Роланд связался с подчинёнными группами, передавая приказ вышестоящего начальства. Он подошёл к большому зеркалу и критично осмотрел своё отражение с головы до ног. Поправил защитную амуницию, проверил заряд парализатора и, кивнув самому себе, быстро вышел из кабинета. У входа в здание, грозно урча мотором, дожидался служебный внедорожник, возглавляя собой колонну «церберов». Его водитель заметно нервничал, бросая быстрые взгляды по сторонам. Весть о том, что в округ пожаловали инквизиторы, моментально облетела все близлежащие отделы, заставляя служителей справедливости гадать о цели своего визита. Впрочем, гадать-то особо было нечего. Нежданное появление «теневиков» не сулило ничего хорошего ни служителям справедливости, ни гражданам империи подотчётного участка.
– Чёрт бы их всех побрал! – пробормотал Роланд, садясь в «цербер».
Похоже он слегка перестарался, хлопнув дверью, потому как водитель испуганно дёрнулся, резко нажав на акселератор. Автомобиль взбрыкнул, свистнув покрышками, и заглох.
– Ты чего, твою мать, вытворяешь, зелень? – возмущённо прикрикнул на него Роланд.
Парень влился в сплочённые ряды служителей справедливости, получив назначение в четвёртый округ из семинарии, заменив собой погибшего при исполнении служебных обязанностей брата Стратиса. И его нервозность была вполне понятна.
– Нижайше прошу простить меня Ваше святейшество приор Роланд, – парень смиренно опустил взгляд. – Говорят, приехали потрошители душ, – тихо сказал он.
– Потрошители душ?! – Роланд удивлённо уставился на парня. – Только не вздумай сказать такое в присутствии самих «потрошителей», – предупредил он его. – Ну надо же, какое грозное прозвище!
Парень замолчал, перебирая серебристые чётки, положенные каждому служителю церкви, дабы они не забывали ни на работе, ни дома молить господа о прощении собственных грехов.
– Ты собираешься до обеда заниматься этой ерундой? – возмутился Роланд, вырвав чётки из дрожащих рук парня и нервно кинув их на приборную панель автомобиля. – Или мы, всё-таки поедем?
Парень не успел ответить. По огороженному двору участка прокатилась тугая волна, выбивая стёкла приёмной палаты, а хвосте колонны прогремел оглушительный взрыв. Один из автомобилей, поднимая густые чёрные клубы жирного дыма и ярко оранжевого ревущего огня, подлетел вверх, перевернулся несколько раз в воздухе и с лязгом опустился крышей на мостовую, высекая из камня снопы искр. Прежде, чем Роланд успел выскочить из автомобиля, его водитель открыл дверцу и выпрыгнул из салона. Он подбежал к бетонной ограде участка и ловко, словно мартышка, перепрыгнул чрез двухметровый забор, увенчанный поверху колючей проволокой. Роланд огляделся по сторонам. Кое-кто из подчинённых, закрывая рукой лицо от нестерпимого жара, подбежал к подорванному автомобилю и пытался открыть заклинившие при падении двери. Днище автомобиля полыхало так, будто на нём собирались станцевать джигу черти, выползшие из ада по случаю появления в округе своих непримиримых врагов – святое воинство его преосвященства. Находившиеся внутри внедорожника священнослужители не пострадали, потому как все машины служебного автопарка были бронированными. Однако их следовало извлечь из внутренностей пуленепробиваемой консервной банки как можно скорее. Остальные диаконы стояли разинув рты от столь неожиданного поворота событий и растерянно крутили головами.
– Какого хрена стоите? – заорал им Роланд. – За ним! Догнать и привести в допросную. Живо!
Он показал в направлении скрывшегося новобранца. Два диакона, выйдя из оцепенения, бросились в погоню.
– Никому с ним не разговаривать до моего возвращения! – крикнул им вслед Роланд. – Остальные по машинам! Нас уже заждались.
– Но нам нужно вызволить товарищей! Они же сгорят заживо! – возразил чей-то голос.
Роланд обвёл служителей суровым взглядом.
– Если мы прибудем к зданию управления веры с опозданием, то инквизиторы сожгут всех вас, не моргнув и глазом. Бросьте их! – ему пришлось прикрикнуть. – Если им суждено выжить, то они смогут выбраться без нашей помощи. На всё воля Божья!
Диакон Аврелий, отдав распоряжение своему напарнику выдвигаться самостоятельно, подбежал к головному автомобилю, чтобы занять место сбежавшего водителя. Роланд уселся в салон, треснув дверью сильнее предыдущего раза.
– Долбанные всеми адовыми демонами еретики! – выругался он. – Езжай быстрее, пока мы не получили выговор всем отделом.
Аврелий уверенно выжал акселератор до предела, заставляя автомобиль мощно рвануть с места под режущий слух свиста покрышек.
– Думаете, это дело рук фундаменталистов? – спросил он у Роланда.
– Кому же ещё, по-твоему, понадобилось взрывать внедорожник служителей справедливости? – ответил он, с силой потирая виски. – Сколько ни выжигаем эту заразу, никак не справимся! – Роланд с силой треснул ладонью по приборной панели. – За это «теневики» нас по головке не погладят и, скорее всего, отправят вслед за кремированными отщепенцами.
– Всё в руках Господа нашего Иисуса Христа, – смиренно проговорил диакон Аврелий, осенив себя крещением.
– И руках его преосвященства кардинала Клорада, – добавил Роланд, усмехнувшись краем рта. – И верной своры цепных псов, – Роланд сплюнул в окно, забыв, что боковое стекло оставалось закрытым. По нему тут же растеклась пузырящаяся клякса и потянула свои ножки вниз. – Чёрт бы побрал всех этих засранцев, начиная с архимандритов и выше, до самых ворот рая! – яростно выругался Роланд, вытирая наспех слюну со стекла широким рукавом рясы.
– А почему вы решили, что мальчишка во всём виноват?
– Считай, что мне подсказывает интуиция, – ответил Роланд. – Нервный он какой-то был. Рванул с места, как заправский скакун, пока вы глазами хлопали, словно последние раздолбаи.
– Простите, приор Роланд, – покорно произнёс диакон Аврелий. – Это наше упущение. Мальчишку прислали сравнительно недавно, и проверить его досконально у нас времени не было. Сначала проводили в священный путь брата нашего Стратиса, после этого приор Гарден получил повышение по службе, а затем настала и ваша очередь, уважаемый приор Роланд, – Аврелий подобострастно глянул на Роланда.
– А у кого оно было, брат Аврелий? – тяжело вздохнул Роланд. – Не забывай про судебные разбирательства между ночными дежурствами. Они кого угодно сделают рассеянным и невнимательным.
Внедорожник приора резко затормозил у наспех сооружённого блокпоста, оставляя на брусчатке чёрный след от покрышек. Инквизиторы времени зря не теряли и успели соорудить баррикады вокруг окружного здания управления веры. Проверяющий просканировал голографический герб приора и, махнув рукой андроиду, управляющему заграждением, дал добро на проезд. Слава Иисусу Христу колонна приора Роланда оказалась не последней!
– Впервые вижу таких… – заворожено произнёс Аврелий, с интересом разглядывая сотни выстраивавшихся ровными рядами роботов четвёртого поколения, – похожих на человека.
– «Загонщики», – поделился своими знаниями Роланд, знакомый с новейшими разработками робототехники. – Сначала эти, – он кивнул на стройные ряды человекоподобных механизмов, – оцепят округ, чтобы больше никто не смог удрать, пока инквизиторы расставляют «заслоны», а потом начнётся потеха. Ненавижу гадов!
Диакон Аврелий с «заслонами» был знаком достаточно давно, можно сказать с гимназийской скамьи. Их создавали генераторы силовых полей, встроенные в высокие, толстые штанги заградительных столбов. Находясь недалеко друг от друга в активном состоянии, «заслоны» связывались с ближайшим «собратом» создавая непреодолимый, до десяти метров в высоту, энергетический мост, не пропускавший органику. Впервые действие этих чудо-столбов он увидел на первом курсе гимназии, когда его вместе с товарищами отправили на подавление актов вольнодумства, собравшихся в толпу недовольных своей жизнью под крылом всевидящей и всепрощающей церкви, жителей округа. Им, видите ли, было не по нраву то, что мать-церковь указывает их место в жизни и заставляет жить по своим «изуверским» законам. Когда беснующаяся на площади десяти кварталов толпа была оцеплена мощными рядами служителей справедливости, «заслоны» вступили в режим зачистки, следуя чрезвычайному протоколу выявления еретически настроенных индивидуумов. В считанные мгновения бунтари оказались запертыми в тесном объёме энергетического кокона. Тех, кто оказывался на линии мостов, рассекало на части. И слава всевышнему за преподнесённый урок, если за линией барьера оставалась лежать рука или нога. Остальное, как говаривал старый настоятель, было делом техники и божьего промысла. Толпа «избранных» оком Господа проходила децимацию, после чего запуганных до смерти вольнодумцев загоняли в грузовики и увозили на профилактику.
За всё время несения службы Роланда во имя святой церкви «Теневики» появились в четвёртом округе впервые. Однако, по всё тем же разговорам со служителями из соседних округов, он знал, какая судьба ожидает тех, кто просрочит время, отпущенное для явки в указанное место, или прибудет последним. Опоздавших, кроме выговора с занесением в личное дело, ждало суровое наказание. Нет, их не распинали на дыбе, не увечили и не предавали огню, как поступали с истинными еретиками. Им назначали по пять ударов цепной плетью, зачастую снимавшей лоскутами кожу со спины. Приговор приводился в исполнение немедленно самими инквизиторами. Так сказать для разогрева в предстоящей операции и в назидание остальным служителям. А служители справедливости, провалявшись под открытым небом в течение часа, позволявшего подумать над собственной исполнительностью, отправлялись в регенераторы, после чего с удвоенным усердием присоединялись к запланированному действу.
Роланд глазами выискал человека, вокруг которого происходила вся суета. Приказав своим подчинённым оставаться в автомобилях, он отправился предстать пред светлыми очами старшего апостола.
– Почему ехали слишком долго? – грозно спросил носитель отличительного знака с неуловимо знакомыми чертами лица. – До твоего отделения рукой подать!
Инквизитор сразу перешёл к делу, проигнорировав приветствия, что говорило о серьёзности готовящейся операции.
– У нас произошёл подрыв одного из автомобилей колонны. Скорее всего, это связано с вашим появлением здесь, – доложил Роланд.
Инквизитор сделал вид, что удивился. Вряд ли кто-нибудь из них мог проявлять чувства. Особенно старший апостол, который, по своей сути, был вообще бесчувственным.
– Какие у тебя предпосылки для выдвижения такого вывода? – спросил он.
– Мой водитель сбежал после взрыва, – ответил Роланд.
– Твой водитель?! – инквизитор удивился без игры в эмоции. – Надеюсь, ты задержал «своего» водителя и доставил для выяснения обстоятельств, произошедшего акта сопротивления властям? – апостол вперил в приора испытующий взгляд, способный расславить камень.
Роланд почувствовал, что под ногами вот-вот готова разверзнуться бездна, чтобы поглотить провинившегося служителя справедливости в кипящей лаве. Она только ждала единственного слова старшего апостола.
– Нет, ваше эмм… – приор замялся, подбирая нужное слово.
– Обойдёмся без лицемерных определений, – перебил его апостол, смерив уничтожающим взглядом, от которого по спине Роланда побежали предательские мурашки.
– Я не мог ослушаться прямого приказа явиться на место сбора и отправил в погоню за ним двух диаконов, – сказал он.
– Превосходно! – апостол скривил губы в деланной улыбке больше похожей на оскал. – У тебя в руках был один из осквернителей святой веры, а ты, вместо того, чтобы схватить предателя лично, отправил за ним двух диаконов. Я правильно понимаю расставленные тобой приоритеты?
– Да, но… я решил, что явка имеет первоочередное значение, – ответил Роланд, ненавидя себя за то, что вынужден был оправдываться перед апостолом.
– Здесь я решаю, что имеет первоочередное значение! – ледяным тоном сказал апостол, заглядывая в глаза Роланду. – Бери с собой пару служителей и отправляйся на поиски беглеца. Если в течение часа я не увижу его собственными глазами, считай, что ты нажил себе очень крупные неприятности!
– Повинуюсь Вашему приказанию, – Роланд склонил голову.
– Куда же ты денешься? – усмехнулся апостол, провожая приора взглядом полным иронии.
Роланд вернулся к колонне.
– Сраный ублюдок! – разъярённо выдавил он, захлопывая дверцу своего внедорожника.
Диакон Аврелий деликатно сделал вид, что не услышал неприемлемого замечания начальника в адрес старшего инквизитора. Роланд сорвал с панели святое распятие рации. В нём закипало негодование.
– Всем патрульным экипажам! – проговорил он, как только злость начала успокаиваться. – Поступаете в распоряжение старшего апостола… как его там – не знаю по имени.
Роланд раздражённо отбросил распятие на панель.
– Возвращаемся к участку, – сказал он диакону в ответ на его немой вопрос. – Этот хрен дал нам особое поручение.
– Как скажете, приор, – флегматично отозвался Аврелий, плавно трогая автомобиль с места.
Во дворике участка никого не было, кроме двух полуобгоревших трупов, вывалившихся сквозь лопнувшие от перегрева стёкла догорающего автомобиля. Роланд прикрыл рот рукавом широкополой рясы. Воздух пропитался невыносимыми запахами сгоревшей резины, оплавившегося пластика и палёного мяса. Видимо, оставшиеся выручать товарищей, диаконы не смогли открыть двери, плюнули на всё и отправились вслед за колонной.
– Скоты! – приглушённо выдохнул Роланд, оглядываясь по сторонам.
Диакон Аврелий так и не смог понять, кому было адресовано столь ёмкое определение. То ли еретикам, запустивших свои щупальца в ряды служителей справедливости. То ли диаконам, приложившим недостаточно усилий для спасения братьев. То ли сгоревшим товарищам, впавшим в панику после взрыва, помешавшей, в конечном итоге, принять верное решение. То ли всем вместе взятым.
– Пошли, – Роланд потянул Аврелия за собой. – Мальчишку должны были уже схватить.
Они вышли за бетонное ограждение. Роланд, указывая дорогу, уверенно шёл впереди, будто бы знал, в каком именно направлении скрылся ренегат. Впрочем, особого выбора у изменника не было. К забору участка прилегал единственный узкий дворик, зажатый меж высотками спального района, тесно прижавшихся друг к другу зданий. По всем временным показателям, выпускника семинарии должны были уже схватить и вести в допросную, но, ни в отделе, ни по пути, им никто не встретился. Куда же всё-таки запропастилась погоня, стало ясно, как только Роланд вышел из-под низких сводов перехода, сообщающегося с соседним двором. Таким же унылым и мрачным, как и его сосед. В пятидесяти метрах от выхода он увидел крупногабаритный рефрижератор с известными всему городу логотипами торгового конгломерата «Sanctis fidelis», занимающегося многогранной деятельностью. От разработок новых видов белковой пищи и её распространение через продуктовые сети того же конгломерата, до исследований в сфере микробиологии и производства лекарственных препаратов.
Недалеко от грузовика Роланд заметил три лежащие на брусчатке фигуры, облачённые в чёрные мешковатые одеяния. Приор отдела служителей справедливости почувствовал надвигающуюся опасность. Он сунул руку за пазуху, пытаясь выудить из кобуры парализатор. Но чёртовы захваты никак не желали расстёгиваться с первого раза. От волнения, охватившего Роланда, его пальцы соскальзывали с фиксирующих застёжёк, заставляя вслух упоминать недобрым словом всех известных святых великомучеников.
– Господи, помилуй нас грешных! – услышал он приглушённый голос диакона, с таким же остервенением пытавшегося справиться с собственным оружием.
Наконец им это удалось. Пригнувшись, как его учили на бесконечных тренировках в семинарии, Роланд крадущимся шагом приблизился к трупам. Все сомнения в том, что это были оба диакона, отправившихся в преследование, и мальчишка новобранец, отпали незамедлительно. Тело ренегата с невесть куда испарившейся головой, лежало чуть поодаль. Роланд попытался восстановить картину произошедшего. Но он никак не мог понять, куда делась голова изменника, и кто подстрелил диаконов. Внезапно один из них вяло пошевелил рукой, соскребая с камня засохшие пласты грязи. Роланд кинулся к нему. Он склонился над выжившим, приподняв его голову свободной рукой.
– Здесь… – выдавил из себя слово диакон вместе с пузырящейся на губах кровяной пеной.
– Что? – не понял приор, склоняясь ниже, чтобы разобрать слова сквозь бульканье.
– Они… здесь… – расслышал Роланд. Подчинённый в последний раз болезненно вздохнул и замер, уставившись остекленевшим взглядом в пятачок синеющего неба, виднеющегося со дна дворового колодца.
– Что? Что он сказал? – облизнув пересохшие губы, спросил Аврелий, нервно водя стволом парализатора из стороны в сторону.
– Покойся с миром, брат, – Роланд поспешно прикрыл веки покойнику. – Они всё ещё здесь! – сказал он негромко.
Роланд настороженно приподнялся с колен, показав знаками, чтобы Аврелий обходил перегородивший узкий проезд грузовик с одной стороны, в то время, как он обогнёт его с противоположной. Сердце зашлось в тревожном перестуке, отдаваясь в голове глухими ударами, мешавшими сконцентрировать внимание. Он осторожно, стараясь не выдать себя излишним шумом, подкрался к рефрижератору. Вытянул перед собой ствол парализатора, выставленного на максимальную мощность и начал медленно, шаг за шагом, приближаться к углу кузова. Чем ближе он подходил, тем явственнее осознавал свою ошибку. Нужно было связаться со старшим апостолом и попросить подкрепления прежде, чем самостоятельно схватить неизвестных, без труда отправивших двух вооружённых диаконов на тот свет. Но поворачивать оглобли назад было уже поздно. Те, кто, возможно, спрятался в слепой зоне, вряд ли позволят уйти преследователям живыми. А двигаясь навстречу неизвестности, он, по крайней мере, выравнивал шансы на выживание. За спиной несколько раз сухо щёлкнули о монолит стены, выпущенные короткой очередью, пули. Он быстро оглянулся назад, чтобы удостовериться, что за спиной никого нет. А когда его голова вернулась в прежнее положение, он едва смог зафиксировать силуэт крепкого мужчины, с силой ткнувшего его прикладом архаичной штурмовой винтовки в голову. Сознание приора тут же поплыло, на глаза опустился мрак, и он почувствовал бесконечное падение в пустоту, сквозь которую он чётко расслышал болезненный вскрик тяжело раненного человека.
Холод… Бесконечный всепронизывающий холод сконцентрировался в животе и никак не хотел покидать уютное местечко. Ощущение невероятной усталости и мерзкого страха заставляли тело болезненно трястись, выдавливая из сознания последние крохи мыслей, оставляя вместо них лишь животное стремление к жизни. Не было ничего важнее того, чтобы сохранить в себе хотя бы искорку драгоценного тепла. Иначе смерть и бесконечное небытие. Смерть, беспомощность и позор…
Его окатили холодной водой, тут же впившейся в кожу тысячью мелких жгучих иголочек, образовывая на поверхности стремительно остывающего тела тонкую ледяную корку. Он не чувствовал ни рук, скованных металлическими захватами высоко над головой, ни ног, прилипших подошвами ступней к промёрзшему металлическому полу. От столь внезапного вторжения в предсмертную дрёму, Роланд сделал глубокий вдох, отозвавшийся болезненным покалыванием где-то глубоко внутри груди. Он с усилием разлепил слипшиеся ото льда веки. Моргнул несколько раз, стряхивая мелкие льдинки с ресниц. И сквозь пульсирующие перед глазами огненные круги увидел силуэт закутанного в тёплые одеяния человека.
– Здравствуй, Роланд! – поприветствовала его фигура мужским голосом.
Приор сфокусировал взгляд на расплывающемся подвижном пятне.
– Как-то нехорошо, что наша встреча с тобой происходит при столь неприятных обстоятельствах, – сказал мужчина с сожалением в голосе. – Но эти же самые обстоятельства вынуждают нас действовать быстрее, чем мы планировали изначально.
– Пошёл на хрен! – с ненавистью в голосе прохрипел приор.
– О-о-о! – воскликнул мучитель. – Я вижу, ты не потерял стойкость духа! Похвально, похвально!
Роланд попытался рассмеяться, но вместо этого у него вырвался болезненный стон.
– Когда тебя схватят, я буду проверять твою стойкость на дыбе, – ответил он.
– Ты слишком торопишься, мой дорогой друг, – сказал мужчина издевательским тоном. – Для начала, тебя должны, хотя бы, найти.
– Найдут, – пообещал приор.
С каждым произнесённым словом его разум прояснялся всё больше, боль в груди постепенно затухала, а силы, невероятным образом, восстанавливались, что было крайне удивительно, если учесть то обстоятельство, что он находился в промороженном помещении абсолютно обнажённым. Его собеседник заметил происходящую с пленником метаморфозу.
– Вижу, тебя удивляют столь неоднозначные перемены? – спросил он. – То ли ещё будет…
Меж тем, Роланд почувствовал, как в озябшее тело возвращается долгожданное тепло. Корка льда на коже растаяла. Он уверенно опёрся на ноги и оторвал пятки от металлического пола, внезапно почувствовав мощный прилив силы. Она бурлила внутри всесокрушающим потоком, закручивалась спиралями и клокотала, словно огненная магма, сжирая холод голодным зверем, добывшим долгожданную жертву. Роланд несмело пошевелил пальцами затёкших рук. Странно, но у него складывалось ощущение, что он может разорвать металлические цепи одним усилием. Он натянул цепь, отозвавшуюся протяжным стоном. Навалился на неё всем весом, прибавляя к нему усилия рук, вздувшихся буграми мышц под кожей, и она поддалась, брызнув осколками перемёрзшего металла. На лице сама собой расплылась хищная ухмылка, не обещавшая ничего хорошего его оппоненту. Роланд со стоном размял затекшие руки, увенчанные массивными браслетами на запястьях. Его мучитель заинтересованно смотрел на происходящее, будто не осознавал, что разъярённый служитель справедливости готов разорвать своего пленителя на куски. Роланд сконцентрировал всю накопившуюся ярость в центре груди, позволил ей перетечь в конечности, и резко прыгнул навстречу мужчине, сбивая того с ног. Они повалились на пол. Завязалась короткая возня, в результате которой приор оказался сверху.
– И что ты намерен делать дальше? – спросил его мужчина скучающим голосом.
Роланд взревел взбесившимся медведем, занёс руки над головой и с силой опустил массивные металлические браслеты на лицо неизвестного. Раздался сухой треск ломаемых лицевых костей. Из под рук в разные стороны брызнула кровь. Роланд оторвал руки от исковерканного страшным ударом лица, чтобы с удивлением увидеть разбитую ухмыляющуюся рожу мучителя. Одна его щека порвалась и повисла обильно кровоточащим лоскутом на верхней скуле, глаз вытек, а из рваной раны торчали в разные стороны мелкие осколки костей. Мужчина выдавил языком выбитые зубы и громко, по-настоящему издевательски, расхохотался, брызгая кровью в лицо Роланда. Приор заворожено смотрел на скалящийся жуткой ухмылкой череп, не в силах понять одного – почему этот мужчина всё ещё жив?
Тот без усилий вытянул руку из-под Роланда, и слегка толкнул приора в грудь указательным пальцем, отчего приор, нарушая все законы физики и здравого смысла, отлетел к обледеневшему распятию. От жесткого удара лёгкие Роланда рефлекторно сжались, заставив испустить болезненный вскрик. Цепи, словно живые, с громким лязгом удлинились, обвили запястья, прижимая обнажённое тело приора к заиндевевшему ребристому металлу. Мужчина, оттолкнувшись другой рукой от пола, с лёгкостью придал телу вертикальное состояние, провёл ладонью по обезображенному лицу. Страшные раны чудесным образом исчезли, не оставив ни единого намёка на недавние увечья. Увиденное повергло Роланда в кратковременный шок. Он затаил дыхание, не веря собственным глазам.
– Признаться честно, я ожидал от тебя нечто большего, чем это, – ухмыльнулся мужчина разочарованно, неопределённо помахав пятернёй в воздухе.
– Кто ты такой, чёрт тебя раздери? – промолвил удивлённо приор, не обращая внимания ни на снисходительный тон незнакомца, ни на пронизывающий тело холод, с новыми силами впившийся в незащищённую плоть.
– Тем не менее, ты первый человек, сумевший разорвать стальные цепи, – продолжил незнакомец, не обращая внимания на вопрос Роланда. – А это чего-то, да стоит!
– Что ты за хрен такой? – взревел Роланд, дёрнувшись всем телом.
За те несколько секунд, что приор простоял, прижатым к распятию, его кожа успела примёрзнуть к металлу. От его движения она треснула, обнажив парящую плоть, но угнетённые нестерпимым холодом нервные окончания благополучно промолчали о полученном повреждении.
– Мы достаточно долго следили за тобой, Роланд. И знаем о тебе больше тебя самого. Не спеши выяснять моё имя и положение в обществе, – незнакомец усмехнулся. – В своё время ты обо всём узнаешь. Но, для начала, я хочу познакомить тебя со всеми нашими разработками в области познания пределов психики чужого разума, – он демонстративно щёлкнул пальцем.
Из отверстий в стене хлынул жгучий холод, опрокидывая тело, а, впоследствии, и разум приора, в чёрную пропасть. Жадная до плоти бездна с радостью приняла предложенную незнакомцем жертву, срывая с тела кожу, а затем несколько слоёв мяса, заставляя биться в предсмертной агонии, пока не добралась ледяными клыками до костей. Обглодав их, бездна неудовлетворённо проурчала, требуя добавки. Приор Роланд, прослуживший верой и правдой святой церкви всю свою сознательную жизнь, поставивший главной целью своего существования защиту и соблюдение наисвятейших законов ради построения лучшего общества, сгинул в неизвестности, словно потерявший хозяина, верный цепной пёс, оказавшийся, по прихоти неизвестного изувера, сначала на живодёрне, а потом в выгребной яме. На краю сознания вспыхнула и тут же погасла мысль, что всё могло закончиться не столь плачевно, не отправь его старший апостол на поиски так не вовремя объявившегося в строю несокрушимых служителей справедливости ренегата.
Густая, вязкая жижа, обволакивающая безмысленное сознание, стала твердеть, обретая форму тела, наполняясь жизненной силой и стремлением избавиться от пут бренности. Вдали сверкнул проблеск света, бросившийся навстречу новой форме. Стремительно увеличиваясь в размерах, он сначала заполнил собой половину черноты, а после и вовсе поглотил её, наполняя каждую клеточку тела лучистым теплом. Сознание выгнулось дугой, причиняя невыносимую боль, и неожиданно лопнуло где-то там, далеко за пределами видимости. Исторгнуло из себя накопившуюся ярость и рывком вернулось в тело, возвращая мёртвого приора к жизни. По крайней мере, ему так показалось. Только что был искрящийся белый свет, заливший собой вселенную, и вдруг его не стало. Стоило только неосторожно сморгнуть. Картинка сменилась. Но как-то странно. Роланд подумал было, что он видит отражение мира в подвижном зеркале, постоянно меняющим свою кривизну. Прошло несколько секунд, прежде чем реальность вновь стала привычной, обрела чёткие грани и положенную твёрдость. Роланд встряхнул головой и огляделся. Он находился в полутёмном сыром подвале, наполненным запахами застоявшейся плесени, тошнотворной кислятиной не мытого долгое время тела, густым амбре свежих испражнений и раскалённого добела железа. Тусклые лампы, запаянные в непрозрачные цилиндры с выбитым дном, окутанные вуалью паутин, освещали только небольшие участки пола под собой, не в силах разогнать наступающий со всех сторон мрак.
Бульк!!!
В небольшую лужицу на полу упала капля, порождая многоголосое множащееся эхо, состоящее из одного звука. Роланд со страхом осознал, что слышать он стал только что. Как будто эта маленькая капелька включила звук. В дальнем углу, скрытом густой чёрной тенью, пищали крысы, раздербанивая на части, судя по звукам активной возни, нечто очень вкусное. На мысли о еде, желудок приора отозвался бурной руладой, требуя заполнить образовавшуюся пустоту, живот свёл судорожный спазм, прокатившийся от низа живота к горлу. Роланд повернул голову. Его взгляд зацепился за поднятую вверх руку. Он поглядел выше. Лучше бы он этого не делал. Его руки были прикованы над головой к здоровенному бревну. Приор попробовал натянуть цепь. Нехотя дзенькнули толстые звенья, не оставляя никаких сомнений в том, что высвободиться ему не светит.
– Э-э-э! – горло выдавило хриплый звук.
Захотелось пить. Очень сильно. Роланд пошевелил шершавым языком во рту, силясь собрать хотя бы капельку слюны. Безрезультатно. Он поглядел на лужицу, представляя, с каким бы наслаждением он выхлебал её, если бы мог двигаться.
– Су… суки… – выдохнул он, наконец, первые слова, обессилено свесив голову на грудь.
Ответом ему было лишь молчание. Его привычный собеседник, мучитель и спаситель по совместительству, сейчас отсутствовал. Шли третьи сутки непрерывного кошмара, граничащего с безумием, и только ощущение нереальности происходящего держало истерзанное сознание Роланда у края, за которым находилась чёрная всепоглощающая бездна.
Третьи сутки издевательств над бренным телом, отзывавшимся бесконечной болью при прикосновении раскалённого или остро отточенного железа. С него срезали кожу клочками и полосками, обливали открывшуюся плоть кипятком и кислотой. Дробили в труху кости, торчавшие после этого кровавыми осколками из рук и ног. Охаживали дубинами с длинными шипами, торчащими в разные стороны. Разрывали суставы, растягивая его на дыбе, словно он был хуже зверя. Его плотно обвязывали тряпками, пропитанными гнилостным запахом полуразложившегося мяса, и бросали в воду. Сжигали на медленном огне. Рубили руки и ноги. Внимали внутренности. Пропускали электрический ток, вешали за шею и за ноги, закапывали живым в землю, и даже взрывали.
Всякий раз итог был один. Он умирал. Иногда мучительно медленно. Иногда быстро и безболезненно. И всякий раз, открыв глаза, проклинал невидимого воскресителя за то, что тот не оставив его в покое, возвращал к жизни раз за разом. Чтобы снова, с глумливой усмешкой, затаившейся в уголке рта, превратить в мертвеца.
И этот голос… Всегда один и тот же… Он говорит одни и те же слова, которые меняются местами, словно расшалившиеся дети, но их количество всегда одинаково. Их много. Из них состоят лёгкие монологи и горы рукописных листов, из которых можно соорудить бесконечную книгу. Это континенты, заваленные высоченными хребтами слов. Это моря, заполненные словами вместо воды…
Роланд почувствовал острую боль от удара по лицу. Оказывается, он впал в беспамятство, в котором ему снились слова. Приор тяжело поднял голову. Перед ним стоял он. Его мучитель. Тот самый тип, которого он увидел в первый раз перед собой в рефрижераторе.