Вход на танцы был только по пропускам общежития (для мужчин), даже своих студентов из соседних корпусов не пускали, а для девушек из окрестных московских улиц вход был всегда свободным, но только до 22.00, а в 23.00 – все чужие – на выход. Да это и понятно. Общежитие то на 80% в техническом вузе – мужское. Приезжали на дискотеки и девушки из других институтов Москвы, по приглашению руководства студгородка и самих студентов. К тому же, на соседней улице находилось медицинское училище со своим общежитием, пополнявшее танцевальный контингент, поэтому девушек на дискотеках всегда было много.
Сон третий. Цвет – желтый.
Группа, в которую попал Слава, оказалась очень сильной по своему составу. В конце первого и второго года обучения в МВТУ, как правило, с каждой группы в среднем отчисляли 5-10 человек за неуспеваемость. Не всем удавалось справиться со сложными, но, как показала многолетняя практика, вполне оправданными методиками преподавания.
Исключение из этой статистики составила группа факультета Приборостроения, девятая специальность, кафедра «Радиоэлектронные устройства», П9-13 (так она называлась на первом курсе), где и учился Слава.
Группа первокурсников – «желторотиков» оказалась очень сильной и «непотопляемой». За три года обучения – ни одного отчисления! А в составе группы числилось 33 человека, и в конце третьего курса в газете института «Бауманец» даже вышла статья про группу под названием «Тридцать три не богатыря», отдававшая дань «неотчисляемости» из группы на протяжении трех лет.
На самом деле, в группе собралась отличная команда молодых юношей и девушек, которая действительно хотела учиться и получить образование на уровне мировых стандартов. А в этом институте это было вполне возможно.
Промелькнули яркие воспоминания, как будто вчера расстались, о тех, с кем учился в течение пяти с половиной лет.
Старостой группы на первом курсе был Женька Верхотуркин, которого почему то сразу стали называть «Джон».
Евгений прошел армию, как и еще несколько ребят из группы. Поэтому был старше на несколько лет основного состава группы, состоящего из вчерашних десятиклассников.
Всегда улыбчивый, энергичный, часто зачинщик студенческих посиделок в общежитии и не только там, он был душой коллектива.
Коля Александров, тоже служивый, всегда молчаливый, но такого после первого же разговора с ним наблюдательному человеку можно было назвать как «надежный», который никогда не подведет. Вот, как говорится, «мужик, мужик». Неспроста он вскоре стал старостой группы после Женьки Верхотуркина.
Сергей Гречин, и тоже после армии, незаметный, как и многие, в первые два года учебы, но всегда целеустремленный, с острым и уже практичным умом, он на четвертом курсе вдруг «окунулся» в науку, всерьез заинтересовался лазерной техникой, под руководством опытного преподавателя кафедры Рождественского.
Алексей Гаретовский, немногословный, всегда улыбчивый и доброжелательный, подтянутый, спортивный, с крепким мужским рукопожатием. Человек, который всегда в первых рядах заходил на каждый экзамен, и сдавал его, как правило, на «отлично». Про него можно было сказать: надежный, принципиальный, основательный. Было видно, что он знает, к чему идет, и наверняка достигнет своей цели.
Володя Морыженков, самый младший в группе. Кажется, он поступил в институт, когда ему было 16 лет, с «хвостиком». Неугомонный, энергичный, вечный заводила, всегда иронично-насмешливый и в то же время вдумчивый и самокритичный, он часто был участником и затейником в различных неформальных «посиделках» группы, а вскоре, в силу своего характера и недюжинных организаторских способностей, стал комсомольским лидером в факультете института.
Миша Дедешин, всегда душа любой компании, сосед Славы по комнате в общаге. Скромный, обаятельный, трудолюбивый и дисциплинированный парень, владелец бесценных полных конспектов лекций по любому предмету, поскольку никогда не пропускал ни одной лекции. А главное – писал лекции отличным и разборчивым почерком. Эти конспекты, которыми Миша всегда охотно делился при подготовке к экзаменам, не раз выручали Славу в экзаменационную сессию, поскольку он сам был не так прилежен на лекциях, как Миша.
Марат Нигматуллин, остроумный, склонный к «стихотворчеству» (слагал, сидя на лекции, неплохие стихи-каламбуры) и насмешливо-ироничный парень, всегда неиссякаемый источник свежих анекдотов, которые он мастерски и со вкусом рассказывал практически на каждой переменке между лекциями, скрашивая монотонный и непростой процесс ежедневного многочасового обучения и конспектирования на лекциях.
Борис Корнеев, «сокамерник» Славы по общежитию, вдумчивый и серьезный парень, рассудительный и практичный. Но при этом всегда охотно поддерживал любую студенческую тусовку, вечеринку.
Сашка Козлов, тоже проживавший со Славой в одной комнате в общежитии. Умный и ироничный, не большой любитель прилежно сидеть на лекциях, но при этом хорошо успевающий студент. Немножко разгильдяй, всегда готовый участвовать в любом студенческом «кипеже», кроме, разумеется, голодовки. Любитель поспать подольше ранним утром, как впрочем, и Слава.
Уже на старших курсах института, когда с посещением лекций стало немного свободнее, иногда можно было и прогулять утренние лекции, чтобы выспаться и немного отдохнуть. Утро в такой день начиналось с уже немного позднего завтрака в студенческой столовой и с изучения уличной афиши с анонсом фильмов, идущих в московских кинотеатрах.
В основном, ходили вдвоем с Сашкой в кинотеатр «Первомайский», на утренний сеанс, благо утром билеты были по 10 копеек (а вечером по 50, а то и по 70 копеек). Иногда ездили в дальний московский кинотеатр, если там шел интересный фильм.
Сон четвертый. Цвет – зеленый.
Полудрему, наполненную воспоминаниями и стуками вагонных колес на стыках рельс, вдруг неожиданно прервало чьё-то легкое покашливание. Слава открыл глаза. В купе, на нижней полке напротив, сидел сухонький старичок в зеленом старомодном камзоле и не менее старомодном сюртуке, по возрасту лет восьмидесяти, и приветливо на него смотрел.
– Простите, а как вы здесь оказались? В купе я был один, и …
– Вопрос неправильный. Не как, а почему?
– Ну, хорошо, почему?
– Захотелось с вами пообщаться, молодой человек. Вячеслав Черников, верно?
– Да, а простите, вы кто? И откуда вы меня знаете? Мы вроде не знакомы…
– Хороший вопрос. Еще как мы с вами знакомы. Я видите ли, волею всевышнего ваш ангел-хранитель. Да-да, не удивляйтесь, у каждого человека он есть. И вы у меня не один. Кстати, скоро мне пора по другим делам, у нас немного времени. Так что давайте просто поболтаем. Я давно не общался со своими подопечными. Ну а что касается моего имени, зовите меня Велизарий Аркадьевич.
Немного опешив и не зная, что сказать, Слава все-таки собрался с мыслями и произнес:
– Ангелы-хранители не так выглядят, Велизарий Аркадьевич. Вы на них не похожи…
– Ну, сударь мой, откуда вам знать? Я мог бы перед вами предстать, например, в облике молодой блондинки в короткой юбочке. Зачем вам такое испытание? Вы бы излишне переволновались, напряглись, стараясь понравиться, и после этого, о чем с вами было говорить? – И старичок хитровато улыбнулся.
– Ангелы людям не являются, тем более, вот так, в купе поезда, – безапелляционно заявил Слава.
– Да, справедливо заметили. Но, видите ли, каждый ангел-хранитель может два раза в жизни своего подопечного предстать перед ним воочию, ну вот как я сейчас перед вами.
– Ха, а почему только два раза? – сказал Слава, поневоле втягиваясь в разговор, – вообще-то, в разных таких историях, должно быть три раза. Вот взять, к примеру, «Сказку о рыбаке и золотой рыбке»…
– Нет, сударь мой, три раза – это уже перебор, это действительно сказки. Да и не положено нам. Вот и к вам-то я пришел просто из любопытства. Триста лет уже не общался с подопечными, не использовал такую возможность, как-то не случилось. Да у нас это и не приветствуется. Хотя и разрешено, как я уже сказал.
– Триста лет? А давно на службе? Наверное, вы уже заслуженный ангел-хранитель?
– Звание «заслуженных» только деятелям искусства дают, артистам например. У нас же то, чем я занимаюсь – это предназначение, без регалий и выслуги. А «на службе», как вы выразились, я так давно, что и вспомнить не могу.
– Кстати, имя ваше, Велизарий Аркадьевич, кажется мне знакомым, где-то я его уже встречал, это ведь достаточно редкое имя, – и Слава с хитрецой посмотрел на старичка.
– Имя как имя, вполне обычное, вам то что? У меня, на самом деле, много имен, я же не совсем человек. И это – одно из них. Мы разговаривать будем, или вам моя родословная нужна? – простодушно спросил старичок.
– Ну, хорошо, родословной не нужно. Но таких, как вы, как я понимаю, просто тьма должна быть, на все человечество. И что, это только ангелы-хранители? Я не силен в богословии, но ведь у вас, в вашей «конторе», или «канцелярии», не знаю, как правильно назвать, должны быть и другие «специалисты». Например, архангелы, простые ангелы. Ну и как без демонов, они ведь тоже тогда должны быть?
– Слово «канцелярия» подходит. Да, у нас действительно, если так можно выразиться, «организация», со своей иерархией, и есть сословия, или градация.
Архангелы – это как у вас чиновники в правительстве. Пишут постановления, определяют правила, и даже законы, но в итоге мало за что отвечают. Канцелярия у нас, как и у вас – это теплое местечко со спокойным существованием.
Ну а ангелы – это простые клерки, проводники и исполнители правил и законов.
Что касается ангелов-хранителей, это особое и многочисленное подразделение, как у вас МВД, к примеру, у которого есть свое достаточно независимое руководство.
Демоны – это отдельная тема. Да, они есть, и их не меньше, чем ангелов-хранителей. В нашем мире все должно быть сбалансировано, как вы понимаете. Так сказать, «единство и борьба противоположностей». Но с демонами мы не воюем, мы, скорее, коллеги, но из разных ведомств. Ну и достаточно для вас информации, я и так разболтался, нарушая все правила…
– А, я вспомнил! – воскликнул Слава, – вспомнил имя, которым вы назвались! Оно принадлежало домовому из романа Орляева «Альтист Данилкин». Подозреваю, у вас и домовые в штате есть? А может, и в вашей родословной?
– Да вы начитаны, молодой человек. Но имена ведь могут и совпадать. Вам то что? Тем более, что книга-то из разряда фантастических. Что же касается домовых, то они, действительно, как вы выразились, у нас в штате. Помощники, своего рода «агентурная сеть» среди людей, в ведомстве ангелов-хранителей. У них свои задачи. Мы не всегда и не везде успеваем, к сожалению.
Ну а по поводу этого вашего писателя Орляева, так это отдельная история. Он ведь из наших, ангел-хранитель второго класса, служил в нашем ведомстве. Но слишком уж «заземлился», книжку вот зачем-то написал. Смешно было читать. Фантастики там на 95 процентов, причем самой безудержной. Это ж надо такое придумать! Но вот за 5 процентов служебной информации, которую он обнародовал в журнале «Новый мир» в 1982 году миллионным тиражом, он сурово поплатился. Был разжалован, получил смертную земную сущность и определен на поселение к людям, до конца своих, уже человеческих дней. С этим у нас строго. Хорошо, хоть в кактус где-нибудь в пустыне Мексики не обратили. А могли. Пожалели за предыдущие заслуги.
Кстати, Орляев публиковался под псевдонимом Владимир Викторович Орляев. А на самым деле у него, нашего сотрудника, была замечательная земная биография.
Его настоящее имя – Гленн Майкл Соутер, гражданин США. Уже к 1979 году, в возрасте 23 лет, он был убежденным коммунистом. И при этом коммунизм воспринимал не как идеологию, а как спасительный выход для всего человечества к новым идеалам мироздания. Этакий «коммунист-утопист». Таких было немало на Западе, и они свято верили в торжество коммунизма во всем мире.