2.
Клуб находился на окраине города, которую жители прозвали «Островом». Крошечный, в две улицы, микрорайон, состоявший из старых кирпичных домов, по большей части расселенных, стоял на небольшом островке посреди огибающего город канала. На Остров вели разбитая асфальтированная дорога, по которой чаще ходили люди, чем ездили машины, и заброшенный железнодорожный мост.
Кричали чайки. В воздухе пахло прелой листвой. С серой глади канала на берег набегал ледяной ветер и пробирал до костей. Миша бодро шагал по усыпанному листьями тротуару. Галя плелась сзади. Зябко кутаясь в тонкую куртку, она спросила:
– Долго идти? Я замерзла!
– Иногда лучше одеваться не красиво, а по погоде, – со смехом сказал Миша. – В листовке написано: «улица Октябрьская, дом тридцать один». Мы совсем рядом!
Они остановились в пустынном дворе с заржавленной детской площадкой и выцветшей хоккейной коробкой. Кирпичный дом охватывал двор буквой «П». Сбоку от крайнего подъезда вела в подвал крутая лестница. Прикрученная к железной двери выгоревшая табличка гласила: «КИР „Колесо Перуна“».
Миша первым спустился по лестнице и с трудом потянул тяжелую дверь. Одинокая лампочка под потолком еле освещала квадратное помещение, наспех устланное кусками затоптанного линолеума. Стоял тяжелый запах гнили. Галя зажала нос и осмотрелась. Из помещения в смежную комнату вел дверной проем, оттуда доносились негромкие голоса.
Послышались шаги, и в проеме появился мужчина, одетый в широкие штаны и длинную кожаную рубаху, подпоясанную кожаным ремешком. Нижняя часть его лица заросла клочковатой бородой. Маленькие глазки шныряли по сторонам, пока не наткнулись на Мишу с Галей. Мужчина нахмурился.
– Здрасте! – радостно выпалил Миша, прежде чем мужчина успел открыть рот. – Я и моя девушка хотим вступить в клуб реконструкции «Колесо Перуна». Не подскажете, куда нам идти?
– В клуб? – лицо мужчины разгладилось, на губах заиграла хищная улыбка. – Проходите-проходите! Меня зовут Константин Левша, я руководитель клуба. Не обращайте внимания на запах, канализацию прорвало, сами понимаете – подвал, – Левша провел рукой по шее и пошел в комнату. На его гладко выбритом затылке Галя разглядела багровую татуировку в виде колеса.
– Я – Миша, а она Галя! – сказал Миша руководителю в спину, взял Галю за руку и поспешил следом.
Отвратительный запах чувствовался и здесь, но чуточку меньше: из распахнутого окна в конце комнаты сильно дуло. Сквозняк трепал листы исторических журналов десятилетней давности, которые стопками лежали на подоконнике. У стены справа, сплошь увешанной круглыми деревянными щитами с логотипом клуба, в ряд стояли письменные столы. На них громоздились куски ткани, обрывки кожи, деревянная посуда и инструменты. На дальнем столе Галя приметила допотопный компьютерный монитор и клавиатуру в грязных потеках.
– Левша, я починил, проверяй! – из-под стола с монитором выбрался некрасивый сутулый парень лет девятнадцати, одетый штаны и рубаху, но не кожаную, как у Левши, а тканевую, унылого зеленого цвета. Сальные волосы парня, собранные в хвост, доставали ему до пояса.
– Молоток, Квазимодо! – коротко кивнул Левша. – Кофе мне нальешь и свободен! Да, новые члены клуба, введи их в курс дела.
Квазимодо жестом пригласил ребят сесть на разномастные стулья, в беспорядке расставленные по комнате. Не успела Галя устроиться поудобнее на жестком сиденье, как в дверь влетела хрупкая невысокая девушка в длинном платье из того же материала, что и рубаха Квазимодо.
– Северина! – Левша расплылся в улыбке и стал похож на кота, обнаружившего банку сметаны. – Опаздываешь! – погрозил он девушке пальцем. – Где Потапа забыла?
– Паркуется, – тряхнула Северина гривой густых рыжих волос.
В подтверждение ее слов с улицы раздался визг тормозов. Через пыльное оконное стекло Галя увидела УАЗ «буханку» с помятой решеткой радиатора и глубокими вмятинами на крыле. Машина забралась на тротуар и встала. Несколько минут спустя в комнату ввалился толстый крупный парень в заляпанной чем-то бурым рубахе. Его щеки и лоб были сплошь в синяках и кровавых ранах. Татуировку в виде колеса носил на затылке и он. «Совсем помешанные, татуировки с эмблемой клуба делают», – подумала Галя, но вслух не сказала.
– Потап, горе мое, где ты так извозился? – скривился Левша.
– На ристалище-то похлеще вымажешься! – расхохотался Потап. – Эх, сейчас накатить бы…
– Чтоб я не слышал про «накатить»! – Левша привстал и треснул рукой по столу. – У нас сухой закон или ты запамятовал?!
Потап заметно струхнул.
– Лады, понял я… Держи, остатки домоткани выторговал! – он шмякнул на компьютерный стол увесистый сверток: – Квазыч, салют! О, новенькие? Лады, пошел я щит доделывать! – Потап выудил из-под завалов на столах напиленные доски.
Северина устроилась на широком подоконнике и достала деревянные палочки и моток грубых ниток. Она плела шнурок и изредка она посматривала на Мишу, полностью поглощенного рассказом Квазимодо.
– Наш клуб занимается реконструкцией быта и военного искусства Руси с девятого по одиннадцатый века. Мы шьем одежду, делаем оружие, раз в неделю проходят тренировки по историческому фехтованию, – дружелюбно рассказывал Квазимодо. – Каждый год, тридцать первого октября, мы выезжаем в поселок Гнилуши и отмечаем праздник Листопада. Традиционно на Листопад мы проводим обряд посвящения в члены клуба. Для прохождения обряда вы должны пошить минимальный комплект одежды. Каждый посвященный получает медальон, – Квазимодо ткнул в вырез своей рубахи, где на кожаном шнурке покачивалась латунная подвеска-колесо, – и становится полноправным членом нашего клуба.
Вздор, который нес Квазимодо, Галю не интересовал, а его патетические речи смешили. Обряд, посвящение, медальон! Впрочем, медальон выглядит красиво, подойдет к ее рубашке в коричневую клетку. «Как думаешь, нельзя получить его без обряда посвящения?» – шепнула Галя Мише. Миша неопределенно мотнул головой и потребовал у Квазимодо схемы раскроя рубахи, штанов и обуви.
– Вы, Галя, насчет женского платья проконсультируйтесь у Северины. Она главная женщина дома и всегда рада помочь, – предложил Квазимодо.
– Я подумаю, – процедила Галя: Северина уже откровенно глазела на Мишу, и Галю это бесило.