– Ночевать будем вон там, – Орик указывал рукой в сторону светящейся точки, – никак костёр горит или свет в оконце… Пошли скорее.
Коротко, долго ли, но подошли уставшие путники к шалашику, возле которого костёр горел. А возле костра гусар среднего возраста сидит.
– Дозволь погреться, мил человек…
– Пожалуйте, коль люди добрые… Желаете чайку отведать?
– Спасибо, очень желаем, – Пипеткин присел на корточки перед костром и протянул к огню руки, – хорошо.
– Куда путь держите, путники странные?
– На выручку идём. Освобождать от Чудища Жевательного Елену…
– Смелые смотрю… А знаете, что Чудище так просто не одолеть? Смерть свою оно при себе не держит. Бей его, коли, а оно всё живое остаётся. Многие пробовали, да головы буйные положили, телами в землю сырую сгинули.
– А где же его смертушка, Чудища зловещего?
– Кто знает, где…
– Вот мы и спрашиваем, кто знает? – переспросил Орик.
– Знал я, да забыл за подвигами ратными…
– А Вы кто, уважаемый? – Шура Борисовна присела поближе к незнакомцу.
– Граф я, граф Давыдофф, герой национальный, пиит и певец по совместительству. А так воин хоть куда. Один целой сотни стою.
– Что-то он восхваляется, не иначе обманывает или запутать хочет, – Пипеткин наклонился к уху Орика.
– Странный ты человек, Пипеткин. Он действительно национальный герой. Что, фильмов не смотрел или в книжках не читал? Помнишь, в восемьсот двенадцатом он французов по лесам гонял?
– Иди ты-ы-ы! – восхитился Пипеткин и с уважением посмотрел на незнакомца.
– Только он, как это помягче сказать… умом, что ли, тронулся. Психотерапевт ему нужен.
– Есть у меня один из самого Санкт-Петербурга. Классный специалист и берёт недорого. Он ему память в миг вернёт. Такой, такой специалист…
– Молодые люди, это вы меня лечить собрались? – граф смотрел с укором, начинал злиться и приподнялся. – Всё, дуэль! Моя честь поругана! Лечить меня?! Тут давеча один психотерапевт ко мне наведывался. Слыхали может, Виталием Листраткиным кличут…
– И что? – напряглись собеседники.
– Ничего. Сам не помню, что с ним сделал… или он со мной… ой, что-то я ничего не помню… – граф взволнованный присел обратно на пенёк и обхватил голову руками.
– Давыдофф, у меня есть добротная таблеточка. Она быстро память возвращает. Уж скольких склеротиков вылечил! Никакой химии, одни растения целебные, – Пипеткин открыл свой чемоданчик и извлёк упаковку диковинную со словами иноземными. Одну таблеточку протянул графу, – пожалуйста! Только надо тщательно разжевать и запить обильно. Утром, обещаю, Вы всё помнить будете! Даже что в младенчестве делали.
Граф почтительно принял таблетку. Рассмотрел её со всех сторон. Деваться некуда, надо лечиться. Положил лекарство в рот и стал его пережёвывать и размельчать зубами в порошок мелкий. Шура Борисовна подала Давыдоффу кувшин с родниковой водой.
Уже через минуту граф спал, сладко улыбаясь, словно дитя.
– И нам пора на боковую…
– Утро вечера мудренее…
Глава 4
Шура Борисовна в шалашике прилегла, а Орик с Пипеткиным по сторонам жилища нехитрого расположились.
Утром путешественники проснулись от странных звуков:
– Улю-лю! А-аа, а-аа! У-у-у!
– Это что зверь невиданный или птица далёкая? – протирал глаза Пипеткин, присев на корточках.
– Улю-лю-лю! А-аа-у-уу-уух! Бры-рыыы! А-аа!
– Нет ни на зверя, ни на птицу не похоже. Словно дитя малое где-то рядом…
– прислушалась Шура Борисовна.
– А где граф спит. Может, его разбудить и он нам растолкует, что это за звуки… – предложил Пипеткин.
– Да он прямо за костром и остался спать ночью, – напомнил Орик. – Только я его у кострища не вижу. Странно…
– Давыдофф!
– Граф!
Искали недолго. В лесной гуще наткнулись на странную картину. Граф, словно малое дитя, ползал по траве на четвереньках. В одной руке держал веточку, похожую на коня, и… он играл в какую-то детскую игру.
– Таблетка?! – изумился Пипеткин.
– Что-то у Вас, мой друг, в последнее время оказии с таблетками, – недобрым взглядом посмотрела на Пипеткина Шура Борисовна.
– Пипеткин, и сколько нам теперь ждать когда граф станет взрослым? – поинтересовался Орик.
– А я и так взрослый, – вставая на ноги, обиделся граф, – просто впал чуточку в детство. Знаете ли, вспомнилось.
– Может, Вы вспомнили куда Чудище Жевательное свою смерть спрятало?
– О-о-о, да-а-а, прекрасная Шура, вспомнил. Спасибо тебе, лекарь иноземный, – граф отвесил поклон низкий в сторону Пипеткина, – вернул ты мне память, а с ней и былую славу. Думаю, мне с вами идти надо… помочь вам в деле благородном.
– Граф, так где смерть Чудища? – переспросил Орик.
– Там…
– Где там? Чего ты нам голову морочишь? Рассказывай уже! – закричал Пипеткин.
– Кричать на национального героя? – обиделся граф. – Ищите сами, если такие умные…
– Пипеткин, что ты такой нетерпеливый, – посетовал Орик и обратился к графу, – Они люди иноземные, грубые. Великий воин! Помоги нам! Пожа-а-алуй-й-йста-а! Спасая Елену Перечную, мы свободу свою, независимость оберегаем.
– Орик, оставайся со мной. Будешь моим денщиком или, нет, оруженосцем… Как? А? Мужик ты грамотный…
– Нет, граф, сейчас недосуг, надо дело вначале доделать, а там и посмотрим.
– Молодец! Уважаю смелых и отважных! Главное, верных слову данному! Я вам помогу, но, думаю, нам надо разделиться.
– Зачем?
– Я с лекарем пойду смерть Чудища добывать, а ты с Шурой Борисовной будешь Чудище Жевательное от Елены Перечной отвлекать и стараться с неё заклятие заговорами снять.
– Интересный план, но я никаких заговоров не знаю, – сказала Шура Борисовна.
– Тебе и знать не надо, их множество Орик знает. Будешь за ним повторять и его указания выполнять. Помню, говорили, мать у него Василиса Пастпремудрая была, так он их должен был впитать с материнским молоком.
– Не замечал за собой этого, – Орик почесал затылок и развёл руками.
– Ты многое за собой не замечал. Многое. Вот только не растеряйся, когда из тебя знания всякие сыпаться начнут в нужную минуту. Ладно, хватит пустыми разговорами заниматься. Идти надо. Ну, прощевайте, на всякий случай. Нам с Пипеткиным налево, вам с Шурой направо.
На том и расстались. Каждый пошёл в положенную сторону своё дело делать.
К тому моменту, когда солнце достигло зенита, Орик и Шура Борисовна вышли к огромной горе. В той горе была пещера, из глубин её выходил пар и доносился могучий храп.
– Пришли… – Орик устало присел на ствол поваленного дерева. Осмотрелся вокруг: "Неужто это кости человеческие?"
Перед входом в пещеру валялись останки человеческих скелетов, остатки рыцарских и богатырских доспехов и ломаного оружия.
– Такое впечатление, будто здесь битва шла, – Шура Борисовна приблизилась к пещере и угукнула. Эхо прокатилось по пещере, но храп не прекратился. Только из глубин донеслось слабое: «Помогите!».
– Это Елена… Это её голос… – заволновался Орик. – Пойдёмте во внутрь… Надо что-то делать… Надо её спасать…
Орик стал махать поднятым мечом и рубить поваленные стволы деревьев.
– Мы должны отвлечь Чудище от Елены и ждать Графа с Пипеткиным.
– Да пока мы их дождёмся… Э-эх! – Орик вбежал в пещеру и закричал в полную силу. – Чудище Жевательное, выходи на бой смертный… Я пришёл за смертью твоей… Я, Орик Змеинович!
Храп прекратился и внутри пещеры послышалось движение чего-то мощного и ужасного, наводящего страх. Что-то приближалось к выходу. Из пещеры сильно повалил пар вперемешку с пылью и мелкими камнями.
– Берегись, Орик! – закричала Шура Борисовна.
Орик подхватил щит богатырский и прикрыл своё тело.
Из пещеры вырвались грозный крик и хрип, перемешанные с рычанием. Всё живое в лесу попряталось. Зверь лесной в норы и пещеры, а птицы в дупла и под коренья деревьев. Мощным вихрем вырвался столб каменной пыли из пещеры, и всё стихло.
– Ну, и кто тута, однако меня побить собирался? – на пороге стоял смешного вида карлик. Короткие ноги колесом, плечи коромыслом, а голова огромная с маленькими глазками на тыкву похожая. И одет он был явно… толи одет… толи нет… Словно одежда срослась с его кожей. Руки длинные, до самой земли достают. Рот карлика не переставая жевал.
– Спрашивает моя, кто орал… глотку рвал… меня на бой вызывал? – карлик с удивлением смотрел на Орика, а Орик в свою очередь смотрел с не меньшим удивлением на него.