– Танечка, тогда у меня будет к вам большая просьба – вы просто обязаны поговорить со Светланой и передать ей мою обеспокоенность. Валерочка всю прошлую ночь провёл здесь, спал на этой неудобной кушетке, возможно, даже без белья, как какой-то бездомный собачонок. Куда же это годно?! Неужели у него нет своего дома? Очень обидно за него. Вы, Танечка, обязательно должны повлиять на Светлану.
– Это не совсем моё дело, но я попробую, – пообещала женщине Татьяна, прекрасно понимая, что разговаривать со Светой всё равно придётся. – Жанна Викентьевна, а вы давно знаете Валеру?
– А с того самого дня, когда он купил эту квартиру. С тех пор я пристально слежу за успехами Валерочки и очень горжусь за него, он очень, очень талантливый художник и прекрасной души человек.
– Да, Жанна Викентьевна, я полностью с вами согласна, он такой, – вполне искренне сказала Татьяна.
Минут через пятнадцать неравнодушная соседка выговорилась и удалилась к себе. Проводив женщину, Татьяна направилась в самый конец зала, где за высокой ширмой находилась картина Полянского, но дойти не успела, зазвонил дверной звонок. Татьяна вернулась и отворила двери.
– Вы? А где дядя Валера? – раздался подростковый голосок одного из учеников Полянского.
Татьяна совсем забыла, что Валера в свободное время занимается живописью с ребятишками, не за деньги, а так, для души.
– Тебя, кажется, Димой зовут? – вспомнила Татьяна.
– Да. А вас тётя Таня?
– Молодец, не забыл. Только, пожалуйста, не называй меня тётей, рано мне ещё тётей быть, лучше Татьяной или просто – Таней. Хорошо, Дим?
– Ладно.
– Ты проходи, Дима. К сожалению, дяди Валеры нет, он на выставке и боюсь, что будет только вечером. А ты по какому вопросу?
– Да я этюд принёс показать, вчера заходил к нему домой, а тётя Света сказала, что он здесь больше не живёт… Они что поссорились?
– Ну, это она погорячилась, у взрослых такое бывает, помирятся.
– Знаю, мои родоки тоже разбегались, и сейчас ссорятся…
– Всякое, Дима, в жизни бывает, и у меня с родителями тоже было… ты не суди их. А когда вырастешь и женишься – будь мудрее.
– Не-е, я жениться не буду, насмотрелся уже, лучше одному.
– А ты не зарекайся, – блеснули смешливые искорки в глазах Татьяны, – вот встретишь однажды ту свою единственную девушку, твою самую – самую близкую половинку и полюбишь её до безумия и она тебя тоже… Что тогда делать будешь?
– Ну-у… я не знаю… там видно будет, – немного растерялся парень.
– Ах, даже так! – рассмеялась Татьяна, игриво взъерошив волосы паренька. – Ишь ты, видно будет ему! Гляди, не прогадай своё счастье.
– А вы, тё… Таня, женаты? – полюбопытствовал Дима, даже не озаботившись о своей взлохмаченной голове.
– Вообще-то, Дима, женщины выходят замуж, а мужчины женятся. А я пока не замужем.
– Почему? Вы же такая красивая…
– Здесь дело не в красоте, Дима, а как раз в том самом единственном… я его ещё не встретила.
– А-а… А если я в вас влюблюсь, ну, когда вырасту? – осмелел парень.
– Дим, я уже старенькая буду для тебя.
– Да ну… вы никогда старенькой не будете, вы же такая…
– Спасибо, мой кавалер, мне приятно слышать такие комплименты, – польстила парнишке Татьяна.
Чувствовалось, что Татьяна взаправду нравится подростку, да и темы они затрагивали очень интересные, поэтому он не спешил уходить. С сегодняшнего дня поклонников у неё явно прибавилось. Они ещё немного поболтали о всяких разных взрослых вещах, и Дима нехотя засобирался домой. Закрыв за пареньком дверь, Татьяна невольно улыбнулась и повторила попытку добраться до картины. В отличие от незаконченных работ на неё была наброшена плотная светло-коричневая ткань, вернее всего, когда-то служившая портьерой. Стрелки на настенных часах ритмично отбивали всё новые и новые секунды, но девушка не спешила открывать картину, что-то удерживало её, вероятно, слишком близки были воспоминания того злополучного вечера. Мысли вновь путались в голове Татьяны, никак не желая ей подчиняться, а ей нужна была ясная голова. Сейчас она уже сознательно хотела проникнуть в зазеркалье картины и вынести оттуда всё самое ценное, всё, что ей будет позволено вынести и в первую очередь навсегда запомнить ту путеводную мелодию. Татьяна даже топнула ногой, разозлившись на себя за безволие и это подействовало. Её несговорчивый ум даже оторопел от такого властного обращения с ним и опасливо затаился в молчании, пытаясь угадать, что же произойдёт дальше.
«Так-то лучше будет, – с усмешкой отметила про себя девушка, – появишься, когда скажу, пока ты мне не нужен, отдыхай, мой навязчивый друг».
Освободив от портьеры картину, Татьяна отошла на несколько шагов назад. В данный момент ум только мешал девушке, ей нужен был другой «инструмент», чтобы проникнуть за грань видимого. Она глубоко вздохнула и попыталась освободиться от всякой внутренней активности, от всех своих чувств и мыслей. Вначале её взгляд концентрировался на девушке в центре картины, но по мере углубления концентрации стал более расфокусированным и объёмным. Вместе со зрительными изменениями, Татьяна прочувствовала, как погружается в оглушительную тишину, её сознание стало расширяться, охватив вначале всю мастерскую, а потом вырвалось за её пределы, поглощая внутри себя все видимые формы, которые вибрировали и растворялись прямо у неё на глазах, или вернее – уже внутри неё. В прошлый раз картина буквально втянула в себя сознание Татьяны, но сейчас всё было иначе, теперь картина сама стала частью её всеобъемлющего сознания. Девушка с трудом представляла, что происходит, у неё совершенно не было желания сопротивляться этой непостижимой силе, очень мягкой и в то же время не оставлявшей ей выбора. С каждым мгновением она уносила девушку в самые глубины своего лучезарного мира, и ей казалось, что в этом необъятном океане золотистого света властвовала одна тишина. Но вдруг всё изменилось, и тишина разлилась поющим пространством любви… Татьяна уже не сомневалась, что это чудо и было самой жизнью, её девственным лоном, её изначальной колыбелью.
V
Посредник сдержал своё слово, всего одна небольшая, но очень важная подсказка из прошлого Урсана позволила тому практически полностью размотать клубочек своей слежавшейся памяти, а немногие ещё оставшиеся белые пятна в его многотысячелетней биографии с нетерпением ожидали своей очереди, чтобы проявить свои скрытые тайны. Урсан отплатил Посреднику той же монетой, всецело поддержав реализацию его хитроумного плана. Они затеяли очень опасную игру с нынешними хозяевами планеты или, вернее – с самозванцами, захватившими власть. И главная интрига была в том, что они действовали на свой страх и риск без согласования с Собором посвящённых, фактически без его могущественного прикрытия. Не так давно коалицией межгалактических сил были взяты под контроль все подступы к земной орбите и теперь без её ведома никто не смог бы проникнуть на планету извне, впрочем, как и покинуть её. Пока они не принимали непосредственного участия в изоляции приближённых Ханмары, давая им возможность добровольного выбора, но те изыскивали любые возможности, чтобы потянуть время и не спешили с ответом. Однако межгалактические силы не сидели сложа руки, работа велась только по нарастающей, они интенсивно готовили условия для перехода планеты в новую звёздную семью и уже апробировали щадящие режимы «квантовой скороварки». На самой планете было немало таких же «засланных казачков» как Урсан, и они изрядно путали планы клана Ханмары, вынуждая избранных разрываться в поиске контрмер. Возможно, Урсан и не согласился бы участвовать в этой небезопасной авантюре, если она бы противоречила его персональному заданию, но его тайная миссия во многом пересекалась с задумкой Посредника. Некоторые моменты этого плана они уже дорабатывали вместе. Урсан теперь уже с улыбкой вспоминал свои недавние мытарства и даже муки плена, в котором он провёл столько времени. Да, он вспомнил и эту страничку своей жизни, хотя тогда ему было не до смеха.
При его телепортации на Землю произошёл какой-то сбой, видимо, не все скрытые ловушки сопредельной галактики были полностью изучены и учтены. Он действительно угодил в квантовую воронку, которая буквально засосала его в рукав отрицательной мерности или что-то подобное тому, эти координаты даже близко не соответствовали месту назначения. Но самое необъяснимое и неприятное оказалось внутри рукава, куда он попал уже как пленник. Вначале Урсан не слишком переживал, он не раз бывал в самых серьёзных переделках на разных вибрационных уровнях не только своей галактики. Вот и сейчас он автоматически стал анализировать обстановку, чтобы отыскать варианты для своего спасения, но не тут то было. Кажущаяся пустота внутреннего пространства рукава оказалась обманчивой, вдруг его нутро ожило совершенно другим фоном, окружив Урсана какими-то искривлёнными не поддающимися описанию формами. И только после нескольких попыток найти решение, он, наконец-то, понял, что сознание пространства просто копирует его мысли и словно отражает их через призму тысяч кривых зеркал. Само пространство рукава и являлось этим самым «кривым зеркалом». О чём бы Урсан не подумал, всё искривлялось, искажалось и обрастало нелепыми формами, которые до неузнаваемости изменяли облик внутреннего пространства. Но как только он останавливал свои мысли, рукав тут же становился безжизненно пустым без малейшего намёка на спасительный выход. Это был какой-то заколдованный круг, Урсан не мог не мыслить, ему нужны были ясные пути своего спасения. В конце концов, после долгих и безуспешных попыток добиться успеха знакомыми средствами Урсан решил действовать от противного, вместо реальных своих мыслей он стал плодить откровенную дезинформацию, а по-простому – пороть чушь. Вскоре поток дезинформации приобрёл такие масштабы, что превратился в грандиозное «наводнение», породившее информационный хаос. Он и сам угодил под созданный им же пресс, но боролся до последнего, не утратив связи с маячком своего сознания. Урсан ещё тогда понял, что мысли проходившие трансформацию искажения служили своеобразным питанием для ненасытного чрева рукава, но когда качество переработанной энергии ухудшилось из-за её непомерного количества, сознание рукава стало захлёбываться. В один из таких моментов «переедания» он и был выброшен на волю как вредный продукт переработки. Хотя память Урсана пострадала при экстренной эвакуации, его внутренний навигатор сработал автоматически, доставив эксперта-наблюдателя точно в координаты места назначения. Позже он узнал, что за время его пленения – на Земле уже миновало четверть земного столетия. С помощью Посредника он довольно быстро научился уплотнять свою энергию в человеческую форму и теперь мог свободно бродить среди людей не вызывая никаких подозрений. Конечно, состав его нового тела в корне отличался от белково – нуклеинового, но внешне это выглядело практически не заметно.
Сегодня они договорились встретиться в условленном месте, однако Посредник запаздывал, обычно такого он себе не позволял. Урсан попытался выйти с ним на телепатический контакт, но обратный сигнал был очень слабым и прерывистым, будто прорывался из самых земных недр. Заподозрив неладное, Урсан мысленно проследил, откуда шёл сигнал и недолго думая, переместился в окрестности его возможного источника. Внутренний локатор эксперта был напряжён до предела, проверяя сектор за сектором незнакомую лесную местность с незначительными перепадами возвышенностей. Осторожно продвигаясь по лесу, он через некоторое время вышел на то, что искал. Это был портал в один из астральных миров, он увидел его по характерному цветовому преломлению пространства в месте входа в портал. В самом лесу угроза не ощущалась, здесь не было его надсмотрщиков, а вот внутри портала опасность так и пульсировала. Без сомнения его там ждали.
«Ловушка? Похоже… И скорей всего, Посредника там нет. Но для очистки совести нужно проверить, сигнал же идёт. Интересно, кто же этот хитроумный оборотень?» – думал он.
Но лезть на рожон Урсан не стал, а решил послать своего ментального двойника, который мог принимать любую тонкую форму или вовсе быть бесформенным и невидимым. Во втором качестве он и хотел его использовать. Когда двойник проскользнул в портал, Урсан на всякий случай усилил свою энергозащиту, чтобы «случайные гости» не застали его врасплох. От Посредника он был наслышан, что из себя представляют нижние астральные слои и, в самом деле, они оказались не очень приветливыми. Даже цветовой фон явно не страдал миролюбием, вибрируя в агрессивно красных и тяжёлых тёмно-серых тонах, да и существа, населявшие этот мирок, были под стать всему остальному. Они не видели незваного гостя, но всё же чувствовали его, верней всего, световой потенциал двойника вызывал у них болезненные ощущения. Здесь обитали астральные сущности бывших грешников, всех тех, кто когда-то в проявленном мире травил свои души ядом низших страстей и цинично презирал всякое раскаяние. При появлении двойника их размытые бесформенные тела буквально ощетинивались от злобы, но приближаться к источнику своих страданий всё же не решались. Они боялись всего того, что было сильнее их, боялись и ненавидели. Даже находясь в лесу Урсан чувствовал – насколько была удушлива атмосфера их нынешнего существования буквально пропитанная ненавистью ко всему живому и невыносимой тоской безысходности. Однажды став рабами собственного греха, они век за веком платили дань покорности своему хозяину и господину, а он иссушал души своих вассалов памятью их отвратительного падения. Но жалости к этим толпам бывших насильников, убийц и растлителей душ, он почему-то не испытывал. Они сделали свой выбор и не раз, теперь же их бездушные оболочки ждали своего часа, чтобы пополнить ряды слепых исполнителей воли Ханмары и его приближённых. Миновав низшие астральные слои, двойник остановился у ещё одних врат. Урсан уже знал, что ловушка находилась как раз за этими вратами, соединявшими нижний и средний мир. Он мог на расстоянии просканировать все расставленные на него энергокапканы и определить уровни их защиты. Что собственно и сделал, но решения принять не успел, почувствовав угрозу за своей спиной. Урсан моментально вернул своего двойника и приготовился к нападению, ощетинившись «пурпуром» своей ауры. Его атаковали сразу с трёх сторон смертоносными «огненными» лучами. Но он был опытным воином и молниеносно среагировал на агрессию своих противников, запустив в немыслимое вращательное движение свой защитный контур. Лучи атакующих были буквально смыты потоками стремительной энергии так и не причинив вреда Урсану. А вот его психические импульсы достигли своей цели, незаметно проникнув в самые чувствительные энергозоны нападавших, действуя на самом глубинном ядерном уровне. Это секретное оружие не убивало, а только искажало информацию о первоначальных намерениях. Пока его визави приходили в себя, вспоминая о цели своего появления, Урсан уже был далеко. Оказавшись на безопасном расстоянии, он вновь получил телепатический сигнал от Посредника и сразу обозначил новые координаты встречи. Они встретились в лесополосе недалеко от города.
– Извини, Урсан, за опоздание, пришлось попетлять от преследователей. Обложили со всех сторон эти «длинноухие», сдаётся мне, что мы успели кой-кому наступить на больную мозоль. Сам то как? Вижу и тебе досталось забот.
– Ты прав, Посредник, мне пришлось немного понервничать по поводу твоего исчезновения, даже довелось небольшой экскурс в один милый мирок совершить.
– Тот самый?
– Ну да. И ещё повоевать немного.
– Тебе же не привыкать, – улыбнулся Посредник. – Я всегда знал, мой друг, что на тебя можно положиться. А за заботу спасибо.
Казалось, что они с полуслова понимают друг друга.
– И всё-таки, как они смогли просчитать модулятор твоего сигнала, ведь им удалось скопировать его частоту? Ты же говорил, что защита надёжная, – произнёс Урсан.
– Значит, друг мой, где-то я просчитался. Мы слишком тесно с ними работаем, и хорошо друг друга знаем, вероятно, они смогли подобрать дешифратор.
– Тогда можем воспользоваться моими каналами связи, к ним они уж точно не подберутся. Не возражаешь?
– Принимается, – без церемоний согласился Посредник. – Только давай технические подробности обсудим завтра, мне срочно нужно отлучиться по делам.
– Завтра, так завтра. Лишь бы снова на их удочку не попасться.
– Не переживай, место здесь тихое, соглядатаев наших нет пока… Урсан, ты ведь уже понял, как найти наши таинственные врата, не так ли?
– Конечно, у нас же есть хорошая подсказка.
– Вот-вот, и я о том же. Только добраться до неё слишком легко, ведь она у всех на виду была… Эх, раньше, раньше нужно было принимать меры.
– Считаешь, что её нужно спрятать понадёжнее? – спросил Урсан.
– Ты верно уловил ход моих мыслей, друг мой. Займёшься?
– Хорошо, сделаю.
– Теперь у нас есть ключик и путь к вратам, осталось покрепче их подпереть до назначенного срока, – вполне серьёзно сказал Посредник.
– Да, но это уже чисто техническое решение, завтра обмозгуем.
В этот момент Урсан насторожился и после некоторой паузы произнёс:
– У нашей Звёздочки могут быть проблемы.
– Помощь нужна?
– Нет, сам управлюсь.
– Тогда не смею тебя задерживать, друг мой, удачи тебе, – сказал Посредник, провожая взглядом растворяющегося в пространстве Урсана.
По некогда оставленным следам
Глотая боль, она брела по кругу –
По некогда оставленным следам
Своей души…
I
Татьяна сидела на кушетке уже целый час и никак не могла вернуться к своим обычным мыслям, всё, что она пережила в новом для себя состоянии, совершенно не поддавалось умственному анализу и какой-либо оценке, это удивительнейшее состояние нельзя было выразить словами и сравнить в ощущениях с чем-либо знакомым. Девушка совсем не жалела, что не смогла услышать ту мелодию и вынести что-то новое из картины, то, что она получила взамен – окупало всё сторицей. Её трепещущее сердечко готово было расплавиться от нахлынувшей на неё любви, а душа, почувствовав немыслимую свободу, уже не могла гнездиться в тесном и неуютном теле. Татьяне очень хотелось до самых мельчайших подробностей запомнить это желанное состояние, чтобы снова вернуть его, но с каждой минутой оно становилось всё более иллюзорным и недостижимым, оставляя лишь сладкие воспоминания. Наконец Татьяна встала с дивана и прошлась по мастерской. Внутри неё созрело решение немедленно идти к Свете и сделать всё возможное, чтобы она поверила ей и Валере. Она почти бегом выскочила на улицу, забыв отдать ключ соседке. Уже у самого дома Полянских Татьяна остановилась, заметив машину Светланы. Та, не замечая её, выгружала из багажника пакеты с покупками. Татьяна уже собиралась окликнуть подругу, но в этот момент увидела то, что заставило её просто оторопеть. В мужчине она сразу узнала Валеру, а его спутница, как две капли воды была похожа на неё. Эта влюблённая парочка беззаботно прогуливалась возле самого подъезда Полянских. Не найдя ничего лучшего, Татьяна спряталась за ближайшее дерево и с учащённым сердцем стала наблюдать за развитием событий. Ошибки быть не могло, она не могла обознаться, там был Полянский или человек, как две капли воды похожий на него, а вот насчёт девушки у неё даже не нашлось предположений, она просто не верила собственным глазам. С полными пакетами в руках Светлана уже направлялась к подъезду, но вдруг бросила взгляд на проходившую мимо неё парочку. Не нужно было быть великим провидцем, чтобы понять дальнейший ход событий. Вместе с истошным криком оба пакета полетели прямо в её обидчиков, и началось такое! Татьяна не стала дожидаться, чем всё закончится, лишь краем глаза успела углядеть, как спешно ретируются мужчина и женщина под неистовым напором Светланы. Уже за чертой двора она остановилась и пожалела, что не сфотографировала эти счастливые физиономии самозванцев на мобильник. Чтобы проверить свои подозрения, Татьяна набрала номер Валеры.
На этот раз он ответил почти сразу:
– Да, Танюша.
– Валера, ты, где сейчас?
– Я на выставке, освобожусь через часик-полтора не раньше. А ты ещё в мастерской?
– Нет, Валер, я рядом с твоим домом. Тут сейчас такое произошло!
– Что ещё? – насторожился Полянский.
Татьяна вкратце рассказала о случившемся.
– Чёрт, всё к одному! – последовала первая реакция Полянского. – Ладно, я уже ничему не удивляюсь… Тань, ты знаешь, где кафе «Соната»? Ну, рядом с мастерской…
– А, да, я проходила его.
– Давай так, я через полчасика подъеду туда, и всё обговорим. Добро?
– Хорошо, Валера, я буду ждать.
Не спеша Татьяна дошла до кафе и заняла свободный столик. В помещении было не очень многолюдно, вероятно, основной народ собирался чуть позже. Чтобы не казаться «белой вороной» девушка заказала чашечку кофе и погрузилась в свои мысли.
– Я присяду? – вывел её из задумчивости уверенный женский голос.
Татьяна ещё не успела ответить, а рыжеволосая незнакомка в модном осеннем пальто уже расположилась напротив неё.
– Вообще-то, я жду человека, – попыталась возмутиться Татьяна.
– Твой художник задержится, так что я успею выпить свой бокал мартини, – с усмешкой ответила женщина, поразив Татьяну глубиной своих тёмно-зелёных глаз. В них ощущалась загадка и невероятная притягательная сила.
– Откуда вы знаете? Вы были на выставке?
– Нет, не была, но знаю. Так вот, значит, ты какая. Что ж, ничего, вполне, недурна собой, женственна, да ещё и с благородной начинкой…
– Мы разве с вами знакомы? – опешила девушка.
– Ты со мной нет, а я о тебе кое-что знаю. Мы могли бы стать с тобой подругами, настоящими подругами… Разве тебе не надоело водиться с той взбалмошной дурой с нутром базарной торговки, а? Ты ведь других кровей, милая, как и я… Неужели так и не вспомнила?
– О чём вы говорите, я не понимаю вас? Кто вы такая и зачем вы меня пытаете, зачем оскорбляете моих друзей?
Изящные пальцы незнакомки охватили бокал с мартини, она сделала небольшой глоток и, глядя Татьяне в глаза, произнесла:
– Ты сама себя оскорбляешь присутствием таких вот особ, уж лучше быть одной, чем в обществе говорящих червячков. Червячки рождаются, копошатся в своих навозных кучках и умирают, словно их и не было… а у нас, милая, всё иначе, мы рождены для вечности.
– Разве можно так говорить, разве уместны такие сравнения?! Перестаньте, прошу вас! – уже смело протестовала Татьяна.
– Прав тот, кто правит, запомни это. Что ж, мой бокал уже пуст и мне пора. Но мы ещё увидимся, милая, обязательно увидимся.
Рыжеволосая женщина встала и, не оглядываясь, грациозной походкой направилась к выходу.
Буквально через минуту как она ушла, в кафе вихрем влетел Полянский и стал обшаривать глазами столики. Увидев Татьяну, он подошёл к столику и устало плюхнулся на стул.
– Прости, Танюша, задержался немного. Да опять в пробку влетел, там, на перекрёстке авария была, добро, что очередь быстро рассосалась, – пояснил он.
– Валера, а ты возле кафе не видел рыжеволосую женщину в бежевом пальто? – совсем о другом спросила Татьяна.
– Рыжеволосая? Хм, нет, не видел. А кто она?
– Сама не знаю… возможно, из той же самой «оперы»… Только что здесь сидела, вон её бокал ещё стоит. Странно, она знала, что я жду именно тебя, и что ты задержишься…
– Откуда? – удивился Полянский. – Я никому не говорил, что еду к тебе и тем более не планировал попасть в пробку.
– И я никому не говорила… это и странно. И ещё она сказала, что знает что-то обо мне. Знаешь, Валер, мне показалось, что это действительно так.
– Да уж, кому рассказать – не поверит, тут без бутылки точно не разберёшься. Не знаю как ты, Тань, а я закажу себе граммов сто пятьдесят беленькой. Что-то меня сегодня колотит не на шутку. Машину я возле мастерской бросил, так что сам Бог велел. Поддержишь?
– Пожалуй, выпью бокал вина.
– Добро. А из закуски что-нибудь?
– Не надо, заказывай себе что хочешь.
Когда официант принёс заказ, Полянский залпом выпил две рюмки и разоткровенничался:
– Я же после твоего звонка своей благоверной позвонил, ну, чтобы удостовериться… Тань, ты не подумай, что я тебе не верю, но мне нужно было… ну, как тебе объяснить… Нужно и всё!
– Валера, я всё прекрасно понимаю, на твоём месте я бы тоже сомневалась. И что Светлана?
– Да уж лучше бы не звонил! – эмоционально отреагировал Полянский. – Тань, я даже не дослушал, не мог уже, отключил мобильник и сразу к тебе. Блин, как в комиксах для взрослых! За что нам всё это, а, Танюша? Кто всё это с нами вытворяет?!
– Пока не знаю, Валера… но мы разберёмся, обязательно разберёмся.
– Когда?! – не выдержал Полянский, хлопнув ладонью по деревянной столешнице.
За соседними столиками на них уже стали обращать внимание.
– Успокойся, Валера, думаю, уже скоро. Они от нас явно чего-то хотят, а если это так, то сами себя проявят, да и уже проявляют. Ты не пей больше, пойдём лучше домой.
– Тоже вариант, пойдём, проветрим мозги.
Они вышли на улицу, окунувшись в вечернюю прохладу, и медленно побрели по проспекту в сторону мастерской Полянского. У проезда в свой дворик Валера поймал Татьяне такси, а сам направился в свою творческую берлогу, как обычно её называл. Поднявшись на свой этаж, он остановился у дверей мастерской, пытаясь нащупать в кармане нужные ключи. Вытащив две связки – свою и ту, что отдала Татьяна, он вернул один комплект в карман и уже намеревался открыть дверь, но она оказалась открытой.
«Неужели Танюшка не закрыла? Вот растяпа», – мелькнула в его голове первая мысль.
Полянский вошёл в темноту прихожей и протянул руку к выключателю. В следующую секунду резкая боль обожгла его грудь, и он как подкошенный рухнул на пол…
По приезду Татьяна обещала перезвонить Полянскому, но получилось не сразу, пока переоделась, умылась, накормила Зару – прошло минут тридцать. После всех переделанных дел Татьяна набрала номер его мобильника, но Валера не отвечал. Она повторила попытку и ждала до последнего, пока не услышала его слабый и какой-то выжатый голос:
– Кто?
– Валера, это я, Таня. Что с тобой?
– Тань, ты?..
– Да, Валера. Что случилось?
– Тань… на меня, кажется, напали… так хреново…
– Валера, я приеду! Ты где сейчас?
– Вроде дома… сейчас встану… угу, прихожая моя.
– Всё, Валера, я уже еду! – быстро проговорила Татьяна и бросилась одеваться.
Она бегом пронеслась по четырём этажам вниз и выскочила из подъезда. Знакомых с машинами во дворе не оказалось, и девушка побежала к проспекту, где не сразу, но всё же поймала попутку. Всю дорогу до мастерской Полянского Татьяна торопила водителя, чем, естественно, вызывала его недовольство, но девушку это мало заботило. Буквально взлетев на нужный этаж, Татьяна уже хотела позвонить, но увидела полоску света, пробивавшуюся через неприкрытую дверь. Она вошла внутрь. В коридоре никого не было.
– Валера, ты где? – негромко спросила она.
Ответа не последовало. На полу небрежно валялось пальто Полянского. Девушка осторожно миновала коридор и вошла в тёмный зал мастерской. Не в силах унять учащённое сердцебиение, она напрягла зрение, одновременно вслушиваясь в окружающую тишину. Прошла секунда, другая, и вдруг из дальнего угла зала послышалось какое-то шевеление и хриплый стон.
– Валера, это ты? – произнесла Татьяна, готовясь к самому худшему.
– Я, Тань… включи свет.
Татьяна облегчённо вздохнула и стала искать выключатель. По пути она наткнулась на один из мольбертов и какой-то столик, но всё-таки нашла его. Когда по залу разлился желанный свет, она увидела страдальческое лицо Валеры. Он полулежал на узкой кушетке и держался за грудь.
Татьяна подошла к нему и присела рядом:
– Как ты, Валерочка? Что произошло?
– Да я мало, что помню… прямо как у того героя… упал, потерял сознание, очнулся… – вымученно улыбнулся Полянский, – только перед тем как упасть… эта страшная боль в груди… до сих пор будто ножом кто-то режет.
– Дай погляжу, – попросила она.
Расстегнув его рубашку, Татьяна ахнула.
– Что там? – всполошился Полянский, пытаясь что-то рассмотреть на своей груди.
– Валера, это же ожог, у тебя вся кожа обуглилась… но одежда же цела… Как такое возможно?
– Чёрт, плохо вижу. Тань, принеси зеркало, там на столике.
Она выполнила его просьбу и не удержалась от комментария:
– Ожог какой-то странный, похож на какую-то фигурку, что-то вроде полукруга… да, скорей всего.
– Твою мать! – выругался Полянский. – Кто же этот чёртов ваятель? И болит ведь зараза как.
– Давай врача вызову, – предложила Татьяна.
– Да ну этих эскулапов, толку от них! Смазать надо чем-то…
– А аптечка есть?
– На кухне поищи… э-э… в холодильнике, там вроде облепиховое масло было.
Татьяна вернулась через пару минут с флакончиком масла и ватой.
– Ну что, пациент, вы готовы к экзекуции? – попыталась подбодрить его девушка.
– Мажь, Танюша, только аккуратнее, прошу тебя…
С сочувствием поглядев на Валеру, она смочила ватку оранжевым маслом. Но перед тем как обработать рану зачем-то провела над ней рукой и чуть задержала её в горизонтальном положении. Татьяна не поверила своим глазам, её рука осветилась фиолетовым сиянием, а из пальцев и центра ладони стали выливаться лучики точно такого же цвета, образовав на месте ожога небольшое световое озерцо. С каждой секундой зловещая фигурка бледнела, и даже по лицу Полянского было видно, что ему становится легче.
– Тань, что ты сделала? Боль почти прошла.
– Тихо, Валера, полежи спокойно, – сказала она, ещё не понимая, откуда взялся источник её силы.
Через минуту – другую от страшного ожога остались лишь одни воспоминания в виде еле заметного розоватого контура.
Татьяна молча поднесла зеркало к глазам Полянского, ожидая его реакции.
– Ну ты даёшь, Танюшка! – захлопал глазами Валера. – Ты… ты же просто кудесница… у тебя же волшебные руки… Дай-ка я их расцелую!
– Обойдёшься. Руки как руки, – немного смутилась она, – я и сама не знаю, как у меня получилось.
– Нет, Танюша, даже не спорь, это же дар, божий дар!
Ещё несколько минут Полянский донимал её вопросами, а Татьяна только отнекивалась, не желая обсуждать эту тему. Наконец Валера от неё отстал, и как ни в чём не бывало, отправился на кухню, объявив, что его чудесное спасение нужно непременно отметить. Когда он ушёл, девушка обошла мастерскую и к своему удивлению не обнаружила «Масок». Вначале она подумала, что Полянский куда-то переставил картину, но потом до неё дошло, что он просто не мог этого сделать.
– Валера, а где «Маски»? – спросила она, подойдя на кухню.
– «Маски»? А разве их там нет? – удивился он.
– Пойди и сам погляди. Когда я уходила картина была на месте.
Полянский тут же обследовал мастерскую и непонимающе пожал плечами: