Страна-наследница
Ты – родная, великая, смелая,
Русь святая, славянская, Белая,
Непоклонная перед препонами,
Просветлённая – перед иконами,
Нерушимо в душе сохранившая
Две опоры, века пережившие:
Крепко держат твои руки сильные
Меч Рогнеды и крест Евфросинии.
Слуцкiя ткачыхi
М. А. Багдановiч
Ад родных ніў, ад роднай хаты
У панскі двор дзеля красы
Яны, бяздольныя, узяты
Ткаць залатыя паясы.
І цягам доўгія часіны,
Дзявочыя забыўшы сны,
Свае шырокія тканіны
На лад персідскі ткуць яны.
А за сьцяной сьмяецца поле,
Зіяе неба з-за вакна —
І думкі мкнуцца мімаволі
Туды, дзе расьцвіла вясна,
Дзе блішча збожжа ў яснай далі,
Сінеюць міла васількі,
Халодным срэбрам ззяюць хвалі
Між гор ліючайся ракі.
Цямнее край зубчаты бора…
І тчэ, забыўшыся, рука
Заміж персідскага узора
Цьвяток радзімы васілька.
Пераклад: Iрына Кабанова
От нив родных, от милой хаты
В господский двор ведёт краса,
И обездоленные взяты
Ткать золотые пояса.
Согнувшись долгими часами,
Девичьи позабыли сны,
Над золотыми поясами,
На лад персидский ткут они.
А за стеной смеётся поле,
И неба синь из-за окна —
И мысли рвутся мимовольно
Туда, где расцвела весна,
Где блеском ржи все дали полны,
Синеют мило васильки,
И серебром искрятся волны
Бегущей меж холмов реки.
Темнеет край зубчатый бора…
И ткёт задумчиво рука
Замест персидского узора
Цветок родимый василька.
Князь Всеслав
И. А. Бунин
Князь Всеслав в железы был закован,
В яму брошен братскою рукой:
Князю был жестокий уготован
Жребий, по жестокости людской.
Русь, его призвав к великой чести,
В Киев из темницы извела.
Да не в час он сел на княжьем месте:
Лишь копьем дотронулся Стола.
Что ж теперь, дорогами глухими,
Воровскими в Полоцк убежав,
Что теперь, вдали от мира, в схиме,
Вспоминает темный князь Всеслав?
Только звон твой утренний, София,
Только голос Киева! – Долга
Ночь зимою в Полоцке… Другие
Избы в нем, и церкви, и снега…
Далеко до света, – чуть сереют
Мерзлые окошечки… Но вот
Слышит князь: опять зовут и млеют
Звоны как бы ангельских высот!
В Полоцке звонят, а он иное
Слышит в тонкой грезе… Что года
Горестей, изгнанья! Неземное
Сердцем он запомнил навсегда.
Пераклад: Iрына Кабанова
Усяслаў братамі быў зняволен,
Закаваны, быццам ліхадзей.
Жорсткая дасталась князю доля,
Адпаведна жорсткасьці людзей.
Русь яго заклікала да чэсьці,
Са цямніццы ў Кіеў прывяла.
Ды ня ў час ён сеў на княжым месьце:
Ледзь кап’ём даткнуўся да Стала.
Што ж цяпер, дарогамі глухімі
Да надзеі – Полацку прыстаў,
Што ж цяпер ад сьвета воддаль, ў схіме
Ўспамінае цёмны князь Ўсяслаў?
Толькі звон твой ранішні, Сафія,
Толькі гоман кіеўскі! – Другі
Ночкай зімняй Полацк… Не такія
Хаты там, і храмы, і снягі…
Доўга да сьвітанка, – ледзь шэрэюць
Мёрзлыя аконцы ля Дзвіны…
Чуе князь: ізноў гучаць і млеюць
Звоны як анёльскай вышыні!
Ў Полацку званяць, а ён другое
Чуе ў тонкай мроі… Што гады
Гора і выгнаньня! Нязямное
Сэрцам ён запомніў назаўжды.
Заметался пожар голубой
С. А. Есенин
Заметался пожар голубой,
Позабылись родимые дали.
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.
Был я весь – как запущенный сад,
Был на женщин и зелие падкий.
Разонравилось пить и плясать
И терять свою жизнь без оглядки.
Мне бы только смотреть на тебя,
Видеть глаз злато-карий омут,
И чтоб, прошлое не любя,
Ты уйти не смогла к другому.
Поступь нежная, лёгкий стан,
Если б знала ты сердцем упорным,
Как умеет любить хулиган,
Как умеет он быть покорным.
Я б навеки забыл кабаки
И стихи бы писать забросил,
Только б тонко касаться руки
И волос твоих цветом в осень.
Я б навеки пошёл за тобой
Хоть в свои, хоть в чужие дали…
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.
Пераклад: Iрына Кабанова
Разгуляўся блакітны пажар,
Пазабыліся родныя далі.
Ў першы раз апяваю любоў,
Ў першы раз адракаюсь скандаліць.
Быў я ўвесь – як запушчаны сад,
На жанчын ды на зельле быў сквапны.
Надакучыла піць і скакаць,
І жыцьцё пагубляць безаглядна.
Мне бы толькі глядзець на цябе,
Вір вачэй бачыць золата-кары,
Хай загінуць ў асеньняй вадзе
Ўсе мінулыя крыўды і мары.
Поступ мяккі, ды лёгкі твой стан,
Калі б ведала сэрцам грунтоўным,
Як умее кахаць хуліган,
Як ён хоча зрабіцца пакорным.
Я б навекі пакінуў шынкі
І пісаць бы закінуў вершы.
Ледзь кранаўся б тваёй рукі
І валос тваіх адквітнеўшых.
Я б навекі пайшоў за табой
Хоць у свае, ці ў чужыя далі.
Ў першы раз апяваю любоў.
Ў першы раз адракаюсь скандаліць.
Благословляю всё, что было
А. А. Блок
Благословляю всё, что было,
Я лучшей доли не искал.
О, сердце, сколько ты любило!
О, разум, сколько ты пылал!
Пускай и счастие, и муки
Свой горький положили след,
Но в страстной буре, в долгой скуке —
Я не утратил прежний свет.
И ты, кого терзал я новым,
Прости меня. Нам быть – вдвоём.
Всё то, чего не скажешь словом,
Узнал я в облике твоём.
Глядят внимательные очи,
И сердце бьёт, волнуясь, в грудь,
В холодном мраке снежной ночи
Свой верный продолжая путь.
Пераклад: Iрына Кабанова
Благаслаўляю ўсё былое,
Я лепшай долі не шукаў.
Кахала, сэрца, ты даволі!
І колькі, розум, ты палаў!
Няхай і шчасьце, і самота
Заставілі свой горкі след,
Я ні ў навале, ні ў маркоце
Не страціў той калішні сьвет.
І ты, каго ірваў я новым,
Прабач мяне. Нам быць – ўдваіх.
Усё, аб чым не скажаш словам,
Я распазнаў у вачах тваіх.
Глядзяць уважлівыя вочы,
І сэрца б’е ў маіх грудзях,
У халоднай цемры снежнай ночы
Працягвае свой пэўны шлях.
Корнев Виталий Анатольевич
г. Минск
Блокнот
* * *
я ревную тебя даже к прежнему
если даже случилось при Брежневе.
если даже фактически не было.
хоть одна, но ревнует молекула.
в красоте это или в характере?
только пятна, да крошки на скатерти.
только видное, видно, размазано,
потому засыпаем по-разному.
самолётики делаю спичками.
сковородка
желтками яичными
наблюдает, чтоб я не повесился,
а спустился обратно по лесенке.
петухи причитают рассветами.
я тебя без одежды одетую
нахожу на кровати не спящую.
и боюсь по привычке, не стащат ли..
* * *
в крышу врезали окно.
я с него ворон считаю.
а потом пишу в блокнот —
ты такая и такая.
а в стенном окне кошмар
от людей и прочих гадов.
в одиночестве комар
пробирается из сада.
так считаю до пяти,
а потом сбиваюсь в кучу.
стоп, ворона, не лети,
я уже себя замучил.
* * *
люди пьют вино, как люди.
я в палате номер шесть.
ну и ладно, будь что будет.
не хочу ни пить ни есть.
здесь лежат ещё постарше,
собираются туда.
я спросил, наверно, страшно.
страшно, милый, но года..
но горят глаза от каши,
разговоры, то да сё.
сразу видно – это наши,
те, которым похер всё.
* * *
ко мне приставали женщины,
а я простывал назло им.
тянуло с окна изменщиной,
в колхозе росли надои.
по небу тянулась линия.
мазок самолетный – это.
эх, небо, зачем ты синее,
зачем не другого цвета?
зачем вечереет медленно,
а запах цветочный душит.
об этом кричать не велено,
когда незаконно дружат.
* * *
уйду туда, куда глаза глядят,
где наливают искренне, помногу.
где от стакана вредного питья..
и хорошо и весело ей-богу.
где мало значит сваренный обед,
а важен ужин в розовой оправе.
и даже если полностью раздет,
то это не считается, что сварен.
* * *
свечки горят и трепятся,
тает огонь в песке.
это уже не лечится,
поговорить бы с кем.
только иконы строгие
смотрят всегда вовнутрь.
тени живут двуногие,
а поживя – умрут.
купол крестом пристукнутый,
бывшая стрекоза.
овощи дружат с фруктами
в ящиках за глаза.
и все равно, что отчество
после имён лежит.
поговорить так хочется,
а ни живой души.
собака лает, лает, лает
* * *
собака лает, лает, лает.
я дома режу огурцы.
два помидора точно знают —
к обоим движутся концы.
вино в бутылке не краснеет,
оно и так сплошной рубин.
ну, как ещё сказать яснее —
глотай меня, потом люби.
снимай одежду до цепочки,
до тонкой ниточки снимай.
вот-вот апрель, набухнут почки,
а там уже, глядишь, и май.
* * *
всего два пассажира на салон.
автобусный загон гремит костями.
размазываю лужу колесом
и еду приблизительно по яме.
закончился неполосатый рейс,
летят ключи на полку для перчаток.
я целыми кусочками, я весь
иду туда, откуда был в начале.
пускай маршрутка нюхает цветы
и прячет под собой котов и кошек…
завидую, счастливые коты.
счастливее уже и быть не может.
* * *
а потом открыть и выпить,
укусить за шоколад.
не включая телек- нытик,
слушать группу «Ленинград».
слушать всякое с балкона,
чем живёт ходячий люд…
у берёзовых поклонов
листья новые растут.
огоньки родного крова —
мама, папа, кошка, брат.
я держу бокал спиртного
и кусаю шоколад.
* * *
солдат в стеклянных сапогах,
пирожное – пушка.
слова срываются на мат,
хотя не очень нужно.
я свечку пробую зажечь
за тех, кто носит каску.
напоминает Фаберже
яйцом о близкой Пасхе.
почти тепло.
на Первомай
ложится понедельник.
и знаешь, что… не наливай,
ты – Первомай последний.
* * *
петухи кричат от счастья,
даже несколько орут.
я вчера – бутылку асти,
ты вчера – с бутылки брют.
для чего лететь на север
делать будущих птенцов?
я хочу свалиться в клевер
и уставиться лицом
в непроглядное далёко,
в голубое никуда…
утром вылезет с востока
наша общая звезда.
а потом уйдёт на запад,
а потом ночная тишь,
только клевер, только запах.
только ты, наверно, спишь.
Другая маркировка
* * *
на дороге лунный заяц
жжёт рельефом от куста.
он меня не отпускает,
даже если перестать
убегать из дома ночью,
имитировать болезнь.
под ногами только почва.
только хочется залезть
на ближайшую вершину
или просто высоту.
я забыл себя в машине,
я завидую кусту.
он посыпан, напомажен
этим лунным порошком.
а ещё до неба нашим,
от которого пешком
ходят тени от растений,
рядом медленно идут.
ожидаешь привидений..
а они тебя не ждут.
* * *
распространяю тишину.
не трогаю ногами тапки.
хотел уже совсем ко сну,
но мтс без подзарядки.
ищу на кухне. там окно
слегка на зеркало похоже.
и если близко, то оно
мою отсвечивает рожу.
за ним звезда, ещё одна.
затем присел на подоконник.
и не смотря, что тишина
уже на небе треугольник.
и там похожие дела.
не парятся на небе звёзды.
а хочется напополам
поулыбаться через воздух.
* * *
ждали, ждали этого..
этого не стало.
кухня табуретами
посидеть давала.
чайник одурманивал
воду из-под крана.
надоела мания
подниматься рано.
на девятом выспаться
не пускал четвёртый.
я хотел возвыситься…
покатился к черту.
* * *
ты не спишь, и я не очень.
планетарный полудрём.
свет нарочно скособочен,
с тенью шарится вдвоём.
много хуже в одиночку.
чудо мультик – Три кота.
вот скажи, ты видишь точку
или строчки по утрам?
вот скажи, на кофе пенка —
просто пенка или ты
там плывёшь обыкновенно,
чтобы кофе не остыл.
* * *
для шнурка 14 отверстий.
кончился в отверстиях шнурок.
боже, огради меня от мести.
я смогу, а раньше бы не смог..
голубь мира прыгает на лапах.
эх ты, голубь, ты же не родной.
вот сейчас всё больше о солдатах,
а начало мая – выходной.
у меня так много было книжек,
а потом… закончился шнурок.
ничего хорошего не вижу,
но живу,
а раньше бы не смог.
* * *
минус пять бывает разным.
раз прохладно, раз тепло.
телефон пытают язвы,
обзываются козлом.
руль направо, руль налево.
то идёт, то не идёт.
идиот мотает нервы..
бах.. снежинка на капот.
перекрёсток рвёт педали,
светофор гори, гори.
сбоку раз.. привет, Виталий,
у тебя какой тариф?
на больничных истязаньях
красный цвет на белый бинт.
телефон обычно занят,
кто-то снова говорит.
* * *
каждый ест свою морковку.
так неловко, я не ем.
я другая маркировка —
и не масло, и не крем.
может, я от пятен средство?
или краска для волос?
может, я из детства в детство
два урока не дорос.
на плите кипят и воют
макароны из любви.
как тебе пришло такое
выражение – ну, блин!
* * *
Рено Сандеро, белый цвет.
печальней только Жигули.
уеду,
мой велосипед
не терпит липовой любви.
уеду, пусть идёт одна
и просит крепкого у чашки.
смотрю назад, ещё видна
макушка от вокзальной башни.
топчусь у станции метро,
велосипед в метро не пустят.
звоночек главное не тронь.
ищи меня… в цветной капусте.
* * *
перекрёсток. снова красный,
понемногу торможу.
между каменных пампасов
улетая, майский жук
сделал жу и точкой дальней
вертолётно улизнул.
повсеместный умывальник
выдал новую весну.
все растаяло и ладно,
зацветает чернозём.
кто-то ходит на парадах,
а кому-то не везёт.
от погоды сердце стонет,
тонет в кружке сухофрукт…
____________________
во всемирном телефоне
мягко выключили звук.
Кулик Владимир Николаевич,
Карданов Валерий Алексеевич
г. Москва
Народный художник Ф.А.Модоров и его галерея портретов партизан ВОВ
Модоров Фёдор Александрович (28.02.1890 – 04.03.1967) – народный художник РСФСР, заслуженный деятель искусств Белорусской ССР, член-корреспондент АХ СССР, профессор, ректор МГХИ им. В.И.Сурикова.
Родился в селе Мстёра Владимирской области. В конце XVII – начале XVIII веков в Мстёре зародился иконописный промысел, который в последующем приобрёл всемирную славу.
О Палехе знают все, старинный центр русского народного промысла – миниатюрная живопись на лаковых изделиях, а близкая соседка Мстёра, между ними по прямой 47 км., словно прячется в тени. Но те, кому удалось побывать во Мстёре, оказываются ей очарованы. Окружающая Мстёру природа – это поистине «берендеевские леса».
Известный историк архитектуры, искусствовед, педагог А.А.Тиц в книге «По окраинным землям Владимирским» (1969 г.) пишет: «Мстёра – край нехоженных лесов и полевых цветов, особый, живущий своей необычной жизнью цветистый мир красок и образов. В самом названии „Мстёра“ звучит что-то былинное, сказочное».
В 1906 г. Ф.А.Модоров окончил Мстёрскую иконописную школу с отличием и уехал в Москву. Работал подмастерьем в иконописной мастерской, но очень хотел стать свободным художником. По вечерам брал уроки рисунки и живописи, занимался в художественные студиях,
В 1909 г. поступает вольнослушателем в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, но окончить его не смог, потому что был слишком занят в иконописной мастерской. Впоследствии закончил Казанскую художественную школу, а в 1918 г. Академию художеств в Петрограде в мастерской известного живописца В.Е.Маковского.
Имея большой опыт иконописи, в 1918 г. принимал участие в реставрации Владимирской иконы Божьей Матери под руководством известного художника, реставратора И.Э.Грабаря.
В 1918 г. в рядах рабочих дружин участвовал в установлении советской власти в Петрограде, работал в области агитационно-массового искусства.
Из революционного Петрограда Ф. А. Модоров возвращаемся в родное село, чтобы строить новую жизнь. Был избран первым председателем Мстёрского местного совета рабочих и крестьянских депутатов, создал детскую художественную школу-коммуну и художественно-промышленный техникум.
В 1923 г. заведовал художественной частью Первой Всероссийской сельскохозяйственной выставки в Москве.
С 1923 г. активный член руководства Ассоциации художников революционной России. Начинается его работа как художника, на выставках Ассоциации появляются работы Ф.А.Модорова, Много ездит в творческие командировки по стройкам пятилеток. В творчестве придерживается метода социалистического реализма.
Ф.А.Модоров пишет картины промышленных предприятий и строек («Завод Гревер» 1929 г., «Белый город, Керосиновый завод» 1930 г., «На стройке Магнитки» 1931 г.), картины труда и быта простых работников («Ковроткачество» 1930 г., «Встреча посевной» 1933 г., «Первый трактор на полях Башкирии» 1933 г.).
Впоследствии большое место в творчестве Модорова занимают картины на историко-революционную тему («Герои Первой Конной» 1934 г., «Ходоки у В.И.Ленина» 1947 г.»; и полотна, посвящённые Великой Отечественной войне. Им была создана портретная галерея 56 картин участников партизанского движения. Галерея портретов воинов и партизан ВОВ принесла художнику наибольшую известность.
С началом Великой Отечественной Ф. А. Модоров отправляется на фронт с инструментами художника. На Калининском фронте делает зарисовки, пишет этюды, в том числе и портреты бойцов на передовой, но главной для него является тема партизан, здесь он встречается с руководителями партизанского движения.
Ф.А.Модоров ездит в прифронтовые места, делает зарисовки бойцов, командиров, бывает и за линией фронта – в Белоруссии у партизан. За это время художник создал портретную галерею партизан Великой Отечественной войны. Им написано 56 портретов партизан Белоруссии, Украины, Брянской, Калининской областей и Орловщины. В серии военных портретов запечатлены образы советских патриотов, раскрыты их мужественные, стойкие характеры.
В произведениях Ф.А.Модорова прослеживается влияние мастерских и художественных школ, в которых он учился. Его портреты не являются сугубо академическими, к каждому бойцу Модоров пытается найти свой подход и отразить его личностные качества.
За серию портретов и картин, посвященных партизанской борьбе, Ф.А.Модоров ещё в 1944 г. будет удостоен звания Заслуженный деятель искусств Белорусской ССР и ордена Трудового Красного Знамени.
Но самые почетные звания дает народ, и из всех заслуг мастера на могильном камне Фёдора Александровича Модорова на Новодевичьем кладбище, как высшее звание написано: «Партизанский художник».
Произведения Ф. А. Модорова хранятся в Государственной Третьяковской Галерее, Государственном Русском Музее, музее В.И.Ленина в Москве, Центральном музее Вооружённых Сил Российской Федерации, других музеях. В 48 музеях страны, находится до 400 картин художника.
Имя Фёдора Александровича Модорова присвоено Мстёрской художественной школе и одной из улиц г. Владимира.
Часть картин художника, посвященных партизанам ВОВ хранится в Центральном музее Вооруженных сил Российской Федерации. Члены Совета РНКА «Белорусы Москвы» Кулик В. Н. и Карданов В. А. посетили фонды музея и провели фотосъемку картин Ф.А.Модорова.
Представляем наши фотографии у входа в музей и одну из центральных фотографий галереи партизан ВОВ: В штабе партизанского движения. Групповой портрет партизан. 1942 г.
Кулик В. Н., Центральный музей Вооруженных сил Российской Федерации. 12.09.2023
Карданов В. А., Центральный музей Вооруженных сил
Российской Федерации. 12.09.2023
Картина Ф. А. Модорова: В штабе партизанского движения.
Групповой портрет партизан. 1942 г. 12.09.2023
Галерея партизанских портретов Фёдора Александровича Модрова по праву считается одним из самых ярких и волнующих произведений, напоминающих нам о подвигах наших предков.