Postsowjetische Identität? - Постсоветская идентичность?

Сегодня очень многие члены армянского общества также оказались в подобном неопределенном социальном положении, негативно относятся к призванным урегулировать общественную жизнь нормам и юридическим правилам, или же они по-просту безразличны к ним. Нарушение стабильности социальных позиций, распад их прежней иерархизации (например: стремительное понижение престижа профессии учителя и повышение уважения к торговцам) обусловили структурную неопределенность общественной системы. Потеря коллективной солидарности, личной идентификации с целым непосредственно влияют на рост отклоняющегося поведения, который наиболее отчетливо проявляется в социально-экономической сфере, где личный интерес, повальная приватизация и рыночные отношения почти полностью разрушили старые ограничения. И если война, наличие непосредственной общей угрозы в какой-то мере сплачивала нацию, то после ослабления этой угрозы социальная напряженность внутри общества усилилась. Принципальная инвариантность поведения резко возросла, а с нею вместе растет и постоянно воспроизводящая аномию нормативная и структурная неопределенность общества. У нас постоянно воспроизводится основное условие аномии – противоречие между потребностями и интересами граждан с одной стороны, и возможностями их удовлетворения с другой. Ситуация такова, что часто преследование собственной цели предполагает недостижение своих целей другими. Поэтому в общественной жизни, в условиях всеобщего напряжения постепенно воцаряется принцип личной выгоды и недоверия человека человеку. Этот принцип настоятельно требует отказаться от старых моральных установок, и в то же время еще не окрепла адекватная современному капиталистическому обществу новая мораль индивидуализма, которая наряду с пропагандой свободы индивидуального выбора требует от людей также и несение ответственности за этот выбор.

Все общества существенно различаются по степени интеграции народных обычаев, нравов и институциональных требований. То же самое справедливо и в отношении отдельных сфер общества. Особенно сильно аномия обнаруживает себя в экономической сфере армянского общества, в сфере наиболее затронутой кардинальными структурными переменами, ликвидировавшими традиционные ограничения. В этой сфере аномия действительно стала почти что “нормальным” явлением. И причина этого в том, что экономический уклад нашей жизни ускоренно меняется, а его морально-правовое урегулирование отстает. В результате противоречия между наличными потребностями, интересами и реальными возможностями их удовлетворения постоянно возникает аномия.

В армянском обществе появилось и прочно сохраняется сильное акцентирование богатства как основного символа успеха без соответствующего акцентирования законных способов его достижения. Честный труд обесценен. И не только отсутствие рабочих мест, но также мизерная, не стимулирующая производительный труд зарплата, которую получает большинство трудящихся армян препятствует становлению экономики, а значит и развитию всех сфер общественной жизни. Низкие доходы населения сильно ограничивают потребительский спрос, что препятствует становлению полноценного внутреннего рынка, а это, в свою очередь, мешает поднять на требуемый уровень промышленность республики и тем самым создать новые рабочие места. В итоге получается порочный круг.

В нашем постсоветском обществе распространились инновационное поведение, с одной стороны, и массовая миграция, с другой. В первом случае отсутствие необходимых для достижения целей легальных средств, огромная разница возможностей различных общественных групп привело к формированию неофициальных структур, полукриминальных кланов, которые нелегальными средствами преследуют свои цели, в результате чего образовался огромный дисбаланс между экономикой и теневой ее частью. Сформированная официальная структура общества не обеспечивает различным социальным группам принципиально одинаковую возможность легального достижения общепризнанных целей и тем самым вызывает приводящие к образованию нацеленных на них неофициальных структур функциональные нарушения социальной системы. Инновационная форма адаптации проявляется в виде использования неинституциональных средств для достижения богатства и власти. Причем возможности такого использования возрастают вместе с повышением уровня социальной иерархии и существенно отличаются по сферам деятельности людей. Отсюда – настойчивое стремление девиантов всеми возможными и невозможными способами проникнуть в предоставляющие такие возможности общественные и государственные структуры. В результате общественная жизнь отчасти криминализируется, государственные чиновники искусственно бюрократизируют систему государственного управления, насаждая и углубляя в ней прежний административно-командный тоталитарный стиль руководства, что препятствует демократической трансформации армянского общества вообще и развитию национальной экономики в частности.

Во втором случае имеет место массовая миграция населения со всеми вытекающими отсюда и затрагивающими все сферы общественной жизни последствиями.⁷⁴ Очевидно, что она также в сильной мере мешает успешной реализации трансформационных задач, вызывает разрушительные изменения социальной структуры нашего общества и разваливает основу национальной экономики, научно-производственный потенциал страны. В условиях переживаемого нами глубокого общественного кризиса многие люди видят в мигра-ции единственный выход из ситуации. Миграция возникает как следствие политических и экономических перемен нашей жизни, сопрово-дившихся разрушительным землетрясением, Карабахской войной и экономической разрухой. Обусловленный блокадой транспортных путей и неэффективной приватизацией развал промышленности, инфляция и непомерно высокий уровень безработицы изменили социально-экономическое содержание общественной жизни. Оставшиеся без работы служащие и рабочие, ученые и инженерно-технические работники оказались на грани нищеты. Так происходит ”brain drain”, утечка интеллектуально-научных кадров из страны. Престиж созидательного интеллектуального труда упал, он не стимулируется и мало ценится на рынке труда. В результате наше общество теряет квалифицированных специалистов, убывает ее научный потенциал, республика постепенно лишается возможности научно-технического прогресса и социального развития, ибо без культурного и научного потенциала невозможно построить здоровое демократическое государство, без него мы обречены на отсталость и зависимость.

Произведенный анализ позволяет нам поставить диагноз нынешнего переходного состояния нашего общества. В структурном отношении оно неопределенно, а в культурном – аномично и характеризуется пессимизмом. Хаос пессимизма мешает людям занять в происходящем процессе трансформации активную гражданскую позицию.

Для решения этой проблемы требуется тесное сотрудничество властей и народа, и путь преодоления ситуации аномии – не в возврате к тоталитарному прошлому и реставрации прежних репрессивных институтов социального контроля, а в скорейшем развитии новых идеолого-воспитательных процессов, ориентирующих граждан на увязанные с идеей национального патрио-тизма ценности этики “морального индивидуализма”. Первоочередную роль в этом деле обязана сыграть наша интеллигенция, на которую возлагаются задачи культурной гармонизации и структурного сплочения армянского общества, успешного исполнения своей роли опосредствующего отношения народа и государства звена. Ведь именно культура может побудить индивидов к эмоциональному акцептированию совокупности культурно провозглашенных целей и предписанных методов достижения этих целей.

Веление времени – освободиться от пессимизма и задать обществу новую, оптимистическую культурную перспективу устойчивого развития, в рамках которой индивидуальные и общенациональные ценности должны быть тесно и гармонично объединены. Поэтому возникла необходимость создать новые опосредующие звенья, новые общественные организации, ассоциации и демократические учреждения, новые институты и группы, призванные связать граждан с государством, способные осуществлять функции морального контроля поведения своих членов и обеспечить их защиту перед лицом государства.

Социальная интеграция выражается в формах и посредством идентичности. И поэтому для утверждения социального порядка весьма важен процесс формирования „Мы“ – группы. Процесс этот не может более легитимироваться посредством старых традиций, его успех отныне тесно связан с включением (Inclusion) граждан государства в процессы управления своим государством. Для этого необходимо формирование новой идентичности армянина, идентичности гражданина независимого государства. Эта проблема является важнейшей государственной задачей, решение которой относится к приоритетным функциям нашего государства. Однако, развитие гражданского сектора в Армении происходит по большей части в форме стихийного гражданского активизма.⁷⁵

Постсоветская свобода

Установлением и обоснованием необходимости государственной поддержки институтов гражданского общества суть вопроса не исчерпывается. Наш анализ был бы неполным без собственно философского анализа, который является завершением методологической цепочки восхождения от конкретного к абстрактному. Именно такой методологический подход положен в основу нашей статьи, следовательно, ее заключительная часть содержит философское осмысление проблем постсоветской идентичности.

Главная проблема тут заключается в том, что раньше советский человек чувствовал себя частичкой системы, своего рода "колесиком" целостного механизма, смысл деятельности которого заключался в аккуратном исполнении функций этого "колесика". Система обеспечивала необходимый для подобной деятельности минимум и придавала ей определенный смысл, смысл деятельности частички всемогущего целого. Сопутствующийся же социально-экономическим кризисом распад прежних тоталитарных связей вызвал парадоксальную ситуацию, когда человек, получив наконец-то свободу, не знает как с ней обходиться. Человек чувствует себя более защищенным и свободным в жесткой закрытой системе с малым выбором занятий и ограниченными возможностями социального продвижения, чем в условиях неопределенности, в подвижной открытой системе с универсальными нормами, формально равными для всех. Внезапно оказавшись вне отрицающих его личную свободу ограничений, постсоветский человек оказался перед своими собственными проблемами одиноким и беспомощным, лишенным чувства обеспеченности. Связывавшие его с обществом прежние звенья разрушены, новые пока не сформировались. Бессмысленность прошлого и безнадежность будущего рождают чувства изолированности, беспомощности и беспокойства, которые зачастую и не осознаются. На этой основе возникает известное еще по Фромму "бегство от свободы",⁷⁶ когда человек, пытаясь преодолеть свою изолированность, отказывается от свободы, добровольно подчиняясь автори-тетам, впадая в конформизм, уходя от действительности и т. п. Имеет место своеобразное возвращение к растворению в целом, которое хотя бы и ценой отказа от свободы придало бы настоящему смысл.

Понятие свободы многомерно, нередуцируемо до его отдельных составляющих. Причину этого следует искать в самой сущности свободы, которая суть многоступенчатый процесс, заключающий в себя многообразие различных проявлений. Идентифицирующая сама себя с целым и лишенная частной определенности воля наделена негативной свободой тотального тождества, лишенной всяких творческих импульсов.⁷⁷ "Эго" тоталитарного человека, а с ним вместе и присущее ему напряжение как бы усыплены наркозом, человек спокоен и доволен. Это "Эго" суть производная от выполняемой внутри системного целого функции, оно стандартизировано и не персонифицированно. Отсюда вытекает, что "незаменимых людей нет", незыблимы лишь система сама и идентифицируемые с нею личности. Свобода постсоветского человека также является по сути негативной, она далеко не полна. Человек освобожден от уз целого, неопределенно-всеобщего и выступает в качестве относительно автономной частной определенности, самолично решающей свои проблемы. Однако он не может в одиночку нести тяжелое бремя этой негативной "свободы от", ибо процесс индивидуализации немыслим вне контекста социаль-ности, а значит, предполагает две альтернативы развития: назад к растворению в тоталитарном целом или же вперед в направлении солидаризации и кооперации автономных личностей, что уже является предпосылкой перехода к следующей ступени свободы.

Человек постепенно включается в систему новых социальных отношений, присущих новой, позитивной ступени свободы, когда на первый план выступает активно самореализирующаяся в совместном с себе подобными свободном конструрировании неоднородного целого творческая личность. Целое образуется не тоталитарно, а благодаря самоопределенности, индивидуальности своих частей оно формируется децентрализированно, путем основанного на свободном выборе непосредственного коордирования горизонтальных структур. Как пишет Л. А. Абрамян, ссылаясь на Канта, ”свобода в положительном смысле состоит в способности к самопроизвольной (спонтанной) деятельности”.⁷⁸ Свобода здесь не в избавлении от зависимостей (негативная свобода!), а в творении этих зависимостей. Это – творческая свобода, для которой важна не функция человека, а его творческий талант, любовное обаяние, дружеская верность и т. д. Каждый человек незаменим, нерастворим в целом. Он и социально защищен, и индивидуально свободен.

Конечно же, путь от негативной свободы к свободе позитивной являет собой переходный процесс. Если Запад в силу своих достижений вышел вперед на этом пути, то постсоветская часть мирового общества только-только вступает на него. На основе социологических исследований постсоветского армянского общества Г. Погосян констатирует: “Общественное сознание проявляет восприимчивость как к идеологии эгалитаризма, так и к новой идеологии либерализма. Ценность свободы входит в противоречие с ценностью социальной справедливости и благосостояния для всех”.⁷⁹ Преодолевая это противоречие, люди должны освободиться как от тотальной разочарованности в своем прошлом, так и от целевой аномии будущего, должны помнить свое и ориентироваться на общечеловеческое. Только помня прошедшее, можно задавать цели будущему. Только реализуя цели, можно достичь свободы и создать благополучное и стабильное настоящее.

Задача не в том, чтобы освободить прошлое и будущее друг от друга, а в том, чтобы по-новому, творчески увязать их друг с другом, учитывая при этом текущие процессы глобализации и становления мирового общества. Необходимо понять, что не уничтожение и забвение, а именно преобразование унаследованной тоталитарной культуры в свете общечеловеческих ценностей мирового общества, подчинение своего прошлого императивам будущего этого общества создаст условия для преодоления трудностей эры негативной свободы и перехода к эре творческой свободы.

Человек свободен в своем бытие, если он принимает вызов времени и отвечает на него. Прошлое и будущее переплетаются в путеводные нити вечно преходящего настоящего. Распутать эти нити – означает лишиться жизненного ориентира и оказаться в положении привязанного к ситуации животного. Историческая память прошлого является основой направленной в будущее творческой фантазии, память и фантазия творят настоящее. Именно поэтому упомянутая выше неопределенность настоящего, постсоветского человека обусловливается либо забвением прошлого, либо бесцельностью будущего, а чаще всего и тем и другим одновременно. Тоталитарная реальность была зачастую ужасной, но без постоянного вопрошания о ней, без исторического осознания прошлых ошибок невозможно избежать подобных ошибок в настоящем. Коммунистический миф был утопией, но жить вообще без всякой устремленности в будущее человек не в состоянии, так как он нуждается в некотором смысловом постоянстве целесознания, которое трудно найти в вечно исчезающих моментах настоящего, так как иначе создается ситуация, когда “качественная жизнь заменяется количественным присутствием, реальная свобода «быть» – фикцией ее, создаваемой видимостью «иметь»”.⁸⁰ Так что нельзя освободить прошлое от будущего и будущее от прошлого, ибо они соединены в настоящем и ради настоящего. Без них это настоящее не имело бы для людей смысл, что в силу определенности человека в качестве смыслополагающего существа невозможно.

Таким образом, сложный и мучительно трудный, неодназначный переход от негативной к позитивной ступени человеческой свободы составляет духовное содержание нашего времени конца тысячелетия. На пути этого перехода и достижения нового уровня развития человечество подчинено императивам единения и становления подлинной системы мирового общества. Каждая страна должна внести свой вклад в этот процесс формирования новой цивилизации, основанной на принципах мира и сотрудничества. Поэтому то, что происходит в одной части мирового пространства не может оставить равнодушным живущих в другой части. Трансформационные процессы, происходя-щие на постсоветском пространстве имеют мировую значимость и их успешное осуществление позволит нам выполнить свой долг как перед нашими потомками, так и перед всем человечеством. Наши трудности и проблемы прямо или косвенно влияют на ход мировых событих. Ситуация в мире настоятельно требует по-новому определить принципы государственного суверени-тета, правовой гарантированности и легитимности. Она ставит также проблемы личной и коллективной идентичности, решить которые прежним способом уже невозможно. Поэтому именно реализация базирующегося на общечеловеческих ценностях единства частного с общим выдвигается в настоящее время на первый план злободневных проблем современности. А так как каждый решает эту проблему по-своему, то и настоящее у всех свое, своеобразное.

Заключение

Итак, нужен новый, творческий подход. Надо переосмыслить собственную историю с точки зрения всеобщих задач. Когда наша деятельность будет строиться в глобальной кооперации с деятельностью других, когда индивидуальный успех станет частью успеха всеобщего и наоборот, когда люди начнут действовать в соответствии с пониманием, что они включены в глобальные сети взаимодействий, существуют не только для себя, но и друг для друга, что несмотря на разницу прошлого, будущее у всех одно общее, тогда можно будет говорить о наступлении времени позитивной свободы индивидуального творчества. Ведь творить – это значит превносить свое особенное в общее, соединять прошлое и будущее в настоящем.

Список литературы

Абрамян, Л. А. (2004): О кантовском понятии практического разума. Философские рефлексии (сборник научных статей под редакцией С. Г. Оганесяна), Ереван, сс. 3-15.

Берлин, Исайя (2001): Философия свободы. Европа, Москва: Новое литературное обозрение.

Dijkzeul, Dennis (2008): Towards a Framework for the Study of "No War, No Peace" Societies. Working Papers, No. 2, Swisspeace Publications.

Франгян, Ерванд (1911): Философ пессимизма. Ереван (на арм.).

Fromm, Erich (1941): Escape from Freedom. New York.

Ishkanian, Armine (2015): Self-Determined Citizens? New Forms of Civic Activism and Citizenship in Armenia. Europe-Asia Studies, 67 (8).

Marga, Andrei (1997): Grenzen und Dilemmata der Transformation: In: Nassehi, Armin (Hrsg.): Nation, Ethnie, Minderheit: Beitrage zur Aktualität ethnischer Konflikte; Georg Weber zum 65. Geburtstag. Köln; Weimar; Wien: Böhlau, S. 409-426.

Merton, Robert (1957): Social theory and social structure. New York.

Mkrtichyan, Artur (2005): Human Rights as an “Attractor” of Europeanization Processes of Transcaucasia “Neither War No Peace” Societies. In: Mihr, Anja/Mkrtichyan Artur/Mahler, Claudia/Toivanen, Reetta (eds.): Armenia: A Human Rights Perspective for Peace and Democracy. Potsdam: Universitätsverlag Potsdam, pp. 10-16.

Mkrtichyan, Artur (2007): Armenian Statehood and the Problems of European Integration as Reflected in School Education. In: Darieva, T. / Kaschuba, W. (eds.): Representations on the Margins of Europe. Frankfurt am Main, New York: Campus, pp. 190-204.

Mkrtichyan, Artur (2015): Towards the New Armenian Networks: Theoretical Considerations. In: Mkrtichyan, A. (ed.): Armenians around the World: Migration and Transnationality. Frankfurt am Main, Berlin, Bern, Bruxelles, New York, Oxford, Wien: Peter Lang, pp. 11-20.

Mkrtichyan, Artur/Vermishyan, Harutyun/Balasanyan, Sona (2016): Independence Generation: Youth Study 2016 – Armenia. Yerevan: Friedrich Ebert Stiftung.

Погосян, Г. А. (2003): Армянское общество в трансформации. Ереван.

Самохвалова, В. И. (2001): Масскульт и маленький человек. Философские науки, No. 1, сс. 55-66.