Повинуясь ее мягкому голосу, я сначала присел, а потом прилег на топчан и сразу улетел в заоблачную даль. Эта небольшая передышка позволила мне достаточно быстро прийти в себя. Когда меня растолкал старик, я уже был в состоянии объективно воспринимать реальность. Пахло парным молоком и вкусной едой. На столе стояли глиняные миски, до верхов наполненные наваристым борщом, и кружки с молоком. Крупно нарезанный хлеб горкой громоздился посередине стола. Упрашивать меня долго не пришлось. Сев рядом с хозяином, я быстро умял две миски борща и выпил все молоко. Вечеряли уже при лучине, так как ночь уверенно вступала в свои права. С трудом оторвавшись от стола, я подошел к своему спальному месту и улегся там, устремив свой взгляд на небо, туда, где звезды начали игру в прятки, догоняя друг друга, а затем, сорвавшись, внезапно падали камнем на землю, оставляя огненный след, медленно растворявшийся на лазурном небосводе. Девчатам постелили на сене, и они, щебеча, уютно устраивались на ночлег. Через какое-то время все стихло, только стрекотали кузнечики да попискивали мышки – полевки. Я лежал и прикидывал, как мне завтра поступить: или сразу утром уезжать, или отдохнуть немного, а затем уже отправляться в дальний путь. Решил, что отдохну денька два, а затем поеду домой. Вытащив свой арсенал, я пристроил его возле топчана, решив как можно скорее уснуть, как вдруг что-то теплое и дурманно-сладко пахнущее навалилось на меня сверху, заставив мгновенно напрячь мышцы для отпора. Но отпора не получилось, так как знакомый голос с придыханием стал шептать мне на ухо ласковые слова, а лицо покрывалось горячими поцелуями. И если руки мои бессильно разжались от такого напора, то внизу, наоборот, творилось что-то необычное, заставляя меня крепко сжать в объятиях это податливое женское тело. «Нападавшим» оказалась черноокая красавица Галина. Она буквально распяла меня на топчане, коварно подталкивая к исполнению ее сокровенных желаний. И вот мои руки против воли начинают искать на ее теле заветные места, от которых голова идет кругом. В ответ – только тихий стон и нежное покусывание моего уха. Посередине этой страстной борьбы она вдруг вскакивает и, схватив меня за руку, тянет за собой туда, где луна не так сильно освещает этот заброшенный кусочек земли. Укромным местом оказался пахучий стог сена из разнотравья. Лукаво посматривая, она легонько толкнула меня вниз, а сама примостилась рядом, провоцируя на дальнейшие действия. Видя мое замешательство, девушка решительно сняла кофту и отбросила в сторону юбку, оставшись без ничего. Стоя под лунным светом, который буквально переливался на ее молодом теле, она расплела косу и призывно уставилась на меня. Волосы цвета вороньего крыла, рассыпавшись по ее гибкому телу, еще больше подчеркивали красоту и женственность. Устоять перед этим было невозможно, тем более, что я уже был готов ко всему. Как-то само собой получилось, что она оказалась подо мной. Изгибаясь и постанывая, мы горели желанием овладеть друг другом. Ее лицо то выныривало из вороха волос, приближаясь ко мне, то пряталось, заставляя искать ее алые губы, от которых было невозможно оторваться. Словно печати, я оставлял поцелуи на ее нежном теле, которое изгибалось мне навстречу, призывно маня затвердевшими розовыми сосками. И вот, наконец, это произошло, мы стали единым целым. Она сначала замерла, тихо застонав, а затем началось что-то невообразимое: я вдруг почувствовал себя всадником на необъезженной лошади. Она то извивалась, раскачивая меня из стороны в сторону, то подбрасывала до самого синего неба, то прижимала к себе с такой силой, словно пытаясь переломить пополам. Со своей стороны, пытаясь овладеть ситуацией, я с силой вонзал в нее шпоры так, что она изгибалась мне навстречу, постепенно подчиняясь моей воле. Так мы скакали достаточно долго, наслаждаясь друг другом, пока, словно бы придя к согласию, одновременно не остановились, ослабляя объятия, в которых находились в период скачки. Затем, оторвавшись вдруг от нее, я откинулся на спину, весь блестя от пота. И сразу меня накрыла знакомая грива волос, из-под которой вынырнуло улыбающееся лицо плутовки, которая стала нежно ласкать меня. После этой бурной гонки мир как бы изменился и стал представляться мне в другом свете. Я почувствовал себя каким-то умиротворенным и расслабленным. Рядом со мной лежало чудесное создание, к которому в моей душе стали проблескивать какие-то чувства.
Постепенно они стали крепнуть, так как наши совместные посиделки при луне продолжались и дальше. Естественно, они не стали секретом для окружающих. Все делали вид, что не замечают наших полных страсти взглядов. Кто-то из девушек радовался, кто-то завидовал, но нам было все равно. Так, словно во сне, пролетела неделя. Возможно, оно бы и дальше продолжалось так, пока не произошло событие, вернувшее меня в реальность.
Пока длилось это счастливое время, девушки помогали по хозяйству, приводили себя в порядок, а я со стариком занимался благоустройством территории. При этом я обнаружил, что запасы продуктов, которыми располагали хозяева, значительно сократились. В связи с этим я решил отправиться на охоту, так как в степи водились и сайгаки, и антилопы, я уже не говорю о зайцах. Свежее мясо никому не помешает, тем более, когда нужно кормить такое количество молодых людей. Лошадей, которых мы привели с собой, я отдал деду вместе с оружием, а мой конь пасся недалеко и в любой момент мог быть укрыт в балке. Подготовив его к поездке, я взял с собой и лук со стрелами, так как решил пользоваться огнестрельным оружием в крайнем случае, чтобы не выдать своего месторасположения и не подвергать опасности остальных. Рано утром я выехал на промысел. Рыская по степи и буеракам, я искал следы животных по примятой траве и помету, определяя, где они могут быть. Эти следы вывели меня на тропку, куда они ходили на водопой. Обследовав это место, я решил устроить здесь засаду. Примерно к обеду я услышал осторожный шум, и к источнику стало спускаться небольшое стадо косуль – голов пять. Натянув лук, я стал выбирать жертву. Остановился на одной из молоденьких косуль и пустил в нее стрелу. Она, мелькнув на солнце, вонзилась ей в шею. Сказалось то, что я давно не стрелял из лука, поэтому стрела прошла выше того места, куда я хотел попасть. От неожиданности животное замерло, затем рвануло вперед, а остальные бросились врассыпную. Вскочив на коня, я поскакал за раненым животным. Его было хорошо видно в высокой траве, так как оно летело, не разбирая дороги, постоянно прыгая вверх. Вскоре стало заметно, что косуля начала уставать, а затем резко повернула направо и пропала из виду. Запомнив это место, я стал осторожно приближаться к нему, держа лук наготове. Вскоре я подъехал к небольшой ложбине, густо покрытой травой, и сразу заметил своего подранка, который лежал внизу. Спустившись с коня, я осторожно приблизился к нему, готовый поразить цель еще раз. Но это не понадобилось. Все было уже закончено. Вытащив стрелу, я стал думать, как доставить домой свой охотничий трофей. Пока я разбирался с косулей, сбоку послышался едва различимый стон. Это заставило меня мгновенно собраться и вытащить один из пистолей, приведя его в боевое положение. Медленно раздвигая густые заросли, я начал обследовать местность, чтобы убедиться, что мне не послышался этот призыв о помощи. Вскоре я услышал хриплое дыхание почти рядом с собой и чуть не споткнулся о чьи-то ноги в стоптанных сапогах, произвольно лежащих на моем пути. Осторожно приподняв ветки, я увидел молодого хлопца в окровавленной рубахе, лежащего без сознания. В левой руке он сжимал саблю, которую периодически пытался поднять, словно защищаясь от кого-то. Спасаясь от преследования, он забрался в самые корневища кустов, и для того, чтобы вытащить его оттуда, мне пришлось приложить максимум усилий. У него были рубленые раны на руке и на груди, из-за которых он потерял много крови. Разорвав свою рубаху, я промыл и перевязал окровавленные места и напоил раненого. Однако, несмотря на мои действия, он не приходил в сознание, а перемещать его в таком виде мне было не с руки. Оставался только один способ привести его в чувство. Пошарив в сумке, я вытащил оттуда небольшую тряпицу, в которую у меня был завернут стручок красного перца. Разломав его пополам, я немного потер им губы раненого. Через мгновение он облизнул их, не открывая, сморщился и попросил воды. Я сразу дал приготовленную мною баклажку с водой, которую он начал жадно пить. Затем, тяжело вздохнув, парень открыл глаза и посмотрел на меня.
–Ты кто? – спросил он, переведя дыхание.
– Такой же казак, как и ты, – ответил я.
– А что тут делаешь?
– Занимался охотой, пока вот не встретил тебя.
– Ну и как, удачно?
– Да вот косулю подстрелил, будет чем тебя накормить. Ну а ты что делал, что так вот тебя потрепало?
– Да я с макеевских зимовников, разом с тремя хлопцами решили податься на Сечь. Житья не стало от этих панов, мало того, что худобу забрали, так еще и землю пытаются отобрать. Запретили косить траву и сеять для себя хлеб. В первую очередь – всё для пана. Ну и взвыл народ. Решили послать нас к порогам, чтобы попросить защиты у казацкого братства. Выбор пал на нас, вот мы и поехали. Первые два дня все было нормально, а на третий нарвались на летучий татарский отряд. Кто-то у них отобрал добычу и покалечил ее охранников. Вот начальник отряда и залютовал, ведь добыча хану предназначалась. Разослал по всей степи отряды с приказом найти пропажу, а все, что можно, – сжечь и погубить. Вот мы и попались им. Нас трое, а их человек двадцать. Отбивались, как могли. Только благодаря моему Серко мне удалось вырваться оттуда. Он буквально вынес меня, сбив по пути двух вражеских конников. А дальше я ничего не помню, видно, потерял сознание. Где мой конь, не знаю, видно, татары поймали его и увели с собой. Надо убираться отсюда быстрее, а то они могут вернуться. У них тактика кругами ходить, сжимая кольцо, чтобы поймать свою добычу.
– А ехать – верхом сможешь?
– Да куда деваться, попробую, лиш бы не попасть к этим в лапы.
Получив согласие, я подвел к нему своего коня и с трудом устроил его на крупе. Затем, связав ноги косули, я сплел из ивовых прутьев корзину и, закрепив в ней свой трофей, привязал арканом к седлу. Затем, чтобы не потревожить раненого, взобрался в седло и, привязав его сзади к себе кушаком, тронулся в путь. Со стонами и разговорами мы к вечеру добрались до зимовника. Устроив раненого на своем топчане, я с дедом начал обсуждать сложившуюся ситуацию. Пока мы разговаривали, тетка Христина хлопотала вокруг него, перевязывая и промывая травами раны, затем дала какого-то отвара, и он заснул.
– Ну что будем делать, сидеть здесь или уезжать? – спросил я хозяина.
– А хозяйство, а скотина? – как бы рассуждая, произнес он.
Я молча смотрел на него, давая время осознать ситуацию и принять решение.
– Может быть, пронесет, и они проскочат мимо, не заметив нас?
– Ну а если не пронесет и заметят?
– Ой, тогда будет очень плохо.
–Ну решать вам, а я завтра отправлю всех подальше отсюда и сам тоже уеду. Я видел там стоят две телеги. Можно их купить, чтобы отправить девчат и раненого?
–Так чего ж нельзя, раз такое дело, то можно. Правда, там у одной колесо искривилось, но я сейчас его подправлю, а с утра можно будет и в путь.
–Вот и договорились, – сказал я и положил ему в руку три золотых монеты.
– Это за телеги, продукты, и вообще спасибо за гостеприимство и за ласку.
Дед молча посмотрел на желтые кружочки, лежащие в его ладони, затем сжал руку и, кивнув головой, встал, и пошел к телегам. Не оборачиваясь, он бросил на ходу:
– Тут у нас со старухой схрон есть, уже пару раз отсиживались там, авось, и на этот раз удастся.
– Дай Бог, – ответил я и пошел помогать ему чинить колесо. Провозились мы довольно долго. На колесе треснула пара спиц, в результате чего его повело. Образовались косяки, из-за которых спицы держались только благодаря металлическому ободу. Пришлось разбирать все колесо и менять пришедшие в негодность детали. Затем мы проверили все колеса и смазали ступицы специальной мазью, после чего пошли отдыхать. Перед этим я проверил всю амуницию и предупредил женскую половину, что рано утром мы трогаемся в путь. Напуганные происшедшими событиями, они были рады как можно быстрее уехать отсюда.
Утром, запрягши татарских лошадей в телеги, мы отправились в путь. На одной везли раненого, на второй ехали девушки, периодически меняясь в пути. Гостеприимные хозяева немного провели нас и, показав путь к ближайшим селениям, молча стояли посередине степи, пока мы не скрылись в туманной дымке, поднимавшейся от росы. Я договорился с девушками, что они пристроят раненого на лечение, а затем сами будут решать, что им делать дальше. Для этих целей я им выделил половину из оставшихся у меня денег. Самым тяжелым было расставание с Галиной. Она припала ко мне на грудь и не хотела отпускать, собираясь ехать со мной. С трудом я убедил ее, что нам сейчас не по пути, так как я еду на Сечь, где женщин и на запах не переносят. Договорились, что если подвернется оказия, то я буду искать ее в Михайловке, где проживает ее тетка и куда сейчас она намерена отправиться.
С трудом разжав ее объятия, я вскочил на коня и, не оборачиваясь, галопом рванул вперед, отсчитывая версты прощания с моей неожиданно пришедшей любовью. Так летел я, не разбирая дороги, гоня прочь мысли о том, чтобы развернуться обратно и забрать ее с собой. Эта борьба с самим собой забирала оставшиеся силы и выматывала больше, чем что – либо другое. Постепенно я успокоился, остановил коня и, бросившись в траву, закрыл лицо руками. Конь хрипло дышал, роняя хлопья пены на землю, и укоризненно косился на меня. Я встал, взял его под узду и повел тихонько, одновременно ища место, где устроиться на ночлег, так как начало темнеть. Выбрав удобное, на мой взгляд, место, я расседлал коня и, привязав арканом, лег спать, держа один конец веревки в своей руке.
Ночь прошла спокойно, пару раз кое-где подвывали волки да пугал своим криком филин, вышедший на охоту. Утром я уже был в седле и продолжил свой путь. Мне понадобилась пара суток, чтобы доехать туда, где стали появляться первые признаки жизни: то след от телеги, то конский помет, то всадник мелькнет где-то вдалеке. Наконец, впереди мелькнула широкая лента Днепра, и я выехал на тракт, ведущий к переправе. Выстояв очередь, я взошел на деревянный паром, который доставил меня на противоположный берег. Отсюда я добрался до казацкой переправы на Сечь. Заплатив пошлину, я вместе с конем был высажен на острове. Не торопясь, поехал в свой курень, по пути отвечая на приветствия знакомых. И вот показались деревянные ворота. Часовые, узнав меня, раскрыли их, впустив вовнутрь. Атамана на месте не оказалось, и я, доложив писарю о своем прибытии, отправился в курень. Получилось так, что я попал туда к обеду. Все собрались возле котла, получая свою порцию наваристой ухи. Увидев меня, многие бросились ко мне с приветствиями, которые сопровождались дружескими тумаками. Я отбивался, как мог, стараясь побыстрее добраться до вкусно пахнущего котла, и когда получил свою порцию, то замер от удовольствия, так как почти два дня не ел ничего. Однако в полной мере насладиться едой мне не дали. Едва я начал есть, как прибежал один из писарей и сказал, что меня требует атаман. Быстро проглотив горячую юшку, я отправился за ним.
Атаман встретил меня, лукаво улыбаясь:
– Ну что там с тобой сотворили папские нунции, не перетащили ли тебя на свою сторону, залив елеем твою душу?
Право, я опешил от такой встречи и, набравшись решимости, ответил:
– Если атаман так считает, то мне не о чем тут разговаривать, не за этим меня посылали!
– Ну не сердись, не гневайся, я так, по-отечески, видать, не сладко тебе там пришлось.
– Да уж по головке не гладили, но разрешили пользоваться библиотекой, что было для меня большим благом.
– Ну что ж, давай, рассказывай.
И он, приготовившись слушать, закурил свою любимую трубку, затягиваясь пахучим турецким табаком.
И я в деталях рассказал ему о своей жизни в Ватикане, о своих исканиях и своих сомнениях. Он молча слушал, попыхивая трубкой, да в отдельные моменты теребил рукой свои седые волосы, словно вытряхивая оттуда какие-то ненужные мысли. Когда я закончил, он спросил:
– Так значит нет там такой книги о нашем народе?
– Нет, атаман, такой книги нет. В некоторых изданиях немного упоминается об этом, но как-то вскользь, между прочим. А в принципе многие хотят нас привлечь на свою сторону, чтобы мы добывали для них славу и новые земли. И, как я понял, их нунций тоже среди них, поэтому так и обхаживает нас.
– Ну ладно, утро вечера мудренее, главное, что ты, как я вижу, ума набрался и вернулся живой и здоровый. Ну иди отдыхай, а я тут посижу, подумаю.
Выйдя от атамана, я пошел в церковь. Батюшка Гавриил был как раз на месте. Здесь я ему рассказал свою историю и отдал икону Николы Чудотворца. Он молча выслушал меня, затем перекрестил и дал приложиться к кресту. После этого я отправился к своим соратникам, которые тоже хотели услышать историю о моих странствиях. Здесь уже я дал волю своей фантазии, расписав все в наилучшем виде. Многие слушали, открыв рты и не веря своим ушам. Закончилась эта беседа далеко за полночь, и я, уставший, завалился спать. Проснулся я поздним утром. В курене никого не было, все ушли по своим заданиям. Приведя себя в порядок, я отправился к атаману. Однако его уже не оказалось на месте, а генеральный писарь сказал мне, что я могу на несколько дней съездить домой, чтобы повидаться с родителями. Я несказанно обрадовался этому и, сразу же собравшись, отправился в путь. Радости и всхлипываниям, казалось, не будет конца и края. Мать и няня не знали, куда меня посадить и чем меня угостить. Деды, прежде чем расцеловать, осмотрели меня со всех сторон, а затем ткнулись прокуренными усами в мою щеку. Сестра бросилась мне на шею и продолжила начатые поцелуи. Только отец долго жал мою руку, а затем привлек к себе, чтобы поцеловать. В общем, все были довольны встречей, включая меня. Закатили большой пир, зажарив на костре целого барана и выставив бочонок вина. Во время этого грандиозного пиршества все заствляли меня рассказывать мои истории, задавая иногда вопросы, которые ставили меня порой в тупик. Как я добрался до кровати, я уже не помню.
Утром горячие лучи солнца заставили меня с трудом оторвать голову от подушки. Выпив глечик холодного узвара, я пришел к себе в комнату и стал перебирать сумку, выкладывая все на стол: нож для еды, ложка, солонка и, наконец, квадратный кожаный футляр, закрытый на ременные застежки. Я не сразу смог вспомнить, что это такое? А затем прозрел. За мою помощь и спасение библиотекарь собственноручно сдедал мне небольшую книжку для записей. Она состояла из простой обложки, обшитой кожей, на которой были квадратные куски разного цвета, наподобие шахматной доски. Обложка словно намекала: думай, прежде чем сделать следующий ход. Внутри находились листы бумаги, на которых я и производил записи из разрешенных для меня книг. Перед отъездом он вручил мне еще и этот чехол в подарок, сам вложив туда мою записную книгу. Я осторожно открыл его и начал вытаскивать ее. Вместе с ней оказался и небольшой запечатанный конверт. Очевидно, он был уже там, когда библиотекарь отдавал мне чехол. Я осторожно раскрыл его и увидел исписанный лист бумаги и небольшой заклеенный пакетик, внутри которого находились какие-то твердые горошины. Подойдя поближе к окну, я стал читать письмо. В нем библиотекарь благодарил меня за то, что я сделал для него, желал мне всяческих благ в дальнейшей жизни. Как оказалось, он заметил, что я проявил интерес к книгам алхимиков и той проблеме, которая интересовала и понтифика, а именно – рецепта вечной молодости. Правда, для меня этот вопрос в настоящее время был не первостепенным. Я хотел применить это для своих родителей, но библиотекарь, видя мое желание в этом направлении, решил мне помочь. Он выписал для меня и расшифровал этот таинственный рецепт. Но самое главное, он поделился со мной и важнейшим компонентом этого чудодейственного средства, без которого рецепт не имеет силы. Это знаменитый «Камень бессмертия», который он нашел тайно спрятанным в обложке одной из старинных книг по алхимии. Как дальше поступать с этим даром, писал библиотекарь, – это мое дело. Но прежде чем предлагать это другим, надо проверить все на себе.
Эти его слова заставили меня задуматься о многом. Как теперь мне дальше жить? Как употребить этот подарок во благо? Кто имеет право на молодость и бессмертие? И нужно ли оно человеку, который, сколько живет, столько и борется, и страдает, поднимается и падает, и снова поднимается, и снова идет вперед? Выдержит ли он такой вечный цикл жизни или нет? Но в любом случае я понял, что жизнь приобрела для меня новый смысл. И мои приключения на этом не заканчиваются, а наоборот, передо мной открываются новые горизонты и перспективы. Каким будет этот новый путь для меня, покажет время и события, которые помогут мне выбрать его.