Алый проток

АЛЫЙ ПРОТОК

© Владислав Есман, 2019.

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от автора. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия автора является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

* * *

Предисловие

Уважаемый читатель, кто бы ты ни был. Пойми меня правильно, в наше дивное время не написать это предисловие нельзя, ведь все стали такие обидчивые и ранимые, что ищут зло там, где его нет. Тем не менее, мы верим только в добро, но делаем это осторожно. Поэтому….

Внимание, данная книга является полным вымыслом автора, плодом фантазии. Все возможные совпадения и сравнения случайны. Автор ко всем людям относится одинаково хорошо и уважительно, все люди – братья. Автор ни к чему никого не побуждает, не пытается донести какую-либо мысль, никого не хочет обидеть или оскорбить, ничего не пропагандирует, а просто рассказывает странную, местами даже интересную историю.

* * *

Пролог

«Бежать, быстро бежать! Упавшее дерево, перепрыгнуть, лес кончается, здесь не спрятаться, нужно пересечь поле, пересечь поле и добраться до реки, добраться до реки… Кровь, много крови… она отмоет, отмоет грехи… Нет! Нужно добраться до реки, переплыть, переплыть… Смогу, я смогу… Ты нагрешил, сильно нагрешил, ты предал… Нет! Хватит! Нужно бежать, бежать… к дороге… она должна быть там… должна быть…»

Огромный белоснежный диск, усыпанный едва заметными, темными вкраплениями, ярко освещал землю, особенно зеленую опушку леса, практически стирая грань между днем и ночью.

Из чащи леса вылетел жуткий белый призрак! Так этой прекрасной ночью луна преображала бегущего по полю человека: в белоснежной рубашке, с густой бородой, длинными, растрепанными во все стороны волосами, в которые был вкраплен венок из алых, колючих, заметно увядших роз и полевых цветов. На призраке висели штаны, опоясанные коричневой веревкой. Ботинки отсутствовали, голые ноги были темно-багровыми от смеси земли и едва сочившейся крови. Его лицо источало животный страх, давно отпечатавшиеся следы усталости, боли и безумия… Однако в них было что-то еще… что невозможно заметить в данный момент и что было практически утрачено – частицы рассудка…

Призрак летел, летел быстро и неистово, подминая под себя редко встречающиеся на поле кусты. Он направлялся в сторону строя камышей, защищавших с берега темно-синюю гладь реки, искаженно отражавшую луну и напоминавшую вязкий кисель в эту безветренную и безмятежную погоду. Тихий, умиротворенный хор сверчков и лягушек, редкие возгласы птиц и периодическое удивление совы нарушало слабое, прерывистое, хриплое дыхание летящего привидения.

«Середина… никого нет, они потеряли, потеряли мой след, все хорошо, все будет хорошо… Я смогу, осталось немного, река может затормозить, сбить след, лишь бы хватило сил, лишь бы хватило сил, как страшно… помоги мне, великая Истина… я предатель… Нет! Все будет хорошо… я почти добежал… вот камыши… пойду напрямки… АААААА!!!» – неистовый крик, как пронзительный скрежет металла при экстренном торможении поезда, оповестил всю округу о том, что призрак остановился как вкопанный.

Дорогу преградили внезапно возникшие в чаще камышей сгустки огня, за мгновение образовавшие непроходимую стену. Приведенье отшатнулось влево – огненная стена, вправо – снова огненная стена, назад – огонь уже образовал единое непрерывное кольцо. Исчезли звуки птиц, сверчков, лягушек и совы. Пропал цвет зелени, остались только красно-оранжевые цвета и громкий треск опасного пламени. Понятие дня и ночи растворилось в инфернальной атмосфере происходящего. Даже лунный диск будто съёжился, испугавшись внезапно возникшего сюрреалистического зрелища.

Облик беглеца преобразился, он больше не напоминал призрака, скорее замученного каторжника или узника, а то и хуже… Он стоял в центре огненного круга, мотая головой из стороны в сторону, и неистово вопил, постепенно переходя на визг, рыдания и всхлипывания: «ВЫ НЕПРАВИЛЬНО ПОНЯЛИ! Я НЕ УБЕЖАЛ! Я ПРОСТО… ПОТЕРЯЛСЯ… ПОЖАЛУЙСТАААА… Простите МЕНЯ, Я НЕ хочу… не хочу… не хочу… Пожалуйста… ПРОШУ… простите… простите меня… кха-кха…» – громкость издаваемых им звуков постепенно уменьшалась.

Беглец тяжело упал на колени, осознавая безвыходность и фатальность своего положения. Пламя постепенно сужалось, но в какой-то момент замерло, оставив пятнадцать-двадцать метров от каждой из границ огненного кольца до несчастного узника.

Вдруг раздался громкий, низкий, пробирающий до костей голос. Источник его было невозможно определить, он был словно везде, будто не звучал вовсе, а раздавался прямо в голове беглеца:

– Ты. Предал всех. Ты. Нарушил запрет. Ты. Ослушался!

– Прошу… пожалуйста… не надо… Прошу… Во имя Истины, прошу…

– Тебе был дан шанс. Очиститься. Тебя посвятили. Но ты отверг и опозорил Истину!

– Я клянусь! Оставьте меня в живых и… Я… я… клянусь жизнью, что буду чтить законы Воли, буду чтить Истину, сделаю все что угодно! Восстановлю свое доброе имя…

Пауза, голос продолжил:

– Ты. Предал. Отверг. И опозорил! Недопустимо! – всеобъемлющий и всепоглощающий голос замолк на мгновение и продолжил: – Но ты юн. Молод и глуп. Не знаешь, что творишь! Воля и Знамя прощают тебя…

– Ппппрощает? – слабым дрожащим голосом спросил Беглец с тлеющей долей надежды.

– Каждый заслуживает прощения. Даже ты! Ты прощен Волей и Знаменем.

– Я? Ппппрощен?

– Да. За твое раскаяние и клятву. Ты поклялся сделать все! Ты же верен своему слову?

– ДА, ддда, я клянусь! Я верен, я не обману! Никогда!

Пауза, голос продолжил:

– О дитя! Волей и Знаменем тебе дан великий шанс. Если ты искренен с нами и достоин, то душа твоя познает наивысшее освобождение – станет частью Истины! Так встань же дитя, прими проводника твоего, властителя судьбы твоей перед воротами на пути к Истине, верного стража ее! Узри же, дитя, – Жнеца!

Лед, невыносимо обжигающий, сковывающий до младенческой беспомощности, моментально проник во все мышцы беглеца через невидимые и острые иглы прозвучавших слов. Бывший призрак превратился в квинтэссенцию жертвы животного страха. Пламя огненного кольца сделалось ярче, выше и мощнее, многократно усилив шокирующее впечатление от сказанного.

Стена пламени разверзлась напротив беглеца, представив его взору огромное, четырехметровое омерзительное существо, облаченное в устрашающую броню из огромных мускул. Оно стояло на двух толстых бревнах, похожих на ноги, заканчивавшихся огромными волосатыми копытами. Пах прикрывала набедренная повязка из плотной, серо-коричневой ткани, исписанной неизвестными, ярко-красными рунами.

Повязка держалась на кожаном поясе, к которому были привязаны с правой стороны три зеленые бутылки. Нижняя часть каждой из них заканчивалась черепом: один – человеческий, второй принадлежал либо обезьяне, либо одному из приматов – предков людей, а третий – неизвестному существу, которое мог определить только опытный палеонтолог – это был череп одного из динозавров семейства тероподов. С левой стороны висела небольшая черная авоська, набитая разными диковинными предметами.

Правой ручищей существо держало необычное металлическое оружие, верхняя часть которого заканчивалась остроконечным пятизубцем – четыре из них окружали и прислуживали главному, самому длинному зубцу. Нижняя часть была похожа на двухстороннюю секиру. Пугающее своим видом оружие было очень большое – выше чудовища как минимум на полметра.

Несколько ожерелий из металлических рун ярко-красного цвета и привязанных черепах и костях мелких животных: мышей, кротов, кошек и птиц – опоясывали толстую, мускулистую шею. На ее вершине росла голова медведя, необычного, багрово-коричневого цвета, украшенная двумя длинными, как у козла, черными завивающимися рогами.

Венцом этой ужасающей картины были глаза, не принадлежащие какому-либо животному или существу, – их белоснежный океан глазной жидкости почти полностью занимали неестественно красные материки зрачков. Взгляд был ясным и осознанным, но в то же время диким и злобным.

Туман безумия, навеянный неистовым страхом, немного рассеялся благодаря жалким крохам разума, силы воли и инстинкта самосохранения, чудом оставшихся у беглеца. Это позволило ему перевернуться, встать и ринуться прочь от Чудовища, невзирая на смертоносную стену огня.

Жнец тремя молниеносными, размашистыми шагами приблизился к беглецу, воткнул пятиконечное копье ему в спину и без особого труда поднял его вверх, как трофей, под последние угасающие звуки жизни, с трудом вырывающиеся изо рта жертвы и спорящие за первенство с одновременно выплескивающимися потоками крови.

Голос сказал:

– Слава Истине! Слава Жнецу! Слава Воле! Слава Знамени! Ефинэ маро ди саф!

Чудовище развернулось и вышло из дьявольского круга, оставляя за собой небольшой след от свежего багрового ручья, истоком которого был умирающий призрак. Огонь исчез также внезапно, как и появился, оставив за собой красные, постепенно исчезающие очертания света.

Все вернулось на свои места, верховенство луны было восстановлено. Словно ничего не произошло, будто все это был ночной кошмар, страшный сон маленького ребенка, посмотревшего взрослый фильм ужасов. Пение птиц, хор сверчков и лягушек, слабый шум реки, одинокие возгласы совы, ярко-белоснежный свет, тихое журчание речных протоков, легкий шелест листвы деревьев – прекрасная ночь!

На опушке лежало несколько лепестков алых, колючих, заметно увядших роз…

Глава 1

Клюв птицы медленно, но верно стучал по коре дерева. Снаружи она не поддавалась, оставалась твердой и неприступной, но удар и несущиеся вслед вибрации распространялись по всему дереву. Сама птица была необычной, паразитирующей породы. Эта противная особь появлялась из-за избыточной концентрации различных веществ, которые довольно часто встречались у определенного вида деревьев.

Это были такие известные вещества, как джин, пиво, водка, еще раз джин, немного виски и полторы пачки сигарет за вечер. Попытка отогнать птицу смесью аспирина и парацетамола, как и ощущение своей глупости, а также бессмысленности вчерашнего дня, не увенчалась успехом. Предчувствие нашептывало, что новый день также не будет отличаться продуктивностью и работоспособностью.

– Господи! Когда я уже буду чувствовать себя как человек… Зачем я так нажрался? – риторически простонало дерево, переворачиваясь с одного бока на другой. – Еще эти идиотские сны… Нужно меньше пить, так и обоссаться в кровати можно, – продолжило дерево, постепенно принимая человеческий облик.

«Волосы черные; большие зеленые глаза; нос немного вытянутый, аристократический; средние губы, широта рта – средняя; волевой подбородок, с ямочкой; умеренно развитая, спортивная мускулатура, рост метр восемьдесят – восемьдесят шесть. Особые приметы: небольшой шрам на спине от пореза ножом, два круглых шрама от пуль на ноге и на руке», – вот примерный набросок разыскной ориентировки на этого без пяти минут пьяницу, в случае ограбления им магазина или уничтожения банкомата по мотиву чрезмерного прилива сил и агрессии от сильнейшего алкогольного делирия.

Преступления и другие правонарушения, за исключением некоторых норм морали и нравственности, не были присущи этому тридцатидвухлетнему мужчине. Они, конечно, играли неотъемлемую роль в его жизни, но в основном в качестве антагонистов – носителей клейма «преступник», которое в некоторых случаях мужчиной не разделялось, но было обязательно в силу предписанного сценария под названием – «действующее законодательство».

– Надо было вчера вечером поблевать, было бы лучше… По-хорошему, надо было вообще не пить. На хрен я согласился? – в очередной раз в своей жизни произнес эту сакральную мантру мужчина, который выглядел немного старше своего возраста за счет аккуратно подстриженного газона щетины, умного и вдумчивого взгляда, небольших подглазных хранилищ усталости и недосыпа, а также трех горизонтальных борозд на лбу – признаков частого удивления от происходящего либо непомерной тупости окружающих.

– Так… А сколько время-то? 11:30, сука! Да меня Андреевский по кругу пустит!

Мужчина резко вскочил, на секунду потерял равновесие и схватился за первый попавшийся предмет, дабы не обрушиться с треском обратно на кровать или, и того хуже, на пол. В попытке вернуться назад в прошлое и каким-то чудом прийти на работу в 9:00, чтобы не огрести в самом ближайшем будущем или просто в надежде остаться невидимкой для вышестоящих сил, мужчина начал истерично и хаотично собираться на работу.

Квартира была средней по размеру. Совмещенный санузел с ванной и туалетом, обложенный белой плиткой. В нем было большое зеркало над раковиной, необычно много тюбиков, банок и шампуней, большая часть из которых давно не использовалась. Кухня хорошего качества с частично встроенной бытовой техникой, много различной утвари для готовки, а также тарелок, вилок, ложек и кружек. Последние по большей части были немыты и захлебывались в жирном озере полузатопленной раковины.

В большом зале стоял диван и два коричневых кресла, на тумбе расположился большой, широкий телевизор, за белоснежной занавеской прятался выход на балкон, а у стены красовалась массивная книжная полка с хорошим набором литературы, отличавшимся как классическими художественными произведениями, так и книгами по экономике, математике, праву, психологии, взаимоотношению с людьми, близкими и преодолению жизненных трудностей.

В спальне, выполненной преимущественно в светло-розовых тонах, стояла широкая двуспальная кровать, в настоящий момент представляющая собой месиво из одеяла, двух подушек, простыни и вчерашней, наспех скинутой одежды. Постель нужно было поменять уже как неделю назад. Стоял большой шкаф, наполовину заполненный вещами. На одной из прикроватных тумбочек лежали: наручные механические часы; пустая рамка для фотографий с небольшим клочком ранее цельного, незабытого изображения в уголке; хорошие духи; нож и кожаная кобура с пистолетом.

Квартира имела ярко выраженный холостяцкий налет со всеми вытекающими: недостаточно чисто, полупустой холодильник с немногочисленной, быстро приготавливаемой едой, а также полный хаос в организации и расположении одежды.

Гром трубы, возвещающий о назначенной казни, прозвенел на всю квартиру из мобильного телефона! Мужчина посмотрел на экран: «Владимир Андреевский» – и воскликнул: – Твою мать!

«Что сказать, что сказать, так… Я на задании! На каком, блин, задании? Заболел? А если срочняк, то перегар почует… Тааак… Ладно, хрен с ним, скажу, что брат приехал… Какой еще брат? Эх, ладно, заболел. Наемся зубной пасты перед работой и все нормально будет», – быстро перебирало в голове возможные варианты похмельное дерево.

– Алло? – постановочно поникшим и заболевшим тоном спросил мужчина.

– Покровский? Тебя где носит? Почему не в офисе? – спросил раздраженный голос в трубке.

– Владимир Евгеньевич, я заболел, совсем хреново, температура под тридцать девять…

– Ты за идиота меня держишь? Опять нажрался? Давай живо на работу! Совсем охренели… – еще более раздраженно закончил разговор Андреевский, повесив трубку.

«М-да, видимо его кто-то уже взбесил или жена не дала. Надо быстрее ехать», – подумал Покровский, надевая рубашку и собирая последние вещи. Разместив кобуру на поясе так, чтобы сзади ее полностью прикрывала кожаная куртка, он вышел из квартиры и, не рассчитав силы, слишком сильно хлопнул дверью.

Звук хлопка разнесся по всей квартире. За ним последовал другой звук от жертвы возникших вибраций – упавшего, длинного и маркого предмета, источника потенциальной, но не реализованной радуги. Протяжное эхо удара разнеслось многократно и сильно по пустоте, когда-то давно готовившегося рая – начала жизни, так и оставшегося незавершенным начинанием полузабытой любви.

Глава 2

Лев, здорова! – обратился к Покровскому среднего роста мужчина с русыми волосами, веселым выражением лица и простым, добродушным взглядом. У них обоих было что-то общее, наверное, запах – легкий перегар, утопающий в смеси дорогого парфюма и зубной пасты.

– Здорова, Серег! Давай потом поболтаем, я все проспал из-за нашей попойки. Теперь иду на ковер к Андреевскому.

– Ух, он сегодня, сука, злющий, как собака! Зря ты, конечно, опоздал, – шёпотом произнес Сергей.

–Я? Это же была твоя долбанная идея нажраться в воскресенье! Не в субботу, не в пятницу, а в сраное воскресенье! – слегка раздраженно, но очевидно понимая и часть своей вины, ответил Лев.

– Секундочку, не путайте карты, сударь! Я предложил культурно посидеть и выпить два пива, не более! Для сна и хорошего настроения. Это ты потом убедил перейти на вискарь, на еще что-то там, а под конец вообще одну за одной брал. Я стоически пытался тебя остановить, но сам уже был хорошенько на рогах.

– Опять ты выкручиваешься, Серега. Ладно, в следующий раз, если будем, то давай в субботу или пятницу.

– Я, ммм, вообще предлагаю, может, не пить в следующий раз. Ну каким-нибудь активити заняться, ну или выпить, но хотя бы не так сильно. Так, со вкусом, – неожиданное и совершенно несвойственное для себя предложение выдал заядлый собутыльник.

– Это почему же? Как ни крути, весело же было, без происшествий. Давай просто в нормальное время, чтобы не опаздывать. Или головные боли замучили? – слегка удивленно поинтересовался Лев.

– Нет, похмелье меня не берет, даже нравится это сонное, полуленивое состояние… Понимаешь, мне вот весело, я подбухиваю, кайфую, а ты прям заливаешься по полной, грустно смотреть иногда… Я понимаю, что ты еще не отошел…

– Так, хорош! – резко прервал Покровский. – Давай не будем сейчас, да и вообще никогда. У меня и так настроение паршивое, еще к Андреевскому идти… Он в кабинете?

–Да, да, в кабинете… – ответил Сергей тоном, слегка разочарованным от провала в искренней попытке образумить своего друга.

– Ладно, на обеде увидимся.

Лев ускорил шаг, оставив Сергея в одиночестве, явно давая понять, что сейчас есть дела поважнее, например – неизбежная казнь на эшафоте. Судя по открытой двери палача, секира уже давно была наточена и готова опуститься на хмельную голову злостного насильника трудовой дисциплины.

– Покровский! Заходи! – рявкнул Андреевский, увидев только показавшегося в дверном проеме Покровского, выглядевшего как маленький нашкодивший пацан. – Дверь оставь! – резко отреагировал начальник на попытку Льва сделать атмосферу более интимной.

«М-да, реально не в духе. Наверное, решил сделать показательную порку, чтобы весь этаж слышал. Хотя если он орет, то тут и дверь не поможет…» – подумал Лев.

– Я крайне извиняюсь, совсем паршиво себя чувст… – попытался начать обвиняемый оправдательную речь.

– Бухать надо меньше, что ты мне тут втираешь, заболел он мол! Цирроз печени, мигрень, постоянно блюешь, эти болезни?! Я какого черта должен отчитывать тебя, как маленького? – громко начал Андреевский процесс моральной экзекуции.

Отнюдь, его внешний вид не давал повода сравнить с образом кровавого палача, который ни у кого не вызывает позитивных эмоций. Он скорее походил на старого, еще очень сильного и крепкого главу рыцарского ордена, повидавшего много кровопролитных, но благородных войн, и не забывающего вставлять по самое не хочу провинившимся молодым рыцарям. Он искренне считал это своим священным долгом, поскольку: «Безопасность королевства держится только на плечах достойных и ответственных рыцарей, а не разгильдяев!»

К слову, для своих пятидесяти четырех лет и серьезной должности главы Управления по борьбе с организованной преступностью он был немного простоват и наивен. Прямой и твердый, как железнодорожная шпала. Был бы он немного поизгибистей и сложнее, то, возможно, уже бы давно занимал должность повыше. Но эту обратную сторону своей принципиальности он никогда не менял, считал не недостатком, а достоинством, даже больше того – отличительной чертой настоящего мужчины. Поэтому хитрых и чересчур изворотливых он недолюбливал.

Лысый, с поседевшими усами и бровями, карими глазами, коренастый, мускулистый. Взгляд проницательный, мудрый, но в глубине своей – добрый и искренний. Одет он был в качественную дорогую, но не выделяющуюся одежду: белую рубашку, обволакивающую массивные плечи и широкую мускулистую спину; темно-серые брюки; лакированные черные, как смола, туфли.

– Время 12:30. Думаешь работа к тебе домой должна приехать? Если еще раз такая хрень случится, возьму наряд, выбьем тебе на хрен дверь и кинем в обычный одиночный изолятор на пару недель. Устрою тебе, сука, отрезвитесь, – выпалил начальник скопившийся поток недовольства, разочарования и гнева, как воздух из спускающегося воздушного шарика. Хотя в его случае это был скорее столб пара из старинного раскочегаренного паровоза.

– Владимир Евгеньевич, обещаю, этого больше не повторится, – твердо сказал Покровский, уже порядком устав отчитываться.

– Не повторится… Еще раз опоздаешь – выговор и лишение всех премий на год! Если придешь с перегаром, то посажу тебя в самый пыльный и старый архив. Будешь у меня днем и ночью давно забытые дела в порядок приводить, сшивать, систематизировать и так далее… – добавил Андреевский и более спокойным, почти остывшим тоном продолжил: – Так, все! Давай работать. Закрой дверь, сядь, обсудим.

Лев выполнил указания и сел напротив начальника.

– В общем, Лев, слушай. Ты хороший малый, способный. Прошу тебя, возьми уже себя в руки. Алкашка – это зло, просто в запой уйдешь и все просрешь окончательно. Я понимаю, что у тебя причины веские, но поверь, тебе это дерьмо нужно сейчас меньше всего.

– Да, я понимаю, – быстро согласился Покровский, чтобы дальше не развивать эту тему.

– И не забудь, из какого дерьма я тебя уже вытаскивал! У людей не такая плохая память, вообще-то. Я тебя из этой ямы вытащил не просто по доброте душевной. Мне снова нужен тот оперативник, которым ты когда-то был и кем в глубине души еще являешься. Ты понял меня, Покровский?

– Да, Владимир Евгеньевич. Я очень ценю, что Вы сделали. Исправлюсь, – быстро проговорил Лев, стараясь побыстрее закрыть тему с прошлым, чтобы самому не вспоминать. К сожалению, у него была хорошая память.

– Понимаешь ты… Ладно, не первый раз же разговариваем, ты все сам знаешь. По крайней мере должен. Я тебе не отец, чтобы нотации читать. Совет дал, уже не раз, мой долг исполнен. Дальше – все в твоих руках! А теперь к делу.

Он неспеша налил себе воды, хлебнул, звучно показав удовлетворение. Положил перед собой бумаги и продолжил:

– Рано утром у нас было межведомственное совещание, одной из тем которого была дисциплина и мотивация сотрудников. Выяснилось, что один оперативник из разведывательного Управления запил настолько, что, поехав на несложное задание, надолго пропал и очутился убуханный в хлам в какой-то деревне! В трубку мычит что-то нечленораздельное, посылает начальника куда подальше и требует министра обороны его «обслужить». В общем, горячка белая, очевидно. Конечно, его карьера уже закончилась вместе с очередной бутылкой, но по закону мы его обязаны вернуть с задания и все правильно оформить. Да и начальник не прочь сказать ему пару ласковых.

«Тааак, теперь понятно, почему он такой взбешенный был. Только послушал историю, искренне поржал над чужой ситуацией, а тут я с перегаром, буквальное дежа вю устраиваю. М-да, не вовремя», – подумал Лев.

– Владимир Евгеньевич, я урок понял, у нас такого в Управлении не будет.

– Да, Покровский, конечно, не будет. И ты отличный кандидат, чтобы показать всем, что именно наши кадры самые лучшие и никогда не опустятся до подобной ситуации.

– Эм, простите, не совсем понимаю, как показать?

– Ты поедешь, найдешь этого алкаша и пригонишь его обратно.

– Простите? Моим заданием будет забрать какого-то пьянчугу?

– И не забухать с ним, конечно же!

– Эм, при всем уважении, Владимир Евгеньевич, но разве для меня нет более серьезного задания?

– Во-первых, я не помню, чтобы у тебя были полномочия по распределению заданий. Я смотрю, ты после пьянки совсем попутал! Во-вторых, после совещания меня лично попросил это сделать и доверить ответственному лицу Армонов, начальник разведывательного Управления.

– Армонов, эта скотина? – удивился Лев.

– Так, Покровский, соблюдай субординацию! Кто ты, а кто Армонов! В моем кабинете это еще со крипом простительно, но снаружи – ни в коем случае. В общем, он меня лично в приватном разговоре попросил это сделать, потому что просить ему больше некого. Этот случай несет для него огромные репутационные риски. Если другие начальники или Центр узнает, а не дай бог и СМИ, то ущерб может быть, мягко говоря, болезненный. Своих он попросить не может, потому что, как он сказал, там есть парочка крыс. С другими главами Управлений он в очень напряженных отношениях… Видимо, считает, что со мной его отношения менее испорчены. Да и всем прекрасно известно, что я человек очень порядочный.

– И мы согласились помогать, несмотря на все, что было? Какие палки в колеса он нам вставлял и какую подковерную игру вел против нас, да и вообще против всех глав Управлений?

– Покровский, ты знаешь, что я думаю?

– Да?

Андреевский наклонился и шёпотом произнес:

– На хрен порядочность! – и громко рассмеялся, очевидно довольный своим коварным планом. Лев рассмеялся вместе с ним, не ожидав подобных слов от своего, как он всегда полагал, слишком простого начальника.

– Эта крыса наконец-то дала слабину и понадеялась на мою порядочность! Тьфу, как же! Да эта тварь, в подобной ситуации со мной, уже бы с говном меня сожрала. Я бы сказать ничего не успел, он бы уже в СМИ это запустил и по телевизору показал, по всем каналам! Порядочность… Ха, как же! В общем, в этот раз мы сыграем плохих парней, Покровский. Ты найдешь этого пьянчугу, естественно вернешь его, как мы и обещали, но не забудь перед этим хорошенько снять на видео его дерьмовое состояние, как он там материт все, на чем свет держится. Поспрашивай его о начальнике, его задании, что он думает о своей работе и так далее. Импровизируй! А я пока подумаю, как это грамотно использовать. И Управлению поможешь и себя, так сказать, обелишь.

– Отличный план, Владимир Евгеньевич! Я все сделаю как нужно, не подведу! – подбодрившись причастностью в «большой игре» между главами Управлений ответил Покровский и продолжил: – Правда, я не понимаю одного момента… Почему он не позвонил местному начальнику полиции, не поговорил с ними «как надо», чтобы их люди быстро доставили бедолагу?

– Я тоже задался этим вопросом. Тут три момента. Во-первых, кто-нибудь из мелких сошек может это слить, продать СМИ за тридцатку или просто выложить в интернет, не понимая последствий, в первую очередь, конечно, для себя. Во-вторых, в этом районе нет доверенных Армонову лиц. В-третьих, я так понимаю, с местной полицией есть некоторые проблемы, работают они плохо, ленивые, наверное, тоже пьют в деревне. Вот ты и заскочишь, заодно проверишь что там, ненавязчиво. Если все запущено, то позвонишь, передадим информацию в Управление внутренних дел, чтобы они там навели шороху.

– Сделаю в лучшем виде, Владимир Евгеньевич!

– Машину бери служебную, но попроще. Местность там глухая, деревенская, выделяться не надо, одежду тоже простую, не по-столичному. Из оружия только ствол. Вот папка, там примерные координаты, данные на субъекта, зовут – Егор Белов. Выезжаешь завтра, ехать тебе долго. Больше ни с кем не обсуждай вообще, даже со своим дружбаном Серегой! Не хочу такой классный шанс упустить из-за какого-нибудь чересчур длинного языка.

– Конечно, Владимир Евгеньевич, будет сделано!

– Тогда на этом все, за работу! Дверь за собой закрой, пожалуйста.

Покровский вышел из кабинета с прекрасным настроением покойника после казни, получившего в чистилище второй шанс прожить нормальную жизнь. Переродившись в пчелку, он направился прямиков в улей, к своей соте, и принялся за работу. В улье было полно пчел, все они активно трудились или по крайней мере делали вид, если работа была не слишком важной.

– Лев, ну как все прошло? Парни слышали, что тебя нормально так пожурили, – спросила знакомая похмельная пчелка.

– Знаешь, Серег, в целом, нормально. Но пока нужно быть аккуратнее, а то в следующий раз Андреевский мне жало к чертовой матери вырвет.

– Ха, ха! Да, знаешь, это немного удивительно, что он на тебя так сильно наехал, ты же у него в любимчиках.

– Да нет, думаю, это время уже прошло. Я сейчас только на своих прошлых достижениях выезжаю, – прибеднившись ответил Лев.

– Да я серьезно, между вами прям чувствуется связь… Напряженная такая… Был бы ты бабой, он бы давно свое обручальное кольцо в полку спрятал....

– Ой, да пошел ты! – рассмеявшись над подколкой ответил Покровский, кинув в Серегу скомканный клочок бумаги.

– Ну че ты прям как маленький, не видишь очевидного. Ей, Виталя! – обратился Сергей к пчелке за соседним столом. – Как думаешь, Покровский в фаворе у Андреевского?

– А они разве еще не живут вместе?

– Ой, да в жопу идите, оба! – шутливо продемонстрировав неприличный жест своим коллегам, ответил Лев.

– Ладно, не обижайся. Мы в вашу частную жизнь не лезем. Ты на обед со мной и Тихоновым пойдешь? Хотим поесть всякой дряни, острых крылышек, например.

– Чтобы нам жопы потом порвало? Раков, ты прям второй день фонтанируешь дерьмовыми идеями! – рассмеялся Покровский.

– Да ладно, после похмелья всегда хочется какого-нибудь фастфуда, это же такой кайф после попойки!

– Не, я бы может и пошел бы, но мое опоздание и задание от Андреевского пригвоздили меня к этому стулу до вечера. Возьми мне пожалуйста бургер, картошку и колу.

– Соус какой?

– Кисло-сладкий.

– Фу, извращенец, их картошку нужно только с сырным есть. Как вообще можно есть кисло-сладкий, это же кислая блевотина!

– Хорошо, возьми сырный, а то аппетит мне сейчас весь отобьешь. И так мутит.

– Окей. Увидимся, – протянула пчелка Сергей и улетела.

Покровский открыл переданную Андреевским желтую папку и приступил к изучению брифинга.