Юбилейный памятник
Русский человек праздники любит, особенно юбилейные даты. Когда отмечали 850 лет Москве, у нас за две тысячи километров стёкла в окнах звенели, круглые сутки телевизор трещал, а потом на целый месяц свет отключили. Как говорят в народе: ум и фантазия работает настолько, насколько русская душа требует, и карман с деньгами позволяет. Естественно, нам до столицы далеко, так повелось на Руси, провинцию вспоминают, когда стране худо. Но мы не лыком шиты, умеем праздники отмечать. Даже их порой и в столице замечают…
Нашему району на следующий год исполняется 90, а районному центру – 30 лет. Казалось бы – в масштабах страны мелочь, а по местным меркам большое событие. Мы здесь в провинции за почти вековую жизнь такого холода и голода натерпелись, что и Москве в страшном сне не снилось. И решили отцы нашего района, города, и муниципальные депутаты отметить юбилейную дату, как следует. Заседание юбилейного комитета и сессия депутатов проходила на берегу живописного озера поближе к природе, чтобы обстановка располагала к непринуждённому обсуждению главного вопроса, как увековечить знаменательное событие в бронзе или в мраморе. Председатель комиссии, он же глава района в своей короткой вступительной речи отметил успехи района, а так как успехи никто в реальной жизни не заметил, кроме оратора, то речь оказалась настолько короткой, что даже не успели и выпить. Речь главного экономиста оказалась ещё короче, так как бюджет района давно трещит по швам, вместо 17 предприятий в советские времена работают только два, и те на ладан дышать. Глава района, человек новый, присланный к нам сверху, успокоил всех, заявив, что для этого важного мероприятия найдём спонсора. Поэтому в конце выступления, оптимистически предложил: «Теперь у кого какие идеи?»
Слово предоставили Главному архитектору района, который под грустный шум камышей и смех молодых депутатов женского пола озвучил идею: поставить памятник в честь знаменательной даты. Все присутствующие депутаты настолько удивились, увидев вживую архитектора района, что открыв рот от изумления, чуть было не поперхнулись, если бы их во время не поправил глава района, отметив правильную застройку города, согласно генерального плана, утверждённого ещё в советское время. – Господа, – обратился к присутствующим архитектор, – надо подумать над проектом памятника в честь исторического факта. Я предлагаю: пускай будет памятник писающему Ленину, как рекомендует руководитель моей партии ЛДПР Жириновский. – Это кощунство! – возмутился мэр города, главный коммунист. – Если в польском Гданьске «умники» поставили такой памятник, то это им с рук всё сойдёт? Вы ошибаетесь! С точки зрения этики и морали это безобразие всё передовое человечество осуждает.
– Нет, – возразил глава района, он же лидер партии «Единая Россия». – Нам такой памятник не нужен. И указывая на группу смеющих девушек, продолжил:
– Вот недавно с группой наших депутатов мы побывали в Италии. Так там такой памятник видели, закачаешься: писающий мальчик. Ему триста лет. Он писает в бассейн, и туда же туристы доллары бросают. Говорят, мэрия за сутки столько собирает в городскую казну денег, что в нашем бюджете таких и денег нет.
– Гм, интересное предложение, – промычал главный архитектор, пристально глядя в глаза мэра города. А тот поморщился и завопел:
– Во – первых, где я вам столько воды найду? Забыли, что у нас засушливый район. Ещё с советских времён главный водовод не ремонтировали. Во-вторых, мы бассейн чистить не сможем, в нём все жители города будут сидеть сутками, чтобы задарма вылавливать доллары. Нет, такие памятники нам не нужны!
Пришло время взять слово начальнику отдела сельского хозяйства. Он привык еще со времен Советского Союза свою работу делать в авральном порядке:
– Давайте памятник поставим какому-нибудь жуку или насекомому. Вон их сколько развелось в нашем районе, уже не помню, когда и ядохимикатами на полях работали.
Все зажужжали, как жуки. Кто-то вспомнил, что ещё в 1918 году в американском штате Алабама был установлен бронзовый памятник жуку-долгоносику. Четырёхметровая бронзовая богиня плодородия Церера держит в руках долгоносика.
Глава района с удивлением посмотрел на автора предложения и спрашивает серьёзно:
– А в чём заслуга этого жука перед жителями Алабама?
Начальник станции по защите растений от вредителей и болезней решил, что пришло его время, и неожиданно заявляет:
– Этот жук-долгоносик заставил фермеров бросить выращивать хлопок, а заняться арахисом – и фермеры неслыханно разбогатели.
– Идея хорошая, – отметил глава района и уже в грустном тоне продолжил:
– Нам тоже не мешало бы разбогатеть, но только мы хлопок и арахис не выращиваем. А вот клеща развели…
И повернувшись к главному врачу района, решил и его ввести в разговор:
– Какую болезнь этот клещ переносит?
– Геморралогическую лихорадку, часто с летальным исходом. Все стали друг у друга проверять наличие клеща. Всех успокоил начальник станции по защите животных от болезней, сообщив радостную весть, что за этим участком, где отдыхают руководители района, следят специалисты ветеринарной лаборатории.
Директор маслосырзавода, воспрянув духом, вспомнил:
– Я вот недавно ездил в Германию, в селе Вюрханц видел памятник клещу. Возможно, это другой вид, но он играет большую роль в созревании сыра. Все прекратили сыр жевать, глаза вытаращили на директора завода, а он успокаивающим тоном, как заядлый пасечник, продолжил:
– В разных местах земного шара установлены памятники пчеле. Бывший мэр Москвы Ю. Лужков даже установил памятник своей пчеле Кузе.
Все зашумели, обсуждая эту сладкую идею. А глава района вспомнив, что недавно присланный с Севера новый губернатор края из Ямано – Ненецкого автономного округа предложил поставить памятник комару. Там в посёлке Ладный сооружён в человеческий рост памятник комару. Все хором поддержали идею главы, заявив, что это глубоко символично.
Главный экономист района, памятуя о том, что денег в бюджете района нет даже на комаров в его полный рост, взяла в руки ноутбук и стала искать аргументы против такой идеи. Оказывается, таких памятников на белом свете пруд пруди: на Аляске, в Словакии, в Украине. Глава района, как только услышал слово Украина, в знак протеста сразу же эту идею отмёл, обосновав тем, что у нас при такой жаре комары и прочие кровососущие не водятся.
Потом по ходу обсуждения отмели памятник колорадскому жуку, как выяснилось, он тоже уже имеется в Украине, а попутно, еще и в Венгрии.
Казалось, обсуждение этого вопроса зашло в тупик, но вовремя молодые депутаты пригласили всех к столу. Уже во время трапезы обсуждение животрепещущего вопроса сдвинулось с мёртвой точки. Начальник отдела сельского хозяйства, используя научные выкладки и передовой опыт района в области овцеводства, поднял с новой силой вопрос об овце, показывая награды лучших баранов района, полученные на всевозможных всероссийских выставках. Все взяли в руки золотые медали и вспоминая достижения и успехи района, с гордостью замолчали. Но Главный экономист района не унималась, она не без удовлетворения от своей осведомленности отметила, что в камне уже увековечен баран, как символ района. Мол, с какой стороны не заезжай в район, каждый раз встречаешь породистого барана. А то, что в поле из ста тысяч голов осталось в гурте всего несколько тысяч – беда всей страны, мы – мол, здесь не причём. Кто-то вспомнил, что район был в своё время инициатором комплексного метода уборки урожая во всей стране, а памятника в честь этих событий так и не возвели. Посыпались предложения. Механизатор на комбайне: комбайн можно взять на любом машинном дворе бесплатно (главный экономист согласно закивала головой); вспомнила знаменитых рабочего и колхозницу, но тогда пришлось бы присоединить к ним учетчика, бригадира, шофера, заведующего элеватором, агронома, культработника с баяном и секретаря райкома партии (главный экономист в ужасе схватилась за голову). К чему эти радужные воспоминания могли привести в конце концов, так бы никто и не узнал, если бы во время из камышей не вышла рыбачка баба Маша и во все горло закричала:
– Мужики, с ума что ль сошли? Какие жуки, комбайны и бараны…? Вы все здесь сами бараны… В городе ходить невозможно: тротуары разбиты, кругом грязь, только по Аллее славы метров сто – двести и можно спокойно пройти, не споткнувшись. Эх! – и махнув рукой, удалилась туда, откуда пришла.
– Голос народа! – торжественно заключил глава района, и подытоживая важность проведенного заседания, торжественно произнес:
– Жили мы в районе 90 лет без памятников… и тротуаров, и ещё столько проживём.
Все облегченно вздохнули и пошли к озеру искупаться.
Мудрость
Завёл хозяин курочек. Но вот беда, в стае оказался только один петух. В этом году три наседки вывели около тридцати цыплят, и опять ни одного петушка. Год, наверное, такой, подумал хозяин, и отправился на базар. Купил двух молодых, красивых петушков и запустил их в вольер, а сам наблюдает. Старый петух вопреки ожиданию хозяина не бросился драться с непрошеными гостями, а подошёл к ним и дружелюбно что-то тихо прокукарекал. Ну, думает хозяин, принял, как своих родных. Успокоился и пошёл в хату, а сам про себя думает: какой был драчливый, всех петушков со двора извёл, а теперь поумнел – не справляется, наверное, со своими обязанностями. Через час выходит во двор и видит, как новые петушки носятся за старым в вольере. Сгоряча сплюнул: голубые, что ли? Курочек молодых, красивых – вон сколько, а им подавай петуха. Не дело, взял ружьё и застрелил их. Варит суп из петушков, а про себя и думает: вот к чему приводит безотцовщина! Наверняка инкубаторские, росли без отца. На следующий день пошёл на знакомый двор и выбрал петушков из-под наседки. Картина повторилась под копирку. Чёрт побрал, в чём дело? – возмутился хозяин. Подходит к своему петушку и спрашивает: «Петя, объясни». Петушок посмотрел лукаво на своего хозяина, да как разинул клюв: «Мудрость нужна в любом деле. Я же пообещал им уступить молодых, красивых курочек в том случае, если они догонят меня. Они же молодые: форса и прыти много, а знаний и опыта никакого. У меня каждый день такая тренировка, попробуй – ка, за молодыми курочками угнаться. Мужик задумался: да, неплохой хозяин у меня в курятнике и оставил его на хозяйстве, а то собирался уже прикончить. Пусть воспитывает настоящих петушков.
Судьба
«Новый год, новый год!» – отстукивают колеса поезда. Мы едем на родину моей девушки… Родителей ее я еще ни разу не видел, волнуюсь, как перед смотринами. Полина не раз рассказывала мне о немыслимых чудесах предновогодней ночи на хуторе, но только близ Краснодара. Гоголя я читал, но никогда не живший в сельской местности, с замиранием сердца желал увидеть все своими глазами. Под вечер поезд подошёл почти к безлюдному полустанку. Мы вышли из вагона с двумя пустыми сумками, надеясь их на обратном пути набить продуктами. В другой руке я нес небольшой полиэтиленовый пакет, в котором радостно позвякивали новогодние сувениры. Мы сразу же попали в объятья дяди Полины. Дядя, Виктор Алексеевич, знаменитый комбайнёр на Кубани, имел почёт и уважение среди сельчан, к тому же балагур и весельчак. Он нежно приобнял племянницу и сказал: «Ну, атаманша, сияешь, як нова копийка! Показывай своего суженного!» И оборотился ко мне: «Здорово, казак!». Усадив нас в сани, с прибаутками и шутками погнал лошадей, как мне показалось, быстрее машины. До хутора, где жили родители, напрямик по полям километров пять, как заявил Виктор Алексеевич. Мы летели вдоль застывшей речки, где загадочно подмигивала лунная дорожка. «Да, красиво здесь у Вас!“ Молвил я, не зная с чего начать разговор. Дядя посмотрел на меня и выпалил: „Хорошо дэ нас нэмае.“ Мы быстро и как-то незаметно домчались до хутора. Виктор Алексеевич, подъехав к добротному двухэтажному дому, не без гордости выдал: „Вот и хата наша, погодьте, захвачу своих баб“. Хлопнула калитка, и я увидел двух дородных женщин в дубленках и расписных платках. Трудно было определить, кто из них жена, а кто дочь. Они со смехом прыгнули в сани, приветствуя нас дружным хохотом и похлопыванием по плечу. Мы покатили на край хутора, где жили родители Полины. Не прошло и минуты, как входили во двор с шумом и с прибаутками. Мне сразу же поднесли чарочку, я для приличия вначале отказался, но настойчивый взгляд дяди заставил опрокинуть рюмку. Мать и отец пригласили всех войти в дом. Смотрю по сторонам, а народу полный дом. Думаю, вот это смотрины, вот это Новый Год – прямо свадьба! Накрытый праздничный стол ломился от закусок и выпивки. Не дожидаясь Нового Года, все уселись за стол. Жена дяди, Настя, бедовая голосистая женщина, тормошила всех. „Давайте выпьем за старый год“, – схватилась она за бутыль, стараясь всех перекричать. Родители Полины пытались возразить, намекая, что до Нового Года ещё час, но рядом сидящая со мной Настя не унималась. Наливая крепенькой себе, мужу, она не забывала и обо мне. Потом голосистым голосом завела: „Я ж тебе пидманула, я ж тебе пидвела…“ К тому времени во многих избах уже стёкла дрожали. Со всех сторон доносились радостные голоса и песни. На Кубани, как и по всей России, любят и умеют отмечать праздники с широтой русской души. Работать – так работать! Пить – так пить! Многих песен я не знал, особенно народных, но когда затянули: „Ой, мороз, мороз“, я заорал во всё горло. Новый Год встретили, как водится, с криками „Ура!“, все время перебивая речь президента, шумно наливая в бокалы шампанское. И поддав, как следует, все бросились танцевать. Меня так развезло, что я уже не помнил, как тискал дочь дяди – десятиклассницу, нашёптывая ей что-то сладкое. Сидя со мной рядом, мать девочки, подливая в мою рюмку самогон, то и дело шептала на ухо: „Хороша моя дочь?!“ Я кивал утвердительно. Она казалась мне тогда на загляденье соблазнительной, как говорят на Кубани: „На ласэнькый кусочек найдэтся куточек“. С Полиной в ту ночь я танцевал редко. Она и вида не подавала, что ревнует, а я ни о чём и не думал. А каково было ей перед своими родителями! Я видел, как Полина что-то спросила у отца и незаметно улизнула. Веселье продолжалось. Кое-кто трудно выговаривал слова, кому-то хотелось выпить, кому-то покурить, а жена дяди рассола запросила. Мать Полины послала меня в погреб, до меня тогда не дошло: почему меня, а не своего мужа. Только спустя годы, когда она стала любимой тёщей, раскрыла свою тайну. А тогда я спустился в подвал, включил фонарик и стал искать, не понимая, что мне нужно. В это время в подвал спустилась дочь дяди. Вот здесь я только и узнал её имя в форме жаркого поцелуя. Не успел я сообразить, что надо ответить хотя бы каким-нибудь вниманием, в проеме двери подвала показалась Полина. „Так, – твердо промолвила она. – Вижу, дорогой, у тебя глаза начинают слипаться. А ну – ка, поднимайся. Пора тебе хмель сбивать. А ты пошла вон“, – обратилась она к своей родственнице. Когда мы вылезли из подвала, я увидел во дворе в упряжке двух красивых скакунов на тонких высоких ногах и лёгкие сани. „Батя, налей-ка нам по стакану водки“, – потребовала Полина. И выпив залпом, не закусывая, как настоящая казачка, потребовала от меня сесть в сани. Ошарашенный, я послушно вскарабкался, ничего не понимая. Только дрожащим голосом шептал её имя: „Полина, Полинушка…». А она: «Сейчас будет тебе чудо!» – и схватилась за вожжи. Я уронил свой стакан в снег, даже не успев сделать глотка. «Гляди, Полина, осторожно», – успела только и сказать мать, как лошади вихрем вылетели со двора. «Ничего, мама, всё будет в порядке», – донеслось до матери. С последними словами я и упал навзничь в сено. Сразу же мы вылетели за хутор. Лошади, почувствовав простор, полетели с невероятной скоростью. Я то и дело подымал голову, силясь подняться хотя бы на колени, но безуспешно. Мы неслись в сторону едва виднеющихся огней большой станицы. Полина иногда нервно покрикивала на лошадей, захлёбываясь от ветра. Я уже стоял на коленях, крепко держась за неё и шептал: «Что ты делаешь?!» А она в ответ: «Поймёшь, когда отрезвеешь!» И снова кричала: «Но-о, милые, быстрей!». Упруго в грудь давил ветер. Снег, летевший на меня из-под копыт лошадей, залипал мне лицо. Я впервые за эту ночь глядел трезвыми глазами на Полину. У неё снежинки из-под шапки спускались на лоб, а на ресницах они таяли и стекали по щекам, как слезинки. Лошади в полумраке выскочили из станицы и остановились около какого-то незамерзающего родника. Полина резко вышла из саней и тихим голосом промолвила: «Выходи, испей живительной воды». В руках она уже держала ведро. Лихо зачерпнула воду и подала мне. Я стал её жадно пить. И действительно, вода в роднике оказалась необычайно вкусной. Я её пил, а она лилась по свитеру, и только сейчас заметил, что мне не холодно без куртки. Я закачался дурашливо, схватил Полину в охапку и повалил в снег. Целовал её горячо и жарко. А она и не сопротивляясь, подставляла свои губы. И только всё время шептала: «Не делай больше так – мне очень больно». Когда я заглянул в её глаза, услышал решительное: «Убью!» Я тогда не представлял силу любви. И только, когда она стала моей женой, я познал сладость и трепет настоящего чувства. Когда мы вернулись домой, гости все разошлись по домам, отец с матерью уже спали. Я быстро уснул, а утром проснувшись, услышал разговор Полины с матерью: – Ну и что теперь? – укоризненно выпалила мать – Я его люблю! – последовал решительный ответ. Через несколько дней мы возвращались домой в город. Как и прежде, Полина сидела у окна, а я рядом с ней; моя правая рука заботливо прикасалась к её тоненькой талии. Полина грустно смотрела в окно, как бы прощалась со своими родными местами и со своей молодостью. Я никогда до этого не видел её такой взрослой. Она обернулась ко мне, и промолвила тихо: «Мне без тебя не жить!» Я посмотрел в глаза, и из меня вырвались важные слова: «Прости!»
Молитва
Со мной в лихие 90-е годы произошла история, после которой всегда перед дальней дорогой я молюсь. До этого я, как большинство людей советской эпохи, не видел в религии никакой практической пользы, поэтому к ней и не обращался. Причин было несколько: слишком сильно был занят наукой, о Боге думать не хватало мыслей; долго считал, что он далёк, недоступен простым смертным и поэтому не помышлял о помощи с его стороны. Живя в советское время, считал, что Бог нам не нужен, поскольку много в этой жизни не согласуется с идеей о любящем Боге.
В те годы, чтобы выжить многие занимались торговлей, вот и я, когда покинул науку – торговал на рынке овощами, фруктами, цитрусовыми, конфетами. На базаре у меня был магазинчик, товар завозил сам издалека на своём микроавтобусе. В далёких поездках я всегда верил в удачу, и пока Бог миловал.
Как-то собираясь за две недели до Нового Года в Абхазию за мандаринами и хурмой, жена перекрестила меня и посоветовала прочитать «Отче наш», а потом неожиданно достала икону Иисуса Христа и положила в кабину, приговаривая:
– Пусть господь тебя оберегает.
Я тогда ещё не знал, что Сын Божий Иисус Христос учил своих последователей молиться о том, чтобы воля Бога исполнялась. Сейчас с этой молитвой я знаком – «Отче наш».
Затем попросила прочитать молитву о покровительстве в торговле великомученику Иоанну Новому Сочавскому. Я возразил:
– Если Бог знает мои мысли и потребности, зачем тогда молиться?
Уже три часа ночи, мне пора выезжать, а жена неотступно ходит за мной, то и дело повторяет:
– Если мы хотим, чтобы Бог слушал наши молитвы, мы должны прилагать искренние усилия, чтобы соответствовать его требованиям.
По её настоянию я всё сделал, как она требовала.
Уже садясь в машину, слышу снова ее голос:
– В Библии говорится, что Всемогущий Бог поможет смиренным людям, сам знаешь, что на дорогах творится – разбой, убийства. Береги себя. И перекрестила меня в дорогу.
Восемнадцать часов я пробыл в дороге, нигде не останавливаясь, даже гаишники ни разу не тормознули. Ночью загрузился успешно товаром – и снова в путь.
Я хотел завидно попасть в Майкоп, на кондитерскую фабрику.
Преодолевая на перевале тяжёлую извилистую дорогу, попал в снегопад. Мокрый снег залепил фары и лобовое стекло, добирался почти вслепую. Но до конца рабочей смены я успел загрузиться конфетами.
Всё шло по задуманному плану. Но к вечеру мороз стал усиливаться прямо на глазах. Здоровая мысль остаться у друзей на ночь моментально исчезла, боялся, что товар подмёрзнет и пропадёт. Салон автомобиля в движении быстро обогревается, и я отправился в путь.
Как часто бывает: время, отпущенное для дел, обычно заканчивается раньше, чем мы поспеваем за ним бежать. А дорога, как назло, не даёт поспешать.
Чтобы не заснуть, то и дело останавливаюсь, умываюсь холодной водой. Сколько я ехал, не помню. Глянул на панель приборов, а двигатель вот-вот закипит. Уже все 80 градусов по Цельсию. Думаю – приехали. Открываю капот – ремень порвался. Порылся везде, товаром же всё заставлено – ремня не нашёл. Постоял, пока мотор остыл. Хватило его снова на несколько километров, снова закипел. Я вышел из кабины, стал ждать какую-нибудь машину, через час увидел свет приближающегося автомобиля, но он пролетел мимо, даже скорость не сбавил.
Постоял, постоял на улице – ноги замёрзли, сел в кабину, включил свет в салоне и сразу вспомнил слова жены – стал читать молитвы, а сам в руках держу икону Иисуса Христа.
Несколько раз включал двигатель для обогрева салона. Смотрю, уже и аккумулятор садится. Вышел на улицу и стал ходить вприпрыжку вокруг автомобиля. Чувствую, на что-то наступил, наклоняюсь к земле, щупаю, как будто ремень из-под снега торчит. По первым ощущениям даже не поверил, в салон заскочил, включил свет, смотрю, практически новый ремень. Правда, я ещё не знал, подойдёт ли он по размеру. Открываю капот, примеряю, и это же надо – подходит к моему двигателю.
Без проблем завёл двигатель и медленно, ещё не веря в чудо, отправился в путь. А сам смотрю на приборную панель. Всё нормально. До Кропоткина оставалось двадцать километров, и хотя дорога была ещё не очищена от снега, я быстро доехал до города.
Попытался найти ремень, помыкался-помыкался по городу, и на свой страх и риск отправился домой. Отмахал ещё 250 километров, прежде чем попал в свой родной город.
С волнением и восторгом рассказываю жене о чуде, а она взяла Библию и находит несколько случаев, когда в ответ на молитвы Бог совершал Чудо (2 Царей 20:1–7).
Возможно, Бог мне помог потому, что я был настойчивым в молитвах. Ведь не зря говорится:
– ПРОДОЛЖАЙТЕ ПРОСИТЬ – И ВАМ БУДЕТ ДАНО (Луки 11:9).