«Шпоня»

Как величественно шел «к своему народу» Иванов-Козельский и вдруг робел, терялся, трусил при слове:

– Выходите!

Как метался перед выходом в новой роли толстый, огромный Модест Иванович Писарев.

Подмостки сцены похожи в эти моменты на подмостки эшафота.

Так страшна эта «ламповая лихорадка».

35 лет Шпоня жил среди этой лихорадки.

35 лет!.. Это уже приближается ко временам Рыбакова, – «самого Николая Хрисанфовича Рыбакова».