Понедельник – это всегда еженедельные регламентные работы на своей системе, которые могли продолжаться целый день. Если потребуется – приходилось оказывать помощь в соседних отделениях первой батареи, а их было три.

Первое отделение – кабина офицера наведения и трех операторов, командный пункт дивизиона, располагавшийся в этой же кабине, а также команда обеспечения комплекса автономным питанием (дизель-генераторы и прочее). Второе отделение – это кабина «А», старшим офицером которой был Слава. Это сердце станции, где находились система выработки команд для ракет (СВК), система определения координат ракеты и цели (СОК), и система селекции движущихся целей (СДЦ). Обе кабины, так же как и дизели, были надежно укрыты в капонире, под насыпной 15-ти метровой горой, на которой стояла кабина с антеннами. Третье отделение – собственно антенный пост. Это глаза и уши станции, антенны обнаружения и сопровождения целей, антенны наведения своих ракет. В итоге антенны комплекса находились примерно на высоте 25 метров над позицией.

Что касается второй батареи дивизиона, а по-другому – стартовой батареи, то это были шесть пусковых установок ракет средней дальности. Располагались они по периметру позиции, с радиусом от основных кабин примерно 100 метров. В 150 метрах от позиции находились капониры для ракет и заряжающих машин. В распоряжении дивизиона были и ракеты со специальным зарядом. Ракеты были оснащены малым ядерным боезарядом, для ведения жесткой обороны, а при случае и атаки. Для них был предусмотрен отдельный капонир, и отдельное обслуживание. Так что все по-серьезному. Более того, всему обслуживающему персоналу по заправке ракет ядовитой кислотой и ракетным топливом выдавался ежедневный дополнительный паек. Сливочное масло, паштет из гусиной печени, консервы. Офицеры второй батареи всегда охотно делились своим пайком в столовой с другими офицерами дивизиона.

На очередных регламентных работах, где-то в конце августа, Славу попросил помочь начальник третьего отделения капитан Валера Седов.

– Надо поменять сканер на антенне. Делов всего на час, не более. Одному мне не справиться. Поможешь? Я поляну накрою.

– Не вопрос, – ответил Слава, – я свои дела закончил.

– Хорошо, тогда полезли на антенну.

Седов с помощью гидравлических приводов положил основную параболическую антенну комплекса горизонтально, чтобы там можно было работать, и они достаточно быстро смогли на нее подняться.

Остров был абсолютно плоским, без всяких холмов и возвышенностей, и с высоты антенны (примерно 25-30 метров) открылся потрясающий вид на весь небольшой десятикилометровый остров. Окраины острова конечно не было видно, но все просматривалось примерно на 5 км.

При проведении еженедельных регламентных работ для обслуживания систем антенного поста требовалось около литра спирта для смазывания и протирки всех волноводных соединений. Поэтому у капитана, начальника третьего отделения, спирт был всегда. Ему еженедельно командир дивизиона отливал положенный спирт для проведения работ, из выделяемых дивизиону десяти литров на месяц.

Стояла тихая, теплая и безоблачная погода. Наверху, на полотне лежащей горизонтально антенны, было жарко, припекало. Офицеры сняли гимнастерки, развернули необходимый инструмент, немного расслабились. Капитан достал фляжку с выделенным ему спиртом, стаканчики и заранее приготовленную закусь. Слава уже научился пить чистый спирт – а как в армии без него? Пить надо на выдохе и одним глотком. Не вдыхая воздух, надо было тут же запить водой или чем-то быстро закусить. Иначе можно обжечь пищевод. Выпив по 50 грамм, стали снимать неисправный сканер.

Новый сканер лежал рядом, сияя свежими алюминиевыми боками. Капитан, прослуживший в этом дивизионе уже 6-7 лет, был многословен, как и всегда. Ну вот такой человек. Откручивая болты крепления сканера, он рассказал несколько историй из своей жизни на острове, в этом дивизионе. В том числе историю о том, как наш штурмовик с ближайшего аэродрома Хаапсалу, что в 50 км от острова, лет пять назад, выполняя полетное задание, зашел в учебную атаку на позицию дивизиона. Но не справился с управлением, не успел выйти из пике и упал в километре от станции, пропахав 300 метров соснового леса и сделав там широкую просеку. Куски самолета и оборудования потом собирали около двух недель. Была специальная комиссия из округа по этому инциденту. Печальный случай. В армии такое иногда случается.

Помянули погибшего пилота, не успевшего катапультироваться, и приступили к установке нового сканера. Успели прикрутить только второй болт крепления, как Слава заметил черную точку на горизонте. Точка быстро приближалась и росла в размерах. Стало понятно, что на них сверху пикирует штурмовик. Бесшумно и очень быстро он неумолимо шел на их антенный пост. Увидев это, капитан крикнул:

– Ложись на полотно антенны, быстро! И держись! А то вылетишь из тарелки!

Слава моментально упал (помня рассказ Седова) и вцепился в прорези антенного полотна, не выпуская атакующий истребитель из поля зрения. Через пару секунд штурмовик бесшумно пролетел почти на одной высоте с антенной, в 30 метрах справа. Слава сквозь плексиглаз кабины штурмующего истребителя увидел пилота за штурвалом, в шлеме и кислородной маске. Самолет пролетел как молния, и резко стал набирать высоту, включив форсаж. Все это заняло доли секунды. Тут же раздался сильный грохот двигателей самолета, антенна закачалась от прилетевшей воздушной волны. Слава краем глаза увидел два красных сопла уходящего вверх на форсаже истребителя.

– Это же МИГ25!, – воскликнул Слава.

– Так точно! Эти тут тоже летают, – сказал Валера, поднимаясь с полотна антенны, – Что для них 50км, 5 минут полета от аэродрома. Главное, чтоб не зашел на второй круг. Отрабатывает на нас атаку, и к тому же без предупреждения по радио, гад!

Самолет сделал полукруг над позицией, и уже на высоте примерно 300 метров приветственно покачал крыльями, уходя в сторону материка с набором высоты.

– И вот так каждую неделю, а то и почаще, – сказал Седов, прикручивая последний болт сканера.

– А что? Летом, и при такой погоде, им сам бог велел. Тренироваться на ком-то ведь надо? Вот и утюжат нас периодически.

Слава промолчал, комментарии были излишни. На войне, как на войне. Хотя какая тут война? Просто армейские мирные будни. Хулиганят немного соседи–летчики, но у них свои задачи. Без согласования и предупреждения – да. Но кто при проведении боевых действий предупреждает противника об атаке? А зенитно-ракетный комплекс системы ПВО острова для воинской летной части истребителей и штурмовиков был учебно-потенциальным противником. Понимать надо.

История пятая

Армейские будни.

Дежурный по дивизиону

Служба в дивизионе для Славы была не в тягость, хотя проблем хватало. Подчиненных в его расчете было всего двое, вместо положенных по штату четырех. Он справлялся, да и его солдатики тоже. Но служба на станции – это далеко не все. Младшего офицерского состава в части было меньше, чем требовалось. Поэтому для молодого лейтенанта практически работала офицерская поговорка «через день на ремень». Когда дивизион стоял на боевом дежурстве, Слава заступал через день-два дежурным по части, так как в дежурном боевом расчете по станции всегда находилось неотлучно три офицера. Соответственно, остальные младшие офицеры (а их оставалось уже 2-3) выполняли все остальные необходимые по уставу обязанности по части, в соответствии с расписанием дежурств.

Сложнее было, когда дивизион не был на дежурстве (раз в два месяца), и тогда к служебным обязанностям по части добавлялись наряды по несению караульной службы в штабе бригады. И опять это бремя падало на плечи зеленых лейтенантов. Так что, в каком-то смысле, «дедовщина» была и в среде офицеров. Слава об этом как-то не задумывался, служба есть служба. Всякие истории случались при таких дежурствах, в основном, к счастью, не грустные.

Славе запомнился один эпизод. Дежурство в дивизионе начиналось с вечернего развода в 18.00. Офицеры после развода шли домой отдыхать, а для дежурного офицера начинались нелегкие сутки. На него ложились обязанности ночного командира дивизиона, с довольно разношерстным личным составом, около 70 человек. Опора только на дежурного сержанта и на дневального, который, впрочем, ночью в основном спал «на тумбочке». Заступив на дежурство в этот день, Слава, как всегда, провел ужин для личного состава, проконтролировал свободное время солдат до отбоя и после вечерней поверки отправил их на отдых. Проверив в час ночи вместе с начальником караула часовых, охранявших позицию станции, Слава вернулся в свою «каптерку», помещение для дежурного офицера. В два часа ночи он почувствовал запах жареного мяса, который шел из столовой. Зайдя туда, он обнаружил трех сержантов, сидящих возле сковороды с только что пожаренным мясом.

– Это что такое? Немедленно убрать, марш спать! Завтра разберемся.

– Товарищ лейтенант! – взмолились застигнутые врасплох сержанты, минуту назад уверенные, что дежурный офицер спит, – Да просто осталось немного мяса, пожарили. Вам жалко, что ли? Вот старший лейтенант Аристов нам разрешает. А вы двухгодичник, вам тем более должно быть по барабану!

– Я так же как и вы пришел отдать свой долг стране. И я выполняю свои обязанности. А ваши пиршества ночью я не потерплю! Командиру сегодня не буду докладывать. Мясо доешьте, и спать! Но чтобы в мое дежурство это было в первый и последний раз. Кто там вам разрешает и что, мне плевать. У меня этого не будет!

Слава быстро усвоил, что в армии, особенно в небольшом коллективе, офицеру нельзя панибратствовать с солдатами, равно как и нельзя сильно дистанцироваться от них. В должностных отношениях с бойцами всегда надо держать ту дистанцию, которая позволит эффективно выполнить боевую или учебную задачу, и не позволит им «сесть на шею» с полной потерей авторитета офицера и командира. Отправив сержантов спать, Слава пошел еще раз проверить караул. Дивизион находился на боевом дежурстве, и надо было быть уверенным, что комплекс должным образом охраняется.

В шесть утра неожиданно раздался рев сирены со станции. Боевая тревога! Приказав дежурному сержанту поднять личный состав, Слава побежал к станции. Выскочив на позицию, Слава буквально остолбенел. Все шесть ракет комплекса, обычно лежащие горизонтально на своих лафетах, находились в предстартовом состоянии, под углом примерно 60 градусов к горизонту и синхронно вращались, отслеживая какую-то цель. «Дежурит старший лейтенант Аристов, Сашка» мелькнула мысль. Забежав в кабину, он увидел боевой расчет станции на своих местах и Сашку, который у своих экранов наводил ракеты.

– Саня, что случилось?

– Дали целеуказание! Натовский разведчик SR71, на подлете!

– Он пересек границу?

– Нет еще. Но может, он совсем рядом с границей. А у него скорость – три скорости звука, мигом над нами будет.

– Тогда какого лешего ты ракеты поставил в полную боевую готовность к старту? По инструкции еще не время, рано! И только по приказу командира дивизиона.

– Ну, так получилось, перебдел. На всякий случай. Но ты же знаешь, что лучше перебдеть, чем…

– Знаю, но не в этом случае. Цель уже захвачена, на сопровождении, и тебе только осталось кнопку «Пуск» нажать! И разведчику капец! Но цель пока у себя дома! Ты что творишь?! Ты ведь даже не офицер наведения, а старший офицер кабины антенного поста, хотя и дежурный офицер боевого расчета станции сегодня. Ты нарушаешь все инструкции! Ведь потенциально это серьезный конфликт на границе.

Аристов быстро понял, что «переборщил» и может даже звездочку на погонах потерять, тут же отменил готовность ракет к старту. Никто с позиции не успел увидеть ракеты, засинхронизированные и готовые к пуску, благо их быстро вернули на место. Слава не доложил о таком серьезном нарушении боевой инструкции командиру дивизиона. Знали только Сашка Аристов и Слава. Сашка был очень благодарен. Ну еще бы! А цель так и не пересекла границу, это была чистая провокация…

За короткое пока время службы Слава хорошо сошелся почти со всеми офицерами дивизиона. Но особенно теплые отношения у него сложились с начальником штаба майором Хмелевым, своим тезкой, Вячеславом Сергеевичем. Слава к нему всегда обращался только по имени и отчеству. Майор был орденоносцем, имел орден Красной Звезды. Один из самых почетных орденов страны, его выдавали только за особые боевые заслуги. Срок его службы подходил к концу, и Хмелев готовился к отставке. Ждал получения квартиры в Москве, откуда он призывался в свое время. Они часто общались в свободное время, о многом разговаривали, им было интересно. Славе – рассказы о военных буднях и о войне во Вьетнаме, где Хмелев был военным специалистом там во время американской агрессии , ну а Хмелеву наверное было интересно пообщаться с представителем нового поколения, недавно прибывшего в часть с «гражданки». Ну а вообще, у них сразу обозначилось какое-то родство душ. Во время одной из первых бесед Слава спросил:

– Вячеслав Сергеевич, расскажите, пожалуйста, как вы орден Красной Звезды получили, и за что?

– История такая. Я в 1969 году был одним из военных специалистов во Вьетнаме, обучал вьетнамцев работе на нашем комплексе С75. Война, начавшаяся в 1964 году, уже шла полным ходом. Почти каждый день – налеты американской авиации на позиции правительственной северо-вьетнамской армии, на города и поселения. Надо вам юноша знать, что к тому моменту наша страна поставила Северному Вьетнаму примерно 70 ЗРК С-75 и более 5 тысяч ракет к ним. А к концу войны, к 1975 году, это число дошло до 95 комплексов и 7000 ракет к ним. Вот такая статистика.

Немного позже Слава узнал, что помощь в отражении воздушной агрессии как раз и была главной задачей советских военспецов во Вьетнаме. Этим, по существу, ограничивалось их участие в боевых действиях. Хотя окружавший их ореол секретности давал пищу для многочисленных мифов. Рассказывали о русских парнях, бродящих с «калашниковыми» по вьетнамским джунглям и наводящих ужас на американцев, о советских асах, летающих на советских же МИГах под вьетнамскими именами, но во время поединков с «фантомами» отчаянно бранящихся самыми что ни на есть русскими выражениями. Все это было мифом, по официальным заявлениям руководства и СМИ Советского Союза. Тем не менее, наши МИГ-21 успешно противостояли американским «F-4», «топовым» истребителям ВВС США на тот период.

В этот же период, 1968-1969 года, американское командование развернуло крупномасштабную "воздушную войну" против ДРВ. До одной тысячи боевых самолетов наносили массированные удары по объектам ДРВ. В 1964-1973 годах над ее территорией были совершены свыше двух миллионов самолетовылетов, сброшено 7,7 миллиона тонн бомб. Но ставка на "воздушную войну" провалилась. Правительство ДРВ провело массовую эвакуацию населения городов в джунгли и укрытия, созданные в горах. Вооруженные силы ДРВ, освоив полученные от СССР сверхзвуковые истребители, зенитные ракетные комплексы, радиотехнические средства, создали надежную систему ПВО страны, которая уничтожила к концу 1972 года до четырех тысяч американских самолетов, из которых примерно 40% – заслуга комплексов С75. Потери ВВС ДРВ составили не более 500 самолетов. Это было полным провалом американской агрессии во Вьетнаме, в основном воздушной, десятилетней войны, в ходе которой погибло более 58000 американских солдат и офицеров, а 1700 пропали без вести. Вьетнамцев погибло гораздо больше, 1 миллион военных и 2 миллиона мирного населения. Но сломить Северный Вьетнам так и не удалось.

– Так я продолжу, – сказал Вячеслав Сергеевич.

– Вьетнамцы, служившие на нашем ЗРК С75, где я был прикомандирован как военный специалист, были очень исполнительные, но бестолковые. Технику осваивали с трудом, хотя и очень старались. Зато щели для пережидания авианалетов американской авиации отрыли быстро и надежно замаскировали, в 30-50 метрах от кабин станции, тоже, кстати, неплохо замаскированных. Погода каждый день была просто невыносимая, субтропики, жара, 100% влажность, джунгли вокруг, постоянные ливни. Еда отвратительная, есть без опаски можно было только рис. Но это не главная беда. Вьетнамский боевой расчет комплекса был трусоват, линяли со станции при первой опасности авианалета, о начале которого всегда было заблаговременное оповещение. Я как военспец не имел права участвовать в боевой работе расчета, и обязан был в такие моменты находиться в бункере. Но однажды я сорвался. В момент очередного налета американской авиации я находился в кабине наведения. Сразу после оповещения об атаке все операторы кабины, включая офицера наведения, буквально испарились, нырнув в свои окопы и щели. Я выматерился («да сколько можно это терпеть!») и сел на рабочее место офицера наведения. На нашу позицию шли, видимо по данным своей авиаразведки, два истребителя F-4, оснащенные ракетами «воздух-земля», которые запускали по лучу станции. Групповая цель. Можно попробовать их разом накрыть. Я быстро, в режиме РС (ручного наведения) с мест операторов по дальности, азимуту и углу места, захватил цель, перешел на АС. Выпустил разом три ракеты с одной мыслью «Только бы успеть». И успел. Один «фантом» видимо получил практически прямое попадание, исчез с экрана радара, рухнув в километре от позиции. Второй, получив повреждения, отказался от дальнейшей атаки и развернулся на обратный курс. Вот собственно и вся история. Сначала получил нагоняй от своего начальства, а потом и орден, уже после возвращения из командировки.

Перед отъездом в Москву, на заслуженный «дембель», Вячеслав Сергеевич пригласил Славу к себе домой.

– Вот, возьми. У меня неучтенка осталась. Тебе пригодится, с ребятами по бутылочкам поразвлекаетесь, – и вручил две коробки с патронами к ПМ (пистолет Макарова), каждая по 16 штук.

– И еще, я тут написал тебе мой новый московский адрес. Когда вернешься в Москву, заезжай. Буду очень рад.

Слава поблагодарил и сердечно обнял майора.

История шестая.

Армейские будни. Учения. Мопед. Рыбалка

Боевой подарок Хмелева вскоре пригодился. В бригаде объявили учения, совместные с авиационными полками, располагавшимися недалеко на побережье, в 50-70км от островов, где базировалась зенитно-ракетная бригада. Всему личному составу дивизиона выдали противогазы и личное оружие. Станция получила в свои кабины полный боевой расчет, на сутки как минимум. В казарме оставался только дежурный взвод. Начались авиационные облеты, учебная штурмовка, и учебное отражение атак авиации. Война войной, а обед по расписанию. Командир отпустил офицеров, не входящих в сокращенный боевой расчет, пообедать. Слава с Димой, офицером его кабины, пройдя мимо дома офицерского состава (ДОС), направились в лес. Он начинался уже в 30 метрах от дома. Расставили прихваченные с собой пустые бутылки, отошли на 20-25 метров и начали стрелять, не задумываясь о возможных последствиях. В какой-то момент Слава обхватил пистолет и левой рукой, для более точной стрельбы. И сделал это неправильно. Поддерживать надо было снизу, а не сбоку. В итоге получил травму большого пальца левой руки бегающим затвором пистолета. Наскоро замотав разбитый палец платком, Слава с Димой спешно пошли обратно на позицию, обед уже заканчивался. Заглянули на всякий случай в казарму, для «алиби», а уже в 50 метрах от станции увидели бегущего им навстречу замполита дивизиона (заместитель командира по политической части).