Аквариум
Наша жизнь катится равномерно. Уже стали привыкать к отсутствию в доме детей. Ксюша в Москве, Ваня в военном институте. Наш досуг вечерами и на выходные заполняют кот Василий и телевизор.
Тут после работы решили заехать в юридическую контору. То сё… пятое-десятое время не стоит на месте, а законы меняются, вопросы копятся.
Пока сидим в очереди, листаем журналы и пробуем конфетки из шарообразной стеклянной вазы. До ужина ещё не скоро, а клиент у юриста застрял, клещами не вытянешь. Он когда входил в кабинет, так и сказа: «Я на пять минут. У меня вопрос плёвый». Вот уже без малого сорок минут там.
– Варлаам, – вполголоса Соня говорит и показывает на ту самую вазу со сладостями.
– И?! – также тихо отвлекаясь от глянцевой картинки.
– Правда, красота?
– Нормально, но не до восхищения.
– Ты чего? У нас на полочке над телевизором в зале будет шикарно смотреться. Представляешь, можно и конфеты, и фрукты положить…
– Ну да, – поддакиваю Соне.
Если у моей жены возникла идея, надеяться на то, что она со временем пройдёт – бесполезно. Эта идея обретёт свою материальность и будет радовать взгляд хозяйки нашего дома. Спорить и сопротивляться только навредить себе. Поэтому:
– Сегодня, наверно, мы уже не успеем по магазинам. Давай завтра после работы посмотрим. Найдём, купим.
– Угу! – кивнула супруга и, повернувшись к секретарю, – Девушка, а где вы такую вазу приобретали?
– У нас в торговом центре рядом с железнодорожным вокзалом. А моя подруга в зоомагазине купила. Это же аквариум. Вы знаете…
Девушка не успела договорить. В открытую дверь кабинета вышел мужчина, и хмурый юрист пригласил нас жестом войти.
Что такое сутки в человеческой жизни? Иногда это одно мгновение, а бывает и целая вечность. В течение рабочего дня Соня мне позвонила несколько раз, и всё время говорила о предстоящей покупке и о возможных местах её расположения в нашем доме.
– А покупать пойдём в зоомагазин на рынке. Они работают до семи вечера. Там на втором этаже, где продают рыбок, посмотрим вазу. Мне девчата в отделе рассказали. Представляешь, некоторые в них рыбок держат.
Освободившись раньше, потому что кому-то было невтерпёж, в пять часов мы были в магазине.
Соня разговаривает с продавцом, выбирая подходящую вазу. Если я в юридической конторе не придал значение словам секретарши, то сейчас оказалось, что это действительно вазы и одновременно аквариумы – товар двойного назначения.
– Мужчина, не стукайте по стеклу. Рыбки начинают нервничать, –
это мне делает замечание девушка за прилавком. – Представляете, какой для них стресс. Они даже…
– Простите, – я сделал шаг назад, – а у вас есть золотые рыбки? – мне вспомнилась маленькая Ксения в зоосаде.
– Да! Пройдите вон к тем стеллажам, – продавец показывает рукой.
Я посмотрел на жену. В её руках был огромных размеров фужер, прямо как в фильме «Особенности национальной рыбалки».
– Тебе нравится? – спрашивает она.
– Да! Только будет жалко, если ножка отколется.
– Ты прав! Возьмём вот эту. Девушка, мы ещё рыбку сразу купим, – Соня покрутила головой, – Вон ту, жёлтую.
Мы никогда не держали дома аквариумов. Поэтому тут же прослушали небольшую вводную лекцию, из которой поняли, что золотая рыбка у нас долго не проживёт. Нужен большой аквариум с нагнетателем кислорода, подсветкой, растительностью и фильтром постоянной очистки воды.
Посмотрев на моё лицо, супруга вздохнула:
– А что вы нам посоветуете на первое время?
– Можно взять гуппи, можно петушка, – охотно предложила девушка. – Они будут себя хорошо чувствовать в вашем аквариуме.
– Гуппи сразу нет, – сказала Соня. – У меня в детстве с ними уже был печальный опыт. А петушки это, какие? Покажите!
– Они перед вами.
На прилавке в разовых пластиковых баночках находились рыбки разных цветов: бордовые, тёмно-синие, перламутровые и зелёные. У них были большие спинные плавники и по их размеру огромные хвостовые. Рыбки то расправляли их, то сжимали.
– Дайте нам двоих. Одному будет, наверно, скучно, – Сонечка чуть не прыгала от радости.
Я любовался супругой и видел в ней маленькую счастливую девочку. Но продавец пояснила:
– Они будут драться, и в конечном итоге останется один. А самочку самец забьёт за один день.
– Ого! – непроизвольно вырвалось у меня. – Такие жестокие?!
– Вот такие рыбки, – пожала плечами девушка.
Получив ещё несколько ценных советов, приобретя корм, одного петушка и зелёный водный кустик, мы покинули магазин. У Сони появилось существо, требующее внимание и заботу. Её лицо сияло.
Дома, пока я готовил лёгкий ужин, она процедила отстоянную воду, обработала аквариум. Расставила в нём прокипячённые морские камешки, когда-то собранные на берегу Чёрного моря нашими детьми. Среди «мелкой гальки» закрепила растительность. После того, как в аквариум была залита вода, в него жена нежно перелила петушка.
Аквариум был торжественно поставлен на подоконник кухонного окна, тюль сдвинута в сторону, жалюзи подняты. Яркое осеннее солнышко слепило глаза и играло отражением от воды на стенах помещения.
Мы ужинали друг против друга. Соня не отрывала счастливого взгляда от плавающей рыбки и мило улыбалась.
В какой-то момент моё внимание привлёк поднимающийся от стола белый дымок.
– Сонька, горим! – я подскочил и перенёс аквариум на стол у противоположной стены столовой. – Ты видела?
– Нет, – искренне и спокойно проговорила моя любимая.
– Больше не ставь аквариум на подоконники и столы, где попадают прямые солнечные лучи. У нас лупа получилась, а она нам клеёнку подпалила. Вот, видишь.
Мы, молча, смотрели на съёжившееся пятно от высокой температуры.
– Бли-и-и-ин! – протянула жена. – А если бы мы так оставили на завтра?
Про это думать не хотелось. Продолжили ужин.
– Соня, а что ты в магазине про гуппи говорила? Я так и не понял.
– Там грустная история.
– А всё же?
– Я когда ходила во второй класс, упросила маму с папой купить мне рыбок на день рождения. Аквариума у нас не было. Отец купил гуппи и подарил их мне в стеклянной литровой банке.
– А чего Абрамыч аквариум сразу не приобрёл?
– Его купила моя бабушка, но когда она мне его вечером того же дня подарила, рыбок уже не было…
– ?! Почему? Кот съел?
– Нет. У нас кота не было. «Февраль, холода», – пропела Сонечка и скривила рот в улыбке. – У меня в комнате работал обогреватель. Я подумала, что рыбки замёрзли, пока папа их нёс по улице, и решила погреть бедняжек. Поставила баночку на обогреватель, включила на максимум…
– Ты меня пугаешь, – я попытался ёрничать.
– Пока мы с мамой накрывали на стол, пришли гости. Меня поздравляли, дарили подарки… Всем хотелось сказать мне много приятного, обнять, поцеловать…, – Соня тяжело вздохнула.
– А рыбки?!
– Когда я пришла в свою комнату, вода булькала, а в банке, как сказал папа, была самая дорогая уха.
– Рыбки, Соня – не твоё!
Спросите как петушок? Живёт и радует нас. Теперь наш досуг вечерами и на выходные заполняют кот Василий, петушок и телевизор.
Курочки-дурочки
«Ух-ты, мы вышли из бухты
Впереди наш друг океан», – вспомнил Юру Гальцева, напеваю себе.
По причине снежной погоды на столе в зале я устроил мастерскую. Просмотрел несколько видео в Ютюбе и разобрал механическую швейную машинку. Она досталась Соне по наследству от мамы, которой, в свою очередь, она перешла от… Запутаться можно в этих родственных дебрях. Как бы то ни было, а у меня работа спорилась. Разобрал всю машинку, разложив её на столе. Все почистил, продул, смазал маслицем и дело оставалось за малым – собрать это богатство.
«А где-то в Крыму
Девочка в розовом сарафане
И мама её не отпускала гулять», – бурчу уже по пятому кругу.
– Варлаам, ты дома? – вернулась от подруги жена.
– Да! Я в зале-е-е.
Сонечка входит раскрасневшаяся.
– На улице мороз небольшой. Ночью до минус шести, передают, – она присаживается рядом.
– Переживём, – я регулирую челночное устройство, чтобы натяжение нити совпадало с регулятором.
– Что-то не получается?
– Сонь, ты чего так рано пришла? Видишь, процесс важный идёт. Ошибусь на полмиллиметра, и будет она тебе петельки навязывать, может и нитку рвать.
– Так кто так регулирует? Ты вначале собери… Варлаам, а зачем ты её вообще разобрал?
– Ты работаешь на электрической. Представь, ну если света нет. Достали эту и сделала, что хотела. Или…
– А короче, можно?
– Решил привести её в порядок. Вдруг Ксюша попросит или ещё чего. Отстань.
Супруга изобразила обиженное лицо, встала и ушла в комнату.
– Мать перемать… тудыть её в кочерыжку… Сонь! Иди сюда! – минут через десять зову жену.
– Что? – уже облачившись в халатик, присаживается рядом со мной.
– На какую глубину уголка в эту щёлку заходила, когда лапка опущена?
– Вот так примерно, – показывает пальцем.
Соня внимательно наблюдает за моими манипуляциями.
– Всё! Можно настраивать. Пересаживаемся. Нитку я заправил, пробуй, – механизм заработал, как часики. – Представляешь, с первого раза и всё «чики-пуки».
– Ого! Новое словечко, – жена улыбается, – я хотела с тобой посоветоваться.
– Теперь можно. У нас всё настроено, аж душа радуется, я расплываюсь в улыбке.
– Давай курочек заведём?
– В зиму?
– Можно подумать мы, на Севере живём. Конечно, в зиму. Катерина собралась инкубатор заводить. Может, нам десяток яиц заложить от своих кур. По цене сговоримся.
– Ну да. Родственники, как-никак, – поддакиваю. – А потом, как у тещи с тестем будет в позапрошлое лето.
Аглая Иннокентьевна всегда на подворье держала птицу. В то лето у неё бегало десятка три кур, как говорится, в свободном «полёте». Захотели, забежали в сарайку или вышли. И вот в тот злополучный день выходит хозяйка на улицу, а птица вся лежит по сторонам разбросанная, только ветерок пёрышки колышет. Глаша подхватила одну, другую курицу, трясёт, гладит, разговаривает, а они безжизненно болтаются в её руках. Слёзы из глаз тёщи в два ручья. Бежит в дом, мужа зовёт.
Абрамыч вышел:
– Ёсики-колёсики, да что ж это такое творится. Кому же было надо нам птицу травить. Убью! – кого он собирался лишать жизни, неясно.
– Давай, пока они не окоченели, порубим, кровь гадкую спустим. Я их почищу… может, ещё в пищу пойдут?
– А если яд? – тесть стоял с каменным от злости лицом.
– Я ветеринару на ферму снесу, проверит, скажет можно или нет.
Горевать некогда. Хоть мясо на бульон или тушёнку спасти.
Абрамыч достал чурбан, вбил в него два гвоздика так, чтобы голову курицы зацепить, вытянуть шею и топориком отсечь в раз.
Аглая Иннокентьевна набрала два ведра воды и в каждое по кипятильнику, воду согреть.
– Ты их руби, я буду за лапки подвешивать. Пусть кровушка стекает, – сквозь слёзы говорит деду.
Надо сказать, что им тогда по семьдесят было. Вроде всё делают быстро, а что-то мешкают. Кого позвать на помощь, позвонить не догадались. И время терять не хотели.
Наклонился тесть, поднял на руки первую «жертву».
– Любимица моя. Больше всех яичек несла. Умница беленькая…, – сказал и опешил, лицо в удивлении застыло. Бабка плакать перестала.
Курица приподняла голову, открыла один глаз и смотрит остекленело на хозяина. Из приоткрытого клювика выскочило похожее на «Ик!» и следом «Рыыых!». Абрамыч состроил брезгливую гримасу:
– Старая, ты чем птицу кормила?
– Зёрнышков с мешка пшеничных насыпала, – подёрнула плечами Глаша. – А что?
– Да она, – муж повернул птичью головку к своему носу и вдохнул, – фу-у-у-у, пьяная…
– Не мели. Откуда?
– Нюхни, – птица была передана в руки хозяйки.
– Господи! Где их угораздило? Вот курочки-дурочки… чего наелись?
Тесть с тёщей обошли двор, но ничего тогда подозрительного не нашли.
– Соня, а всё-таки, чего у них тогда куры наелись? Аглая Иннокентьевна не рассказывала? – интересуюсь у жены.
– Не знаю. Мама предполагала, что папа ставил брагу на самогон, а жмых у забора выбросил. Но разве он признается?
Я улыбнулся, вспомнив рассказ Абрамыча во всех красках. Особенно про то, как пьяные куры ходили, обнявшись крыльями, и «Кур-кур-лыкали» песни.
Дырчик
– Варлаам, привет! Не рано машину «переобуваешь»? – проходит сосед с дома по противоположной стороне улицы, через два дома от Сергея, как раз по диагонали от нас.
– В самый раз, – отвечаю Владимиру, откручивая гайки балонником, – по прогнозу на днях снег… обещают…
Сосед крутит головой, озирая небесное пространство, на котором ни одной тучки, ни облачка. Демонстративно вытягивает вперёд руку ладонью вверх:
– И кости не болят, и мороси нет… Вокруг вон и листва на деревьях, трава зелёная. А тепло градусов десять, не ниже, – пожимает плечами.
Я продолжаю свою работу.
– Ты чего молчишь? Твой гидромет, наверно, ошибся… Посмотри на небо. Сашка, вертолётчик, в таких случаях говорит: «Видимость на миллион!». А он про осадки…
– Соня по карте смотрела. У них на работе погодные приборы. Циклон к нам идёт с Москвы. Там уже заметает. Представляешь, ноябрь, а зима…
– Ерунда это всё! – заключил Володя и пошёл дальше.
Закончив со сменой летней резины на зимнюю, я загнал машину задом под навес во дворе. Опустил брезентовую штору, чем не гараж, и зашёл в дом.
Уже вечером, когда мы с Сонечкой смотрели кино, начал усиливаться ветер. Ближе к полуночи его порывы вызывали во мне обеспокоенность: «Всё ли закрепил? Не улетит ли что-нибудь со двора? Ого, как задувает…».
– Варлаам, в окно ничего не видно. Пойдем, посмотрим, – супруга поправляет шторку.
Как были в халатах, вышли на веранду. Здесь ветер наводил просто ужас своим завыванием. Я включил свет. Василий сидел на столе и широко раскрытыми глазами смотрел в темноту за стеклом.
– Здесь погаси, а на улице включи свет, – сказала жена.
– Мать перемать… тудыть всех ваших в качель… едрит Мадрид…, – как из рога изобилия полились из меня эпитеты.
На улице ветер гонял множество снежинок, покрывающих землю. Деревья раскачивались в стороны, столбы, то ли фонари на них, дергались рассыпающимися в стороны световыми бликами.
– Кра-а-асо-о-ота! – только и проговорила супруга.
– А кому-то завтра на работу.
– Утром позвоню директору, спрошу. Может, даст отгул.
– А он что, не человек? Наверно, тоже с утра будет откапываться.
– Ой, не выдумывай. Снег небольшой, а ветер… и не такие переживали. Вася, пойдём домой!
– Мя-я-я-у-у-у-у, – протянул хвостатый друг и спрыгнул на пол.
В течение ночи я периодически просыпался то от завывания ветра, то от бряцания или неопределённого постукивания. После пяти утра всё стихло. Погружаясь в сон, мозг подал команду: «Вставай! Выйди на улицу!».
Приоткрыв глаза и посмотрев на окно, мне показалось необыкновенно светло: «Блин! Будильник! Соня, кажется, заводила. Но почему…».
Я соскочил с кровати и поднёс экран смартфона к носу – 05:54. «Рано!», – заглянул за штору. Окно наполовину было залеплено снегом.
Выскочил на веранду в чем был, то есть «без ничто», и ахнул. Свет луны, пробивавшийся сквозь тучи, весело отсвечивал от снежного покрова, лежащего ровными сугробами.
В доме заиграла музыка – будильник. Я оделся, напялил шапку и перчатки, ступил босыми ногами в валенки и… Хорошо, давил небольшой морозец, снег был лёгкий. Сейчас надо быстро очистить выезд для машины, чтобы Сонечка успела на работу.
– Варлаам! Уже без пятнадцати семь! Мне пора выезжать, – кричит моя любимая, когда я дочищаю проезд к дороге.
– Я тебя отвезу! Заводи машину, пусть прогреется.
Двигатель работает ровно, габариты включены. Свет от них расходится в стороны по нетронутому насту. Дышится легко, во всём теле чувствуется усталость, значит, поработали все мышцы.
– Соня, я быстро в душ, переодеваюсь и едем… домой вернусь, позавтракаю…
Машина на небольшой скорости разбивает снежную целину. Словно от катера по воде, расходятся «волнами» в стороны белые массы. Дворники очищают стекло от снежинок. По трассе кто-то нас опередил, проехав первым. Теперь приятно двигаться по чужой колее.
Возле здания управления ни единого следочка, и ворота закрыты. Только одинокая фигура охранника, в свете фар очищающего тропинку от крыльца административного здания к въездным створкам.
– Директору звонила?
– Да, но он трубку не взял. Варлаам, ты не волнуйся. Вон Михалыч дорожку почистил. Мне есть чем заняться. Поезжай домой. Я тебе позвоню.
Дома ещё пару часов я провозился, собирая снег со двора на огород, гуртуя его вдоль расширенного проезда.
– Привет, сосед! – у раскрытых ворот стоит Зоя. – Соня дома?
– Здорова! На работе!
– Ты чем так быстро двор убрал? У нас по пояс навалило…
– Лопатой, – удивляюсь вопросу. – У нас было столько же.
– Не бреши. Я утром видела, как в свете фонаря снег летел в стороны непрерывно. Ты так с твоим весом не сможешь быстро двигаться, лопатой махать. У тебя какой «дырчик»?
– В смысле, не смогу?! Ты о чём?! – я начинаю уставать от вопросов, поэтому чуточку нервничаю.
– Электрический или, как у моего, бензиновый? Слышишь, завёлся, сейчас полдня будет его катать…
– А-а-а-а…, – подыгрываю соседке, – у меня электрический…
– Покажи!
– Сейчас вилку в ухо вставлю, – смеюсь во все горло.
– Шутник, – Зоя разворачивается и быстро идёт домой.
– Привет, змея! – голос вроде Вовкин, у них «патологическая» любовь между семьями.
– Сам, козёл! – отпарировала Пашина супруга.
– Славненькое утро, Варлаам! – сосед, проходя, смотрит во двор. – А твой гидромет не соврал…, – улыбается.
Раздевшись, я решил ополоснуться и испить чаю.
Чайник свистел, как «заправский тренер». Я положил в большую кружку три кусочка сахара, насыпал листового чая и бросил три ягодки сушеного шиповника. Залил кипяток. По кухне разлилось великолепие ароматов.
Включил компьютер и, отхлёбывая из кружки, погрузился на просторы Интернета.
Спустя час в хорошем настроении, я вышел на веранду. Лицо застыло в искажённой улыбке, кулаки сжались… Природа сегодня просто издевалась надо мной – на улице большими хлопьями валил снег, накрывший двор ровным слоем на туже высоту, что и утром.
МРТ
Я уже рассказывал, что у нас много родственников и близких. Есть среди них племянник Андрей. Молодой человек двадцати трёх лет. В этом году стал дипломированным специалистом в технической области. Много чего хорошего можно сказать про него, но по порядку.
Звонок. Иду открывать дверь. За забором стоит Андрюха.
– Дядя Варлаам, здравствуйте!
– Привет! Проходи, там открыто.
– А вы собаку не завели?
– У нас Вася вместо неё.
– А вы его подержите, пожалуйста, я не один.
Странная просьба, да и рядом с племянником никого нет.
– Вася! Ко мне!
– Мияу-у-уа…, – слева от меня на веранде.
– Заходи! Он у себя на наблюдательном пункте.
Кот лежит в картонной коробке на столе. Заинтересовавшись разговором о нём, приподнял голову. Глаза чуть выше кромки, наблюдают за нами. Андрюшка поднимается по крыльцу. Крепкое рукопожатие:
– Дядя Варлаам, а вы в район не собираетесь?
– А чё я там забыл?
Парень разувается, и мы проходим в дом.
– Соня, встречай гостя.
– Ой, Андрусик! Да ты моя лапочка, – жена обнимает родственника, целует в щеку.
– Аккуратно, – отстраняется племяш, придерживая что-то за пазухой. – Не раздавите!
– Что у тебя там? – насторожилась родная тётя.
– Крыска. Ему срочная помощь нужна. Тётя Света, ветеринар, сказала везти в район. Там в клинике сделать МРТ и к ней с результатом. А у бати аккумулятор сел, я к вам… Дядя Варлаам, выручайте! – во взгляде взрослого парня было столько тоски, тревоги и боли…
– Надо выручать! – уверенно сказала Соня. – Поедем все вместе!
Я так не люблю ездить, когда на дороге снежная каша, но тут такое дело – крысе нужна помощь.
Плетёмся по дороге, чуть больше сорока. Машину то и дело водит. Сбрасываю скорость, отрабатываю рулём.
– Андрей, а что за крыска? Породистая или…
– Простые белые крысы. Самочка дома. С ней всё хорошо, а самец слёг. Дышит тяжело. Не ест.
– Подожди, а откуда у вас дома крысы? Вы же никогда их не держали? – жена повернулась к племяннику.
– Они мне от девушки достались.
– ?! – мы переглянулись и, не сговариваясь, пожали плечами.
– Я пока в университете учился, с девушкой встречался. Это её питомцы… были. Я к ним очень привязался. Когда мы расстались, она отдала их мне.
– Ясно! – Соня прикусила губу.
Пока ждали владельца домашних питомцев, каждый думал о своём.
– Да-а-а-а-а…, – вздохнула Соня.
– И не говори, – выдохнул я.
– Ты что-нибудь понял?
– Кроме того, что наш племянник «лошарик», ничего. Встречался, расстался, остался с наследством, к которому привязался, приехал домой. Несуразность.
Счастливый Андрюха сбежал по крылечку и запрыгнул в машину.
– Тётя, дядя, спасибо вам. Приехали вовремя. И специалиста застал, и доктор снимок посмотрел. Крысу укольчик сделали, раствор в ротик закапали. Врач сказал, несмотря на возраст, будет жить.
– И сколько это всё удовольствие тебе обошлось? – интересуется супруга.
– А! Сущие копейки. Полторы тысячи отдал.
Выслушивая радостную тираду, я вырулил на центральную улицу, и мы «мчимся» назад. «Главное, что животина будет жить. А деньги наживное», – промелькнуло в голове.
– Андрюша, а с девушкой чего расстались? – не унимаюсь.
– Характерами не сошлись. У неё одни интересы, у меня другие.
– А ты ей в наследство ничего не оставил? А то, может, поехать сразу в область? Привезём её в посёлок, познакомим с твоими родителями?
Парень смотрит на меня сквозь зеркало заднего вида.
– Она не поедет. У неё уже другой парень…
– Соня, ты с сестрой поговори. Это надо брать в свои руки и подбирать мужику невесту, – я улыбаюсь, – а то он так и провозится с этим наследством до седин.
Оставили племянника в посёлке у дома ветеринара, а сами поехали домой.
– Смотрю на людей и поражаюсь. Кто-то в его возрасте уже ребёнка заводит, а он с крысами возится.
– А кто-то с собаками…
– Хорошо, наша Ксения пока ни с кем не встречается…
– Варлаам, как не встречается? Познакомилась с коллегой в офисе. Фото мне прислала. Симпатичный парень…
– А папа, как всегда, узнаёт про это последним. Никто меня не любит в этом доме!
– Ну всё, старая пластинка завелась…, – Соня улыбается.
А крысу не повезло. Старость сказалась на его здоровье, и он отошёл, не дожив до утра. Андрей похоронил любимца в огороде. Благо чернозём, не сковало морозом.