Ленин, мы и будущее. Опыт свободного и пристрастного анализа

Завершение формирования основ мировоззрения Владимира Ульянова

Если попытаться подытожить все сказанное относительно становления мировоззрения и характера Владимира Ульянова, то можно отметить, что ему очень повезло – стержневым фактором их формирования стала, конечно же, интеллектуально-доброжелательная и духовно-насыщенная атмосфера в семье, пропитанная взаимным уважением и любовью. Сыграли свою роль, безусловно, и полученные в классической гимназии глубокие знания, умение владеть логикой, думать, видеть и анализировать явные противоречия, возникавшие из столкновения реальной российской действительности с его ещё по-юношески идеализированными, представлениями о том, как должна быть организована справедливая и счастливая жизнь.

Не могли не сказаться на характерах, жизненных позициях и ценностях всех Ульяновых и, разумеется, Владимира, широкий, но и достаточно критический характер мышления главы семейства, известнейшего и уважаемого в губернии просветителя Ильи Николаевича Ульянова. Его непосредственный опыт работы в структурах государственного управления, понимание им порочности и устарелости многих из сторон бытовавшей тогда системы власти, внутренняя расположенность к демократии, просвещению и свободолюбию – это тоже служило теми кирпичиками, из которых лепились, выкристаллизовывались характеры членов этой семьи. Кроме высокой трудоспособности, преданности делу, предельной порядочности он много лет настойчиво боролся с рутиной земских начальников, не торопившихся с ремонтом, устройством новых школ для народа и обеспечением их необходимыми учебными пособиями. Имел он и свой взгляд о делах, как бы мы сейчас сказали – политического свойства. Анна Ильинична позже вспоминала, как их отец любил петь положенное на музыку стихотворение Рылеева, квинтэссенция которой выражена фразой: «И будем мы питать до гроба вражду к бичам страны родной…». И в эти слова отец вкладывал всю душу.

А в книге В.Логинова «Выбор пути: Биография» повествуется о том, что Анна Ильинична помнила также об одном из изданий Н.А. Некрасова, хранившемся в родительском доме, где в стихотворении «Поэт и гражданин» после фразы

Не может сын глядеть спокойно

На горе матери родной,

Не будет гражданин достойный

К отчизне холоден душой,

Ему нет горше укоризны…

некоторые строки были цензурой заменены на точки. Однако отец, хотя он никогда не был сторонником политической борьбы и террора, сумел отыскать пропущенное и вписал «крамольные» по тем временам строчки на страницу книги –

Иди в огонь за честь отчизны,

За убежденье, за любовь…

Иди и гибни безупречно.

Умрешь не даром: дело прочно,

Когда под ним струится кровь…

Учитывая любовь к чтению и любознательность Владимира, он наверняка держал эту книгу в руках и, как и старший брат, читал эти стихотворные строчки, ставшие для их семьи воистину судьбоносными.

Анна Ильинична рассказывала также о том, каким важным фактором в их воспитании послужило то, что отец был не только и не столько чиновником, сколько «…идейным работником, не жалевшим трудов и сил на борьбу за свои идеалы. Дети <…> рано научались понимать, что дело – это нечто высшее, чему все приносится в жертву». И это было чистой правдой. Известно, что с конца 1870-х годов власти взяли курс на переформатирование системы образования народа в сторону её клерикализации. Безжалостно исключались из программ общеобразовательные предметы, зато росло количество времени на предметы религиозного толка. Главными в народных школах становились священники. Бороться с этим было чрезвычайно сложно и даже опасно. Следует заметить, что и кончина Ильи Николаевича, по сути, совпала именно с очередной такой атакой на просвещение. Его сердце в этот раз не выдержало. Понимали это и все члены его семьи. Можно представить их чувства и мысли. И 16-летний Владимир тоже всё понимал. Правда¸ Анна Ильинична уже в послереволюционные годы говорила, что с конца 1870-х гг. и, особенно, после убийства Александра II в доме Ульяновых никаких разговоров на политические темы при детях не велось, особенно избегали этого при младших детях: «…отец, не бывший никогда революционером, в эти годы <…> хотел уберечь нас, молодежь…». Скорее всего, так и было. Но ведь живой разум человека способен воспринимать смыслы не только по конкретным и долгим разговорам, но даже по отдельным репликам, настроению людей. А в образованной и неравнодушной к общественным делам семье Ульяновых неизбежно обсуждались те или иные волновавшие всех события. И, конечно, старшие детитоже могли делать выводы о том, что им по душе, а что они не принимают.

Не исключено, что в формировании мировоззрения Владимира Ульянова свою роль сыграла и его родовая связь с русским крестьянством. Известно, что его дедом по отцу был помещичий крестьянин из нижегородского села Андросово Николай Васильев Ульянин, который «отлучился на оброк» и в период с 1791 по 1797 год пришёл в Астраханскую губернию. Поначалу состоял в государственных крестьянах, но через несколько лет перебрался в Астрахань, где занялся ремеслом портного. Преодолев целый ряд препятствий, ему удалось в 1808 году добиться зачисления в мещанское сословие по цеху портных. В те годы в разных бумагах и прошениях он ставил свою фамилию то Ульянин, то Ульянов. В 1811 году он женился на 28-летней Анне Алексеевне, и одним из младших детей – в 1831 году – в их семье появился Илья – будущий отец Ленина.

На что хотелось бы ещё обратить внимание читателя? Напомню, что Николай Ульянин прибыл в Астрахань из Нижегородской губернии, которая в ту пору, да и позднее тоже, была одним из главных центров староверия. В тех краях было более пятнадцати процентов официальных староверов, а вместе со скрытыми, гораздо больше. Притесняемые и гонимые, староверы проявляли чудеса мужества, были склонны не только к выживанию, но и смелым поворотам своей судьбы, к риску, предприимчивости. Не этим ли и объясняется и такой дальний поход, который предпринял дед Ленина, а потом еще и совершил очень непростой переход из крепостного состояния в мещанское, более свободное сословие. Вполне вероятно, что определённую и важную поддержку и помощь для этого он мог получить от своих единоверцев, среди которых всегда высоко ценилась взаимовыручка и взаимоподдержка. Причём эти люди далеко не всегда являлись открытыми староверами, а в силу различных обстоятельств они нередко выдавали себя за воцерквлённых христиан.

Именно выходцы из староверческих семей своим трудолюбием и предприимчивостью сыграли в тот период особую роль в развитии экономики царской России. Это они составляли костяк российского купечества, это им к концу XIX века принадлежала львиная доля российского капитала, это среди них нашлось немало людей, которые активно поддерживали российских марксистов деньгами. А еще – именно в их семьях жил дух того дореформенного православия, который создал на Руси Сергий Радонежский. Центральное ядро всего совершённого им для Руси состоит в выделении им особой роли человека в его земном служении, в умножении им вокруг себя красоты, добра и любви. А разве не этими качествами всю свою жизнь отличался И.Н. Ульянов? Кстати, и он сам совершил огромный прорыв в своём социальном положении. От сына астраханского мещанина проделал путь к чину действительного статского советника и дворянскому званию. Поэтому ничего невозможного и удивительного нет и в том, что в домашнем воспитании своих детей Илья Николаевич, пусть и без особой религиозной риторики, которая слишком дерзко противоречила бы официальной церкви, а через высокие духовно-моральные ценности передавал эти качества своим детям.

Так подробно я обратился к этой теме не случайно. Все мы знаем, какое особое внимание проявлял Ленин в революционный период его деятельности верному подходу к определению роли и места человека в жизни, к вопросам справедливости и народоправству, к особой роли в будущем обществе крестьянской общины. Но об этом речь ещё пойдет.

Большую роль в осмыслении Владимиром устройства современного ему общества сыграло и обучение в классической гимназии. Полученные там знания по истории, знакомство с зарубежной и русской литературой не могло не побудить юношу к тому, чтобы начать задумываться о современной жизни в России. Кроме этого, – отмечает исследователь Ж.А. Трофимов, – в годы учебы братьев Ульяновых в гимназии некоторое время даже существовал негласно организованный учителем словесности кружок и даже библиотека, в которой были работы Маркса, Энгельса, Лассаля, гектографированные революционные издания. Долго им просуществовать не удалось – уже в августе 1885 года вмешалась жандармерия, и библиотеку конфисковали. Однако вслед за этим несколько старшеклассников стали выпускать нелегальный рукописный журнал под названием «Дневник гимназиста», где тоже размещались материалы, связанные с политикой. Александр и Владимир знали о кружке и библиотеке, но сами в них участия не принимали, хотя, по свидетельству одноклассника А. Коринфского, журналы эти Владимир просматривал. Явный интерес к протестной проблематике у него уже сформировался. Серьёзную роль в этом, безусловно, сыграло и его общение со старшим братом.

Если, как говорила Анна Ильинична, «к 16 годам Володя вряд ли определился со своими политическими пристрастиями», то однозначно она подтвердила, что «он был настроен очень оппозиционно к гимназическому начальству, к гимназической учебе, к религии также, был не прочь зло подтрунить над учителями – одним словом, был, так сказать, в периоде сбрасывания авторитетов, в периоде первого, отрицательного что ли, формирования личности». Наверное, примерно так и было.

Здесь, в глубокой провинции, отчетливо и рельефно проявляла себя та самая российская государственная машина, которая к концу позапрошлого века во многом уже утрачивала ощущение реальности, все больше концентрировала вокруг себя наглевших ревнителей интересов личного кошелька, и которая всей своей громадой навалилась на того «российского маленького человека», из которых преимущественно и состояло население и Симбирска, и Симбирской губернии, всей России. Беспросветная нужда, бесправие, бескультурье, грязь… Именно это, кроме пышных церквей и богатых особняков, и видел, выходя на улицы Симбирска мальчишка, выросший в семье, где превыше всего ценился гуманизм, царила обстановка человеческой порядочности и достоинства, неравнодушия и гражданственности, витали мысли, настроения, идеи Н.Г. Чернышевского, Н.А. Добролюбова, Л.Н. Толстого. А вокруг – полно бедствующих людей, лишенных каких-либо надежд на будущее. Он не мог не замечать, как выросшие на его глазах, на его родной и соседних улицах парни, очень быстро превращались в затурканных жизнью мужиков с рано потухшими безысходными взорами, единственной отдушиной для которых становились бесчисленные кабаки и распивочные. Все эти противоречия вступали между собой в явный и резкий диссонанс, превращались в мотивы, в желание и энергию действия во имя торжества той справедливости, о которой он знал пока из книг.

Значимым фактором формирования мировоззрения Владимира Ульянова было восприятие окружающей его действительности в Симбирске, губернии, в целом в России и даже мире. Выше уже был дан обзор общей ситуации как в России и других странах, так и симбирских реалий. И хотя, как мы выяснили, специально политическими вопросами пареньв те годы интересовался весьма опосредованно, но уже явственно слышимый общий гул бьющихся друг о друга общественных противоречий и интересов он не мог не ощущать. Пусть даже через чужие мнения или даже случайно услышанные фразы родителей, взрослых людей на улице или в общественных местах, педагогов в гимназии. Не слишком обильным, но весьма значимым источником информации были и губернские, городские газеты, иные издания. Огромным ресурсом служили книги! Все эти информационные ручейки обязательно сливались в личностное видение картины мира, а оно выстраивало в его сознании и душе, условно говоря, «оценочные таблицы». А эти «таблицы» с неизбежной необходимостью подвергались поверке, анализу со стороны той системы духовно-нравственных координат и идеалов, которые в юношеском возрасте уже обязательно существуют.

И их расклад был не в пользу романовской России. Ситуацию в ней очень ёмко описал А. Клингев книге «Ленин. Самая правдивая биография Ильича»:«…Царский режим с его охранительной идеологией, стремлением придушить любые проявления свободной мысли, затхлой общественной атмосферой начисто проиграл сражение за умы молодежи. Популярность народнических идей, а затем и марксизма в России была далеко не случайной. Молодые романтики с горящими сердцами, еще не разменяв свой третий десяток, уже понимали, что стране нужны перемены, причем перемены радикальные. Революция казалась панацеей, способной разом поднять страну на новый этап развития, распахнуть окно навстречу свежему ветру. Не только Ульяновы, но и сотни, тысячи их сверстников с жадностью ловили эти новые идеи и готовы были следовать за теми, кто их проповедовал».

И молодого Владимира Ульянова вдохновляла и звала к себе огромность земного физического мира, где было много чудес природы и вызывающих уважение достижений человеческого разума, порой фантастических. Его интересовал и сам человек с его глубоким и разнообразным духовным миром. Волновали темы добра и зла, справедливости и свободы, человеческого благородства и подлости. И когда эти мысли накладывались на обстановку и события в губернии, России, мире, невольно возникали умозаключения – прообразы мечты, которые, будучи своими и глубоко личностно усвоенными, неизбежно формировали его жизненную позицию и планы на будущую самостоятельную жизнь. Хотелось действовать.

Решительный выбор

И вот наступил 1887 год. Год окончания гимназии. Время окончательного выбора дальнейшего жизненного пути. И год страшной казни родного брата – Александра Ульянова.

Задумываться о своей будущности, Владимир начал с 15 лет. Полученных знаний уже хватало, чтобы попытаться осмыслить самого себя, понять – кто есть он, Владимир Ульянов. Что для человека главное в жизни: еда и питьё, семья, успешная карьера, богатство, власть?.. Мысли роились, но убедительного ответа не находилось. Не раз он пробовал пробиться к ответам через полученные в гимназии знания и из столь популярных там книг по истории древних Греции и Рима. Особенно будили его мысли «Диалоги» Платона, через которые ярко просвечивали личность и удивительно убедительные, хотя порой и парадоксальные суждения Сократа – выдающего философа V века до н.э. В сознании Владимира чётче стали проявляться смыслы таких сложных понятий, как рациональность, диалектика, государство, общество, высшая человеческая и общественная справедливость, душа. И много раз читаемой стала та самая книга Ксенофонта «Воспоминания о Сократе», которую Володе прислал Саша из Петербурга. Содержащиеся в ней глубокие, заставляющие размышлять суждения о выборе друзей и работы, храбрости и знаниях, о необходимости заниматься общественными делами и успешном хозяйствовании – все это было прочитано и изучено с большим энтузиазмом.

Немалый след в его душе оставил и диалог Сократа с Антифонтом о счастье. Сократ упрекал собеседника в том, что тот видит себя «в роскошной, дорого стоящей жизни», а, по мнению философа, «не иметь никаких потребностей есть свойство божества, а иметь потребности минимальные – это быть очень близким к божеству; но божество совершенно, а быть очень близким к божеству – это быть очень близким к совершенству». «А ведь это правда», – мелькнуло в голове Владимира. И память тут же соотнесла этот мудрый вывод с убеждённостью Н.Г. Чернышевского о том, что жить по-человечески и честно можно только ориентируясь на Рахметова, имея разумные потребности.

Еще более объёмно и резко о выборе жизненного пути Сократ заговорил, передавая Антифонту содержание сочинения учёного Продика о Геракле. Когда тот стал перед необходимостью выбора своего пути, он ушел в пустынное место и сидел в раздумье. К Гераклу подошли две женщины с весьма прозрачными именами Порочность и Добродетель. Первая стала азартно соблазнять его роскошью и удовольствиями, а вторая сказала прямо: «Из того, что есть на свете полезного и славного, боги ничего не дают людям без труда и заботы: хочешь, чтобы боги были к тебе милостивы, надо чтить богов; хочешь быть любимым друзьями, надо делать добро друзьям; желаешь пользоваться почетом в каком-нибудь городе, надо приносить пользу городу; хочешь возбуждать восторг всей Эллады своими достоинствами, надо стараться делать добро Элладе; хочешь, чтобы земля приносила тебе плоды в изобилии, надо ухаживать за землей; думаешь богатеть от скотоводства, надо заботиться о скоте; стремишься прославиться через войну и хочешь иметь возможность освобождать друзей и покорять врагов, надо учиться у специалистов теории военного искусства и упражняться в применении ее на практике…».Этот диалог великого мыслителя тоже глубоко запал в душу юного Владимира: «Верно, чтобы быть полезным людям, надо искать путь конечно добродетельный. И обязательно действовать».

К своим семнадцати годам Владимир Ульянов достаточно основательно обогатил свою память «знанием всех тех богатств, которые выработало человечество». Успел увидеть живую жизнь, как в Симбирске и местных сёлах, так и в казанском Кокушкино. Сформировал, пусть пока не слишком совершенную, но свою картину мира. И уже не раз пытался вписать в неё самого себя. Он хорошо помнил мысли Сократа, держал в голове советы отца, с которым они ещё год назад обсуждали эту тему.

Владимир понимал, что до окончания гимназии остаются считанные недели и принимать окончательное решение уже пора. Однозначно, он хотел продолжить учёбу в университете. По какой специальности? Вариантов было не очень много. Ему нравились гуманитарные предметы, но перспектива стать кабинетным учёным его явно не влекла. Пойти по стопам старшего брата – стать натуралистом, но и эта сфера тоже была не для него. К весне выпускного года чашу весов перевесила профессия юриста. Она давала возможность не только более предметно и глубоко проникать в существо социальных и экономических процессов, но и была, как он считал, более полезной для общества.

Неожиданно пришедший март 1887 года резко всё перевернул в жизни семьи Ульяновых. В Симбирск пришла страшная весть о том, что его брат Александр арестован за участие в подготовке покушения на августейшую фигуру Александра III и содержится в Петропавловской крепости. Мать срочно уехала в Петербург, а все оставшиеся дома с робкой надеждой ждали оттуда обнадёживающих вестей. Но доброй вести не случилось. 20 мая старого стиля Саша, такой родной и любимый, взошёл на эшафот. Доподлинно передать чувства, охватившие Владимира, его сестёр и брата Дмитрия, вряд ли возможно. Но одно можно сказать точно: души каждого из них разрывались… Сашу было жалко. Талантливый, увлечённый, добрый и великодушный – Саша был неотъемлемой частью жизни Володи и всей семьи. Такой молодой, умный, красивый…

В те тяжелейшие дни мысли Владимира были с братом: «Как там Саша, чем можно ему помочь? Как решился он на такое»? А сердце постоянно замирало и от жгучих мыслей о маме: «Как она переживёт такое жуткое несчастье»? В доме поселилась тишина. Сам он толком не спал несколько ночей… Казнь брата буквально перевернула, выжгла душу Владимира. В эти страшные дни он в свои семнадцать лет пережил смерть… Не свою, но смерть родного и любимого брата. Все её стадии, вплоть до последних мгновений. Потрясение души былослишком сильным. Сердце трепетало, замирало и кипело от невозможности изменить судьбу Саши. Безусловно, он знал об увлечении брата революционными идеями, но о том, что тот решится на столь радикальный метод борьбы с властью, конечно же, не подозревал. Его мучила пронзительная горечь от практически неминуемой гибели брата, тяжкие мысли о будущем семьи, острое, разрастающееся чувство ненависти к царю и власти, смутное желание начать что-то делать самому, чтобы изменить… Мысли распирали черепную коробку. «Что делать? О чём сейчас думает Саша? Как он пришёл к такому выбору? А я бы смог? Не знаю… Но ведь Саша прав в стремлении прекратить произвол в стране. Хотя вряд ли смерть императора что-то заметно бы поменяла. Ведь убили пятнадцать лет назад Александра II, но справедливости больше не стало. Конечно, Саша со своей чуткой и ранимой душой загорелся надеждой помочь народу, заставить власть повернуться к нему лицом…»Сложно передать весь набор чувств и мыслей Владимира Ульянов, владевших им в те трагические дни. Но очевидно, что были среди них размышления и о своём жизненном пути. Ясно для него было только одно: он должен что-то сделать. Что-то большое и важное. А вот как? Надо было думать и искать…

Сделать это было не так просто: голова и сердце жили в разных ритмах. Сложностей добавляла и обстановка отчуждения и презрения, которую возвел вокруг семьи Ульяновых Симбирск. Очень многие считали своим долгом отвернуться от «проклятого» семейства. Владимир даже с одноклассниками в те трагические дни старался видеться меньше. Все они хорошо Сашу знали, но под влиянием родителей, некоторых педагогов стали сторониться Володи. Да он и сам искал одиночества, и часто после занятий уходил на Венец, где днём бывало довольно безлюдно, а удивительная красота и бескрайняя ширь Волги зримым символом свободы и полноты жизни и дарила ему их предчувствие. Созерцая с высоты птичьего полета божественно-завораживающий вид на окружающий мир, невозможно не переживать ощущение власти над пространством и временем, не задумываться о существе и смысле жизни, о высоком предназначении человека, о вселенской гармонии, во имя которой стоит жить и бороться.

В один из последних майских дней Владимир после занятий пришёл домой, пообедал, посидел над учебниками, но мысли были не здесь. Воображение неумолимо возвращалось к Саше, сосредоточиться не удавалось. Дома же все-все напоминало о Саше. Промаявшись до вечера, он вышел на Московскую улицу и побрёл по ней вверх. Ноги сами принесли его на Венец. В центральной его части люди уже прогуливались, встречаться же с кем-то из знакомых ему не хотелось. И он отправился вдоль кромки высокой Симбирской горы на Старый Венец, куда гуляющий народ почти не заходил. Устроился он на одиноко стоявшей скамеечке, вкопанной в землю у крутого косогора. С высокой горы открывался прекрасный вид, сердцевиной которого были сине-стальные воды Волги. Спокойное течение реки, тёплый майский вечер, задорное щебетание птичек в густых зарослях цветущих яблоневых садов… Но, несмотря на природное благолепие, тяжкие мысли не отпускали. Временами он даже улавливал горячее биение своего сердца. Оно словно звало его на разговор. И говорить было о чём. Несмотря на тяжёлое семейное горе, ему нужно было приходить к определённому решению – что делать?

– Да-да, Чернышевский ставил этот вопрос ребром. Надо на него отвечать.

Эта прямая обнажённая мысль резко переключила его голову на необходимость подумать о себе, о своём будущем.

– Действительно, что делать? Успокоиться и заняться учёбой? Идти, как и брат в народовольцы? А может совместить учёбу в университете с поиском путей, которые могут изменить порядок вещей в стране, которые заставляют людей, как и Сашу, прибегать к таким мерам, как убийство царя?.. Хотя… – в памяти Володи всплыла фраза из диалога Сократа с Другом о том, «что вредить, и даже лгать врагу вполне справедливо». Да, это противоречило предыдущему же утверждению философа о том, что вообще-то справедливо говорить правду, не ввергая кого-то в заблуждение и приносить людям пользу. Но память его держала и сократово решение этой дилеммы: «мне мнится, что справедливо всё, делающееся должным образом и в должное время».

И эта всплывшая в памяти последняя фраза Сократа внесла в душу Владимира полную ясность. «Верно, – сделал он вывод, – пришло время бороться против власти, которая творит столько несправедливости, но делать это нужно тольковзвесив и оценив обстоятельства и последствия, и, обязательно, опираясь на знания. Вот этим я и займусь. А юриспруденция мне поможет».