В борьбе с COVID-19. Репортаж из ковидного госпиталя

Глава третья. Врачи ковидного госпиталя

Городской роддом, где сегодня оказался я, администрации города пришлось дважды переоборудовать под ковидный госпиталь.

Первый раз это проделали в конце апреля 2020 года, и проработал он в таком состоянии до августа, когда пандемия пошла на спад. В октябре вторая волна захлестнула страну, и роддом вновь превратили в ковидную больницу.

Покуда шла подготовка роддома к приёму пациентов коронавирусной пандемии, весь медицинский состав прошёл переподготовку для работы с инфекционными пациентами.

Дистанционно слушались лекции, скидывались методички по работе с ковидными больными.

Врачи роддома прошли дистанционное обучение в местном медицинском университете. Это позволило им совмещать работу в роддоме и готовиться к работе с ковидными больными.

После прохождения обучения им выдали соответствующий подтверждающий документ. Но не как в иные дни в одном из кабинетов, а представитель университета выносил бумаги во двор и раздавал сертификаты, подтверждающие обучение вне стен учебного заведения. Вначале студентам, работающим с ковидными пациентами, а после этого врачам.

Если в первую волну пандемии имелись шероховатости в работе ковидного госпиталя, то во вторую волну процесс приёма и лечение больных стал похож на работу хорошо отлаженного часового механизма.

Пациенты, что заразились ковидным вирусом, при попадании в больницу распределялись в реанимацию, или направлялись в инфекционное отделение в палату.

Если у человека серьёзная отдышка, не соответствует требуемым параметрам частота дыхательных движений, низкая сатурация, и нехорошие данные ряд иных важных показателей, что говорит о критическом состоянии болеющего организма, то медики отправляют этого больного прямо в реанимацию. Таким видно образом, поступили и в моём случае.

Если пациент показывает недурную динамику, болезнь протекает не в столь тяжёлой форме, то его отправляют на лечение в палату инфекционного отделения.

Врачи реанимации работают по два человека сутки через трое.

Как правило, смена начинается в девять часов утра с планёрки, где определяются задачи на этот день, предыдущая дежурная смена сообщает о происшествиях за прошлый день, на каких больных необходимо обязательно обратить пристальное внимание и поднимались другие насущные вопросы.

После планёрки один из врачей новой смены направлялся в чистую зону, где в ординаторской работал с документами, участвовал в видеоконференции со специалистами из крупных инфекционных центров Москвы и иных городов.

Обсуждались алгоритмы лечения ковидных больных, разбирались сложные случаи протекания этого заболевания, что встречались у конкретных подопечных пациентов на этот день.

Второй врач новой смены после планёрки шёл в санпропускник, где надевал на себя защитный комбинезон, бахилы, на лицо респиратор, маску, очки, на руки перчатки. Тщательно проверялось отсутствие щелей между кожными покровами лица и респиратором с маской и очками.

После всего этого второй врач направлялся в красную зону отделения реанимации, что разместилось на первом этаже, где лежали ковидные больные.

В красной зоне врач брал истории болезни пациентов, что помещены в папки с надписью палаты, в какой находится конкретный больной. Медсёстры подают письменное сообщение о тех пациентах, у кого повысилась температура или давление.

После получения необходимой информации врач совместно с заведующим реанимационным отделением совершал обход больных.

Выяснялось самочувствие пациентов, какие возникли жалобы и решались другие вопросы по процессу лечения больного.

После обхода врачи отправляются в ординаторскую красной зоны, где знакомятся с анализами обследованных больных. Если требует ситуация, то меняют алгоритм лечения или делают корректировки в медикаментозном вмешательстве для конкретного пациента. Всё тщательно фиксируется в специальных тетрадях.

По прошествии первых четырёх часов работы врача, ему на смену приходит коллега из чистой зоны и продолжает работу напарника. Доктор, что отработал в красной зоне, снимает в санпропускнике защитный костюм, принимает душ, переодевается и идёт в чистую зону.

Поочерёдно меняясь по четыре часа то в красной зоне, то в чистой, врачи реанимации дежурят 24 часа в сутки. После такой напряжённой работы они дома отдыхают трое суток, а после заступают на новую суточную смену.

Врачи, что работают с пациентами в палатах инфекционных отделений, трудятся иначе, чем доктора в реанимации.

Например, Сверчкова Лариса Александровна.

Сверчкова Лариса Александровна

Лариса Александровна проработала в роддоме 22 года. Она решила обязательно стать медиком после происшедшего с матерью драматического события.

Когда маленькой Ларисе исполнилось десять лет, мать попала в реанимацию и у неё наступила клиническая смерть.

Как потом рассказывала мама, она вначале оказалась вне тела и с изумлением тройку минут взирала на него со стороны.

Вдруг сбоку образовался широкий туннель. Приятный притягательный свет в конце трубы ласково манил к себе. Её потянуло вовнутрь. На душе возникло полное спокойствие и лёгкость, как у бабочки. Все проблемы и переживания остались позади.

Ей стало легко и хорошо. Душа женщины устремилась в том направлении, но вдруг она услышала голос дочери:

– Мамочка, милая, вернись, не умирай!

И мгновенно возникла жуткая тяжесть, точно её к земле прибили. Бабах, и она вновь очутилась в собственном теле.

По окончании десятого класса школы Лариса Александровна твёрдо решила стать акушеркой, ей нравилась эта специальность. Она попыталась поступить в мединститут, но неудачно. После этого она подала документы в медучилище на акушерское отделение.

Но в это время приехала тётушка в гости, папина сестра. Она в прошлом закончила санитарно-гигиенический факультет мединститута в Перми.

– Куда собралась поступать, – поинтересовалась у племянницы.

– На акушерское отделение медучилища.

– Да ты что! Ты представляешь, какая это ответственность! Это бесконечные роды, это частые ночные смены! Иди лучше на санфельдшерское отделение. Санэпидстанцию все уважают, боятся и стоят на ушах при очередной проверке. Будешь уважаемым человеком и в магазинах, и на рынках, и у работников общепита. В медучилище всего одна группа набирается, иди, поступай.

Тётушке удалось уговорить племянницу, и Лариса Александровна пошла на санитарно-фельдшерское отделение.

Окончив училище, она стала помощником санитарного врача. Это обследование гигиену питания, труда и многие другие санитарные нормы. На проверку питания подростков, где работники общепита стояли бы перед ней навытяжку, не попала. Она стала заниматься коммунальными вопросами. Обследование помоек, выгребных ям и иных мест.

Для девушки это стало страшным мучением, да ещё требовалось мигом заполнить громадную кучу актов и иных бумаг.

Многие одногруппники после училища пошли повышать образование в мединститут на санитарно-гигиеническое отделение.

Работа санитарного врача в корне отличается от деятельности помощника. Но Лариса Александровна поступила на лечебное отделение.

Благополучно окончила мединститут и получила диплом врача со специализацией хирурга.

После этого стала работать в этом городском роддоме врачём-трансфузиологом.

На это время Лариса Александровна работает с ковидными больными на ежедневке во втором инфекционном отделении на третьем этаже ковидного госпиталя, что перепрофилировали из роддома.

Под наблюдением доктора две палаты с десятью пациентами.

Каждый будний день на работу она приходит к девяти часам утра. Как и остальных медиков у неё проверяют температуру тела и выясняют самочувствие. Всё фиксируется в специальной тетради.

После этого поднимается в чистую зону инфекционного отделения. Когда все собрались в отделении, то начинается планёрка.

Выясняются возникшие проблемы с больными у дежурной смены.

Если коллеги не смогли их все решить, то ставятся задачи по преодолению этих трудностей.

На планёрке обсуждаются нюансы в новых подходах к лечению ковидных пациентов в нестандартных ситуациях.

После планёрки Лариса Александровна отправляется в санпропускник, где переодевается в защитный комбинезон, надевает бахилы, на лицо респиратор и очки.

В 10 часов она поднимается на третий этаж во второе инфекционное отделение красной зоны.

Администрация строго продумала маршрут, и чтоб сотрудники неукоснительно следовали ему, имелись специальные стрелочки-указатели.

К этому времени девочки-медсёстры измерили у больных температуру, давление. Доктор в ординаторской комнате красной зоны берёт папки по палатам с историями болезни курируемых пациентов, просматривает результаты анализов и отправляется на обход больных.

Если новый поступил пациент или у больного в сложной форме протекает заболевание, то к лечащему врачу присоединяется заведующая отделением. В сложных случаях они вдвоём обсуждают методику лечения, доктора пытаются придерживаться мудрой поговорке, что одна голова хорошо, а две – лучше.

Сегодня в начале обхода подошла к Олегу Михайловичу. Мужчине 68 лет, но он бодр, не имеет лишнего веса. В середине срока лечения принялся шустро двигаться, регулярно ходит по коридору.

Но не все ведут такой активный образ жизни. В соседней палате есть два молодых человека.

Одному двадцать семь лет, другому тридцать. Но они весь день лежат пластом на спине и встают, когда надо пойти поесть или сходить в туалет.

– Олег Михайлович, как самочувствие? – поинтересовалась она.

– Всё хорошо.

– Вам регулярно надо делать дыхательную зарядку.

– Да, я пять лет занимаюсь йогой и сейчас делаю тройку упражнений.

– Это хорошо. Но у вас низкий гемоглобин, вам надо чаще есть мясо.

– Я веган и не ем никаких продуктов животного происхождения.

– Но вы сейчас болеете и для поднятия гемоглобина нужно обязательно есть печёнку, сердце, куриное мясо.

– Нет, я к мясу не приду.

– Тогда нужно чаще есть каши, бобовые, сухофрукты. Вам необходимо обязательно поднимать гемоглобин, иначе выздоровление будет затягиваться.

После этого она обошла остальных прикреплённых пациентов.

Проверила у всех сатурацию. С каждым поговорила, дала указания по процессу успешного лечения и восстановлению организма.

Проведя обход, Лариса Александровна направилась в ординаторскую красной зоны. Где она принялась работать с документами.

На основе полученных анализов приходится проводить корректировку процесса лечения. Для отдельных пациентов назначить новые анализы. Если больной требует наблюдения дежурного врача, то в отдельной тетради вносится соответствующая запись. Приходится делать и выписку прошедших курс лечения больных. На всё требуется время.

Работа с бумагами затягивается до двух часов дня, а в иные дни и до трёх.

По завершении работы с документами Лариса Александровна идёт на первый этаж в санпропускник, где снимает защитный костюм, бахилы, респиратор с перчатками и идёт в душ.

После душа надевает чистую одежду и направляется в чистую зону.

В ординаторской чистой зоны можно, наконец, перекусить и поработать с бумагами. Оформляются талоны статистического учёта больных, производится заполнение историй выписавшихся пациентов, делаются ряд других записей.

В пять часов вечера заканчивается рабочий день, и Лариса Александровна отправляется домой.

В иные дни оправа очков за смену так надавливает на кожу лица, что оставались круги вокруг глаз на длительное время. Она садилась в маршрутку и чувствовала неловкость от собственного вида. Но ничего не поделаешь, приходилось ехать домой в таком виде.

Глава четвёртая. Второй день в реанимации

В палате реанимации

Утро второго дня в реанимации началось с лечебных процедур.

Ко мне подбежал паренёк со шприцем в руке, явно студент пятикурсник медицинского университета, помощник медсестёр, медбрат, как они себя называют.

– Вы Мерлов, сделать мне нужно вам укол, – скороговоркой проговорил он и принялся оттягивать кожу на руке, чтоб ввести инъекцию.

– Обождите, – попытался я его остановить, – я не Мерлов.

– Да, ну ладно, – проговорил он и побежал к соседу.

Хорошо, что удалось его остановить. Ибо неизвестно, насколько полезна мне та инъекция.

У меня есть друг, дадим ему имя Влад. Он в начале семидесятых годов прошлого века учился в фармацевтическом училище на фармацевта. В 1974 году он попал в аптеку на производственную практику. В то время в аптеках готовили лекарственные формы, а не как сейчас, продают готовые, заводского изготовления лекарства.

В один из дней Влад готовил глазные капли с сильнодействующим веществом.

Согласно прописи в рецепте он отмерил двадцать капель этого вещества и поместил во флакон с лекарством, но внезапно прибежала рецептар-контролёр и стала подгонять:

– Пришёл больной за каплями. Они готовы?

– Ещё нет.

– Быстрей заканчивай, надо срочно отдать лекарство человеку.

Влад укупорил капли, как учили в училище, и вручил рецептару. Та понесла отдавать. Но в это время Влад решил, что он не добавил сильнодействующее вещество и срочно побежал к месту выдачи лекарств.

– Подождите, – проговорил он, – я ещё не всё сделал.

Влад отобрал капли и понёс в ассистентскую, где вскрыл флакон с лекарственным средством и добавил ещё двадцать капель прописанного сильнодействующего вещества. После этого вновь укупорил флакон и отдал больному. Спустя час Влад сообразил, что вместо двадцати добавил сорок капель сильнодействующего вещества. Но больной ушёл и где его искать неизвестно.

Оставшиеся две недели практики Влад каждый день ждал, что придут из милиции и сообщат, что больной умер, а его арестуют.

Но этого не произошло.

Насколько эта халатность Влада повлияла на жизнь больного, неизвестно. Капли наружного применения и отравить человека не могли, но нарушить зрение, вплоть до слепоты, могли.

Этот случай стал для Влада серьёзным уроком и после этого происшествия он старался не спешить в выполнении порученных дел и любую работу исполнял основательно и скрупулёзно.

Ещё один жуткий случай из-за невнимательности медика произошёл в конце восьмидесятых годов прошлого века.

Тогда ещё сообщались чрезвычайные происшествия ведомственного характера, чтоб другие учились на этих ошибках.

В одном из роддомов Советского Союза медсестра вместо раствора глюкозы ввела семерым новорождённым раствор аммиака. А это верная смерть этих новорождённых.

Всё это я привожу для того, чтоб показать, что работа медика ужас как ответственна и любая ошибка может однозначно привести к печальным последствиям.

Надо воздать должное медперсоналу реанимационного отделения.

После случая с несделанным уколом тем молодым человеком, над каждой кроватью в нашей палате медики оперативно прикрепили кусочки пластыря с указанием фамилии пациента. На входной двери с внутренней стороны они поместили кусочки пластыря с моей фамилией к окну, где я расположился, а фамилию соседа к двери, где он лежал.

Но вернёмся к событиям второго дня нахождения в реанимации.

Перед завтраком я не стал спать и когда его принеси, то каша оказалась тёплой, что улучшило настроение при поглощении пищи.

На завтрак дали манную кашу, масло на булке и сладкий чай. Я поддался искушению и хотя пост продолжался, съел булку с маслом. Я решил, что раз болею, то нужно лучше питаться и Бог простит этот грех.

Сосед вновь отказался от еды. Попросил попить.

Странный он. Или так на него действует этот вирус? Больным коронавирусом надо бороться с заболеванием, для этого необходимо питание организма, а он отказывается от еды. Что, хочет уморить себя голодом? Так зачем вообще приезжал в больницу?

Дома мог он отказаться от госпитализации, и дело с концом. Зачем создавать лишние проблемы медицинскому персоналу? Они окружили нас полной заботой и стараются скорее поднять на ноги.

В огромной мере от больных зависит, какой результат даст лечение. Если у пациента настрой на положительный результат, на стремление победить болезнь, то это 90% успеха в лечении. И такое положение дел необязательно при вирусной инфекции, а при любом заболевании.

Самовнушение, это великая вещь. Коль больной поставил цель вылечиться, да осознаёт, что ещё уйму дел не закончил на этой грешной планете, то он с помощью медиков обязательно пойдёт на поправку.

Есть те, кто сравнивает ковидный госпиталь с чумным бараком. Сетуя, что сидят в четырёх постылых стенах, в нечеловеческих условиях.

А что такое чумной барак? Это сарай с нарами, где лежали больные заражённые чумой. Окон нет и одна дверь. В помещение заходят врачи, чтоб покормить больных и дать лекарства в виде настоев из трав. Ни антибиотиков, ни противовирусных препаратов тогда не наличествовало. На всё имелась воля божья.

Слабые умирали, сильные выздоравливали. По этой причине чумные пандемии косили тысячи людей, что характерно для Западной Европы того времени.

В тех краях до XIX века мыться считалось грехом, а из-за отсутствия канализации нечистоты выливали на улицу, что попадало на головы прохожих. На улицах грязь, нечистоты плавают, крысы разносят заболевания.

Это приводило к вспышкам различных эпидемий, что выкашивало порой население целого города.

Оттуда и широкополые шляпы появились, чтоб защитить голову и плечи от нежданного душа.

Да и духи применяли дамы, чтоб нейтрализовать запах немытого тела.

А на Руси с глубоких веков имелись бани, приветствовалась чистоплотность. По этой причине и эпидемии встречались значительно реже.

Сегодня тоже многое зависит от воли божьей. Но люди стремятся соблюдать гигиену, да и у врачей есть мощный арсенал для лечения больных, чтоб как можно далече оттянуть встречу пациента с создателем.

Да и условия содержания несравнимы с содержанием в прошлые века. Сейчас мы лежим в просторных палатах, на белоснежном постельном белье. Получаем калорийное трёхразовое питание, как в санатории.

После еды я прилёг и стал играться с аппаратом искусственной вентиляции лёгких.

Я сделал тройку вдохов и выдохов, после чего затаивал дыхание. Секунды через три аппарат начинал с большей силой подавать воздух в маску. Он явно заставлял меня дышать. Приходилось подчиниться.

Не прошло и полчаса, как подошла медсестра и принялась брать кровь из пальца на сахар. Я не стал ей ничего говорить, но удивился.

На завтрак съел достаточное количество углеводов, они всосались в кровь, но явно ещё не успели из неё уйти к внутренним органам и клеткам тела. Зачем делать анализ на сахар? Убедиться, как хорошо попали углеводы из пищи в кровь?

Брать анализ крови на сахар надо через два часа после еды, но это не вина медсестры, а тех, кто ей дал указания сделать этот забор крови. Хотя, сестра имеет среднее медицинское образование и сама должна это тоже знать. А коль не имеет представления об этом, следовательно, плохо училась на занятиях по анатомии и физиологии человека.

После процедуры взятия у меня крови для анализа, пришла другая медсестра и поставила капельницу с лекарственным веществом.

После капельницы пришла ещё одна медсестра с двумя помощникам, парнем и девушкой. Им предстояло ввести мне внутривенно инъекцию.

– Что ж, – проговорил молодой человек, – если удачно получится, то назовём это мастер классом, а если не очень хорошо, то симпозиумом.

Начал он искать вены у локтевого сгиба, но не нашёл, пришлось медсестре брать процедуру внутривенного введения лекарства в собственные руки.

Как я понял из дальнейших разговоров, помощниками медсестры оказались студенты старших курсов и ординаторы медицинского университета. Хоть у них не всё хорошо получается с первого раза, но они учатся и стараются.

А будущему знающему врачу надо самому уметь и поставить капельницу, и сделать внутривенный укол, и взять кровь для анализа. В жизни всё это пригодится. Неизвестно, в какую глубинку их может ещё забросить судьба и где им придётся выполнять клятву Гиппократа.

Этим ребятам и девушкам честь и хвала. Если ровесники, в том самом числе и с их курса, в данный исторический момент отдыхают, занимаются развлечениями и прочими делами, эти молодые люди помогают выжить больным в ковидном госпитале и рискуют сами заразиться.

Это для тех, кто привык ругать сегодняшнюю молодёжь. Она разная, это отмечалось в прошлые времена, да и сейчас. Среди них есть и хорошие, и плохие.

Ещё в середине семидесятых годов прошлого века при раскопках одного древнего города в Месопотамии нашли глиняные таблички.

Когда учёные расшифровали письмена, то получился такой текст: «Какая стала сегодня отвратительная молодёжь. Они не уважают старших, не почитают богов и предков, погрязли в разгулах, делают всё наперекор наставникам…» И это третий век до нашей эры.

Во все исторические времена были и есть люди, кто недоволен молодым поколением.