинира и Рэн. Кинира свои волосы собирать не стала, а Рэн не успел расплести многочисленные косички.

Шлюз открылся, и перед нами предстала парочка юных орси.

– Я смотрительница нье' Шатроф. Вам требуется медицинская помощь? Вы хотите есть?

Девушка кивнула:

– Да, хочу нормальную еду, достали дешёвые сухие пайки, которые он закупил в дорогу, – она указала на молодого орсийца.

Парень побледнел. Синеватая кожа стала почти белой.

– Да ты избалованная принцесса, знал бы, какая ты на самом деле, ни за что бы не угнал катер родителей!

– Знала бы я, что ты такой никчёмный, что не сможешь обеспечить в путешествии любимую девушку всем необходимым, ни за что бы не согласилась бежать с тобой! – огрызнулась молодая орсийка. – Ещё и карманных денег на год лишат, – грустно протянула она.

Я нахмурилась:

– Мы вам не мешаем?

А парочка хором ответила:

– Нет!

Опомнившись, парень поклонился и попросил:

– Госпожа смотрительница, отправьте нас домой! Очень просим.

– Господин Вардис, осмотрите их, пожалуйста. Боты потом проводят их в столовую. Как только они поедят – отправлю их домой. – Затем я обратилась к искину. – Асум, передай на Орсею, что с катером «А475СХХ1Т» всё в порядке. – Я ехидно улыбнулась. – Их родители, наверное, волнуются.

На щеках парня и девушки проступили синие пятна – знак высшего смущения орсийцев.

За поздним ужином, когда парочка, которая оказалась уже совсем не парочкой, была отправлена на Орси, Кинира и Рэн рассказали нам о произошедшем с юными влюблёнными. Классическая трагедия. Он – выходец из среднего класса, чудом попавший на вечеринку молодёжи высшего общества. Она – прима молодёжи этого самого общества. Две противоположности притянулись, сбежали, планируя начать совместную жизнь в одной из колоний Орси.

Кинира хихикнула:

– Проведя несколько месяцев в космосе, шлюпка любви разбилась о планетоид быта.

Завтра должен был состояться последний день танцевального марафона. Но рано покидать приём было нельзя. Нужно было остаться до конца. Таковы инструкции Франгаг. Я вздохнула: придётся провести в провокационном платье целый вечер. Всё, спать, завтра очень длинный день. Но блаженно закрыть глаза и провалиться в сон мне не дал мой личный кошмар – искин маяка семьдесят тысяч семь.

– Интересный ход, Линн, с этими танцами… Твой ушастый красавчик не безнадёжен. Я думал, он замороженный, а вон как лихо с тобой репетировал танец Вауши.

Вот как он умудряется вечно вгонять меня в краску?

– Это не танец! Это вертикальное выражение горизонтальных желаний! – фыркнула я и пояснила: – Я разозлилась и отпустила себя.

– Очень зажигательно получилось, Линн, хочешь, покажу запись? Вашим будущим детям понравится, – продолжал измываться Асум.

– Уйди, а? – я накрылась подушкой и оттуда же пробурчала: – Ничего я не подстраивала, сдаётся мне, это дед решил поучаствовать в судьбе внучки.

Искин совсем развеселился:

– Вот семейка… Бедный Рэн, со всех сторон обложили, – пошутил он, а потом серьёзно добавил: – Поговори с ним, Линн.

Я взорвалась, сказался длинный день, вынырнув из-под подушки рыкнула:

– Ну и что я ему скажу? – кривляясь, я манерно пропищала: – Ах, мой принц, я так люблю вас, простите, что не созналась, что, спасла вас, и ещё посмела наводить о вас справки и решила за вас, что вам нужна спокойная жизнь на моём маяке! Но ведь моё чувство искупает всё! Возьмите меня. Я вся ваша! – и язвительно добавила: – Интересно, после такого признания он через сколько минут сбежит?

– Он не сможет сбежать, у него контракт, – флегматично ответил искин.

Я закатила глаза.

– Не сбежит, – согласилась я. – Но обвинит меня в том, что я как-то подстроила всё это. Потом придумает способ самостоятельного погружения в криосон, через три года разморозится и распрощается с маяком.

***

В этот раз на маяке остался Горрит Дэрри. Мальчика я собиралась завтра отвезти на Франгаг и заглянуть заодно к подопечным. Давно не была у них. Чтобы лишний раз не привлекать внимание, я надела плащ.

Когда я спросила совета по поводу платья у мамы, она ответила, что танго, так она назвала танец Вауши, танцуют в специальном сценическом костюме. И прислала мне подборку того, в чём, по её мнению, я буду выглядеть восхитительно. Дырявая червоточина! Очень откровенно!  Чёрные колготки в сеточку, чёрные лаковые туфли на удобном, устойчивом каблуке. Чёрное, поблескивающее от бесчисленных страз и пайеток платье с асимметричным подолом, нижний край длинной части которого заканчивался чуть ниже колена, а нижний край короткой части – на середине бедра. Сзади и спереди – глубокие вырезы. Если спереди вырез был прикрыт туго натянутой тканью-сеткой, то спина оставалась открытой. Как оно будет держаться в таком экспрессивном танце? Я сделала несколько па, находясь у себя в спальне. Платье держалось как приклеенное. Некрупные серьги украшали мои уши, волосы я собрала в гладкий низкий хвост, в который вставила бордовый цветок. Яркий макияж. Рэн, как ни странно, тоже оделся во всё чёрное: чёрные брюки, чёрные туфли, чёрная рубашка, чёрный жилет. Уже отросшие волосы собраны в короткий хвост. Хорош. Я вздохнула. Нарино оделось почти как Рэн, правда, костюм его разбавляла цветом бордовая бабочка. У Киниры платье было наподобие моего, только тёмно-зелёного цвета. А волосы, в отличие от меня, она собрала в высокий, а не низкий хвост. Прибыв во дворец и отдав верхнюю одежду, мы шагнули в зал. Он выглядел потрясающе. Захотелось прикрыть глаза от блеска и сияния драгоценностей, страз и пайеток. Не зря этот танец завершал поминальную неделю, всё и все вокруг дышали торжественностью. Я с любопытством рассматривала наряды гостей, отвлеклась и не заметила, как осталась одна. Кинира встретила кого-то знакомого и сейчас увлечённо разговаривала с каким-то гуманоидом. Ну, почти гуманоидом. Один его хвост с шикарной кисточкой обвил за талию мою телохранительницу, а второй скользил по её ноге.

Рэн с невозмутимым лицом разговаривал с Кларениссой. Ну вот чего ей от него надо? Или всё же ему от неё?  Нарино мялось недалеко от Киниры. Оно было намерено танцевать только с ней. Мне показалось или Нарино стало чуть выше ростом и немного раздалось в плечах? Я слегка помотала головой. Нееееет, это, наверное, мужской костюм так влияет на восприятие.

– Добрый вечер, прекрасная Одалинн, вот мы и встретились.

Я вздрогнула, услышав голос, который желала забыть. Повернула голову, передо мной стоял Нарсурий.

Я чуть кивнула и прохладно произнесла:

– Приветствую, князь. На Науши вас привели дела?

Он негромко рассмеялся:

– Искал встречи с вами, красавица моя, – он быстро шагнул ко мне и чуть приобнял. – Потанцуем, моя прелесть?

Я упёрлась руками в его грудь.

– Я танцую с членом команды.

Князь бархатистым голосом сообщил мне на ухо:

– Ваш член команды танцует с другой дамой.

И тут я сглупила – резко повернулась в сторону Рэна и увидела, как Кларенисса почти повисла на нём. Рэн в это время с невозмутимым лицом искал кого-то в зале. Нашёл. Меня и князя. Он нахмурился, глядя на нас, а Кларенисса, которая чуть ли не залезла на моего Рэна, что-то ему говорила, слащаво улыбаясь. Он не обращал на неё внимания, буравя меня и князя взглядом.

Я снова вздрогнула, когда услышала тихое:

– Так вот в кого влюблена юная смотрительница… Знал бы тогда, на Глотерии… ни за чтобы не выпустил его. Ты бы ведь осталась, Линн, со мной? Из-за него?

Да! Конечно бы осталась! Вот только отвечать я не собиралась. Зазвучала музыка. Князь прижал меня к себе крепче, взял мою руку в свою.

– Князь, я не танцую! – я снова упёрлась ему в грудь рукой.

– Очень зря, – усмехнулся он, – этот танец так любил император Аш Туши, поэтому он завершающий. Вы ведь не проявите неуважения, госпожа нье' Шатроф, к Ашу Туши? Ваш элефин, к тому же, уже танцует с симпатичной соотечественницей.

Я скосила глаза и увидела, как Кларениса уже задрала ногу на талию моего Рэна в первом па танца. Он, не замечая партнёршу и глядя на нас с князем, провёл костяшками ладони по её скуле, так же, как на репетиции со мной. Я скрипнула зубами и тут же услышала едва уловимый выдох князя.

– Обычно ревность, радость моя, для представителей моей расы ощущается, как нечто затхлое, с гнильцой, – наклонившись ко мне и губами задевая мою мочку уха, прошептал Нарсурий. – А ты даже ревнуешь вкусно, Линн!

Мне очень хотелось быть отсюда на расстоянии как минимум десяти парсеков. Но задание есть задание, нужно было завершить дипломатическую миссию на Науши и не уронить честь вигов. И я полностью отдалась этому танцу. Он был бы потрясающим, если бы не нежеланный партнёр. Раз, два, три, четыре, поворот…раз, два, три, четыре, юла, раз, два, три, четыре, нога на талии партнёра, прогнуться… раз, два, три, четыре, точка ка-блу-ка-ми. Когда танец закончился, губы князя почти касались моей шеи. Мерзость!

Позади послышался голос Киниры:

– Князь, танец закончился, нет нужды больше задерживать госпожу нье' Шатроф.

Рядом с Кинирой стояло Нарино. Князь, поднявшись и потянув меня за собой, поцеловал мою руку.

– Восхищён, Одалинн, я не остановлюсь в поисках новой встречи!

Я чуть не выдернула свою руку. Какая же идиотка! Своим экспрессивным танцем на почве ревности я ещё больше возбудила его желание обладать мной. Мне захотелось завыть и постучаться головой об одну из колонн, украшающих зал. К нам подошёл Рэн. Великая точка начала, как же Тали терпела, когда Лерс встречался с другими девушками? Мои мрачные мысли отвлекло деликатное покашливание.

– Госпожу смотрительницу маяка семьдесят тысяч семь и её команду приглашают на приватную беседу к наместнику Науши, – негромко проговорил глава управления внешней политики этого мира, поклонился и предложил: – Я провожу.

Мы вышли из парадного зала, прошли несколько залов поменьше, поднялись по лестнице, и перед нами открыли двери. В уютном кабинете с множеством стеллажей с книгами, высоким письменным столом и удобным на вид креслом нас встретил наместник Науши. Рядом стоял его племянник и пожирал меня глазами. Как же я хотела домой!

– Ваша команда, госпожа нье' Шатроф, доставила нам, жителям Науши, истинное удовольствие исполнением как вигских, элейских танцев, так и малоизвестных в галактиках танцев мира Науши, – начал свою речь наместник, – и поэтому Науши дарует команде вашего маяка встречу с нашим оракулом, – торжественно закончил он. Я с трудом сохранила невозмутимое выражение лица. Быстро глянула на своих спутников – их лица выглядели озадаченными. Ай да дед… Теперь я была уверена, что для этого всё и затевалось. Скорее всего, слухи о предсказателе дошли до него, но эти слухи ни опровергнуть, ни подтвердить никто не мог или не хотел, вот для этого и были отправлены на Науши целых три смотрителя с командами, вдруг кому-то из них повезёт. Интересно, для чего императору Франгаг понадобились сведения о провидце? Наверняка император, зная меня, рассчитывал, что я займусь тренировками с командой и что из-за этого шансы встречи с оракулом повысятся, как и мои шансы на отношения с Арэнилем… Эта семейка, нье' Ринд, прямо какие-то сводни. Об этом, правда, я подумала с нежностью. Моя, пусть и приёмная, семья меня любит и желает мне счастья.

Я поклонилась наместнику:

– Благодарим за оказанную честь!

Нас снова вели – в этот раз очень долго – по залам и коридорам. Мы то ехали на лифте, то мчались на транспортёре, то поднимались и спускались по лестницам. Войдя наконец в просторную комнату, я с любопытством осмотрелась. Светлые стены, узорчатый потолок скрыт в полумраке. В центре комнаты на небольшом помосте сидит очень старая женщина, закутанная в парчовые ткани, как в кокон. Открыты только её лицо и кисти рук.

Женщина сидела с закрытыми глазами, рядом с ней стояли две чаши-курильницы.

Из чаш поднимался дымок. Не сказать, что неприятный, но он вызывал опасения: вдруг это какой-нибудь лёгкий наркотик, чтобы нам поверилось во всё, сказанное этой женщиной. За помостом, на котором расположилась оракул, стояла охрана.  Женщина открыла глаза, и я с трудом подавила возглас. На нас смотрели тёмно-фиолетовые, чуть светящиеся глаза. Женщина подняла руку, показала на Киниру и поманила её пальцем. Кинира сделала пару шагов и остановилась.

Смерть в прошлом отпустить давно уж надо.

Коль сможешь ты, другая жизнь – твоя награда.

Слова раздались в зале, хотя оракул не открывала рта. Как ни странно, но голос оказался молодым, он никак не сочетался с внешностью предсказательницы. Оракул перевела взгляд на Нарино, и оно тоже сделало два шага вперёд, встав на место, где только что стояла Кинира. И снова прозвучали слова в пустом зале:

Ты с выбором скорей определись,

Ведь от него зависеть будет жизнь.

Провидица обратила свои невероятные глаза на Арэниэля:

Обида коль и дальше спутником останется,

То дева сердца не тебе достанется.

Рэн поклонился старой женщине и встал на место. Моё сердце бешено забилось, у меня задрожали колени, а на глаза навернулись слёзы: у Рэна есть любимая девушка! Я с трудом подняла глаза на оракула. Она, не мигая, смотрела на меня, взгляд этих необыкновенных фиолетовых глаз, казалось, проникал в душу. В этот раз с предсказанием она не спешила. Долгие секунды старая женщина сверлила меня взглядом и наконец её слова прогремели в зале:

Путь длинный и опасный у тебя,

В начале всех начал сперва познай себя.

Мы летели домой, и каждый думал о своём. На лице Нарино блуждала улыбка. Ему, видимо, всё было ясно. Кинира задумчиво смотрела в иллюминатор, Рэн положил свои клинки на колени, прикрыл глаза. Он тоже, похоже, что-то решал для себя. Я же… я же кристально ясно осознала, ещё там, в зале оракула, куда мне следует отправиться.

Меня зовёт Точка начала.

Глава 4

Рэн

Мне срочно нужно было занять руки: когда я работал с камнями, мне хорошо думалось. Нет, за гравировку или изготовление модели для литься я сейчас взяться не мог – слишком тонкая работа, требующая внимания. А вот огранить несколько камней для последующего изделия – это было то что нужно. Я закрепил камень и начал обдирку рубина…

Так много всего произошло за вчерашний вечер. Я ревновал. Ревновал Линн к этому Нарусурию. Она же большую часть вечера злилась. Все её эмоции я уловить не смог – слишком много разных мыслящих, чувствующих существ оказалось в зале, но очень чётко я различил страх Одалинн, а потом и её гнев. Казалось, я даже различал его оттенки: злость на себя, на глотерианца, на кого-то в зале.

Я же испытывал самую настоящую ярость! Злился на Кларениссу за представление, устроенное в зале. Подумать только, эта дева ревновала меня! Да у неё же есть свой постельный навигатор, смотритель, у которого она служит, по-хозяйски прижимал её к себе. Злился, что не смог вовремя спровадить бывшую любовницу, что не смог станцевать этот страстный танец с Линн. Ещё тогда, на маяке, на тренировке, я решил, что танец Вауши буду танцевать только с Линн. Ну и чего стоили мои решения? Тяжело было себе признаться, что я злюсь на… Одалинн за то, что она так вызывающе-притягательно выглядела. Глубокий вырез на спине её платья так и манил прикоснуться к коже, а эти чёрные чулки на ногах… Я провёл бы по ним пальцами, когда она закинула бы в одном из па свою ногу мне на талию…

Я остановил огранку. От воспоминаний в штанах стало тесно. Я усмехнулся. Рэн–горячие трусы, кажется, так в своих сплетнях меня называли слуги владения в те дни, когда мать поселила на хозяйском этаже своих ассистенток. Я походил по мастерской, положив ладони на шею, разминая её. Вернулся мыслями ко вчерашнему вечеру. Мне так хотелось укрыть маленькую смотрительницу от всех липких взглядов и самому кружить её в этом чувственном танце. Я неосознанно взял в руки квадрант и проверил угол грани камня. Он оказался точным. Это когда я успел так его обточить?

Вспомнил я и о встрече с оракулом. Вот уж действительно насыщенный вышел день. У нашей расы когда-то, несколько десятков тысяч лет назад, были свои предсказатели. Их не любили и боялись за то, что они говорили правду. Так им предписывали закон и совесть. Ну а какому правителю понравится, если ему скажут, что поход будет неудачным? Придёт ли в восторг дева благородных кровей, если ей предрекут рождение урода? Со временем предсказателей просто извели. Но не аши. Они своего берегли и тщательно охраняли. Не зря же нас вели такими запутанными путями и охрана безмолвно стояла за спиной этой древней женщины. Предсказание тоже не оказалось загадочным. Уже давно я задавался вопросом, кто для меня Одалинн.

Я снова сел за обдирку и шлифовку, взял новый камень.

Линн… Она такая разная: то нежная и ранимая, то властная и стервозная, то заботливая, то хладнокровная…

Я не заметил, как камни для огранки кончились. А мысли – нет… Я взял на руки Креса – всегда приносил его в мастерскую – погладил по поднявшимся головам пальцем и пошёл в свой отсек. Крес обвил моё запястье.

Утром, придя на завтрак, я застал любопытную картину.

– Ранир, – смотри какой вкусный пирожок, давай ты ещё и его съешь, – уговаривала мальчугана Линн.

Тот мотал головой:

– Я наелся, тётя Линн.

Та всплеснула руками:

– Да как же ты наелся, если съел всего три ложки каши и клюнул кусочек сыра?

– Мачеха говорила, что на меня еды не напасёшься, я жру, как тукц, – сказал он и. видя непонимание на её лице, пояснил: – Это такое животное, его едят аши, специально откармливают.

Одалинн на мгновение замерла, и я почувствовал исходившую от неё жгучую горечь. Она мягко обратилась к Ниру:

– Скажу тебе по секрету, Нир, тут, на маяке, еды хватит и сотне таких как ты, ещё и останется, – она лукаво посмотрела в мою сторону. – Съешь пирожок и будешь таким, как дядя Арэниэль.

Мальчик подозрительно посмотрел на пирог, потом на меня и уточнил:

– То есть, если я съем пирожок, то стану элефином?

Линн, которая в это время делала глоток из своей чашки, поперхнулась. Мальчишка продолжил:

– Не хочу быть элефином, я недавно вигом стал, мне пока нравится!

Я рассмеялся:

– Съешь пирожок, а потом я покажу тебе тренировку. Хочешь посмотреть, как тренируются с клинками?

Мальчик кивнул и принялся за пирожок.

В зале я показал парню разминку и пару движений с клинками. Глаза его распахнулись, а рот его непроизвольно открылся от удивления.

– Дядя Арэниэль, я тоже так хочу научиться. Я даже согласен стать элефином!

Я потрепал его по голове и ответил:

– Этого, Нир, не потребуется, но нужно хорошо есть, учиться и заниматься спортом.

Мальчуган серьёзно кивнул:

– Буду делать, как вы сказали, завтра и начну, а сегодня я улетаю на Франгаг с тётей Линн.

Вот как? Линн не говорила, что куда-то отправится. Вот же неугомонная! Я не мог оставить Линн без присмотра, пусть она будет хоть с пятью Кинирами!

– Искин, где смотрительница? – бросил я, выходя из спортивного зала и провожая Нира до его отсека.

– У себя, – ответил Асум. В его голосе послышалась улыбка.

У помещений Одалинн я остановился. Вход в отсек был открыт, боты сновали в её личные покои и обратно, таская какие-то коробки, вёдра, тряпки и даже… швабру? Швабра то зачем, ведь есть бот-уборщик? В отсеке находились Линн и Нарино, они увлечённо что-то смотрели в планшетах, иногда показывая друг другу на какие-то коробки, которые распаковал небольшой бот. Я постучался и вошёл. Линн обернулась, и меня окатила тёплая волна тихой радости. Приятно… И волна недовольства Нарино.

– Ты очень вовремя, Рэн, поможешь нам клеить панели. Наконец-то прибыла моя спальня!

Вот так и распорядились моим временем. Впрочем, я был не против. Мне было интересно, что получится в итоге. Стало понятно, для чего понадобилась швабра – намазывать стены клеем. Мы выложили несколько рядов тёмных ворсистых панелей в изголовье кровати.

– Нет, Нарино, смотри, если поставим сейчас эту панель, то нижняя не попадёт в рисунок, – вдруг возмутилась Линн.

Метаморф, тыкая, пальцем в инструкцию, ответил:

– Так ведь написано, что панель «А-пять» ставим в нижний ряд.

Линн нахмурилась, всмотрелась в инструкцию, потом посмотрела на панель, снова в инструкцию, а потом неожиданно провела кисточкой с клеем по щеке Нарино. Оно, хохоча, мазнуло Линн клеем по руке. Она сузила глаза, они засмеялись и синхронно повернулись ко мне. Меня окатила заразительная волна веселья.

– Нет, нет, нет, – я выставил вперёд руки и отступил к двери, – я в этом не участвую!

– Боишься испортить свою рекламную внешность? – ехидно спросило Нарино, выставив кисточку с клеем перед собой и подходя ближе.

– Ну не всем же быть такими страшненькими, как ты, – парировал, смеясь, я.

Когда Нарино ускорилось, ускорился и я. Быстро развернувшись, я бросился в сторону своего отсека. Позади, хохоча, неслись Нарино и Линн. Я бы благополучно скрылся в своем отсеке и отсиделся, пока Линн не закончила бы обустраивать свой, но врезался в бота, который тащил очередную коробку, сбил его, и тут же в меня врезались Нарино и Одалинн, и мы кубарем полетели на пол. Мой нос всё-таки оказался в клее. Кажется, это сделал метаморф. На шум прибежали Кинира с Ниром и Горрит. Последний даже улыбнулся.

– Дети… – воздохнула Кинира.

Лёжа на полу и все ещё посмеиваясь, Одалинн повернулась на бок, лицом ко мне, стёрла своим рукавом с моего носа клей и спросила:

– А что ты хотел, когда пришёл ко мне?

– Хочу с вами на Франгаг.

От Линн пришла волна искреннего удивления. Она попыталась меня отговорить:

– Как член императорской семьи, я курирую детские приюты. Целый день я проведу с детьми, их наставниками и морем документов, которые нужно изучить, отредактировать и подписать. Ты точно хочешь провести день так?

– Да.

Вопрос «почему?» прямо висел в воздухе. Но она неожиданно кивнула:

– Через час жду у шлюза семь.

Поднявшись с пола, Линн двинулась в сторону своего отека.

– Асум, закрой мой отсек. – Говорила она на ходу. – Уборщики пусть уберут клей. Будем доделывать завтра, сегодня ночую в гостевой.

На Франгаг мы прилетели не в столицу, а в небольшой уютный городок на северо-западе основного континента планеты. Красные черепичные крыши, белёные стены домов, палисадники. Вот так жили на родной планете грозные навигаторы. Наш путь лежал к окраине города. Там, на берегу озера, расположилась большая усадьба. Рядом – хвойный лес. На территории усадьбы находилось несколько спортивных площадок, качели, горки, разнообразные детские турники. Повсюду располагались клумбы, уютные скамейки.

– Ну как, Нир, нравится? – спросила Линн, ведя мальчика за руку ко входу в здание.

Тот рассматривал всё вокруг, открыв рот.

– Тут можно будет играть? – с сомнением в голосе спросил он.

Одалинн рассмеялась.

– И играть, и заниматься спортом, просто гулять или читать, – Линн кивком указала на скамейку, мимо которой мы проходили.

А Ренир все ещё сомневался:

– А где же тогда другие, почему тут никого нет?

Одалинн остановилась и спокойно ответила:

– Они сейчас на занятиях. Учатся читать, писать, узнают от учителей об окружающем мире. Потом, когда подрастут, будут изучать более сложные предметы.

– Не хочу учиться! – буркнул мальчик и выдернул свою руку из руки Линн.

Лицо её стало строгим.

– В тебе есть кровь вигов, и это значит, что в тебе, возможно, спят способности. Если они проявятся, ты сможешь стать смотрителем маяка. Ты хочешь свой маяк? – мальчик кивнул. – Для этого надо учиться.

Мальчик снова протянул руку Линн, и мы вчетвером вошли в дом. Нас уже ждали.

– Госпожа нье' Фэтрели, мальчика надо накормить, переодеть, показать ему, как всё здесь устроено, познакомить с детьми.

Немолодая женщина взяла Ренира за руку и повела вглубь дома.

– Госпожа нье' Кудюже, – обратилась Линн к моложавой женщине в строгом платье и со строгой причёской, – это моя команда, – она представила нас, – госпожа Кинира Тэбуш и господин Арэниэль Вардис, – и повернулась к нам, – госпожа нье' Кудюже – управляющая всего этого хлопотного хозяйства.

От женщины пришла волна сдержанного любопытства. Одалинн, обратившись к управляющей, дала ей указание:

– Данные о расходах и данные о новых детях необходимо направить мне на планшет, ещё я хочу увидеть меню на эту неделю и личные дела тех двух новых воспитателей и охранника. Если вы не возражаете, займу обычный кабинет.

В кабинете мы просидели около двух часов. Одалинн читала, делала пометки, кому-то писала сообщения. От неё то приходила волна удовлетворения, то волна неудовольствия, то радости, то раздражения. Кинира задремала в довольно неудобном кресле.