Истинный интеллект. Часть 1

29. Поперечная составляющая

Елена Сергеевна сидела за своим столом. Глаза её были закрыты, руками подпирала голову. Последние события вымотали её физически и психологически, так же, как и Риту. Они уже в третий раз рассказывали о событиях, предшествующих инциденту с разбитым окном и повреждённым сканером. Разумеется, расследования избежать не удалось.

Процессом дознания руководил сам начальник службы безопасности, отсюда вся тяжесть и трудность этого процесса.

Он не уставал повторять в различных вариациях фразу: «Ян Владимирович, там, где вы, всё приходит в движение. И не то, что жизнь не может устоять на месте, даже прикрученное медицинское оборудование, и то пытается выйти в окно».

Все детали этого дела уже были установлены, но Ворошилов раз за разом прогонял все события, чтоб ненароком выведать случайно или умышленно скрытые детали. Но истории, рассказанные Ритой и Еленой Сергеевной, бились один в один. В этом нет ничего удивительного, они рассказывали правду. Для меня был непонятен момент, озвученный врачом: она назвала причиной проведения исследования – собственную инициативу. Я не стал вносить смуту, просто подтвердив это.

Также в ходе дознания я узнал, что происходило в момент моего сна. Когда аппарат конкретно заплясал, они вдвоём пытались удержать его. Сначала это было успешно, но вибрация возрастала с каждым циклом. Единственный болт помогал, как мог, пока его не срезало. После самоликвидации единственного болта, хрупкие девушки ещё пытались удержать аппарат, но, по их словам, это было равносильно удерживанию максимальных оборотов стиральной машины с установленными транспортировочными болтами – то есть абсолютно бессмысленно. Когда же аппарат устремился в окно, их обеих охватили паника и страх. Но Рита проявила безмерную храбрость и твёрдость духа, она поборола сковывающий страх и смогла найти решение в столь сложной моральной и физической обстановке – полное обесточивание этажа. Благодаря этому нестандартному действию, я остался жив.

– Да, не всегда движение – это жизнь, – прокомментировал ситуацию Ворошилов. – Даже не знаю, радоваться или плакать, – и он хмуро посмотрел на меня из под своих густых бровей. – Результат расследования комиссии будет объявлен в установленные сроки, на сегодня достаточно. Если с фиксацией объектов закончили, – обратился он к наводящим порядок работникам, – то давайте уже затаскивайте аппарат, пока он не рухнул за борт и не натворил ещё комиссионных дел.

Работа закипела. Аппарат быстро затянули. Пока техники производили его диагностику, другие мастера практически моментально заменили модуль оконного стекла.

– Вот так сервис, – подумал я.

Стандартные процедуры диагностики показали незначительные повреждения аппарата, поэтому его надёжно прикрутили в местах штатного крепления и оставили.

В кабинете нас снова стало трое.

– Вы идите, – сказала Елена Сергеевна, – я тут ещё немного приберусь. А то погром ужасный.

– Вам помощь точно не нужна? – поинтересовался я, но Рита дёрнула меня за руку и шепнула – пошли уже.

– Точно, Ян, точно.

Почти всю дорогу мы молчали. И это вполне оправдано.

Собравшись с мыслями, я громко произнёс её имя. В тот же самый момент я услышал своё имя. Я улыбнулся и повернулся к Рите.

– Что? Я тебя слушаю.

– Нет, ты же первый обратился, продолжай, – не повернув лица, гордо ответила Рита.

«Как же она мне нравится»

– Когда я уснул на аппарате, я видел сон. В нём была ты. Сон был не самый благоприятный, не буду вдаваться в подробности, но я думал, что не увижу тебя больше никогда, мне стало очень страшно и грустно. С каждой секундой тогда во сне и сейчас наяву я всё больше понимаю, что ты для меня важнее всего на свете. Я боюсь потерять тебя, Рита. Можешь считать это признанием.

– Интересный формат, – всё так же не смотря на меня и продолжая размеренно идти, сказала Рита. – А я ведь хотела сказать то же самое. Пока ты спал и видел свои нереальные сны, я переживала вполне себе жизненную ситуацию, в которой, как и ты в своём сне, я могла потерять тебя навсегда. И такая перспектива меня тоже не обрадовала. Можешь считать это признанием, – сухо ответила она.

– Просто скажи, что ты её любишь и не представляешь без неё жизни, – вмешался Ин в мой мыслительный поток. – Зачем вы, люди всё усложняете?

Мне было очень волнительно, но я собрал волю в кулак, навёл порядок в мыслях.

– Рита, с нашей первой встречи я знал, что этот разговор настанет. Ты очень красивая, умная, и это достаточно редкое сочетание делает тебя удивительной девушкой. Для меня ты – настоящее сокровище. И если наши чувства взаимны, то я с радостью стану твоим парнем.

Рита улыбнулась.

– Ты бы ещё дружить предложил! – И она звонко рассмеялась. – Да, я вызываю чувства, не поддающиеся объяснению, но, скажу честно – ты мне небезразличен, Ян Громов. И я согласна стать твоей девушкой.

После короткого молчания, она добавила.

– Ну, так – когда переезд? – улыбка не сходила с её лица, она повернулась ко мне и поймала мою руку. Мягкие, словно шёлк, её ладони были настолько тёплыми, что я чувствовал, как тепло от её рук поступает в моё тело.

***

И без того перенасыщенный день, перешёл в не менее насыщенный вечер. И переезд был совсем не при чем: у Риты была всего одна сумка, так что этот вопрос решился быстро.

Насыщенным он стал по рабочим вопросам.

Сначала вышел на связь мой коллега Павел, он сказал, что закончил с оптимизацией, и что этот процесс принёс достаточно весомые плоды. По его словам, было несколько кусков кода до безумия «костыльных» и простых. А своей изюминкой назвал изменение архитектуры программы под новое ядро. Рассказал, что смог применить в коде, уникальную технологию, которую сам и разработал – что-то вроде вложенной рекурсии, я сам особо и не понял. Но он заверил, что программа теперь будет «летать». Очень важным он выделил момент, что программа имела шпионскую составляющую, но на этом интересном моменте я его перебил и сказал, что это обсудим при встрече. На том разговор был окончен, я поблагодарил его за проделанную работу и сказал, что завтра проверим, точнее не проверим, а проверю, ведь Павел не имел нужного уровня допуска.

Вторым моментом стало сообщение от Елены Сергеевны. Оказалось, она весь вечер провела на работе, извлекая данные с «подбитого» аппарата, те самые данные исследования моей ауры. Она промучилась не один час, пытаясь анализом извлечь полезную информацию. Но всё тщетно, для неё они были не более, чем картинками. Хорошо ещё, что она их не удалила сразу, а отправила мне. Мне достался непочатый край для исследования и применения теорий, всё то, без чего я не представляю своей жизни.

Данные оказались достаточно массивными: трёхмерные подробнейшие срезы поля внутри и около тельного пространства с разной частотной и спектральной составляющей.

Я проверил удалённый доступ до консоли старого ядра. Подключение и аутентификация прошли успешно. Я набросал простую программку, благо выдумывать ничего не пришлось – архитектура и методы написания были прежними. Данные исследования с точки зрения информатики представляли собой многомерные массивы с большой глубиной.

Я скидал все данные в один массив, он получился настолько большим, что простые математические действия над ним давали отклик в несколько секунд. Эту проблему я достаточно быстро решил, затолкав эту мини-матрицу в облако оперативной памяти, «изобрёл» тем самым «базу данных». После этого математические манипуляции с данными сразу стали проходить намного легче.

Чтобы я ни делал, какие бы теории поля не применял, как бы не раскладывал спектр, у меня в итоге выходила полная бессмыслица, абсолютно бесполезная и неинформативная. Я и сам не знал, что искал, наверное, какое-то железное логическое заключение, что-то невероятно интересное и в то же время простое. Через пару часов энтузиазм поутих, да и методики исследования были исчерпаны. Последние 10 минут за моей работой наблюдала Рита, и я всячески хотел её удивить. На экране были голые цифры, которые для наблюдателя особого интереса не представляли.

– Ты можешь визуализировать данные, – предложил Ин. – Будет интереснее смотреть, тем более, человеку с медицинским образованием.

– Хорошо, это несложно, данные уже содержат граничные параметры тела.

И я вывел на большой телевизор трёхмерное изображение себя и параметров поля в режиме реального времени. Разукрасил в разные цвета разные частоты.

В целом был цветовой хаос, из которого не удавалось ничего извлечь.

– А нельзя убрать шум, оставив постоянные составляющие? – спросила Рита.

– Я уже пробовал пятью разными способами. В итоге не удаётся выделить основу сигнала, всё уходит в шум и чистится.

– А ты примени технологию Дашина со сдвигом волны, чтоб усилить мнимую составляющую, – подсказал Ин.

– Так я не знаю алгоритма, – с досадой ответил я.

– Какого алгоритма, – спросила Рита.

– Эмм, это я сам с собой, мысли вслух. Есть один метод, который я не проверил ещё, – оправдался я.

– Ты, может, и не знаешь, – продолжал мысленно вещать Ин, – но часть этой технологии была в его дневниках. Хочешь удивить свою девушку? Дневник с кожаной обложкой, страницы сто, сто двадцать. Там основа технологии, дальше додумаешь сам. Не справишься, я подскажу. Вперёд.

Я встал, подошёл к сейфу, открыл его известным только мне способом и извлёк оттуда дневник с коричневым потрескавшимся корешком.

Рита с интересом наблюдала за происходящим.

–Ух ты, у тебя даже настоящий сейф есть! – с неподдельным интересом воскликнула она. – По внешнему виду модель sel8000

– 9000, так в документации было написано, – поправил я её.

– Откуда? Их же ещё выпускать не начали?!

Я посмотрел на Риту с удивлением и вопросом на лице, который она сумела прочитать.

– А что ты так смотришь? У каждого свои увлечения, – с таинственной улыбкой ответила она.

Я сделал серьёзное лицо, плавно переходящее в не выражающее никаких эмоций.

– Боюсь даже представить, что это за увлечения, – тихо произнёс я. – Да это шутка, – я улыбнулся, – потом расскажешь. Я уверен, мне тоже будет интересно.

Я продолжил исследовать дневник. Положил его на низкий журнальный столик по среди комнаты, поднёс светильник поближе и уселся в кресло. Рита последовала моему примеру, кресел у этого стола было как раз два.

– Что за рукописи? 95-00 это ещё что шифр? Года?

– Верно, рукописи одного очень умного человека. Тут должно быть одно математическое преобразование, его я ещё не применял к решению вот той задачи, – и я кивнул головой в сторону телевизора, показывающего мою цветную ауру.

Информация была верная, на сотой странице начались графики волновых функций, отрисованные твёрдой рукой. Меня всегда поражало, как люди, рождённые в эпоху карандаша и линейки, профессионально использовали эти инструменты. И, словно читая мои мысли, Рита подметила:

– Как же красиво и чётко начерчено, казалось бы, ежедневник, и можно было бы обойтись эскизом или наброском, а тут целый чертёж. Автор и вправду неординарный гений.

Я улыбнулся, но всё же решил не раскрывать имя автора.

Пролистав несколько страниц, я понял, что имел в виду Ин, говоря про «не разберёшься, я подскажу». Лист за листом мы наблюдали только формулы, в большинстве своём это были сложные интегралы. Редко по тексту дневника попадались идеальные графики, но в целом картина не менялась, разъясняющих комментариев не было.

Я пытался мысленно вести логическую нить рассуждений автора, и у меня неплохо получалось. Долистав до конца темы, я увидел её завершение в виде выделенного в рамку заключения. Оно представляло из себя двойной интеграл с архисложной подынтегральной функцией, которая учитывала все гармонические составляющие и раскладывалась в длиннющий многочлен.

– Вывод-то есть в общем виде, но как его применить к нашей задаче? – спросила Рита.

– Данная функция, – начал отвечать я, – производит сдвиг по фазе, показывая в каких гармониках достигаются экстремумы функции. Волна разворачивается в поперечную составляющую, и уже здесь находятся максимумы.

– Ничего не понятно, но звучит очень интересно, – продолжай, Ян.

– Чтоб понять это, представь волну в море, и ты смотришь на неё в разрезе с боку – это есть классическое представление графика волны. Теперь представь момент появления волны: ты смотришь сверху, ровная гладь воды, на неё падает камень, от него по поверхности начинают расходиться волны во всех направлениях. Так вот все волны, не совпадающие с исследуемым по классической теории направлением, и будут являться поперечными, и энергии в них содержится в разы больше общего представления.

– Так вполне наглядно, – Рита даже закрыла глаза чтоб мысленно всё лучше представить, – но как эту теорию применить к полю?

– Поле в нашем случае – это и есть водная гладь, – продолжил объяснять я. – А значит, нужно видоизменить формулу. Это совсем несложно, нужно добавить интегральчиков и членов в функцию по количеству влияющих переменных. – Тут я немного притих, оборачиваясь на разноцветную картинку и не веря напрашивающемуся выводу, – количество спектров, точнее каждая частота исследования, и будет этими переменными.

Я взялся за голову.

– Это же практически невозможно.

– Не думай дискретно, думаю аналогово, – мысленно пришла подсказка Ина.

– Точно, непрерывность поля! В математической модели двойной интеграл по координатам, значит нам надо добавить третью координату, и ещё один интеграл с огромными пределами по частоте. В функцию я их добавлю. Ещё сложность интерпретации функции под наш случай – это то, что в дневниковой модели в качестве источника возмущений используется математическая точка, то есть объект, который никак не учитывается в функции. А что у нас? Что является возбудителем колебаний?

И мы оба, я и Рита, уставились на изображение на экране.

– А я знаю ответ, – мысленно приободрил меня Ин.

– Если источником колебаний является мозг, – продолжал рассуждение я, глядя на изображение контура тела и расходящиеся от него разноцветные полоски, этот вид сейчас напомнил мне, как в луже на поверхности воды растекается бензин. – То тело – это…

– Антенна, – в один голос я и Рита выдохнули это слово.

Наступила тишина.

30. Вопросы-ответы

Дальнейшие преобразования были делом техники, в чём я был достаточно силен, поэтому времени потратил совсем чуть-чуть.

– Вроде всё учёл, – сказал я вслух и чётко клацнул по клавишам, запустив расчёт.

Графическое изображение было привязано к массиву данных, который редел с каждой секундой. На изображении это проявлялось исчезновением разноцветных ниточек силовых линий поля моей ауры. Процесс оказался не быстрым – около трёх минут программа шуршала.

– Результат тебя удивит, – сказал Ин.

– Получается, ты уже знаешь результат… Как же так быстро рассчитал? – поддержал я мысленный разговор.

– Рассчитал иными методами, – ответил Ин.

– Ого, невероятно! – восхитился я, – оказывается мозг способен на сверхсложные расчёты, если грамотно им распоряжаться.

– И то верно. Только вот у меня не было точных табличных данных, вычисления основывались на графической части.

Процесс расчёта был окончен. На отображаемой картинке был чётко виден силуэт границы тела, по его контуру шла толстая линия с мелкими корневидными отростками – это была одна из максимальных гармоник поля. Область мозга представляла собой пятно со сплошной заливкой. И было ещё несколько однотипных лучей, хаотично направленных в стороны.

– Нужно помнить, что изображение – это срез поля, – напомнила Рита. – Сможешь получившийся результат преобразовать в 3D?

– Да, конечно, – и я принялся стучать по клавишам. – Сразу аксонометрию?

– Да! Любопытно взглянуть.

– Хорошо, пару секунд…

И спустя пять секунд изображение переменилось, теперь на нём стояло тело, поверхность которого покрывало неким бугристым слоем. Лучи превратились в трубки, они выступали от тела не очень далеко, в них наблюдалась некая незавершённость. А вот от головы, точнее из затылка выступал двухслойный цилиндр и продолжался вплоть до границы исследуемого пространства, ровность и чёткость его поражала.

Результат был записан и зафиксирован.

– На сегодня хватит с исследованиями и экспериментами, – подумал я, и отправился в спальню. Приняв горизонтальное положение, я моментально уснул, не обращая внимания на то, что в спальне я сегодня был не один.

Но я ошибся, с исследованиями было не закончено. Я устал и устал от умственной деятельности, все механизмы защиты сознания снова были ослаблены. Я не заметил, как за пеленой сна снова оказался в чертоге.

– Ин, ты здесь?

– Да.

– Я снова здесь. Но я не планировал этого.

– По всем параметрам тело сейчас находится в глубокой фазе сна, ритм сердца очень низкий. Приход сюда прошёл технически очень гладко, может так и должно быть? Фактически тело и мозг отдыхают, но деятельность сознания – это процесс непрерывный. Думаю, этим стоит воспользоваться. Не желаешь сходить на границу информационного пространства?

– У тебя есть спецзаказ, что выспросить у этих всезнаек?

– Ты и сам знаешь, что спросить.

***

Процесс уже знакомый: лестница в пустоту, дверь без стен в никуда. Силой мысли я открыл дверь – вот где эта сила работала.

В мысленном эфире была тишина, но недолго.

– Снова ты, не прошло и мгновения. Ты решился шагнуть за дверь?

– Добрый день, нет. Я…

– Здесь неразличимы части дня, времена года, здесь время не течёт. Так что приветствовать нас не обязательно, наш разговор можно сказать и не оканчивался.

– Но Хнум-Хуфу сказал, что появился тут раньше остальных.

– И это верно, отсутствие течения времени не отменяет тот факт, что я оказался здесь раньше остальных присутствующих. Хоть и звучит это как тавтология. Ну, так зачем пожаловал на границу, если не хочешь переходить, то хочешь что-то спросить?

– Не часто получается здесь оказаться, есть у меня несколько вопросов.

– На что смогу, отвечу.

– Единое Информационное Пространство для всех существ едино?

– Для всех разумных существ, да.

– Есть разумные существа кроме людей?

– Очень мало, но есть.

– Так-так, очень интересно. А есть какие-либо данные про пространство: как создавалось, кто создавал?

– Нет, либо это бессознательные существа, либо они живут очень долго по меркам Земли.

– Тогда такой вопрос: были ли у людей случаи искажения реальности или материализация мыслей.

– Интересный вопрос, одно мгновение… Я снова здесь. Пересмотрел всю информацию на предмет аномалий с пространством, было несколько таких случаев, а один человек был как обладающий магией.

– В чём это проявлялось?

– Воду в вино превращал, по воде ходил, исцелял недуги.

– Знаю даже, о ком речь. А есть информация, как это он делал?

– Нет, такой информации нет. Он делал это без малейшей мысли о том, что это невозможно. Его сознание было настолько чистым и безупречным, что там не было ни одной информационной связи, противоречившей действиям. Для него просто не было ничего невозможного. Это даже больше, чем вера в свои слова и мысли.

– По мнению людей, в этом и заключалась его особенность. Интересно, спасибо. Ещё вопрос, человечество сколько существует?

– Человеческая раса существует очень давно, настолько давно, что, изучая память некоторых людей, просто не понимаешь, где проходила их жизнь и когда. И когда я сюда попал, таких было не счесть сколько.

– А ещё в прошлую нашу беседу ты упомянул про египетские пирамиды.

– Ты хороший и внимательный собеседник, раз вспомнил про это, что же ты хочешь знать про них?

– Ты был прав, люди до сих пор не знают, как их построили. Отсюда и вопрос, как?

– Аха-ха, давно я не смеялся так в этом проявлении, насколько это возможно. Я не знаю ответа на этот вопрос, и в едином информационном пространстве ответа тоже нет.

– Вот так загадка. Либо их создатели до сих пор живы, либо …

– Есть непроверенная теория по той информации, что некоторые «звезды», которые блистают на своде в Едином Информационном Пространстве просто гаснут, никто и ничто не покидает погасшую звезду. Очень может быть, что сознание, как и тело, имеет свой срок службы, который не продлить медицинским вмешательством.

– И информация, накопленная сознанием, просто стирается?

– Да, информация не энергия, она может появиться из ниоткуда и исчезнуть в никуда. При этом, как и хранение информации, два этих процесса также связаны с поглощением энергии.

– Нелогично: люди собирают информацию, при этом тратят на это энергию, а потом происходит высвобождение информации. Получается, Единое пространство с новой информацией получает и эту накопленную энергию, заложенную в ней.

– Прекрасное аналитическое сознание, ты прав. Иногда при парсинге вновь прибывшего сознания по всему пространству расходится энергетическая волна возмущения. Особо ощутимо она ударяет по данным. Не знаешь, что это может быть?

– Теперь уже вы мне задаёте вопросы? Если рассуждать логически, то всплеск энергии может выдать объект изрядно её накопивший. А в человеческом сознании ничто так не потребляет энергию, иногда даже жизненно необходимую, как хранение тайны или секрета. И чем эта тайна информационно весомее, тем больше энергии в ней скапливается.

– Идеально. Ты точно не хочешь воссоединиться с пространством?

– Нет, я уже отвечал на этот вопрос – всему своё время. Вернёмся к вопросу с проявлениями изменения реальности, какие ещё случаи были и чем сопровождались?

– Превращение ртути в золото единичные случаи – два разных человека, очень сильно этого хотели и получили. Ещё один смог перенести себя в пространстве при критической угрозе жизни – почти медведь загрыз. Все они не смогли повторить это дважды и тем более проделывать это на постоянной основе. На этом всё, приметных случаев больше нет.

– И на том спасибо, вопросов у меня больше нет.

– Раз у тебя вопросов нет, тогда ответь на мой. Какие у тебя будут рассуждения по поводу тех просто гаснущих звёзд.

– Опять же, если рассуждать логически, то возможно несколько вариантов. Что символизируют сами звезды? Активное сознание или жизнь организма?

– Скорее второе, чем первое. Яркость звезды в таком случае определяет уровень развития сознания.

– Звезда гаснет вне зависимости от яркости, значит угасла именно жизненная сила организма, а сознание осталось там за чертой, что-то не позволило ему покинуть «тонущий корабль». Возможно, это сам организм, а возможно, и само сознание.

– Пока что это останется неразгаданной тайной.

– Да, проверить это невозможно и получить информацию с гаснущей звезды тоже.

Наше общение оборвалась также внезапно, как и началось.

Я уже слышал Ина в нашем общем эфире.

Что? Он поёт песню у меня в подсознании? Это больше забавно, чем возмутительно. Песня была мне знакома. Я вообразил сцену, пустой тёмный зал, мощные прожекторы, направленные в центр – ровно туда, где был установлен микрофон. Вокруг виднелись музыкальные инструменты, барабанная установка. Звук пения звучал ещё чётче. На мгновение звук притих, свет погас совсем, и в ту же секунду вспыхнул мощный контровой софит, в его свете была фигура человека около стойки микрофона. По очереди на сцене загорались прожекторы, освещая готовых к игре музыкантов с их инструментами.

В таком представлении я хотел услышать только одно очень известное произведение.

Прозвучало семь чистых нот на бас гитаре – 6 нот «ре» разной длины и одна коротенькая «ля». Точность звучания, красота выступления – всё было по высшему разряду. Я был единственным зрителем в слабоосвещённом зале.

Я начал аплодировать, когда песня закончилась и выступление подошло к концу. Освещение в зале стало немного усиливаться. Возле меня сидел человек – это был взрослый мужчина, визуально старше меня лет на двадцать.

– Ты уже созидаешь невероятные по сложности элементы, уровень их чёткости и подробности восхищают воображение, ты постарался воспроизвести в чертоге других людей – и не одного, не двух, а целую группу. Это не ты должен аплодировать мне, а я тебе. Твои способности растут и прогрессируют.

Я сидел и молча слушал Ина – по голосу я понял, что это он.

– И что самое интересное, твой мозг сейчас практически бездействует, он спит. Всё это ты создал в своём сознании.

– А раз так, то вчерашние выводы немного неверные. Да, тело может быть антенной, но источником колебаний и возмущений выступает не мозг, а сознание. Если человека интерпретировать как радиостанцию, то сам мозг это железное составляющее – рабочий механизм, а сознание – это носитель с входным сигналом. Это облачный носитель. Но это ещё не точно.

Утром я открыл глаза на моем лице сияла улыбка. Я не знаю, как это можно объяснить, но по громкой связи звучала песня, и эту песню я слышал совсем недавно, буквально несколько часов назад в таинственном месте под названием Чертог. Один раз – случайность, два – совпадение. Ждём третьего раза, чтоб это превратилось в закономерность!