Мы заранее договорились, что не будем стрелять, если увидим самку с детьми. Меня захватили мысли о том, как же мы увидим детей в этой траве. Взрослого мы, возможно, ещё распознаем по торчащей холке, но вот будет ли понятно, самка это или нет, есть ли там дети или нет. Разгоняемый азартом охоты, я решил для себя, что буду стрелять в любом случае. Сначала выстрелю, о морали буду думать потом. Я начал ощущать первобытное кровожадное чувство, как будто сам я просто дикий зверь в лесу, самец, который ищет добычу. Дополнялось оно ощущением голода, которое как будто усиливало остроту зрения и слуха. Я чувствовал себя хищником, готовым к прыжку.
Мысли о моральности и аморальности убийства животных уже не занимали меня, я погрузился в размышления о том, какой тропой будет удобнее спуститься к различным точкам на поляне, если кабан появится в той или иной точке. Изредка я отвлекался на шевеления травы в том или ином месте, переглядываясь с Виталиком и другими охотниками, мы на секунду замирали, пристраивали скулы на приклад, всматриваясь в траву через прицел, но, ничего не увидев, опускали оружие, продолжая мысли и наблюдение.
Время шло, животные не появлялись. Шевеления травы казались результатом движения птиц или дуновения ветра. Мне уже начало казаться, что именно здесь никто не появится. Виталик свистнул мне издалека, привлекая внимание и жестом показал, что пора идти на следующую локацию. Провожатые уже собирались в шалаше. Жадно оглядев поляну, я напоследок попытался уловить признаки движения на ней. Кабан так и не пришёл.
На пути к следующей точке мы опять зашли в труднопроходимые джунгли. Мы так громко прорубались сквозь заросли, что мне казалось невозможным встретить животных. Наш путь то поднимался наверх, то вёл нас с холма. В обоих случаях мы скользили по мокрой глине, падали, поднимались и дальше прорубали растительность.
Вид с новой позиции был впечатляющим, слева, справа и впереди открывались большие просторы джунглей, окутанных дымкой облаков.
– Если кабаны приходят сюда, то только ради этого вида!
Наши провожатые разошлись по кустам, чтобы поискать следы животных.
– Виталик, сфоткай меня с этого ракурса, – сказал я, вставая спиной к долине. Тока так, чтоб ружьё целиком влезло. Нож нормально видно?
Виталик сделал пару кадров и протянул мне телефон, вставая на моё место. Я навёл на него камеру: «Так, ружьё влезло целиком, так, а нож? Где нож?»
– Где твой нож?
Виталик выругался и начал растеряно осматривать себя, свой ремень и вещи вокруг себя.
– Похоже, я потерял его где-то в джунглях.
– Ты давно им пользовался?
– Минут 15 назад.
– Наверное, уже не найдём.
– Я сейчас попробую, пройдусь по тропе.
– Не уходи только далеко, дело идёт к закату.
Виталик взял с собой ружьё и скрылся в зарослях, покинув поляну. На какое-то время я остался на поляне один. Как только Виталик скрылся с поляны, я перестал его слышать. Лес вокруг шумел. Пели птицы, стрекотали цикады, шумела листва, и где-то вдали кричали обезьяны. С холма было видно деревни, которые растянулись на всю долину, но слышно их не было.
Из джунглей вернулись индонезийцы, вместе с ними и Виталик.
– Нашёл?
– Нет, – не глядя бросил он.
– Перед Боном неловко будет.
– Да.
Буди начал рассказывать о том, что кабаны, наверное, сегодня сюда не придут. Мне не хватило знаний языка, чтобы понять почему. Я предложил подождать ещё минут 15 и после этого выдвигаться. Индонезийцы пожали плечами и, усевшись поудобнее, стали ждать.
Оглядывая поляну и открывавшуюся за ней долину, я не видел ничего, кроме бесконечного моря зелени. Где-то вдалеке, на соседнем холме скакали по деревьям обезьяны. Их было неплохо видно через прицел, но без оптики они были похожи на точки. Стрелять в них с такого расстояния не было смысла, лёгкая пуля охотничьей пневматики завалится с траектории, не долетев даже до середины. Да и в памяти держались истории Бона о предсмертных проклятьях обезьян. Солнце плавно закатывалось за холм, на поляну никто не выходил. Дожидаться темноты в джунглях не хотелось, идти обратно по зарослям в темноте наверняка сложнее, чем днём.
Так и не дождавшись животных, мы начали спускаться с холма обратно к лагерю. К машине мы подошли уже в темноте. Бон не стал нас дожидаться и вернулся домой. Мы загрузились в джип, маленькую японскую «ниву» и, устало делясь впечатлениями от похода по лесу, поехали домой.
Бон встретил нас у ворот. Он явно хотел нас ободрить после не очень удачного дня и сразу позвал за стол. Мы были уставшими, слегка разочарованными, что не пришлось стрелять, но всё равно наполненными впечатлениями от времени, проведённого в джунглях. Бон уверенным тоном сообщил нам, что в субботу с нами будет сразу несколько охотников с собаками и что в субботу кабаны никуда не денутся от нас. Для меня, да и, думаю, для Виталика это не было важно. Мы были голодны и, когда жена Бона поставила на стол кастрюлю с «русским салатом» оливье, мы и думать забыли о кабанах и неудачной охоте.
Амелия не говорила по-английски, и за неё рассказывал Бон:
– Она нашла этот рецепт на YouTube. Когда я сказал ей, что ко мне в гости приедет большой босс из России, она сразу придумала, как показать в лучшем свете гостеприимство людей Сунды!
– Бон, это просто невероятно! Помнишь, я говорил, что твоя мама напоминает мне мою бабушку? И её еда тоже? Теперь я буду приезжать к тебе, когда буду скучать по русской еде!
– Ха-ха, да, Влад, мои двери всегда открыты для тебя! Но не забудь позаботиться обо мне, когда я приеду в Россию! Я рассчитываю там на хороший приём, – сказал Бон с ухмылкой.
Виталик, обращаясь ко мне по-русски, добавил:
– Вован, мы должны будем просто превзойти себя. Чтобы Бон просто влюбился в Россию.
– Обязательно влюбится!
Уже после ужина позже мы продолжили.
– Как думаешь, что ему надо в первую очередь показать?
– Если он поедет в Петербург, конечно, Эрмитаж. Он у меня как-то спрашивал про него. Это вообще довольно приятно, показывать иностранцам Россию, но не всегда понятен их выбор. Я помню, ко мне приезжала делегация индонезийцев, так вот экскурсии по ВДНХ они предпочли поход в торговый центр.
– Ты просто не умеешь «продавать». Если ты не смог объяснить, почему надо идти на ВДНХ, а не в торговый центр…
– Самый большой в Европе, кстати.
– Пусть и в самый большой. Если ты не смог этого до них донести, чем ВДНХ лучше ТЦ, то ты плохой экскурсовод. Я бы не хотел приезжать к тебе.
– Ну, Бон собирался приезжать в Петербург, так что в роли экскурсовода скорее будешь ты, – улыбнулся я.
Виталик погрузился в размышления о том, куда бы он повёл Бона. Я, немного поработав за ноутбуком, погрузился в приятный глубокий сон. Мне хотелось, чтобы побыстрее встало солнце и начался новый день.
Часть 3. Сафари
Я проснулся от криков петухов за окном. Виталик уже не спал и что-то разбирал в своих вещах. Поднявшись рывком, я поспешил умыться. За окном было пасмурно, а в доме холодно. Наверное, это странно, слышать, что в стране на экваторе может быть холодно. Особенно, если читать эти строки морозной зимой. Но температура в горах Индонезии по ночам опускается и до 10 градусов, а отопление или утепление помещений для местных – это роскошь, граничащая с придурью. Путешествуя по Восточной Яве, я довольно часто встречал грузовики, гружённые хворостом, как будто бы для разведения огня и отопления, но печей в домах я не встречал в Индонезии никогда, максимум – декоративный камин.
Стоя в душе, я прокручивал в голове план на день. Так как сопровождающие нас охотники не смогут присоединиться к нам в этот день, мы решили посвятить его решению проблем с машиной и осмотру окрестностей. Проблемы с электрикой и светом в машине начались, когда мы попали под мощный тропический ливень в районе Семаранга. Отключилась музыка, не работали поворотники и ближний свет. Причём, когда машина просыхала, функционал возвращался. Однако в середине сезона дождей в Индонезии мы не могли рассчитывать на большое количество сухих дней и перед обратной дорогой на Бали должны были всё починить. Недалеко от нас был сафари-парк, в который мы тоже решили заехать, воспользовавшись свободным днём.
На скорую руку перекусив, мы получили напутствие от Бона и отправились в поездку. В первую очередь мы решили заехать в сафари-парк. Это был будний день, и мы рассчитывали, что там не будет много людей.
Час езды по горным дорогам через чайные плантации, и мы прибыли к месту назначения. По сути, это не был тот сафари-парк, который мы представляем себе, когда слышим это словосочетание. Это было больше похоже на зоопарк без клеток, в котором посетители могут передвигаться только на своей машине.
Огромное количество животных: олени, обезьяны и буйволы – бродили от машины к машине, выпрашивая угощения от посетителей. Никакого страха людей и машин, только голодные вопрошающие глаза, которые они старались поднести максимально близко к нашим. Мы предусмотрительно запаслись морковками и бананами для угощения животных. Предприимчивые местные продавали их прямо под знаками «Животных не кормить» на въезде в парк.
Это был мой второй раз в этом парке, и я старался высматривать уже знакомых мне животных вокруг себя. Среди таких оказалась огромная самка белого носорога. Она была так близко к нам, что казалось, в любой момент при желании может рассечь нашу машину надвое своим огромным рогом. На её фоне почти игрушечным смотрелся маленький носорожик. Когда я был здесь 4 месяца назад, этого малыша здесь не было. Рядом с лужайкой стояла табличка, в которой говорилось, что этот малыш всего двух месяцев от роду. Пока он резво бегал по лужайке и подхватывал на лету еду, его мать, из-за рога, никак не могла нащупать морковку, которую ей кинул Виталик.
– Веталь, кинь ещё!
– Слушай, она такая огромная, что не думаю, что она заметит, даже если съест все наши морковки. Сколько же она съедает в день?!
– Явно больше, чем те индонезы, которые её кормят.
– Индонезийцев много, а носорогов мало.
Фокус внимания носорогов уже переключился на следующую машину, из которой прилетало больше морковок, и мы двинулись дальше. Переезжая из секции в секцию, мы встречали на своём пути всё больше разных животных. Вот среди величественных жирафов бродят куду и импалы, вот зебры и массивные зебу с толстенными рогами. Животные засовывают свои головы прямо внутрь машины, нисколько не стесняясь и не опасаясь людей. Немного жалко смотреть на зебу, огромного быка, чьи массивные рога мешают ему просунуть голову достаточно далеко в салон машины, чтобы самому достать до мешка с морковью. Нашим спасением от окруживших нас животных всегда становилась следующая за нами машина. Парнокопытные сразу переключали на неё своё внимание, как только понимали, что там кормят лучше. Долго в нашей компании зависали только африканские буйволы. Массивные красивые животные жевали траву прямо на проезжей части и, как только поняли, что из машины угощают чем-то более вкусным, чем скошенная трава, окружили нас и стали настойчиво требовать еды, не давая проезда.
– Для такого бычары, наверное, не составит труда раздавить нашу машину.
– Да уж, и для него точно не хватит ни предатора, ни бенджамина.
Буйвол молча слушал наш разговор и продолжал есть морковь, глядя нам в глаза. Его взгляд как будто говорил: «Да, могу раздавить. Да, ваших ружей не хватит. Продолжайте кормить». Несмотря на то, что мы скормили им почти всё, что у нас оставалось, буйволы не расходились. Пришлось сигналить и крутить обороты двигателя на максимум, чтобы разогнать их звуком. Только после продолжительного распугивания буйволы лениво разошлись, открыв нам проезд в следующие секции.
Первый раз мы столкнулись с воротами, ограждающими следующую часть парка. Медленно и со скрипом высокое железное ограждение съехало влево и открыло нам путь в буферную зону. Дальше начинались хищники и, чтобы никто из них не выбежал за добычей, их окружали высокие стены с электрическими заграждениями. Всё это походило на сцену из фильма «Парк Юрского периода». Было заметно, что ворота стоят здесь не первый год и уже здорово проржавели и покрылись лианами и мхом. Это здорово добавляло атмосферы опасности, как будто мы въезжаем в загон с динозаврами.
Однако вместо динозавров первыми нас встречали бурые медведи. Было даже немного странно, что ради них построили такие серьёзные заграждения, ассоциативно медведи не вызывали у меня ощущения опасности и не воспринимались как опасные хищники. Как опасные да, но как хищники нет. В бурых мишках ощущалось что-то родное, как будто встретил земляка за границей. Следующей шла зона со львами. Декораторы подготовили в этой зоне руины зданий, чтобы посетителям казалось более реальным погружение в царство, где властен уже не человек. Величественные животные гордо разлеглись среди развалин и безразлично, сверху вниз, смотрели на проезжающие машины. Мы предусмотрительно закрыли окна машины и с восхищением смотрели на львов, лежащих в нескольких метрах от нас.
– Смотри, у рейнджеров такая же машина, – показал мне Виталик.
На пригорке среди львов стояла катана рейнджеров, с решётками на окнах, через которые они внимательно смотрели, чтобы кто-нибудь в шутку не открыл дверь из авто. Они с интересом рассматривали нашу машину и приветственно нам махали, давая понять, что тоже заметили нас и похожую на их машину.
Пока мы отвлеклись на рейнджеров, огромный лев с массивной гривой медленно встал со своего места и пошёл прямо на нас. Я на всякий случай защёлкнул замок на своей двери и закрыл окно до упора, не оставляя даже щёлочки. Но лев, не глядя на нас, прошёл мимо, показывая всем своим видом, что ему до нас дела нет. Только когда он развалился на другой части поляны, он поднял свою голову и уставился, как казалось, прямо на нас. Его взгляд защекотал нервы, мне показалось, что он вглядывается в нас, готовясь к прыжку.
– Как думаешь, он сможет нас достать как-то внутри машины?
– Конечно, мне кажется, он вообще легко может разбить лобовое стекло, – ответил Виталик. – Ну а там и до нас с тобой доберётся.
Как будто чтобы проверить это и раззадорить льва, я пару раз газанул двигателем, чтобы привлечь его внимание. Лев удивлённо посмотрел на нас, не понимая, что этот цирк вообще значит. Зато не удивились рейнджеры. Мы почти сразу услышали, как через громкоговоритель нам предложили проехать дальше и не злить львов.
В следующей секции были тигры. Огромные, казалось, ещё более крупные чем львы, они беспокойно ходили по своей секции и подходили прямо к машине. Крупные грациозные хищники, они почти не обращали никакого внимания на проезжающий транспорт и были заняты только брожением по кругу внутри своей секции и отдыхом после этого брожения.
Хищники закончились. Скрипнули ворота из затерянного мира, и нас опять окружили толпы парнокопытных.
– О, смотри-ка, кажется, это те самые кабанчики, которых мы так активно ищем в джунглях, – сказал Виталик, указывая на будки, в которых жили дикие свиньи.
На будке была табличка, в которой говорилось: «Javan warty pig. listed as Endangered on the IUCN Red List since 1996»5.
– Оу, кажется, он занесён в Красную книгу, видишь подпись?
– Не может быть, Бон рассказывал, что у них этих свиней как желудей. Они вроде как покоя не дают местным жителям.
– Загугли, я не склонен во всём полагаться на Бона.
Википедия подтверждала информацию с таблички. В целом животные с приставкой «яванский» мне пока встречались только в разделе вымерших или близких к вымиранию. Яванский леопард, яванский носорог, яванский тигр, яванский слон. Если на небольшом узком острове длиной в 1100 километров людей живёт больше, чем во всей России, то причины вымирания животных на нём сложно списать на изменения климата или другие естественные процессы. С другой стороны, кабан – это не очень крупное животное, тем более в Индонезии все животные гораздо меньше своих материковых собратьев. И всё равно им остаётся всё меньше и меньше места в местах, населённых людьми.
– Мужик, что думаешь, мы всё равно будем на них охотиться? – спросил Виталик.
– Охотиться будем, но я не уверен, что мы кого-то найдём, видишь как, оказывается, их совсем мало осталось, – отшутился я.
Секции со свободно гуляющими животными закончились, и мы выехали в зону отдыха для посетителей парка. Здесь был дом приматов, дельфинарий, террариум и авиарий. Местная инфраструктура уже гораздо больше походила на зоопарк. Мы припарковали машину, перекусили фруктами и пошли осматривать оставшихся животных.
– Как думаешь, животные, которые живут здесь, чувствуют себя хуже, чем животные в секциях сафари? – спросил Виталик, глядя на огромных шимпанзе, копошившихся друг у друга в волосах. Пока взрослые особи были заняты друг другом, малыш выглядывал на нас из-под локтя отца в ожидании банана.
– Мне кажется да, здесь у них питание только по расписанию, меньше пространства. Да и вообще, это же своего рода клетка.
– Не знаю, мне кажется, животные там стрессуют от постоянного проезда автомобилей и контакта с людьми.
– В любом случае это, наверное, лучше, чем жить в джунглях, когда каждая секунда твоей жизни нацелена на поиск еды и выживание и в любой момент тебя может съесть хищник, – ответил я. – Меньше стресса.
– Ты бы где предпочёл жить, в джунглях, бегая от охотников и леопардов, или в сафари, получая из каждой проезжающей машины по банану или морковке?
– Я бы предпочёл быть леопардом, бегающим в джунглях за кабанами.
– Ну хорошо, тогда представь, что ты неудачно поохотился, как мы вчера, и вернулся домой с пустыми руками. Твои дети умирают с голода, твоя жена уходит от тебя к более сильному тигру, а у тебя на фоне этого выгорание и больше нет сил, чтобы охотиться лучше. И ты тоже умираешь. Здесь же у тебя каждый день по расписанию сбалансированное питание, группа учёных-зоологов каждый день стремится подобрать оптимальные условия, чтобы ты лучше себя чувствовал и размножался в неволе, имитируя жизнь в джунглях, только без всех присущих им лишений и ограничений.
– Мне не кажется, что зоопарки – это зло. Мне кажется, что без них мы никогда бы не поняли то, как животные похожи на нас, не поняли бы, как нам с ними взаимодействовать и защищать их. Но жить в зоопарке сам я бы не хотел. Мне кажется, многие из моих знакомых согласились бы на такую жизнь, – добавил я. – Вся твоя работа в том, чтобы на тебя смотрели и фотографировали, за тобой ухаживают, тебя кормят, тебя лечат. По сути, это же просто модели от мира животных. Уверен, что любой из кабанчиков, которых мы завтра подстрелим, с удовольствием бы поменял своё место в джунглях на место в сафари-парке.