Инфицированная

Глава 4.

Полдень. Понедельник. Музыкальная консерватория.

– Лиэли! Дорогая! Ты в порядке? Что произошло? Я видела, как ПУХ (Помощь и Уход, сленг. Примечание автора.) долго стояла у тебя, но я была так далеко, что невозможно было ничего разглядеть.

К Лиэли подбежала молоденькая девушка–блондинка, подруга детства. Виалль была великолепной подругой, и тоже очень талантливой скрипачкой. Она не гналась за признанием, спокойное неприметное существование учительницы было пределом её мечтаний, но её многочисленные хобби, начиная от тенниса до вязания, где она добилась большого успеха – от побед на соревнованиях до постоянных клиентов за носочками – удовлетворяли все её амбиции. Девушки полностью доверяли друг другу и поддерживали во всём. Виалль уже пару лет была замужем за спокойным Чарли – плотником, домоседом и отличным парнем, который бегал за ней несколько лет впустую прежде чем получить заветное «да». После шумной и весёлой свадьбы, подруги, по обыкновению, виделись не часто, скорее сказать, только на работе, но каждый момент общения, когда их графики занятий совпадали, был душевным и тёплым.

–Ви! – Лиэли бросилась к подруге. – Ви! Такой ужас! Я сегодня чуть не опоздала на перекличку!

– Что? Как? Ты всегда была так пунктуальна! – глаза блондинки округлились. – Как это вышло? «Градус» засигналил на тебя, я чуть со страху не умерла!

– Сегодня в парке… – Лиэли взглянула в глаза подруге и в первый раз в жизни решила говорить ей не всё до конца. Она не понимала почему, но сегодня в глазах подруги она видела какое–то новое выражение лица. Будто бы говорить ей о случае с парнем в парке совсем не стоило. Первый раз в жизни Лиэли испугалась, что на неё могут… донести… Но справедлива ли была она по отношению к Виалль? Она никогда не давала повода сомневаться в ней.

– Лиэли? – подруга вырвала её из размышлений. – Ты со мной? Ты так странно себя ведёшь… Что с тобой?

– Ай, Ви, прости меня. Я… я никогда не опаздывала, а сегодня… прибежала прямо к началу. Моё сердце бешено билось оттого, что я бежала до площади от консерватории. И девайс увидел это.

– Консерватории? Что ты делала тут так рано?

Лиэли нахмурилась.

– Я пришла пораньше. В чём проблема.

– До переклички?

– До переклички, Ви. Что такое?

– Ничего–ничего! Успокойся, я же просто беспокоюсь за тебя! – замахала руками Виалль, заметив резкость в тоне подруги, и это ей совсем не понравилось, но она постаралась сделать вид, что не заметила. – Почему ты заводишься!

– Я просто перенервничала.

– Хорошо, что пронесло. Я слышала, что в Девятом Городе сразу после Переклички Здоровых исчез молодой человек.

– Что??

– Парнишка по имени Филипп. Лет семнадцати.

– За что? Как же так!

– Понятия не имею. Мне сказал профессор Фрай, из пиано класса. Его жена работает в госдоме на площади, но она говорит, что Помощь и Уход отказываются признавать, что это их рук дело.

– Как всегда.

–Нет, слушай, – Виалль приставила к сидящей на пуфах со скрипкой в руках Лиэли деревянный стульчик, предназначенный для ученика, который вот–вот должен был прийти, – на этот раз всё и правда как–то странно. Никто не слышал никаких подозрительных пищаний «Градуса», даже соседи, который стояли на перекличке рядом с парнем, подтвердили, что всё было, как каждый день. ПУХ не остановилась ни на секунду на нём. Всё это странно, Лиэли. Я была в ужасе, когда машина остановилась на тебе! У меня сердце в пятки ушло! А потом слышать такие новости от профессора Фрая!

– Надо же… – Лиэли снова приняла хмурое выражение лица. – Не понимаю, куда же тогда он делся?

– В этом весь и вопрос. Он здоров!

– Опыты? Похищение?

Виалль вздрогнула от предположения.

– Мне страшно от всего этого, Лиэли.

– Всё будет…

Зазвенел звонок, призывая своим нелепым, полузахлёбывающимся в собственных нотах недостойным музыкальной консерватории звучанием призвать учеников–музыкантов в классы.

Девушки переглянулись и вздохнули.

– Увидимся вечером? После занятий? Я буду свободна в семь, – предложила Виалль.

– Конечно, я буду свободна на полчаса раньше тебя. Увидимся! – отозвалась с улыбкой Лиэли.

Только вот увидеться подругам в этот вечер не было суждено.

Глава 5.

18:30. Понедельник. Музыкальная консерватория.

– На сегодня всё, дорогой, – проинформировала Лиэли, взглянув на часы и закрывая нотную тетрадь ученика Джерека Сайндерса, уже считавшего секунды до окончания занятия. Он был блестящий, но очень ленивый музыкант, который, к тому же, как раз вступил в пубертат и ожидал своего первого свидания сегодня вечером за гаражами школы с пианисткой Джесс.

Лиэли улыбнулась. Как же всё–таки прекрасна пора юношества! Розовые, полные жизни щёчки красавиц, рдеющие огнём от нелепых комплиментов молодых людей; свидания при луне; секретные переписки, написанные нервным, но страстным почерком первой влюблённости; первые поцелуи, меняющие ход всей жизни; споры и драки, когда шрамы и синяки гордо носят как победители, так и проигравшие; первые распри и школьные сплетни, вносящие бурю эмоций расстройств в и так уже насыщенную всевозможными событиями молодость! Как всё это было очаровательно для Лиэли, которая провела свою жизнь, зарывшись в нотную грамоту, пропуская все местные вечеринки и молодёжные сборища! Её первый и единственный парень Моззо сдался же после пары свиданий, назвав её скучной и «чересчур занятой для личной жизни» барышней, получив за это оплеуху и напутственное «и без тебя обойдусь!» Вот и сейчас Лиэли, смотря на Джерека Сайндерса, видела всё великолепие и огромный шанс на приключения, долгую и здоровую жизнь этого молодого музыканта, которая не будет омрачена ничем и никогда до глубокой старости.

– Мэм? Так я пойду? – слегка нервно вопросил юноша.

– А? Ах, да, конечно, Джерек. Ты свободен.

Подросток вскочил со стула, схватив скрипку, и бросился из кабинета, забыв даже попрощаться с учительницей. Вероятно, на лестнице до него, наконец, достучалась совесть, и он вернулся и пожелал Лиэли счастливого вечера, на что она сказала, что удача требовалась ему, намекнув на покорение сердца Джесси. Покраснев, он поспешил удалиться, не ожидая, что учитель знала о его амурных делах. Мало они, молодёжь, знают! (Преподаватели всегда в курсе главных событий консерватории.)

Лиэли опустилась на стул, взяла свою скрипку, и решила до семи часов поиграть что–нибудь для практики. Выбор пал на Каденцию Соре к концерту Паганини № 1, которая давалась девушке особенно трудно, поэтому она не уставала повторять гармонические обороты снова и снова, сильно раздражаясь, когда совершала ошибку. Она была настоящей перфекционисткой, и любая пьеса, которую она исполняла, а особенно преподавала, должны была быть отрепетирована так, что, если бы композитор был рядом, ему бы не было стыдно слушать её исполнение. Дни и ночи она практиковала самые технически сложные скрипичные произведения, каждый раз разочаровываясь в своей манере исполнения, которую любой слушающий признал бы объективно безупречной. Но у Лиэли были свои понимания совершенства, и даже когда она сама себе, наконец, говорила, что сия чакона, фуга или каприс звучат замечательно, на следующий же день она приходила на работу пораньше и принималась репетировать, как будто до этого не садилась за скрипку вовсе. Вот и сейчас она виртуозно играла, ожидая от себя удовлетворительного кивка, как вдруг, доходя до ультимы, что-то произошло. В её голове всё смешалось и поехало, скрипка выпала из рук. Ошеломлённая, Лиэли безрезультатно пыталась восстановить равновесие, но руки и ноги не поддавались ей.

– Что происходит? – спросила она тишину, безразличную к её ситуации.

Перед глазами всё ехало. Схватившись за крышку стола, Лиэли попыталась устоять на ногах, жадно хватая ртом воздух. Никогда она прежде не испытывала на себе подобного состояния, разве что где-то когда-то читала о понятии недомогания, но не могла сообразить ни одного предположения своего состояния.

Так же внезапно, как началось, головокружение (состояние, о котором Лиэли на самом деле даже никогда не читала, а оттого, искать что-то в резервах памяти все эти и без того тяжёлые минуты были бессмысленно) прекратилось.

– Ничего не понимаю! – покрывшись испариной, пробормотала Лиэли. Взглянув на часы, она поняла, что звонок прозвенит с минуты на минуту, а Виалль видеть её в таком состоянии было категорически нельзя, Лиэли ещё с минуту постояла на одном месте, окончательно убедившись, что земля вернулась под ноги, а потом, взяв на столе бумагу для заметок и ручку, наспех наскребла

«Внезапное свидание. Увидимся позже. Лиэли!»,

схватила сумку, выключила в кабинете свет и, в аккурат с предательским звоном окончания занятий, стараясь опередить выбегающих чересчур радостно из кабинетов учеников, выбежала на крыльцо консерватории.

Надо было спешить. Только вот куда? Что делать? Кто может помочь?

Лиэли знала, что спешить она могла только в собственные апартаменты. Что делать она не знала. И помощи ей ждать было не от кого.

Глава 6.

21:00. Понедельник. Квартира Лиэли.

Лиэли охватила паника. Никогда в жизни она не чувствовала даже малейшего недомогания. Едва добравшись до дома, она закрыла все двери и окна, приняла горячий душ и юркнула в постель, закрывшись одеялом с головой. В его голове роились миллионы мыслей и предположений.

«Он что-то сделал со мной. Тот красавец в парке был моим проклятием. Я проклята. Точно. Мне конец. Он передал мне что-то страшное. Я умираю. Завтра на перекличке меня обнаружат. Это не лечится. Бедные родители. За что мне всё это!»

Лиэли заплакала. Она не знала, что ей делать.

«Может, это был минутный эпизод, и он никогда не повторится? Точно! Зачем такой пессимистичный прогноз? Это никогда снова не произойдёт. Или произойдёт?»

С этими рассуждениями, граничащими с помешательством, она, наконец, полностью истощённая, уснула. Дважды просыпаясь среди ночи и с опаской выглядывая в окно, она возвращалась в кровать, удостоверившись, что люди из Помощи и Ухода не дежурят возле её жилища в защитных костюмах и масках (так она себе их представляла по многочисленным рассказам друзей писаталей).

Но улицы были пусты. Лишь иногда по освещённой фонарём дороге проезжал запоздавший автомобиль или мимо проходили какие-то полуночные шумные компании, возвращающиеся с танцев. Надо заметить, что в ИВСКМ–4 не было алкоголя – Ваёл и Стила Ионей видели в распитии напитков зло, ведущее к болезням, так что все продукты питания, меняющие сознание, алкоголь и сигареты были под строгим запретом. Не было в Городах и бездомных животных – они считались переносчиками заразы. Домашние животные были тоже исключены, так как государство не могло контролировать их поведение. Родители Лиэли рассказывали, что семья Ионей, чтобы не возмутить население, вывезла всех до одного живых существ за Защитную Стену Городов ИВСКМ–4 – огромное ограждение из кирпичей вокруг всей территории государства, берущее начало где-то у Пятого Города и формировавшей как бы непрерывный круг вокруг всех Городов. Но многие жители считали, что все животные Городов были просто убиты, потому как знающие люди поговаривали, что в Защитной Стене не было ни одного выхода, ни одной бреши. Когда исчезли животные, куда–то исчезли и птицы. Для любителей флоры и фауны жизнь была унылой и бессмысленной, но семья Ионей регулярно выступала на митингах, объясняя необходимости каждой жертвы во имя большой цели – всеобщего здоровья, и недовольные замолкали. Оттого профессии, связанные с животными, изначально не предусматривались, а если были желающие знать о биологии и химии, им сразу же была дорога в Помощь и Уход или в лаборатории ИВСКМ, чтобы проводить опыты и ставить эксперименты во имя здоровья. Их жизни после поставленного выбора были строго секретны, контакты с обычным населением минимальны, связи с семьёй разорваны.

Лиэли открыла глаза. Будильник показывал 06:45. Скривившись, что она снова проснулась раньше времени, девушка решила, что пытаться спать снова нет смысла, натянула просторное розовое платье с кружевами, поставила чайник, открыла окно, взяла в руки скрипку и принялась при зарождающемся утреннем свете играть на радость всё ещё отдыхающим за стенкой соседям. На ум шли одни лёгкие этюды, и Лиэли, наслаждаясь льющейся из её инструмента музыкой, закрыла с наслаждением глаза. В эту же секунду она с шумом…чихнула!

И не просто чихнула, а из её носа потёк вязкий ручей какой-то непонятной жидкости. Закричав от ужаса и сразу же закрыв сама себе рот рукой, Лиэли бросила скрипку на диван и опрометью рванула в ванную.

– Что это! Что это! – шептала она истерически, боясь теперь разбудить соседей.

С круглыми глазами от смеси ужаса и удивления она наблюдала за происходящем в собственном носу. Она обнаружила, что больше не может ни вдохнуть, ни выдохнуть. Надо было что-то делать. Схватив стоящие на краю раковины салфетки, она судорожно начала вытирать вязкую жидкость, которая при близком рассмотрении была светло–зелёного цвета, Лиэли с отвращением выбросила её в унитаз и лихорадочно смыла.

– Этот парень заразил меня чем–то! Чем–то зелёным! Он – инопланетянин! – бормотала Лиэли в исступлении, вытирая нос и стараясь как бы подковырять пальцем в ноздрях в надежде полностью избавиться от следов очевидного инопланетного вмешательства. – Надо срочно закрыть окна! Что мне делать! Будет перекличка! Всюду люди! Всюду меня обнаружат! Со мной что-то не то!

Лиэли, с забитыми ноздрями, побежала к окну на кухне, чтобы задёрнуть шторы. Перебежав к окну своей спальни, она бросила взгляд на улицу.

И она увидела…

Пробираясь по узкой улочке через уже проснувшихся и спешащих по своим важным делам людей (скорее всего, утренних государственных работников), он, зарывшись носом в воротник реглана и натянув на голову твидовую трилби, стараясь за можно искуснее отвлечь взгляды от собственной персоны, спешил на другую сторону переулка.

Лиэли прислонилась к окну, не отводя от улицы взгляда. Её руки дрожали.

Не было никакого сомнения.

Спешащий куда–то мужчина был не кто иной, как пришелец, который – чихнул! Это было слово чихнул! – на неё в парке!

Лиэли повязала почти до ушей шёлковый шарфик малинового цвета, схватила сумку и пулей выбежала из дома.

На этот раз ему от неё было не уйти.

Глава 7.

08:00. Вторник.

Выбежав на улицу, резвый утренний ветер сразу же ударил Лиэли в лицо, пронизывая её наряд не по погоде. Она точно была не готова к столь неожиданно холодной погоде начинающегося утра. Вчерашние брюки из органной комнаты сидели на ней так плохо, что наутро вся кожа от непонятного материала чесалась и сковывала её движения, а шарфик, которым она попыталась утром прикрыть свой красный нос, повязанный наскоро в погоне, совсем не спасал от нагрянувших порывов ветра.

Город Десять, в котором жила Лиэли, был с уклоном на музыку и искусство. По распоряжению правительства, а точнее, инноваторской идеи Стилы Ионей, каждый Город специализировался на одной главной отрасли с ответвлениями, например, Город Один был раем для математиков, инженеров, строителей; Город Два принимал жителей, склонных к гуманитарным наукам, и так далее. В Городе Лиэли все пели, играли на инструментах, сочиняли поэзию, танцевали и занимались всем, что хоть как–то обозначить сферой креативной. Переезжать принято было не более пары раз – когда определишься с желанной профессией, и если в ней разочаруешься – переезды больше этого государством не приветствовались, потом как несли за собой кучу бюрократии, разрешений, смен «Центров здоровья» – учреждения, где каждый зарегистрированный житель, прикрепленный географически, обязан был помесячно являться на медицинское обследования, подтверждающее его абсолютное здоровье. Постоянно ездили туда–сюда лишь дети, учившиеся в школе и со специальными жетонами передвигающиеся из Города учёбы к родителям и родственникам, чтобы навестить их. И разрешено это было только на выходные, чтобы избежать путаницы.

Вот по всем этим причинам горожане и сами не переезжали более раза, и то, если не хотели обучаться ремеслам, в Городе которых родились изначально. Часто лень и нежелание связываться с бумагами решали целые судьбы.

Лиэли обожала концепт жить в Городе с единомышленниками. Хоть она и не выходила часто на разные посиделки, она всегда знала, что если выберется, то попадёт непременно в арт–место в компании талантливых людей – писателей, художников, танцоров, музыкантов. Всегда было о чём поговорить, всегда было близко к её душе всё, что связано с искусством. Родившись в Первом Городе в семье физиков, она не могла дождаться, когда придёт её время поступить в школу – в ИВСКМ–4 дети учились всегда в закрытых школах–интернатах, чтобы безопасно отделиться от родительского дома и учиться в профильной школе для будущей профессии. В семь лет она уже училась в профильной школе с упором на музыкальные предметы, приезжая каждую субботу домой к родным. Все были счастливы. (Намекая часто, что видят будущее дочери в рядах Помощи и Ухода. Безрезультатно.)

Вот и сейчас улица наполнялась просыпающимися неординарными личностями – поэтами, артистами и остальными – которые теперь не давали ей прохода и возможности разглядеть в этой утренней толпе единственного, кто ей был нужен – молодого мужчину в теперь уже очень даже по погоде пальто.

Где же он? Лиэли безрезультатно искала глазами незнакомца из парка, но он словно провалился сквозь землю. Она продолжала прочёсывать переулок за переулком, но его и след простыл. Одна за другой сменялись косые улочки перед Лиэли, мелкие магазинчики, уличные кафе с лирическими мелодиями или живыми джаз–исполнителями, учебные заведения – школы искусства, каллиграфии, музыки – проносились перед её нетерпеливым взором, ищущим лишь его.

Завернув за угол студии самбы, Лиэли решила, что можно сдаваться. Улица заканчивалась тёмным тупиком, сырым и кишащим крысами, писк которых вызывал мурашки по коже. Мужчины нигде не было видно. Дойдя до тупика, Лиэли разочарованно вздохнула и повернула назад.

Едва она развернулась, как тёмная фигура налетела на неё и придавила к мокрой, заплесневелой стене. Лиэли не успела даже вскрикнуть – её рот быть в секунду закрыт большой рукой. Рукой незнакомца.

– Шпионишь за мной? – возбуждённо спросил он (уже вдруг магически перейдя с ней на «ты»), смотря на трясущуюся от страха девушку. Его тёмно–карие глаза, которые ярко горели даже в отсутствие уличного освещения, неотрывно смотрели на неё.

Не имея возможности ответить, она отрицательно замотала головой.

– Прости, я открою тебе рот. Только прошу, не кричи! – пробормотал парень, и отошёл от неё, освободив девушку.

Едва получив назад возможность вербально изъясняться, Лиэли выкрикнула:

– Что происходит!? – воскликнула она. – Не приближайтесь ко мне! Вы не здоровый! Я сейчас же нажму на кнопку тревоги.

Мужчина снова буквально налетел на Лиэли, чтобы не дать ей найти девайс. Предвосхищая её вопли реакцию, он прижал её к стене и снова закрыл ей лицо рукой. Только сейчас Лиэли увидела, что у него заболевание, которое они проходили в школе. Как жаль, что тогда она не слушала учителя! Как же оно называлось? Ах, точно – насморк!!

– Послушай, я знаю, что ты сейчас думаешь. Я болен, и ты хочешь сдать меня. Ты напугана, ты никогда в жизни не видела простуду. Ты хочешь кричать, ты боишься, что заражена. Я понимаю тебя, но прошу тебя – не кричи. Я видел, что ты следила за мной, и я тут не для того, чтобы причинить тебе боль. Я ищу кое–кого. Члена семьи. Я не ел уже неделю, и просто тем утром в парке хотел урвать кусок хлеба. Вот и всё. Ты понимаешь? А сейчас я снова открою тебе рот, и мы поговорим, не привлекая внимания.

Лиэли вырвалась, наконец, из его хватки, и с полной решительностью хотела закричать о помощи – к тому же, она не могла свободно дышать носом, и закрывать ей рот было просто-напросто жестоко и безответственно, но этот томный (голодный?) взгляд больного насморком красавца просто заклеил ей рот и обездвижил тело. Подозревая о произведённом эффекте, Иэн – а именно так звали парня – аккуратно отпустил девушку, и они оба с минуту смотрели друг на друга. Пока Лиэли не вспомнила, что он чихнул на неё в парке.

– О, Вы заразили меня! – вскрикнула она, всплеснув руками. – Что мне теперь делать? Посмотриту на меня! На перекличке меня определят и отправят в Госпиталь Здоровья!

– Нет никакого Госпиталя Здоровья, Лиэли. Тебя просто убьют, – покачал головой мужчина. Его тёмные волосы пахнули пачули и лимоном.

– Опять!

– Что опять?

– Вы опять назвали по имени! Вы следили за мной? Откуда Вы знаете моё имя!?

– Иэн.

– Что Иэн?

– Меня зовут Иэн, и теперь ты тоже знаешь моё имя.

– Это не исключает факта, что Вы знаете моё имя!

– Перейдём уже на ты. (Грубиян.) Я следил за тобой.

– Что!!

– Но только, чтобы поесть.

– Ну да, конечно! Вы маньяк!

Иэн состроил гримасу. Лиэли и сама усомнилась в его «маньячестве», хотя внешний вид и знание её имени очень даже подходили под описание.

– Точнее, инопланетянин! – поправилась она, и Иэн ещё более скептически нахмурился.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он.

– Ищу Вас! Тебя. Ищу тебя! – откликнулась она, всплеснув руками ещё выше.

– Зачем?

– Вы…ты… ты заразил меня!

– Что?

На глаза Лиэли навернулись слёзы. Обида захлестнула всё её существо, и она выпалила, борясь с комом в горле:

– Ты заразил меня! Ты заразил меня…Иэн! Что мне теперь делать? После встречи с тобой, «Градус Х» запищал на мне, потом на работе у меня перед глазами всё ехало в разные стороны, а потом я…чихнула! Да, я знаю, что ты сделал со мной! Ты чихнул на меня, а сегодня утром твоя инфекция проявилась у меня, и я тоже чихнула!

Лицо Иэна внезапно из скептически настроенного стало серьёзным. Он внимательно слушал девушку. Его красивое выражение лица придало ей внутренних сил, и она продолжила, всхлипывая:

– А потом в моём носу появилась эта отвратительная жидкость! Я чуть ума не лишилась от страха! Её невозможно вытащить из моего носа, она… она… – поняв, что сейчас, когда она плача рассказывает своих заключениях, противная жидкость находится у неё в носу, она воскликнула, – Вот она! Она и сейчас здесь!

Иэн, до сего момента будучи серьёзным, облегчённо выдохнул.

– Это насморк, Лиэли.

– Насморк! Я уже вспомнила, что это насморк… Иэн. Но от этого мне не легче! Меня ждут большие неприятности.

– Тебя ждёт смерть, Лиэли. Я уже говорил, – покачал головой Иэн.

Лиэли поёжилась. Одновременно от страха, завладевшего ей, и от утреннего холода, о котором она не вспоминала до этой минуты.

– Что мне делать!? Помоги мне! – взмолилась она.

Проведя рукой по своей шикарной шевелюре и шмыгнув забитым носом, Иэн ответил:

– Я не могу ничем помочь тебе, Лиэли. Прости.

– Из какого ты Города? Первого? Второго?

Он снова отрицательно покачал головой.

– Третьего? Четвёртого? – снова попыталась Лиэли.

В переулок завернула какая–то парочка. Иэн резким движением развернулся и, на ходу пробормотав «Я ничем не могу помочь тебе», надвинул на глаза шляпу и быстрым шагом удалился из переулка мимо лениво проводивших его взглядом молодых людей.

Не желая потерять Иэна из виду снова, Лиэли, улыбнувшись ради приличия незнакомцам, вынырнула из тупика и побежала за неумолимо удаляющейся фигурой парня сквозь толпу.

Завернув за угол, она снова поняла, что потеряла его из виду. Она уже даже не понимала, сколько улиц она прошла в тщетных поисках, и понимала, что идти ещё дальше нет никакого смысла – она не узнавала территорию абсолютно. Её глаза наполнились слезами. Решив дойти до конца улицы, доступной её обозрению, она с удивлением обнаружила, что народ поредел, а уже у самой обочины улица полностью опустела.

«Что за ерунда?» оглядываясь по сторонам и пряча нос в шейный платок, подумала Лиэли.

И вдруг поняла.

Разорвав небо своим оглушительным звоном, раздалась сирена Переклички Здоровых.

А Лиэли даже не понимала, в какую часть Города она забрела, и как далеко находилась от Перекрёстной Площади.