Когда прозвенел звонок, он с ленивой грацией спрыгнул на пол и уселся напротив двери.
Ксюша открыла не глядя.
И зашмыгала, заревела, вытирая глаза кулачками: руки-то у неё были грязными…
Макс растерялся: что за день такой сегодня, слезливый?!
Он так и стоял, держа в одной руке яркие пакеты, а в другой − огромный букет.
− Эй, Сугроб, что тут у вас происходит?
Кот встал, не торопясь втиснулся между ними и начал тереться об ноги, выписывая восьмёрку…
− Ксюш, ты прости… Возьми…Вот…
− Макс, это ТЫ меня прости… − она всё ещё захлёбывалась в плаче, некрасиво шмыгая враз распухшим носом и сжав в кулачки грязные руки, − Снежок…прости-и-и…
Макс наконец-то пришёл в себя, положил цветы и пакет на сидение у вешалки, обнял Ксюшу, вытер ей нос своим платком, наступая носком на пятку, скинул ботинки, и вот так, обнявшись, они зашли в кухню.
Прямо перед входом, аппетитно благоухая, стояло полное ведро, плитка была в разводах кетчупа, свёклы и майонеза. Рот Макса наполнился голодной слюной.
− Так ты из-за этого ревела?
Ксюша молча кивнула и зарылась носом ему в воротник.
− Ну, ладно: потом расскажешь, а сейчас, может, хлебушка пожуём? Сами мы не местные-е-е… − вдруг затянул он, − тётенька, дайте водички напиться, а то так кушать хочется, что переночевать негде-е-е…
Ксюша расхохоталась:
− Да у меня курица в духовке!
− Тогда давай курицу, а то помру! И меряй уже, а то боюсь, как бы с размером не напортачил.
− Что? − она растерянно заморгала.
− М-м-м… − он с силой ударил кулаком правой руки в ладонь левой. − Во, я пробитый…− и, соскочив с места, ринулся в прихожую, схватил пакет, вынул из него коробку, перевязанную тонкой ленточкой:
− С праздником, котёнок! Я ж специально сегодня в Кольцово гонял. Это платье − то самое − из каталога. Хотел тебе сюрприз сделать. В Ёбург с доставкой не успевали, пришлось через Москву − ребята помогли…Так что давай, переодевайся!
− Макс, ты − самый лучший! − чмокнув его в щёку и прижав коробку �