Живой Алтай. Горы, люди, приключения

11. Спуск по Тургунсу и село Мендур-Соккон

Настала пора спускаться с Коргонских белков, на которых провели четыре дня, в долину Чарыша. Совсем не хочется. С дрожью вспоминаем убийственную причарышскую жару, людные дороги, перегороженные заборами поля. Как же хороши свежие и свободные пространства нагорья! Как же жаль их покидать!

Группу ждет долгий день в пути, выдвигаемся пораньше – до девяти утра. Полтора километра по высокой траве на север (сырая поляна – водораздел Коксу и Чарыша), и вот слева к тропе подступает Тургунсу («быстрая вода») – мелкая речушка, берущая начало в 4 км к западу у южной подошвы Маяка Шангина в цепи мелких черных озер. У нее здесь невысокие глинистые берега, изрытые копытами коров и лошадей. Переходим воду речки и начинаем спуск левым берегом Тургунсу на восток. Тургунсу – левый приток Чарыша длиной 25 км. Группа скатилась от верхнего брода до низовьев за два с половиной часа (20 км). Дорога для коней простая, горно-таежный автомобильный проселок. Весь путь пролегает густым хвойным лесом, по колее много воды и грязи.

За 8 км до Мендур-Соккона в тайге на поляне крепкая пасека, у которой делаем короткий привал.

На спуске два простых брода Тургунсу, в низовьях еще два.

У впадения Тургунсу в Чарыш перешли деревянный мост на местной дороге. Еще четверть часа, и въехали в село Мендур-Соккон. Тепло и солнечно, людей в деревне почти не видно. Перед селом встретил Амадушка и забрал в машину сильно опустевшие арчемаки и рюкзаки.

Мендур-Соккон («побитый градом») – алтайское село (700 жителей). В старой школе ее директором и известным алтайским просветителем Николаем Шодоевым был устроен любопытный музей истории, культуры и быта алтайцев с деревянным аилом в школьном дворе. Теперь музей перенесли в Усть-Кан. Основано село в конце 1920-х годов, в нем работают школа, детский сад, Дом культуры, библиотека, кафе и гостиница. Находится деревня на высоте 1155 м на берегу быстрого прозрачного Чарыша.

Семья Алексашенко (Артем, Дарья и Сергей) у села Мендур-Соккон

От Мендур-Соккона начинается самая простая и короткая дорога на Маяк Шангина, Куре-Таш и в урочище Татарки. По ней ездят немало пастухов, пасечников и туристов. От Мендур-Соккона уходим без остановки на север, пересекаем дорогу на Усть-Кан и начинаем подниматься проселочной дорожкой на перевал, брошенный через восточный отрог Коргонского хребта, примыкающий к автотрассе Усть-Кан – Кырлык – Усть-Кокса. Я много раз проносился по асфальтированной трассе мимо этого отрога и не догадывался, насколько он красив.

Поначалу дорога бежит от Мендур-Соккона вверх по большому душистому лугу с высокой травой, сплошь покрытой цветами – голубым дельфиниумом, розовым иван-чаем, белыми ромашками и крохотными сиреневыми астрами. К углу открытой долины прижалась пустая зимняя стоянка. Вскоре дорога втягивается в светлый смешанный лес и ведет им до самого перевала, иногда выбегая на солнечные полянки.

Перевал – просека среди леса на высоте 1480 м. За ним следует пологий спуск к восточной окраине Усть-Кана. Невдалеке от райцентра встаем лагерем в пять часов вечера на высоте 1160 м (т. е. спустившись за день с белков на семьсот метров), проехав за восемь часов немалый 41 км. После прохладных белков в чарышской долине очень тепло.

С одной стороны палатки зажаты лесным ручьем в глубоком овраге. С другой – длинной оградой большого засеянного кормовой травой поля. Внизу в километре проносятся автомобили по дороге на Усть-Коксу, видны автозаправка и какие-то нововозведенные дома. Приходится ставить палатки прямо у проселка, тесно, одна к другой.

Глубокой ночью просыпаюсь от громкого ржания коней. Снаружи тьма, теплая безлунная ночь. Слышу, как в палатке проводников расстегивают молнию входа. По поляне прыгает свет фонарика. Тоже выбираюсь наружу. У палатки каракольцев темнеет Володя и обшаривает лучом фонаря лес и дорогу. Свет выхватывает наших дремлющих коней, стоящих меж деревьев. – Что такое, Володя? Кто тут ходит вокруг по ночам? – Да сам не знаю. Скорее всего, местные жеребцы поблизости пасутся. Кони спят чутко. Если кто чужой появится ночью – сразу голос подадут. До утра спим беспокойно. Оно и понятно – расположились прямо у окраины крупного оживленного села.

Маралы

12. Усть-Канская пещера, Канская степь и хребет Чичке

Особенность Алтайских гор и их подлинное украшение – обширные межгорные котловины. Эти открытые солнцу равнины являются важнейшими и незаменимыми пастбищами и покосами для жителей гор. Все они необычайно красивы, при этом ни одна не похожа на другую. Алтайцы и русские называют горные котловины «степями». Всего больших горных степей на российском Алтае девять: Чуйская, Уймонская, Курайская, Канская, Джулукольская, Бертекская, Самаха, Абайская и Катандинская. Самая обширная – Чуйская – 70 на 40 км. В большинстве своем котловины образованы понижениями земной коры (грабены) и окружены горными хребтами (к примеру, Курайская степь лежит между Курайским хребтом к северу и Северо-Чуйским к югу на высоте полутора километров над уровнем моря). С пересекающих степи дорог открываются чудесные виды на окружающие горные цепи и снежные пики, по их низинам петляют реки, по полям и приречным лугам пасется многочисленный скот. Незабываемый вид открывается по Чуйскому тракту из Курайской степи на вершины и ледники Северо-Чуйского хребта, достигающие более 4 км высоты.

Канская степь – самая западная из больших межгорных котловин Горного Алтая. Она раскрывается от райцентра Усть-Кан на север, село расположено в южном ее углу. Средняя высота котловины около 1100 м над уровнем моря. Размеры 16 км с севера на юг и до 12 км с запада на восток. С севера долину запирают отроги Бащелакского и Ануйского хребтов, с запада отроги Бащелака, с востока ограничивают отдельные горки со скалистыми гребнями и выходами. С юга – северо-восточные отроги Коргонского хребта. Из степи хорошо видны заснеженные Бащелакские и Коргонские белки.

От Усть-Кана разбегаются в четыре стороны света важные для Алтая дороги. На запад по Чарышу – на Коргон (63 км), на восток до Чуйского тракта через перевал Ябоганский в деревню Туекта (100 км), на юго-восток через перевалы Кырлыкский и Громотуха в Усть-Коксу (118 км). Дорога Усть-Кан – Туекта является республиканской и соединяет два тракта – Ануйский (Уймонский) и Чуйский. На север от Усть-Кана по Канской степи протягивается на перевал Келейский Ануйский тракт на деревню Черный Ануй, Денисову пещеру, Топольное, Солонешное, Белокуриху и Бийск (294 км).

Дорога на Келей проложена по восточной стороне равнины близко от речки Кан (от «кровь» или «поток»). Степь по этой стороне сухая с низкой травой, в которой белеют серебристые низкорослые эдельвейсы. Ниже на запад почти вся котловина заболочена и поросла сочной травой, в которой по колено в воде и грязи стоят стада лошадей и коров. Равнина плотно обжита людьми – по ее краям выставлены полтора десятка зимних пастушеских стоянок, всюду видна активность людей. Каждое выступающее над болотом сухое место, каждая боковая горная лощина заняты стоянками. Помимо Усть-Кана в котловине есть и другие деревни. Северную часть долины занимают угодья крупного (1700 жителей) и крепкого алтайского села Яконур («два озера»). А в западной части укрыта горами алтайская деревенька Озерное (170 жителей).

Болота и горы Кана богаты разнообразной птицей: орлы, беркуты, утки и гуси, журавли и проч. Учитывая богатство местной природы, властями устроен биологический заказник «Канская степь».

По красоте и живописности я ставлю Канскую степь в один, первый, ряд с Курайской, Укоком и Чуйской степями. К тому же она совершенно ни с чем более не схожа. Выразительные цветовые переходы от темно-зеленых болот с черной водой Кана к сухим более светлым выгоревшим степям и далее к рыжим и красным скалам восточного края долины с редкими зелеными добавлениями лесов делают степь удивительно многоцветной и при этом в полной мере сохраняющей совершенную гармонию. Формы гор по восточной стороне впадины необычны – острые оливкового оттенка пирамиды и зубчатые гребни рыже-красных скал, весело сбегающих в степь. На западе отроги Бащелака темны и покрыты свежими лесами, далеко над которыми лежат темно-синие плоские вершины хребта с полосами снегов. Южный коргонский предел степи встает над Усть-Каном глухой мрачной стеной, над ним почти всегда нависают массивы плотных черных туч. Канская котловина – многоцветный персидский ковер с темной сердцевиной огромной болотины. Ковер этот живой. Пробегающие по небу низкие цепи облаков ежеминутно меняют раскраску степи, образуя завораживающее текучее зрелище, бескрайние «живые картинки».

Речка Кан медленно змеится сквозь болотную поросль долины на юг, где вливается справа в Чарыш. Ее исток находится у Келейского перевала, длина реки 30 км. В западной части котловины между Усть-Каном и Озерным лежит средних размеров круглое озеро с болотистыми берегами. Не только сама равнина, но и все прилегающие горы заполнены стоянками, избушками, огороженными и открытыми покосами. Куда ни глянь – по горам ходит скотина, как нигде больше на Алтае. Усть-Канская степь и ее окрестности – одно из самых обжитых и оживленных мест обширного горного края.

Одиннадцатый день путешествия по Западному Алтаю посвящен Канской степи. Ночуем почти уже в ней – в паре километров. Рядом с крохотным палаточным лагерем шумит оживленная трасса Усть-Кан – Усть-Кокса. Утром приезжает Амадушка на джипе и забирает сумины и рюкзаки. Опять выезжаем в дорогу налегке. День обещает надоевшую жару.

Спустившись к бойкой асфальтированной трассе, осторожно ее пересекли и тут же выехали к левому берегу Чарыша прямо под горой Ак-Таш («белый камень»). Здесь отличный брод, доступный для «ГАЗ-66» и других высокопроходимых машин. Перебредя прозрачный Чарыш, оказались прямо под черным зевом Усть-Канской пещеры.

Гора Ак-Таш и Усть-Канская пещера – место на Алтае знаменитое. Пещера расположена в скальном почти отвесном склоне на высоте 50 м от Чарыша, ее отлично видно с шоссе. Длина пещеры 17 м, высота 12 м. Пещера – популярный туристический объект, потому снизу к ней выстроена длинная узкая деревянная лестница, прилепленная к скалам. С 1950-х годов в пещере работают археологи. Были обнаружены богатая палеолитическая стоянка, каменные орудия труда, первые подобного рода и одни из древнейших во всей Северной Азии. В древности пещера, обращенная к югу, тысячелетиями использовалась как удобное укрытие для людей, хорошо согреваемое солнцем и защищенное крутым подъемом. Находки из пещеры хранятся, среди прочего, в Эрмитаже в Санкт-Петербурге. Свое название «белый камень» надчарышская скала получила из-за характерного беловатого оттенка, вызванного присутствием мрамора в образующих ее породах.

Не останавливаясь у пещеры (все бывали в ней), огибаем Ак-Таш с востока и поднимаемся к северу на небольшой горный гребень, отделяющий долину Чарыша от Канской степи (1211 м).

От места ночевки до гребня 5 км. На подъеме сухой безлесой степью снова встречаем пастушеские стоянки. Усть-Кан остается в 4 км западнее, на этот раз его минуем. С гребня быстро спускаемся километр к трассе Усть-Кан – Яконур – Черный Ануй и переходим ее у бугра с деревянной беседкой, у которой всегда останавливаются местные жители и туристы – перекурить, передохнуть. Бугор покрыт битым стеклом от водочных бутылок и эдельвейсами. С него удивительный вид на Канскую степь – она отсюда просматривается вся до самых дальних углов. Володя берет левее бугра, немного сближаемся с райцентром, до которого остается километр-полтора. Проводник обдумывает – выбираться ли на конях на высокий бетонный мост через Кан, по которому то и дело проносятся машины, или же попробовать перебрести Кан без тропы, невзирая на окружающие реку болота. Володя внимательно оглядывает местность. Тут и там в болоте стоят по колено в воде и жуют траву лошади. Проводник принимает решение бродить Кан и направляется прямо в болотину. Еду вторым, приклеившись к заду его темно-гнедого Араная. Мост остается неподалеку, метрах в пятистах южнее. Прямо за широкой болотиной с речкой видны крайние дома Усть-Кана, до которых меньше километра. С дороги, моста и от домов на нашу странную процессию глазеют люди. Им любопытно, кто мы такие, чего затеяли и чем все закончится? Отряд дарит наблюдателям редкий аттракцион. Очень быстро сухая глинистая степь заканчивается, и подступает болото. С каждым шагом оно углубляется. Кони проваливаются в грязь все сильнее, им становится труднее продвигаться вперед. Так добираемся, утопая уже почти до сумин, до речки, с большим трудом протащившись поперек болота метров двести. Черный Кан небыстро струится посреди густой высокой травы почти без выраженных берегов. Ширина реки метра три-четыре, не более. Оценить глубину потока и характер дна невозможно – вода темная и мутная. За речкой стена болотной осоки – ясно, что и на другом берегу топь. Со стороны происходящее выглядит глупо и нелепо. Идиллическая солнечная равнина. Край большого села. Тут же – асфальтированная автотрасса и капитальный бетонный мост. На творящееся глазеют случайные проезжие и прохожие. Мирно пасется скот. И здесь же странные люди на пустых конях, непонятно зачем, лезут в опасное болото. Представьте себе Москву, в центре которой группа грязных обросших всадников осторожно переходит вброд Яузу в районе Таганки.

Володя вступает на Аранае в Кан и немедленно погружается в мутные воды выше брюха лошади, до середины ее боков. Аранай не торопится, аккуратно выщупывая невидимое дно передними ногами. Дно оказывается нетопкое, надежное. Течение Кана слабое, обволакивающее. Проводник с конем берут чуть правее и предпринимают попытку выбраться на болотистый правый берег. Увы, там все оказывается хуже, чем надеялись. Аранай выпрыгивает вперед из речки и тут же утопает передними ногами в глубоком болоте по грудь. Он проталкивается вперед сильными рывками на метр-другой, сминая осоку, после чего окончательно тонет всеми четырьмя конечностями. Его втягивает в себя трясина. Караколец ловко и быстро выпрыгивает из седла в болото и сильно тянет морду Араная на себя, помогая делу громким криком. На дороге остановились машины, в деревне люди побросали занятия, все глядят на конный аттракцион с болотом.

Нас видно издалека. Рывок за рывком Володя и Аранай понемногу справляются с топью и медленно выбираются в сторону сухого правого берега. Через 100 м болото заканчивается, там можно повалиться на твердую поляну и закурить. Я следую за Володей как привязанный. Коргонец не желает лезть в речку, дергается и тормозит. Въезжаем в Кан в том же самом месте по полосе примятой травы. Кан принимает меня с Коргонцем глубоко и холодно, захлестывая водой сапоги и сумины. Точно так же забираем в речке правее против течения.

В месте, где Володин Аранай продавливал болото по правому берегу, теперь пузырится черное месиво из грязи и травы. Лезем с Коргонцем туда же и точно так же глубоко утопаем в липкой трясине. Не успеваю выпасть в грязь из седла с застрявшего коня, как на меня уже орут сзади и спереди. Сваливаюсь в грязную кашу и, потонув сам едва ли не по пояс, что есть сил тяну Коргонца к суше. Подлетает сзади Володя, тягает веревку вместе со мной. Чудом легкий и сильный Коргонец выдергивается из раскисшей бездны и выбирается на твердую почву. Так второй раз за путешествие едва не тонем в болоте.

Выбегаем с Володей на сухую траву и падаем от перенапряжения и усталости. Надо же было устроить такое испытание, считай, посреди деревни и у дороги!

Остальная группа разворачивается прочь от «брода». Возвращается на сухой левый берег и направляется к мосту. От моста деревенской улицей догоняют нас с Володей.

После приключения с болотом ехали полтора часа по дороге Усть-Кан – Озерное западной стороной котловины. В 2 км к северу от Усть-Кана справа у дороги выстроена недавно солнечная электростанция (Усть-Канская СЭС). В степь ровными длинными рядами положены под нужным углом солнечные панели, большим квадратом. Будки трансформаторов, кабели, легкое ограждение. Людей не видно.

За электростанцией через 2 км справа показалось озеро с дикой птицей, окруженное пасущимся скотом. Здесь же повстречались два мужика на мопеде, пылившие из Озерного в Усть-Кан. – Привет! Не помните нас? Мы к вам на конях на Тогае подъезжали!

С дороги у озера открывается восхитительный вид на Канскую степь. Восточные горные пирамиды отражаются в неподвижной озерной глади. На севере видны живописные отроги Бащелака со стоянками понизу. По днищу котловины тянутся красивые темно-зеленые переливы болот. У озера съезжаем с дороги на Озерное, видное впереди слева, и забираем правее. Через 10 км степь заканчивается, начинаем подъем сухим проселком на небольшой перевал на западном склоне горы Кознекту (1424 м). У подножия горы еще пара стоянок, хлопочут по хозяйству пастухи. На сам перевал заехали в половине второго дня на высоту 1260 м. Перевал очень простой, пологий с обеих сторон, с автомобильным проселком в светлом смешанном лесу. На перевале во время короткого привала попали в сильный ливень, после которого снова выкатилось жаркое солнце. За полчаса спустились с перевала прямо к Ануйскому тракту, где у кошар ждал Амаду с вещами (рядом с устьем речки Бажинты). Забросили на коней арчемаки и рюкзаки и ушли от дороги на запад в верховья реки Изим, на среднегорный хребет Чичке. Поднимались на хребет 3 км по узкой долине, поросшей светлым лиственничным лесом. Ближе к вершине хребта подъем стал крутым, без тропы, серпантином, густой травостой поднялся выше стремян, ехали сквозь огромные сочные травы с широкими листьями, покрытые душистыми цветами. Места прекрасные – солнечный корабельный лес, богатейшие луга, тишина, покой, тепло, ни комаров, ни мошки. На узкий, покрытый роскошными травами гребень хребта Чичке выехали в четыре часа дня на высоте 1470 м – самая высокая точка хребта.

Хребет Чичке («тонкий») – фактически ориентированный строго на север отрог Бащелакского хребта длиной 16 км. Начинается на юге у села Озерное, заканчивается на севере у деревни Верх-Мута. От гребня Чичке до идущего параллельно гребня Бащелака по прямой 8–10 км. Меж ними пролегла глубокая лесистая долина, по дну которой сбегает к северу речка Изим. По долине Изима с советских времен существует лесная дорога, по ней на вездеходах и лесовозах возможно проехать от Озерного до Верх-Муты (примерно 26 км).

С вершины хребта продолжили путь лесом на север вдоль гребня и рядом с ним, то находя тропу, то теряя ее. Характер местности не изменился – все тот же высокий лиственничный лес с богатыми травами. Справа от тропы близко виден гребень хребта с выходами скал и останцами среди лиственниц. Чичке и впрямь очень узкий – средняя ширина хребта всего-то километр-полтора. Пока двигались по хребту, водоразделу Изима-Муты и Кана, четырежды проезжали однотипные перевальчики вдоль гребня.

Двигались сквозь лес, понемногу сбрасывая высоту. Показался Изим – в верхней своей части крохотный ручей. Среди деревьев то и дело попадались свободно бродящие упитанные коровы.

После часа спуска по Изиму выехали на длинную лесную поляну с большим стадом коров. Выше поляны на склоне открылась большая вырубка – 300 на 500 м свежих лиственничных пней и завалов из ветвей. В нижней части поляны показалась крохотная избушка, выбежала собака, вышел навстречу хозяин.

У избушки замерли красный трактор-трелевочник, трактор «Беларусь» и строительный вагончик. Здесь и встали лагерем, приняв любезное приглашение хозяина. Остановились на ночлег в половине шестого вечера на высоте 1245 м, проведя в дороге семь с половиной часов и проехав 34 км от стоянки у Ак-Таша до ущелья Изима. Избушка ютится на высоком обрыве над речкой в лесу, спуск к воде неудобный, понизу заболоченный, места для палаток очень мало.

Только поставили лагерь и приступили к готовке ужина на печке в домике, как сверху послышался рев мощного мотора.

С громким рокотом к избушке выкатился огромный трехосный грузовик, весь заляпанный грязью. Из высокой кабины спустились два крепких русских мужика и мальчик лет десяти – сын водителя. Их встретил Геннадий – хозяин стоянки. Мужики приехали из Бийска – это они рубят и вывозят ценную лиственницу по Изиму. Мальчишка напросился с батей в горы. Геннадий сторожит технику и жилой вагончик. Мужики коротко переговорили с Геннадием, завели «Беларусь», лихо подцепили к ней вагончик и уехали куда-то наверх отдыхать после тяжелой дороги.