IV.1. Всадник на белом коне
Святитель Кесарий (Цезарий) Арелатский (Арльский) так толкует «всадника на белом коне»: «Конь – это Церковь, всадник – Христос. Этот конь Господа с боевым луком прежде обещан Захарией таким образом: ибо посетит Господь Саваоф стадо свое дом Израиля!, и поставит его, как славного коня Своего на брани. И с него будет наблюдать, и с него упорядочит [битву], и с него лук для гнева, и из него изойдут все следующие гонители (Зах 10:3−4). Мы считаем, – пишет Кесарий, – что белый конь – это пророки и апостолы. Допускаем, что конь с венцом, имеющий лук – не только Христос, но также и Святой Дух. Ведь после того, как взошел Господь на небо и открыл все, Он послал Святого Духа, слова Которого через проповедников вонзились, словно стрелы, в человеческое сердце и победили неверие. Венец же на голове – это обещания через Святого Духа, так это надо понимать»45. В Синодальном переводе стих 4 звучит так: «Из него будет краеугольный камень, из него – гвоздь, из него – лук для брани, из него произойдут все народоправители».
Архиепископ Андрей Кесарийский толкует «всадника на белом коне» следующим образом: «Итак, под снятием первой печати мы разумеем сонм Апостолов, которые, подобно луку, направивши против демонов Евангельскую проповедь, спасительными стрелами привели ко Христу уязвленных и получили венец за то, что истиной победили начальника тьмы и за исповедание владычнего имени, ради второй победы, претерпели насильственную смерть. Посему и написано: изыде побеждаяй, и да победит: ибо первая победа есть обращение язычников, а вторая – добровольный и соединенный с мучениями выход из тела»46.
Победоносный «всадник на белом коне», символизирующий Иисуса Христа, его апостолов и Церковь первых христиан, выходит, согласно историческим данным, в области преимущественного обитания Херувима «подобного льву» – Ближний Восток, Север Африки, полуостровы Апеннинский, Балканский, Пиренейский, – среди людей которого преобладает холерический, то есть львиный темперамент, что и, вне всякого сомнения, в решающей степени позволило одержать победу, видимое выражение которой «венец» – принятие христианства в качестве государственной религии в Римской империи, в Византии. Храбрость этого всадника, мощь его белого коня преодолели все препятствия, преграды и опасности.
IV.2. Всадник на рыжем коне
Существенные изменения Богоустановленного культа, по убеждению Феликса Карелина, неизбежно влекут за собой последствия для внутреннего мира человека, что, в свою очередь, порождает иной взгляд на внешний мир, на место человека в нем, на отношения человека с Богом, на отношения к ближнему. Евхаристический культ установлен Самим Христом и ни один иерарх Церкви, ни один церковный Собор не могут изменить или отменить его без угрозы серьезных последствий. Но западная ветвь христианства решила по-другому. Вначале миряне были лишены Чаши, то есть излиянной за грехи мира Крови Христа, в которой Его Жизнь. «Сухое причастие», породив жажду «Крови излиянной» Спасителя, обернулось, согласно Феликсу Карелину, «большим мечом»: «И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч» (Откр. 6:4). Связь католичества с «большим мечом» невозможно скрыть: Крестовые походы, пролившие реки крови, будут всегда указывать на это.
Святитель Кесарий Арелатский так толкует «всадника на рыжем коне»: «Против победоносной и торжествующей Церкви выходит рыжий конь, то есть народ, испорченный и злой, покрытый кровью от своего всадника – дьявола. Хотя мы читаем у Захарии о рыжем коне Господа, но там он был в своей крови, здесь – в чужой. Дан ему большой меч, чтобы он уничтожил мир на земле, а именно свой мир, то есть мир земной, – ведь Церковь обладает вечным миром, который ей оставил Христос. Следовательно, – продолжает свт. Кесарий, – как сказано выше, белым конем Иоанн называет Церковь, всадником же его – Христа или Святого Духа. Лук – его Он держит в руке, заповеди Его – словно острые могущественные стрелы, направленные через весь мир прямо в сердца для уничтожения грехов и укрепления верующих. Венец на Его голове – обещание вечной жизни. Рыжий конь, – пишет далее Кесарий, – это злой народ, чей всадник – дьявол, которого Иоанн потому назвал рыжим, что тот был красным от крови многих. Относительно же того, что ему дан меч, чтобы взять мир с земли, то это значит, что люди, при попустительстве дьявола, не перестают порочным образом непрерывно среди себя насаждать ссоры и разногласия вплоть до смерти»47. Если указывать время чёткого появления на горизонте человеческой истории «всадника на рыжем коне», то это 1054 год, в который произошёл уход в раскол Западной Церкви, последствием чего стали кровавые Крестовые походы, в том числе и против Православной Церкви.
Феликс Карелин видит и более отдаленные последствия «сухого причастия»: «Если попытаться объять духовную жизнь человеческого общества в целом, то удобнее всего представить ее в виде трех концентрических окружностей, – пишет Карелин. – Во внутренней сфере пребывает культ – Богоустановленная основа религиозной жизни, в средней – индивидуальная мистика и богословское осмысление, во внешней сфере – творчество и наука. Ибо мистика и богословие откровенно живут религиозным культом, а творчество и наука тайно питаются мистическими прозрениями и богословскими постулатами. Отсюда ясно, что упразднение "Крови излиянной" в сфере сакраментальной, – замечает далее Карелин, – должно было повлечь за собой сообразные сему последствия в сфере мистики и богословия, т.е. отрицание нетварных Божественных энергий, в которых Божество изливается за пределы Своей сущности; отрицание же нетварных Божественных энергий, в которых Бог не только вечно выходит за пределы Самого Себя, но и во времени сообщает Себя Своему творению, в свою очередь, должно было стать религиозной предпосылкой всеобщего "кризиса коммуникаций" в сфере внешней:
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Того кризиса духовных коммуникаций, – продолжает Феликс Карелин, – который, разворачиваясь на протяжении столетий, действительно поразил собою всю новоевропейскую цивилизацию, проявившись во множестве аспектов: неспособность перебросить мост между субъектом и объектом в сфере гносеологии, механистическое отношение к природе, индивидуализм в нравственной жизни, субъективизм в искусстве, капиталистическое отчуждение в сфере производственных отношений и юридизм в жизни общественной», – конец цитаты.
IV.3. Всадник на вороном коне
Следующим этапом евхаристического кризиса, как убедительно показывает Феликс Карелин, стало лютеранство, отвергнувшее Евхаристическую Трапезу реально, но сохранив её по вере. Характеризуя евхаристическую ситуацию в умеренном протестантизме, Феликс Карелин отмечает: «Отвергая преложение хлеба и вина в Тело и Кровь, лютеране утверждают, что в Таинстве Евхаристии Тело и Кровь, с одной стороны, и хлеб и вино, с другой, – только сосуществуют. Так, что Тело и Кровь пребывают в хлебе и вине, с хлебом и вином, под хлебом и вином, но сама евхаристическая материя остается при этом всецело хлебом и вином. Известно, что, согласно учению Православной Церкви, Таинство Евхаристии совершается "не потому, что Тело Господа, находящееся на небесах, нисходит на жертвенники, но потому, что хлеб предложения, приготовляемый порознь во всех Церквах и по освящении претворяемый и пресуществляемый, делается одно и то же с Телом, сущим на небесах". Таким образом, поскольку протестанты лишились священства, имеющего дар реально совершать Евхаристическое Таинство, на протестантских жертвенниках хлеб предложения остается не более чем освященным хлебом», – пишет Карелин.
Но поскольку протестанты крещены во имя Отца и Сына и Святого Духа, замечает далее Карелин, есть надежда, что по молитве общины, собранной для совершения Евхаристии, Христос приближается к Трапезе, оказываясь рядом с хлебом, под хлебом и даже в хлебе. Однако в силу того, что сами хлеб и вино не становятся от этого Телом и Кровью Христа, причастники вместо Тела и Крови реально вкушают лишь обычные хлеб и вино, испытывая при этом определенное «евхаристическое» волнение. Результатом такого рода мнимой Евхаристии, как полагает Карелин, является известный германский «метафизический голод»: «Та часть народа Божия, которая в XVI веке отвергла Иерархию, не только обрела независимость, но и лишилась пастырей – теургов, имеющих власть реально совершать Таинства. Возжелав неограниченной свободы, протестанты обрекли себя на духовный голод. Евхаристическая пшеница стала для них недоступно дорогой, а вино и елей утратили силу (Откр. 6:5-6). Недаром после Лютера голод стал едва ли не сутью немецкого национального самочувствия, а германская культура – своеобразным дворцом метафизического голода. Загляните в его причудливые залы, любезный читатель! – Приглашает Феликс Карелин. – Вот иронические романтики накрывают столы воображаемыми яствами, вот лукавый Кант объявляет голод нормой человеческого существования, вот Гегель, спасаясь от голода, сосредоточенно сосет собственную лапу, а вот откровенно голодный Ницше призывает к людоедству. А вот и сам протагонист германской культуры гетевский Фауст, страстно ищущий Реального:
И где же вы, сосцы природы – вы,
Дарующие жизнь струею благодатной,
Которыми живет и небо и земля,
К которым рвется так больная грудь моя?
Вы всех питаете, – что ж тщетно жажду я?
"Елея и вина не повреждай" (Откр. 6:6) – кому сказано!
Однако не все протестанты, отпавшие от Иерархии и потерявшие Таинства, стали томиться метафизическим голодом. Наиболее радикальные из них, утратив Евхаристический Пир, охотно погасили при этом и пиршественные огни», – замечает Феликс Карелин. Но не только духовный голод сопровождал лютеранский этап евхаристического кризиса: в Германии разразились жестокие гражданские войны, приведшие и к голоду реальному.
Описывая ситуацию с Евхаристией в Англиканской (Высокой) церкви, Феликс Карелин сближает её с ситуацией в умеренном протестантизме, несмотря на наличие священства: дело в том, что епископат англиканской и старокатолической церквей лишён святительской благодати. Если это так, говорит далее Карелин, то «все три названных исповедания (лютеране, англикане, старокатолики – В.М.) в равной степени лишены реальной власти для совершения Евхаристического Таинства, и что, следовательно, несмотря на разные учения о Евхаристии, реальная Евхаристическая ситуация во всех названных Церквах оказывается совершенно одинаковой». Но такая же ситуация, добавим мы, имеет место и в русской старообрядческой церкви Белокриницкого согласия48: её «епископат» берёт начало от одного епископа, что не допускается церковными канонами. Но вернёмся к всадникам Апокалипсиса.
Конь, на котором сидит лютеранский всадник, вороной. И это, конечно же, не случайный цвет: в Реформации приняли самое непосредственное участи огромные массы «чёрного» народа, то есть беднейшее крестьянство и городские низы. Совершенно очевидно, что цвет апокалиптического коня содержит в себе и варну, то есть цвет сословия: белый – цвет святости, чистоты, символ духовного сословия; красный – символ воинственности, цвет воинского сословия; черный – цвет работного сословия. Из этого порядка несколько выпадает бледный цвет четвертого коня. Однако надо заметить, слово χλορός, которым передается цвет последнего коня, на греческом звучало и как зеленовато или бледновато-желтый, каким и выглядит газ хлор… Если брать индийскую варну вайшьев, цветом которой был желтый (по цвету земли), то основное занятие её членов в недалёком прошлом – сельскохозяйственное и ремесленное производство, торговля, ростовщичество…
IV.4. Всадник на бледном коне
Всадника на бледном коне Феликс Карелин выводит из евхаристической ситуации, сложившейся в крайнем протестантизме, превратившем Евхаристию в простой обряд воспоминания: «…Утратив Евхаристический Пир, охотно погасили при этом и пиршественные огни». По стопам коня этого всадника следовали буржуазные революции в Европе: они, на первых порах, имели место в странах, где торжествовал крайний протестантизм. И далеко не случайно то, что запалом Нидерландской буржуазной революции послужило так называемое Иконоборческое восстание, по накалу гонений не имеющее аналогов в истории: за короткий промежуток времени было разграблено и осквернено около пяти с половиною тысяч церквей и монастырей. Учитывая крохотные размеры страны, цифра просто ужасающая. Совершенно очевидно, что такого рода вандализм никак не мог обойтись без большого количества жертв: по крайней мере, хотя бы священник оскверняемой церкви, вне всякого сомнения, пытался противостоять безумству еретиков. Правда, история, как и всегда в таких случаях являющаяся оправданием политики, умалчивает об этом…
К слову, гонения на Церковь в начальный период советской власти имели под собой то же основание. Идеолог этих гонений Лев Троцкий в докладной записке по этому вопросу в Политбюро высказывал сожаление, что в истории России не было аналога европейской Реформации (хотя это не совсем так, о чем несколько ниже), что, по его мнению, задерживало развитие буржуазных отношений в стране. Он предложил план управляемой государственной властью «реформации» Церкви, имевший целью её уничтожение. Учитывая совершенно прозрачные связи Льва Троцкого с финансовой элитой, можно с уверенностью утверждать, что это был план «реформации» «творцов катаклизмов»: они «взрыхляли» душу народов России для принятия ими идей либерализма.
Здесь надо заметить, что план Троцкого в отношении религии противоречит ортодоксальному марксизму, который выступал против «запрета религии декретами». При всей воинственности риторики основоположников марксизма в отношении религии, они неоднократно заявляли о том, что бороться с религией надо «идейными и только идейными средствами… прессой, словом». Позиция марксистов известная: религия – это часть надстройки над экономическим базисом общества, вместе с изменением базиса будет изменяться и надстройка, что приведет к «отмиранию религии». Троцкий же, следуя по стопам Евгения Дюринга, выступал за то, чтобы «повалить», то есть уничтожить Церковь силою государства. Демагогия Троцкого отвратительна ещё и потому, что реформация в Православной Церкви, по существу, состоялась: имеется в виду старообрядческий раскол, но об это в следующем параграфе.
Мы уже совершенно чётко понимаем, какая группа адамитов может непосредственно претендовать на место всадников Апокалипсиса, если исходить из того, кем был представлен «всадник на белом коне» – это большей частью колено Иуды, потому что именно ему дан дар властвования: «Не отойдет скипетр от Иуды и законодатель от чресл его, доколе не приидет Примиритель, и Ему покорность народов» (Быт. 49:10). Да, конечно же, Иисус Христос творит из христиан священников и царей: «Ты был заклан, и Кровию Своею искупил нас Богу изо всех всякого колена и языка, и народа и племени, и соделал нас царями и священниками Богу нашему; и мы будем царствовать на земле» (Откр. 5:9-10). Но «будем царствовать» относиться к будущему, а до Второго Пришествия Христа остаётся в силе пророчество Иакова об этом колене.
Поскольку победоносный всадник на белом коне – это апостолы и первые ученики Христа, бывшие большей частью из числа иудеев, то отсюда мы, думается, уверенно можем заключить, что и другие всадники тоже представлены выходцами из этого колена, вошедшими в силу разных причин в европейскую херувимскую среду. Вероятнее всего, всадник на рыжем коне – потомки тех иудеев, что перешли в христианство после того, как оно стало государственной религией: «дар властвования» пробивается и через века… Со всадником на чёрном коне, породившем умеренный протестантизм всё более-менее очевидно: это насильственно обращенные Средние века в христианство иудеи, что особенно чётко просматривается, например, в переселении евреев на Север Европы. Вот что об этом говорится в книге «История еврейского народа»: «Число евреев, насильственно обращенных в христианство, беспрестанно росло. Евреи считали их «анусим» (жертвами насилия)… Значительная часть крестившихся в 1391 г. и в последующие годы намеревалась лишь переждать грозу и покинуть в первый подходящий момент христианское королевство. И действительно, в XV в. началась эмиграция евреев из Испании… в Западную Европу – в Нидерланды»49. А вот что касается всадника на бледном коне, то здесь все, на первый взгляд, не так очевидно, хотя и понятно, что он вышел из англосаксонской среды и стоит в авангарде всех деструктивных и враждебных человеку как творению Божьему сил.
Худые смоквы
Сегодня уже совершенно очевидно, что приводным ремнем Коллективного Запада, его «серым веществом» является истеблишмент англосаксов, сердцевина которого просто вызывающе, вопиюще аморальна: сборище лжецов, грабителей, насильников… Очень верную характеристику этой части элиты англосаксов, и поныне господствующей в этом народе, дал писатель Марк Твен, ставший невольным свидетелем её откровений на одном из сборищ и изложивший её «портрет» в автобиографическом рассказе, опубликованном лишь после его смерти: «Если перевести приведенную мной декларацию (и чувства в ней выраженные) на простой английский язык, она будет звучать так: "Мы, англичане и американцы, – воры, разбойники и пираты, чем и гордимся". Изо всех находившихся там англичан и американцев, – продолжает Марк Твен, – не нашлось ни единого, у кого хватило бы гражданского мужества встать и сказать, что ему стыдно быть англосаксом, что ему стыдно за цивилизованное общество, раз оно терпит в своих рядах англосаксов, этот позор человечества. Я не решился принять на себя эту миссию. Я вспылил бы и был бы смешон в роли праведника, пытающегося обучать этих моральных недорослей основам порядочности, которые они не в силах ни понять, ни усвоить. Поистине, зрелище достойное восхищения, – этот по-детски непосредственный, искренний, самозабвенный восторг по поводу зловонной сентенции пророка в офицерском мундире! Это попахивало саморазоблачением: уж не излились ли здесь, случаем, тайные порывы нашей национальной души? В зале были представлены наиболее влиятельные группы нашего общества, те, что держат в руке рычаги, приводящие в движение нашу цивилизацию, даруют ей жизнь. Адвокаты, банкиры, торговцы, заводчики, журналисты, политики, офицеры армии, флота, – словно сами Соединенные Штаты, прибывшие на банкет и полноправно высказывающие от лица нации свой сокровенный кодекс морали», – пишет Марк Твен.
Исключено, чтобы предки этой части англосаксов не дали о себе знать в «библейские времена»: она лишь проявила духовный признак, который не подвержен изменению на протяжении тысячелетий, указывающий на «родовые черты»… Но где и как искать её предков? Здесь может помочь лишь пророческая логика или логика веры. Поначалу ясно лишь одно: ядро англосаксонской элиты не может не быть связано с израильским коленом Иуды (но не с лучшей его частью). Почему? Да потому, что, как сказано выше, лишь этой семье человечества был дан «дар властвования», который, вне всякого сомнения, у англосаксов, подмявших под себя почти весь мир, имеется: «…Представление англичан о свободе сохранило в себе атрибуты сословных привилегий и ассоциировалось с исключительностью отдельной этнической группы. Ведь британская "система… делит все нации на свободные и несвободные в зависимости от того, похожи они на англичан или нет, и считает, что… английской свободе… предначертано властвовать над миром". <…> Таким образом, британцы из всех слоев общества привыкли вести себя по отношению к иностранцам – совершенно независимо от их социальной принадлежности – как расовая аристократия. Презрение, а в некоторых случаях и откровенная антипатия к иностранцам, по всей видимости, являлись традиционной эндемической чертой англичан»50.
По этой «ниточке» мы и сможем найти искомое. Дело в том, что эта, прямо скажем, дрянная часть колена Иуды открыто названа в книге пророка Иеремии «худыми смоквами»: «Господь показал мне: и вот, две корзины со смоквами поставлены пред храмом Господним, после того, как Навуходоносор, царь Вавилонский, вывел из Иерусалима пленными Иехонию, сына Иоакимова, царя Иудейского, и князей Иудейских с плотниками и кузнецами и привел их в Вавилон: одна корзина была со смоквами весьма хорошими, каковы бывают смоквы ранние, а другая корзина – со смоквами весьма худыми, которых по негодности их нельзя есть. И сказал мне Господь: что видишь ты, Иеремия? Я сказал: смоквы, смоквы хорошие – весьма хороши, а худые – весьма худы, так что их нельзя есть, потому что они очень нехороши. И было ко мне слово Господне: так говорит Господь, Бог Израилев: подобно этим смоквам хорошим Я признаю хорошими переселенцев Иудейских, которых Я послал из сего места в землю Халдейскую; и обращу на них очи Мои во благо им и возвращу их в землю сию, и устрою их, а не разорю, и насажду их, а не искореню; и дам им сердце, чтобы знать Меня, что Я Господь, и они будут Моим народом, а Я буду их Богом; ибо они обратятся ко Мне всем сердцем своим. А о худых смоквах, которых и есть нельзя по негодности их, так говорит Господь: таким Я сделаю Седекию, царя Иудейского, и князей его и прочих Иерусалимлян, остающихся в земле сей и живущих в земле Египетской; и отдам их на озлобление и на злострадание во всех царствах земных, в поругание, в притчу, в посмеяние и проклятие во всех местах, куда Я изгоню их. И пошлю на них меч, голод и моровую язву, доколе не истреблю их с земли, которую Я дал им и отцам их» (Иер. 25:1-10).
Торопливый читатель, пробежав глазами эти строки Священного Писания, быть может, сразу же воскликнет: «Нет! Здесь противоречие, ведь написано же "доколе не истреблю их с земли", а стало быть, их уже нет в природе!». Но не все так «очевидно», как представляется поверхностному взгляду, ибо в главе 44 той же книги мы читаем: «Вот, Я буду наблюдать над вами к погибели, а не к добру; и все Иудеи, которые в земле Египетской, будут погибать от меча и голода, доколе совсем не истребятся. Только малое число избежавших от меча возвратится из земли Египетской в землю Иудейскую, и узнают все оставшиеся Иудеи, которые пришли в землю Египетскую, чтобы пожить там, чье слово сбудется: Мое или их» (Иер. 44:27-28). Заметим, что, несомненно, именно эта часть народа иудейского («худые смоквы») более всего и «прославилась» своим блудом с окружающим народами, в первую очередь с вавилонянами: отсюда и берет свое начало Вавилонская блудница Апокалипсиса…
Это «малое число» избежавших погибели, безусловно, дало потомство, в котором сохранился дух противления Богу во всём, ставшим «родовой чертой». А далее – всё по законам мира сего: отторгнутое от общества вернувшимися из Вавилонского плена иудеями, большей частью потеряв язык и историческую память, веры же никогда не имевшее, плодясь и множась, медленно продвигалось оно (потомство «малого числа» «худых смокв») в сторону будущей Англии. Столкновение «белой и алой роз», вероятнее всего, стало первым этапом проникновения в правящий класс этнического массива Северо-запада Европы «худых смокв», оттеснения ими от власти достойных сынов Иафета. «Славная революция», вне всякого сомнения, ознаменовала собою полную их победу…
***
Есть определенно что-то сатанинское в «худых смоквах» англосаксов. За что бы они не взялись, какие бы социальные, государственные, международные проекты не осуществляли – получается самый что ни на есть настоящий «хохот демонов»: начав возводить «град Божий на холме», в фундамент его заложили геноцид коренных народов Северной Америки; взявшись за строительство капитализма, в погоне за рабами утопили в крови африканский континент; решив осчастливить человечество «бременем белого человека», полностью разрушили жизнь народов Азии, Африки, что породило нескончаемые вооруженные столкновения, массовый голод, эпидемии, унесшие жизни десятков, сотен миллионов человек; возжелав власти над миром, «хитросплетениями мировой политики» спровоцировали две мировые войны, в горниле которой погибло около ста миллионов; приняв участие в борьбе с фашизмом, после Победы сделали все возможное, чтобы сохранить значительную часть нацистских преступников и их прихвостней; стремясь запугать народы Земли, совершили атомные бомбардировки городов уже практически поверженного врага, испепелив при этом десятки тысяч гражданского населения; взяв курс на «гендерное равноправие», делают все возможное, чтобы стереть всякое естественное различие между полами; приняв решение раскаяться за работорговлю, превратили это действо в отвратительнейший фарс… Разве все это и многое другое не говорит о том, что это и есть всадник Апокалипсиса на бледном коне, «которому имя "смерть"» (Откр. 6:8)?