Глава двадцатая. Жемчужный павлин
Главная зала «Жемчужного павлина», самой дорогой таверны в Гавани, была высотой в два этажа. Вдоль всей дальней стены в ней тянулась резная балюстрада – что-то вроде балкона, за которым виднелись прикрытые бархатными занавесами входы в VIP-залы. В них можно было подняться по покрытой красной ковровой дорожкой лестнице, у нижнего края которой дежурили два внушительных непися-вышибалы. Что уж там такого особенного в этих отдельных кабинетах – представить было сложно, потому что и в общем зале глаза разбегались от роскоши.
Тончайшие белые скатерти на столах. Стулья, больше напоминающие резные троны. Серебряные вилки, тарелки, кубки. Хрустальные бокалы для вина. Неписи-официантки пленительной красоты. Похожая на белокурого ангела арфистка, перебирающая серебристые струны тонкими невесомыми пальцами. На стенах – картины в золоченых резных рамах, а в специальных нишах, подсвеченные цветными светильниками – статуи каких-то богов и богинь. Боги, как полагается, мускулисты и внушительны, а богини так и притягивают взгляд.
Ватага Стальных Псов, занявшая один из центральных столов, смотрелась среди этого великолепия, как здоровенное чернильное пятно на белоснежной рубашке. Их грязноватые и покрытые щербинами доспехи, потертые кожаные ремни, грубые сапоги на контрасте с изящным убранством залы казались убогими. Да и сами ребята с их сальными шуточками, громким смехом и чавканьем явно выбивались из окружения.
Впрочем, сами они, судя по всему, нисколько не парились на этот счет.
Органично в этой аристократичной обстановке смотрелся только – кто бы мог подумать – Стинг. Он где-то успел сменить свою кожаную броню на цивильную одежду и теперь с важным видом цедил вино из тонкостенного бокала и о чем-то щебетал с куртизанкой, сидящей у него на коленях. Где и когда он раздобыл эту кралю – тоже никто не успел заметить.
Я сидел между Доком и Данилой и доедал уже не то шестой, не то седьмой шашлык. В реале я бы, наверное, уже попросту лопнул, но здесь дело обошлось не особо обременительным дебаффом «Переедание», снижающим на час скорость движений. Ну, так я никуда и не торопился.
– Чего празднуем-то, кстати? – спросила Ката, запивая запеченную в углях белую рыбу вином изумительного розового оттенка.
– А хрен его знает, – пожал плечами Док. – Ну, сейчас Лео вернется, расскажет. Мне без разницы – банкет-то не за наш счет.
– Я так понял, новенького надо благодарить, – усмехнулся Берс.
Он был в отличном расположении духа и даже со мной себя вел вполне благосклонно. Да и от остальных я за сегодня не услышал в свой адрес ни одной подначки. Даже как-то странно. Наконец-то начали воспринимать меня, как равного?
Скорее всего, это из-за новой экипировки. Я и сам себя человеком почувствовал, а не оборванцем каким-то.
– Мангуст, а ну колись, чего ты там вчера наворотил? – пихнул меня локтем Док.
Он уже изрядно захмелел, как и остальные.
Я промолчал, делая вид, что слишком занят едой. И сам бы хотел знать, из-за чего весь сыр-бор. То, что происходит что-то из ряда вон выходящее – это точно. Вот только хорошо это или плохо? И связано ли это вообще со мной? Я-то вчера облажался. Вот если бы мне удалось выкрасть чертежи – другое дело.
Ни черта не понимаю…
Терехов появился четверть часа спустя, к тому моменту, когда основательно перебравший Док, пригорюнившись, на пару со Стингом затянул какую-то заунывную старинную песню, причем от женского лица. Что-то там про то, как у девицы голос дрожал, когда пела она своему возлюбленному. И что ничего она с этим поделать не может – любит ведь, хоть ты тресни. Самое страшное, что подпевать начал даже Данила, а это звучало пугающе – слуха у него нет от слова совсем, но он пытается компенсировать это мощью голоса.
Господи, с кем я связался…
– Мангуст!
Паладин коротко мотнул головой, давая знак следовать за ним. Я выбрался из-за стола.
– Шеф хочет сам с тобой переговорить, – негромко произнес Терехов, когда мы с ним поднимались по лестнице в сторону VIP-залов. – Только помни, что я тебе сказал вчера. Следи за языком.
Вот тебе раз! Выходит, сам серый кардинал решил почтить меня беседой? Ну, что ж, посмотрим…
Поначалу Молчун меня, если честно, разочаровал. Внешность в Артаре он выбрал крайне непримечательную – лысоватый, одутловатый коротышка с блеклыми водянистыми глазами. Одет в простецкую мантию, похожую на монашескую – не как у боевых монахов, а как у церковников. Разве что веревкой не перепоясан.
VIP-ложа, к слову, тоже не впечатляла. Небольшой кабинет, отделанный резными деревянными панелями. Освещен слабо – только канделябр на семь свечей, стоящий на столе. В пятне света – часть стола с шахматной доской и сам Молчун, да и то наполовину скрытый тенями. Спинка массивного кресла над ним нависает, как расправившая капюшон кобра, делая его еще более маленьким и невзрачным.
Хотя, стоило встретиться с ним взглядом – и впечатление начало меняться. Взгляд у плешивого был спокойный, холодный, но кажется, пронизывал насквозь. Не знаю, как это у него получалось. Наверное, есть некая харизма, которая передается даже здесь, невзирая на фальшивую внешность. А в том, что образ никчемного монаха – лишь маска, я не сомневался.
– Ну, проходи, садись, – негромко произнес он, указывая на кресло напротив себя – такое же коброобразное, как у него. – Леонид, можешь идти. Поговорим завтра.
Терехов, бросив на меня быстрый взгляд напоследок, вышел.
Я поерзал в кресле и, чтобы не встречаться с жутковатым взглядом плешивого, принялся разглядывать шахматы на столе. Дорогие, судя по всему. Доска – из полированного камня, похожего на мрамор, каждая фигурка – маленькое произведение искусства. Детализированные до мелочей скульптурки воинов, всадников, осадных башен…
– Играешь? – спросил Молчун.
Я покачал головой.
– Жаль. Вот и из Леонида игрок так себе. А было бы интересно найти достойного противника.
В шахматах я, и правда, разбирался не больше, чем свинья в апельсинах, но для того, чтобы оценить обстановку на доске, глубоких знаний не требовалось – и так было видно, что белые разгромили черных просто подчистую. Либо Терехов совсем нуб, либо Молчун – настоящий гроссмейстер. И, может, не только в шахматах.
– Леонид рассказал мне о вчерашней твоей вылазке к Дервишам. Все сложилось как нельзя более удачно.
– Да я как-то не заметил, – проворчал я. – У меня же ничего не получилось выкрасть. Еще и умереть пришлось…
Молчун снисходительно улыбнулся, поглаживая пальцем одну из белых пешек – копейщика в круглом шлеме и легкой кожаной броне. Мне он напомнил себя самого. Маленький боец с палкой на фоне здоровенных закованных в латы слонов.
– Для рядового, офицера и генерала одно и то же поле боя выглядит совсем по-разному. Ты же это понимаешь?
– Конечно. Вот только пешкой быть не очень хочется.
Он улыбнулся еще шире.
– Да, Леонид говорил, что ты амбициозен. Я это ценю в людях… Кстати, почему Мангуст?
– Что?
– Ну, это твое прозвище – откуда оно?
Я пожал плечами.
– Нравится просто этот зверек. Бесстрашием каким-то своим, что ли. Как он со змеями дерется. Причем у него же нет иммунитета к яду, так что вся надежда – на точность и скорость.
– Стало быть, риск любишь?
– В пределах разумного.
– О, эти пределы у каждого свои. В какой-то момент можно переоценить свои возможности. К слову, о тех же мангустах. В Индии их держат, как домашних животных, чтобы мышей и змей изводить. Когда-то пробовали завозить и в Новый свет – там ведь змей тоже полно, в той же Мексике. Знаешь, чем кончилось?
– Нет.
– Затея не удалась. Против гремучих змей мангусты оказались бессильны – те куда быстрее кобр. Так что каждому – свое место.
– Поучительно, ага, – проворчал я. – Это вы к тому, что пешке не нужно рыпаться?
– Жаль, что ты не играешь в шахматы, – вздохнул Молчун, снова задумчиво трогая фигуры на доске. – Тогда бы знал, что пешка, оказавшаяся в нужное время в нужном месте – порой сильнее ферзя. Как, например, ты вчера. Рассказать, что вчера произошло?
– Давайте, чего уж там, – пожал я плечами.
– Но понадобится некая предыстория. Ты ведь представляешь карту юго-востока Артара?
– В общих чертах.
– Подробнее и не понадобится. Ты уже наверняка знаешь, что земли к западу от Гавани осваивает гильдия Красный Легион. На юго-восточном побережье обосновались Корсары. Это две главные силы в этом регионе. Сейчас, на старте игры, конечно, все еще очень условно. Но именно сейчас закладывается облик Артара – каким он будет через полгода, через год, через два. Кто будет сильнее, кто объединится, кто вообще исчезнет.
– И вы в этом принимаете активное участие…
– О, я только слегка корректирую процесс – точечными воздействиями, – мягко улыбнулся Молчун. – Так сказать, обеспечиваю плацдарм – мне ведь с этим в дальнейшем работать. Так вот, о юго-востоке. Здесь картина более-менее сложилась. Но есть – точнее, была – одна штука, которая портила весь баланс.
– Дервиши.
– Верно. Они в этом ущелье встали, как кость в горле. Хотя сразу было понятно, что это плохая затея. И для Легиона, и для Корсаров это стратегически важное место, так что они всегда будут претендовать на него. А это более крупные и перспективные гильдии. Дервиши ничего не добьются, сидя там, как собака не сене. Их обложат с обеих сторон и, рано или поздно, раздавят. К счастью, Турок это вовремя понял. Точнее, ему помогли понять. Он вел переговоры и с Крушителем, главой Красного Легиона, и с Дэйвом Джонсом – о том, чтобы заключить альянс. Либо и вовсе войти в состав одной из гильдий. Мне лишь нужно было, чтобы он не ошибся с выбором…
Он сделал небольшую паузу, будто хотел убедиться, что я ничего не упускаю.
– Увы, наши мнения не совпали. Я сделал ставку на Легион, он же – договорился о перемирии с Корсарами. А там и до альянса было недалеко.
Я нахмурился.
– Что-то я не совсем понимаю… Мы ведь, наоборот, по заказу Корсаров все это время пакостили Дервишам? Да и вообще – сами Корсары позавчера рейд устроили на рудник. Я же собственными глазами видел!
– А что конкретно ты видел? – вкрадчиво спросил Молчун.
Я замолчал. Догадки роились в голове, пока не выстраиваясь в четкую картину. Единственное, что было понятно – меня все это время водили за нос. Не самое приятное открытие. Я с трудом подавил волну раздражения.
– Засопел, засопел, – рассмеялся Молчун. – Начинаешь догадываться, верно? Кто вообще сказал тебе, что рудник штурмуют Корсары?
– Терехов, кто же еще? Ну, и до этого… Он упоминал Корсаров пару раз. И Дэйва Джонса. Он вроде бы даже встречался с ним. Правда, без нас.
– А тебе не показалось странным, что он так вот запросто обсуждает планы и приказы с новобранцем?
– А что тут такого? Тоже мне, секреты великие… – буркнул я, хотя уже понимал, к чему он клонит.
Я помолчал с минуту, собираясь с мыслями. Молчун спокойно ждал, разглядывая меня. Явно хочет, чтобы я сам до всего допёр.
– Значит, это все специально? Терехов как бы невзначай пробалтывался мне, что мы якобы работаем на Корсаров… А потом отправил в одиночное плаванье. Он ведь знал, что я попрусь в земли Дервишей, буду пытаться там чего-нибудь вынюхать. И знал, что меня по-любому поймают. На это и был расчет?
– Вот видишь. Достаточно получить чуть больше информации – и все начинает выглядеть совсем по-другому, верно? Ты ведь знаешь, что такое дезинформация?
– То есть все эти дни со мной возились только ради того, чтобы я подбросил Дервишам дезу? А как-то попроще нельзя было? Или хотя бы меня предупредить, а не использовать, как безмозглую пешку?
– А зачем? Ты сам должен был верить в то, что говоришь. Турок не дурак, вранье бы раскусил. Они бы и пытать тебя не постеснялись, чтобы выведать все, что ты знаешь. Я слышал, у Турка есть подручный, спец по таким делам. Поэтому посылать кого-то из основного отряда было нельзя – могли сболтнуть лишнего о других наших операциях. А ты… Что с тебя взять?
Стиснув зубы, я с трудом поборол в себе желанием смести чертовы шахматные фигурки со стола.
– Когда тебя поймали в крепости и решили, что ты связан с Корсарами – Дервиши здорово переполошились. А тут и Крушитель подоспел – с новым предложением. По моей информации, Турок попросил у Легиона защиты. Они объединятся, и это усилит позиции Легиона на побережье. Этого я и хотел добиться. Но у меня ничего не вышло бы, если бы не маленькая, но очень храбрая пешка… Которая, возможно, со временем дорастет и до ферзя.
Я молчал. Спокойный вкрадчивый голос Молчуна действовал на меня гипнотизирующе. Будь это кто другой – тот же Терехов – я бы уже послал его куда подальше. Но этот упырь и правда внушал необъяснимый страх. И что-то подсказывало мне, что не беспочвенный.
– Это большая политика, делающаяся малыми силами. Ты в одиночку разрушил намечающийся альянс между двумя серьезными гильдиями. А между двумя другими начался конфликт, который, возможно, превратится в затяжное противостояние. Корсары вряд ли простят Легиону, что те отжали у них выход из ущелья. За крепость Дервишей еще не раз будут биться, она будет переходить то одной стороне, то другой. И все из-за тебя. Ну, разве ты не горд, Мангуст?
– Пока что я только чувствую, что меня поимели, – процедил я. – Только дурак будет гордиться тем, что его использовали, как пушечное мясо.
– Это ты зря. Зачем я, по-твоему, рассказывал тебе все это? С использованной вещью не разговаривают – её выбрасывают. А ты доказал, что годишься на что-то большее. Так что, если готов двигаться дальше – ты в обойме.
Я медлил с ответом.
С одной стороны – всё, я победил, испытание пройдено. Я получу модем и смогу и дальше заходить каждый день в Артар. Да, придется работать на этого упыря, но не круглыми же сутками. Можно воспринимать его как непися, который иногда дает мудреные и не всегда приятные квесты, обязательные к исполнению.
Но радости не было. Из головы не шли слова Каты, да и самого Терехова, что связываться с Молчуном – это добровольно идти в кабалу, вырваться из которой не так просто. Хотя, чем он меня удержит? Одним только моим желанием играть?
Впрочем, а разве мне нужно что-то еще? Я уже подсел на эту игру. Основательно подсел.
– Терехов говорил мне, что я смогу выдвинуть свои условия, – сказал я, наконец.
– Вот как? – вскинул брови плешивый. – Ну, что ж, я готов выслушать. Но учти – про новенький «Феррари» можешь даже не заикаться. Ты вообще пока не окупил даже свой модем.
– Мне ничего от вас не нужно, – холодно отчеканил я. – Ну, кроме модема – сам я его пока купить не могу. Но и за модем я с вами рассчитаюсь – назовите сумму. Буду возвращать частями.
– И что хочешь взамен?
– А взамен… Я согласен работать на вас. Но не как Терехов. Я не солдафон, который выполняет приказы, не раздумывая. Я сам буду решать – браться за ваше очередное задание, или нет.
Молчун задумчиво хмыкнул и щелчком пальца уронил одну из шахматных фигур – черного латника, упершего перед собой в землю огромный двуручный меч. Надолго задумался, время от времени роняя еще одну фигуру.
Я терпеливо ждал.
– Миллион, – наконец, проговорил он.
– Это с арендой за использование? Так-то модем стоит процентов на двадцать дешевле.
– Не рублей. Золотых. Каждое задание, которое я буду давать, мы будем оценивать в некую часть этой суммы. Так и будем уменьшать твой долг.
– За операцию на руднике вы отвалили Псам аж 200 золотых. Это сколько же мне расплачиваться за модем? Миллион – совсем уж нереальная сумма.
– О, это только сейчас кажется, на старте работы сервера. Инфляция неизбежна. Да и говорю я не о гонорарах. Я просто буду оценивать прибыль, которую ты принесешь мне, если выполнишь миссию. А играть я собираюсь по-крупному.
– Насколько по-крупному? Какая будет минимальная ставка за мое задание?
Он поразмыслил.
– Ну, пусть будет двадцать тысяч, для ровного счета.
Это что же – чтобы расквитаться с ним, мне придется выполнить для него полсотни поручений? Черт побери, не хотелось бы растягивать это сотрудничество так надолго. Хотя, пятьдесят – это максимум…
– А если я вдруг сам заработаю кучу золота?
– Сможешь внести в уплату долга. Мне все равно, как ты будешь его гасить – звонкой монетой или выполняя задания.
– Постараюсь рассчитаться пораньше. Слышал, что залезать перед вами в долги – плохая затея.
– Это верно, – усмехнулся он, не сводя с меня взгляда своих водянистых глаз. – Так мы договорились?
Он протянул мне руку. Ладонь у него оказалась мягкой и влажной – будто жабе какой-то лапу пожимаешь. Брр!
Виду я, конечно, не подал. Надеюсь.
– Срок нашего договора – год, – добавил Молчун, когда я был уже у дверей. – Если к концу срока все еще будешь мне должен – сумма остатка удвоится. И выплачивать придется уже не в золоте, а в еврокредитах. Это так, чтобы мотивировать тебя на более усердную работу.
– Мы ведь уже ударили по рукам! – напомнил я.
– Да, конечно. Это так – небольшое уточнение к уговору. Или ты отказываешься от сделки?
Ни хрена себе «маленькое уточнение»! Я замер у порога, не зная, то ли просто хлопнуть дверью, то ли предварительно еще и плюнуть плешивому в морду. Как так вышло-то? Это ведь я хотел выторговать для себя выгодные условия! И он вроде уступил. А в итоге я оказываюсь в какой-то заднице.
– Да или нет, Мангуст? – жестко спросил Молчун. – Решай! Ты в деле?
Кажется, это и называется «шах и мат». Я загнан в угол, и куда ни пойди – везде голову подставляю. Хотя… В сущности, чем я рискую? Задолжать к концу года реальных денег Молчуну? Это разве что я совсем забью на договор и буду саботировать все его задания. А оно мне надо?
– Полсотни поручений в течение года – это примерно одно в неделю. Не так уж и напряжно, – сказал я. – Конечно, при условии, что у вас найдется для меня столько работы.
– О, насчет этого не переживай. Уж работой-то я тебя обеспечу. Пойми, я не стараюсь загнать тебя в долги. Я лишь хочу подстраховаться на случай, если ты вдруг решишь отлынивать.
Я вздохнул. Возможно, я совершаю огромную ошибку… Хотя, наверное, я совершил ее уже давно – еще когда принял предложение Терехова. Так что кого я обманываю – я уже на крючке.
– Я в деле, – наконец, выдавил я. – Можете считать, что у вас теперь еще один Стальной пёс.
– Мне не нужен еще один пёс, Стас, – улыбнулся плешивый неожиданно открытой, дружелюбной улыбкой. – Мне нужен именно Мангуст.
Эпилог
Тяжелый, окованный на концах металлом посох пел, выписывая в воздухе замысловатую траекторию. Я будто бы и не управлял им – лишь сопровождал его движение пальцами и там, где надо, прикладывал силу, придавая удару дополнительную мощь.
Теперь и вспомнить стыдно свой первый день в Артаре – с каким недоверием я относился к бо, не считая его за серьезное оружие. Как неуклюже отбивался им от противников. Конечно, я и сейчас только-только начинаю овладевать техникой боя с ним. Но еще пару недель практики – и не завидую тем, кто попадется под удар.
– Ты делаешь большие успехи, Мангуст, – удовлетворенно кивнув, промяукал наставник. – Сердце Вэйюн Бао поёт, когда он видит, как растет его ученик.
– Спасибо, сенсей, – поклонился я.
– На сегодня довольно тренировок. Наверняка тебе не терпится отправиться в мир. Завершим нашу встречу Медитацией.
– Да, сенсей. Но прежде… давно хотел спросить…
Пантера кивнул, давая знак, что готов выслушать.
– Ксилаи довольно странно разговаривают. Вы называете и себя, и собеседника по имени, будто смотрите на всё со стороны. Но иногда в своей речи, учитель, ты нарушаешь эти правила.
Бао задумчиво усмехнулся, отчего усы его встопорщились, блеснув на солнце. Мой медальон игрока вдруг вздрогнул.
Ваша репутация с фракцией Кси увеличена на 100 пунктов. Текущее значение – 420 (Нейтральное). До следующего ранга репутации (Дружелюбие) – 580 пунктов.
Вот это да! А я ведь просто спросил!
Ксилай уселся в позе лотоса на своем излюбленном месте на самом краю обрыва, выходящего на восточное побережье океана.
– Разум Кси устроен совсем иначе, чем у людей, юный Мангуст. Большинство из нас с самого рождения учится видеть течение Ци. Это стало частью нашего народа. Настолько важной частью, что мы научились чувствовать друг друга даже на огромных расстояниях. Люди думают, что Кси – это имя божества. Но это не так. Кси – это и есть все мы. Медитируя, мы объединяем наши знания, чувства и помыслы. Мы – одно целое.
– Поэтому и говорите о себе и собеседнике в третьем лице? Вы не чувствуете себя отдельной личностью?
– Нет, это скорее просто традиция. Говоря с другими разумными, мы словно говорим с ними от лица всей Кси. Так каждый из нас помнит, что все его слова и поступки должны идти на благо Кси.
Что-то вроде коллективного разума, стало быть. Так вот почему общая репутация с Кси есть, а отдельной шкалы для каждого ксилая – нет.
– Но если ксилай обращается к разумному по имени и от себя – это знак величайшего расположения и доверия, – закончил наставник.
– Я рад, что мне удалось завоевать твое доверие, почтенный Вэйюн Бао. Ты лучший из учителей, что у меня были.
Сказал я это вполне искренне. Увы, ни о школьных, ни об университетских преподавателях у меня теплых воспоминаний не осталось – запомнились только бесконечные нотации и выговоры. Хотя, может, я и сам виноват.
Бао склонил голову, пряча в серебристых усах довольную улыбку.
На горизонте собирались иссиня-черные тучи, подсвечиваемые вспышками далеких молний. Океан вдали потемнел, но над нами небо было по-прежнему ясным, светило солнце. Если шторм и докатится до побережья, то не в ближайшее время. Спокойно помедитировать я точно успею.
С медитацией я тоже понемногу начинаю входить во вкус. Поначалу это казалось пустой потерей времени. Я с детства терпеть не мог чего-то ждать – даже на платформе метро из стороны в сторону бродил в нетерпении. А уж неподвижно сидеть четверть часа – расслабленно, в тишине и спокойствии – это уж точно не для меня! Но со временем я распробовал эту фишку. Будто уходишь в перезагрузку и чистишь оперативную память от всякой шелухи. И мозги начинают работать быстрее.
Пять циклов Медитации пролетели незаметно. Я открыл глаза и еще раз обвел взглядом потемневший горизонт. Гроза не приблизилась – наоборот, её сполохи, кажется, мелькают все реже, а доносящиеся до нас раскаты грома – едва слышны.
Я повернулся к Вэйюн Бао и едва не вскрикнул от удивления.
Ксилай, обычно невозмутимый и расслабленный во время медитации, сейчас походил на увидевшего собаку кота. Шерсть на его загривке вздыбилась черными иглами, уши, наоборот, были прижаты к голове. Он, вытянув шею, неотрывно глядел куда-то за горизонт, и зрачки в его глазах расширились, заполнив золотистую радужку почти до краев. Посох он обычно клал перед собой на землю, но сейчас вцепился в него обеими лапами, будто готовясь отражать удар. Грудь его вздымалась от тяжелого прерывистого дыхания.
– Сенсей? – осторожно позвал я.
Он дернул ухом, но позы не изменил. Я не был уверен, что он вообще меня услышал.
– Сенсей! – позвал я громче. – Что с тобой? Что ты увидел?
Бао вздрогнул, с трудом отводя взгляд от горизонта. Голос его зазвучал приглушенно, будто ему приходилось силой продавливать слова через глотку.
– Это… сложно объяснить. Юный Мангуст пока еще слабо видит течение Ци, а словами это не передать.
– Это как-то связано с грозой? Но она вроде бы уже утихает…
Ксилай покачал головой.
– Это не в небе. И не в море. Это пронизывает Артар сверху донизу, задевая даже тончайшие струны Ци. По сравнению с этим я кажусь себе пылинкой, которую вот-вот сметет океанская волна. Что-то… Что-то пробуждается, Мангуст! Что-то неведомое даже для Кси…
– На что это похоже? Что несет с собой?
Вэйюн Бао долго молчал, смотря вдаль и постепенно успокаиваясь. Когда он снова повернулся ко мне – это был прежний невозмутимый сенсей. И лишь чуть дрожащий голос выдавал его потрясение.
– Я не знаю, Мангуст, – хрипло произнес он. – Но что-то случилось. Артар больше не будет прежним.
© Владимир Василенко
Новосибирск, декабрь 2017 – апрель 2018