–Как что? Продолжать работу и ждать, кто одержит верх в нашем парламенте – партия войны или партия мира. Я думаю, что Великобритания примет правильное решение.

Я понимал, что войны не избежать. Слишком все далеко зашло. Но какую роль в этом процессе будет играть янтарная комната? И что задумало «Анненербе», подключившееся по своим каналам к подготовке войны? Поняв это, можно было спрогнозировать и дальнейший ход событий, хотя бы в общих чертах. Как оказалось, странное поведение немцев в период экскурсий в янтарную комнату было не случайным. Они путем магических ритуалов в этой янтарной камере заряжали привезенные с собой куски янтаря. По приезде в Германию они сдавались в «Анненербе», и там из них изготавливались артефакты, которые торжественно передавались в воинские части для постоянного хранения. Это были изображения свастики, выполненные в форме медали; известная книга Гитлера, вставленная в твердую обложку, инкрустированную янтарем; штандарт, в котором в качестве орнамента использовался янтарь. Задача была одна: немецкий камень должен был поднять немецкий дух. Однако главное заключалось в другом. Заряженные столь необычным способом, эти янтарные артефакты должны были стимулировать стремительное продвижение немецкой армии вперед, используя необычные свойства янтарной комнаты, благодаря которым она должна была «дойти» до каждого немецкого солдата и притянуть в свое пространство эту огромную массу войск и техники. На это и был рассчитан немецкий план военных действий против СССР. В каждом крупном немецком военном соединении был представитель организации «Анненербе», который должен был следить за выполнением плана и корректировать его. Получалась достаточно интересная схема. Немецкий солдат, чтобы выдержать тяготы войны, должен был употреблять специальные таблетки, сделанные на основе янтаря. Таким образом он попадал под влияние янтарной камеры и зависел от процессов, которые происходили там. Плюс артефакты, которые находились в воинских частях, также имели тенденцию к соединению с янтарной комнатой. А с учётом того, что процессы функционирования янтарной комнаты происходили спонтанно, по своим законам, действия отдельных воинских соединений и их начальников порой не поддавались никакой логике. Однако все это выявилось впоследствии, и пришлось приложить немало усилий, чтобы докопаться до этой истины.

Распрощавшись с Эдвардом, который, приводя свои мысли в порядок, выпил три бутылки пива, я стал размышлять о том, что мне надо предпринять в данной ситуации. А для этого необходимо было выяснить, что происходит с янтарной комнатой в нынешний ответственный период. Поэтому, используя доступные мне каналы связи, я запросил своих помощников об этом.

Глава

Пока срабатывали каналы связи, случилось то, о чем многие говорили уже открыто: Германия без объявления войны напала на СССР. Различными способами усыпив бдительность советского руководства, немцы стремительно расползались по территории Советского Союза, почти не встречая сопротивления. Глотая сотнями тонн хитрые таблетки от усталости, немецкие солдаты могли без сна находиться почти трое суток. Отсюда и невиданные темпы продвижения немецкой армии. За два с половиной месяца эта огромная масса войск достигла Ленинграда и была остановлена на его подступах. Местами расстояние от линии немецких войск до города составляло от семи до четырех километров. Дальше продвинуться немцы не смогли.

В эти первые ужасные дни войны против моей Родины я принял решение сообщить советскому посольству все, что я знаю о янтарной комнате. С этой целью я написал письмо с просьбой принять меня для беседы. На удивление, несмотря на мое прошлое, ответ пришел достаточно быстро. Мне просто позвонили и назначили время приема. Такая оперативность говорила о том, что там были заинтересованы во встрече. Поставив в известность Эдварда, я в назначенный день подошел к проходной посольского особняка, расположенного в «Доме Харрингтона», построенном пятым графом этой семьи сэром Стэнхолом, по адресу Kensington Palace Gardens, дом №13. Проверив документы, охрана пропустила меня в здание, где меня встретил советник посольства и проводил ко второму секретарю посольства. В кабинете меня ждали два человека – второй секретарь и средних лет мужчина, представившийся советником посольства.

– Чем можем быть полезны вам, мистер Потемкин? – спросил хозяин кабинета, с интересом изучая меня.

– Все очень просто: я как русский человек, офицер, счел своим долгом в этот тяжелый для России период выразить поддержку русскому народу и сообщить некоторые, на мой взгляд, важные сведения, которые, вполне возможно, имеют непосредственное отношение к тому, что сейчас происходит.

– А мы думали, что вы решили передать нам капиталы императора Николая II, – вступил в игру советник.

– Я не уполномочен обсуждать эти вопросы с кем бы то ни было. Если вас не интересуют сведения, которые я вам хочу сообщить, то разрешите тогда откланяться, – и я встал, намереваясь выйти из кабинета.

– Что вы, что вы! – вскочил из-за стола секретарь посольства,– это просто к слову. Мы с большим вниманием выслушаем вас. Нам ценна любая помощь.

– Что касается материальной помощи, то я готов организовать ее среди русских, которые проживают в Англии и которым не безразлична судьба Родины.

– Спасибо за ваше намерение, мы будем признательны вам за содействие, – произнес сидящий напротив меня советник.

–Так что вы хотели сообщить нам?

– Вопрос достаточно сложен для восприятия, особенно вам, так как вы считаете себя материалистами. Но тем не менее, то что я расскажу вам, имеет место и проявляется на физическом уровне, в нашем реальном мире.

И я выложил им всю информацию о янтарной комнате, начиная с ее истории изготовления, заканчивая сегодняшним днем. Однако в своем рассказе я обошел стороной и интерес Сталина к обсуждаемому предмету, и деятельность в этом направлении Мессинга, и направления работ лабораторий «Анненербе», решив не раскрывать свои источники, рассудив, что если моя информация дойдет до адресата, то там сведут все данные вместе и получат необходимую картину. В заключение, чтобы подтвердить всё изложенное, я открыл им тайну немецких таблеток для солдат, сделанных на основе янтаря, и тех артефактов, которые имелись в каждом воинском соединении. Вполне возможно, что эти сведения сыграли определенную роль в том, что в советской армии вместо таких таблеток было решено выдавать солдатам спирт.

Когда я закончил свой рассказ, мои собеседники сидели немного притихшие.

– И вы верите во все это? – спросил меня советник.

– Не только верю, но и принимал активное участие в борьбе с этим злом. А собственно говоря, у вас есть возможность проверить мои слова и сделать соответствующие выводы.

– Так что, вы считаете, что эта янтарная комната и есть причина войны?

– Нет, господин советник, не причина, а я бы сказал – один из инструментов военных действий. Она настроена соответствующим образом на определенные категории и, как вакуум, вбирает их в себя в период своей активности.

– И какова сегодня активность этого инструмента? – спросил секретарь посольства.

– А вы посмотрите на сводки военных действий, и вам станет все понятно, – подвел я итог нашей беседы, собираясь встать из-за стола.

Мои собеседники также встали и, проведя меня до двери, выразили признательность за беседу, вручив меня ожидавшему в приемной советнику. Тем же путем я вышел из здания и отправился домой. По дороге я пришел к выводу о правильности своих действий. Поверят они мне или нет, но доложить будут обязаны. А там, кому это поручено, займутся данным вопросом.

На следующий день, весь в нетерпении ко мне ворвался Эдвард.

– Ну что, беседовал?

–Конечно, – ответил я.

–Ну и как, поверили они тебе, как ты считаешь?

–Честно говоря, не знаю, но реагировали они нормально, не веря, что такое может быть. Я надеюсь, они сообщат по инстанции о нашей беседе и предпримут какие-то шаги в отношении янтарной комнаты. Если ничего не делать, то последствия могут быть катастрофическими, – заметил я ему.

– Ну что ж, будем ждать результатов, – ответил Эдвард и побежал, крича мне на ходу, что опаздывает на службу.

К сожалению, я не мог предпринять никаких активных действий и вынужден был пассивно наблюдать за ходом событий.

А они развивались следующим образом. Пока сведения из посольства дошли до адресата, немцы стремительным броском подошли к Ленинграду. В суматохе этих необычайно тяжелых дней, может быть, и не вспомнили бы о янтарной комнате, если бы не ряд обстоятельств. А главным было то, что во время немецкого наступления невиданно возросла ее активность. Она не только выбрасывала сгустки энергии в пространство, но напрягалась так, что ее панели вибрировали, а от гипсовых декоративных вставок откалывалась штукатурка и устилала пол. Об этом доложили Берии. Он, выбрав удобный момент, сообщил Сталину, который сначала отмахнулся от новости, а затем дал указание провести совещание по этому вопросу. К тому времени подоспело и сообщение из посольства в Лондоне.

Кроме специалистов из ведомства Берии присутствовали представители министерства культуры, янтарных дел мастера, ответственные чиновники других организаций, имеющих хоть какое-то отношение к этому вопросу, и Вольф Мессинг. Подождав пока все рассядутся, Сталин, насупив брови, открыл совещание.

–Мы сегодня пригласили вас для консультации по совсем необычному вопросу. Уже достаточно давно нас беспокоит поведение янтарного кабинета, подаренного Российским царям королем Пруссии. Как оказалось, история этого предмета искусства не совсем обычна. Она имеет свой подтекст. И если раньше этому подтексту не уделялось должного внимания, то сегодня он заявил о себе в полную силу в связи со сложившимися обстоятельствами. Вопрос стоит так: как нейтрализовать его негативную деятельность? Некоторые связывают его активность с немецким нападением и наступлением на нашу страну. Мы проводили экспертную оценку этого экспоната и выявили очень необычные направления функционирования янтарного кабинета. Перед каждым из вас лежит историческая справка, которую, как я заметил, вы успели прочитать. Поэтому прошу высказаться по этому вопросу. – И он внимательно посмотрел на Мессинга.

Восприняв это как приказ, Вольф встал и, преодолевая волнение, кратко рассказал о своем контакте с янтарной комнатой. В подтверждение его слов нарком зачитал сообщение, пришедшее из Лондона. Это в какой-то степени сбило волну скептицизма, которое было написано на лицах некоторых участников совещания.

– Я предлагаю демонтировать ее и сжечь, – кратко, по–военному высказался нарком.

– Мы не можем этого сделать. Это достояние мировой культуры. И потом немцы обвинят нас в варварстве перед всем миром, – аж подпрыгнул представитель министерства культуры, несмотря на грозный взгляд Берии, которым он удостоил его.

– Уничтожить ее нельзя. Это повлечет за собой необратимые последствия во всех направлениях, а вот как-то нейтрализовать можно попробовать, – робко вмешался Мессинг.

– Но как это сделать? – воскликнули присутствующие, глядя на Вольфа.

– Ну чем-то закрыть основные панели, какой-нибудь плотной тканью или досками, которые будут играть роль барьера, – снова подал голос Мессинг.

Сталин молча следил за высказываниями присутствующих, помечая что-то на листе бумаги у себя на письменном столе. Совещание практически вел Берия, давая слово то одному, то другому присутствующему. Когда все высказались, Сталин тихонько кашлянул. Все, как по команде, замерли и устремили свой взгляд на вождя.

– Если все, что мы знаем о янтарной комнате, соответствует действительности, то здесь напрашивается один вывод. Он вытекает из самой природы этого раритета. Если он создан для того, чтобы стимулировать экспансию немцев в Россию, то логично предположить, что если мы комнату демонтируем и вывезем в глубь страны, то она и там начнет свою деятельность, способствуя дальнейшему продвижению гитлеровских захватчиков по нашей территории. Поэтому давайте бить врага его же оружием. Мы оставим комнату на месте, задрапировав ее тем материалом, о котором говорил товарищ Мессинг, и оставим все, как есть. Если немцы все-таки доберутся до нее, то, учитывая ту ценность, которую она представляет для них, ее демонтируют и увезут в Германию. Вот тогда и посмотрим, как будет вести себя эта комната, и есть ли доля правды в том, что мы сейчас обсуждаем. В настоящее время для нас главное – не впустить немцев в Ленинград, остановить их наступление. На этом и решим. Вы, товарищ Берия, вместе с Мессингом займитесь этим вопросом и проинформируйте меня, когда все будет сделано. Необходимо все провести так, чтобы немцы думали, что мы не успели вывезти янтарную комнату и поэтому спрятали ее.

Сталин положил карандаш на стол и встал. Все, как по команде, вскочили и направились к выходу. В приемной нарком подошел к Мессингу и тоном, не терпящим возражений, сообщил, что ждет его завтра в девять утра у себя в кабинете.

На следующее утро, как и положено законопослушному советскому гражданину, Мессинг был в приемной. Вместе с ним там оказался и директор музея, который был также приглашен на совещание. Когда их завели в кабинет, Берия, не отрывая взгляда от лежащих на столе бумаг, пригласил их присесть за стол. Затем, дочитав до конца какое -то письмо, поднял глаза и спросил:

–Ну как будем выполнять указание товарища Сталина?

Оробевшие посетители замялись, не зная, что ответить. Наконец, преодолев смущение, директор музея сообщил:

–У меня есть парусиновая ткань, которой хватит, чтобы полностью закрыть янтарную комнату.

–Еще было бы неплохо для лучшей изоляции обшить ее досками. Дерево нейтрализует отрицательную энергию и очень ее ослабляет.

– Так в чем же дело? Почему еще не начали эти работы? Вон немцы как продвигаются вперед. Еще чуть–чуть и могут быть уже там. А мы не готовы. Немедленно езжайте и начинайте работать. Сроку вам два дня. Если нужно – привлекайте солдат, я дам соответствующее распоряжение.

И работа закипела. Сначала всю комнату обклеили папиросной бумагой, затем парусиновую ткань резали на огромные куски и обтягивали ими янтарные панели. Сверху на деревянные планки крепили доски, которые завезли с ближайшей пилорамы, и засыпали пространство между ними песком. Работы закончили тогда, когда грохот пушек приближающегося фронта стал просто невыносим. После того как стало понятно, что город не удержать, стали вывозить музейные ценности. Всего вывезли около двухсот ящиков, которые были отправлены в Ленинград вместе с персоналом.

Сам дворец был сильно разрушен во время бомбардировок, а Большой зал – полностью взорван. По опустевшему дворцу гулял ветер, забрасывая горсти листьев в раскрытые окна. В задрапированной янтарной комнате свистел сквозняк да резко постреливали доски обшивки панелей. Все это говорило о том, что янтарная комната пытается разорвать оковы, которыми были опутаны ее панели. Естественно, ее активность была существенно снижена. Но она еще имела силы, чтобы оказать ощутимое влияние на ход военных действий. Ведь встреча с теми, кого она звала к себе и для кого расчищала путь, была очень близка. Об этом свидетельствовали разрывы снарядов и дрожь здания, которая затрагивала и панели, если взрывы ложились очень близко. Еще немного – и она выполнит свою миссию, то предначертание, для которого она создавалась…

Глава

И наконец эта долгожданная встреча состоялась. В сентябре 1941 года, когда последние защитники под давлением превосходящих сил противника отошли от линии обороны на Пулковские высоты, в Екатерининский дворец ворвалась орда солдат передовых частей 50 армейского корпуса германской армии. Они, как рой пчел, осадили здание, и началось разграбление дворца. Со стен срезали шелковые обои, с петель срывали позолоченные двери, с мясом выдирали люстры и настенные бра.

Дошла очередь и до замаскированной янтарной комнаты. Вездесущие мародеры, заинтригованные тем, что находится под набитыми до потолка и покрашенными досками, сорвали их и пришли в неописуемый восторг, когда при дневном свете перед ними заиграли янтарные самоцветы. Этот восторг походил на дикий рев, и привлек сюда массу солдат.

По всей янтарной комнате пошел треск – это отдирали доски и рвали ткань, добираясь до янтарных панелей. В ход пошли штык – ножи, которыми солдаты стали выковыривать янтарные камни, фигуры, пластины и прятать их в карманы. Янтарная комната на глазах теряла свою красоту и силу. По ее панелям прокатился беззвучный крик ярости, переходящий в стоны и мольбу о помощи. Положение дел спас отряд полевой жандармерии, который окружил дворец и утихомирил разбушевавшихся, находящихся под действием таблеток солдат. Их выводили из здания по одному и заставляли выворачивать содержимое оттопыренных карманов и ранцев на расстеленный на земле брезент. Так частично были возвращены многие элементы янтарных панелей. Естественно, это отразилось на качестве тех свойств, которыми располагала комната.

А в это время в Третьем рейхе разгорелась борьба между главными лицами государства за владение этим янтарным шедевром. Фюрер, который ранее был настроен на то, чтобы комната была доставлена в Берлин и находилась поблизости от его резиденции для соответствующей терапии, охладел к ней и дал указание доставить ее в австрийский город Линц для создаваемого там Музея Тысячелетнего рейха. Это было связано с тем, что он, вполне очевидно, узнал тайну янтарной комнаты. Случилось это с ним после одного из киносеансов, который проводил для высших чинов рейха Ганс Фабер на своем недавно изобретенном чудо –аппарате.

Я очень заинтересовался этим сообщением и попросил выяснить все, что можно, об этом ученом и его изобретении. Пришедший через определенное время ответ превзошел все мои ожидания, ибо такого я себе и во сне придумать не мог.

Оказалось, что этот Фабер вовсе не немец, а что ни на есть русский человек Иван Гаврилин. Являясь эмигрантом, он практиковал патологоанатомом в городе Киле. Изучая свойства человеческого организма, он овладел технологией детектирования и визуализации мозговых излучений на киноэкране в цвете. Проявив интерес к его наработкам, лауреат Нобелевской премии и основатель квантовой теории Макс Планк сводит Гаврилина с Томасом Галеном Харониумосом, который является изобретателем первого радиотелефона и особых антенн для его эксплуатации и ряда электровакуумных приборов, необходимых для его работы. Изучая действие своего изобретения в области особенностей распространения радиоволн, перекрывающих коротковолновый диапазон, он случайно обнаружил необычный эффект, назвав его «карманы обработки мыслей». Это открытие заинтересовало Макса Планка, и он пригласил Томаса Галена в Германию, познакомив его с Иваном Гаврилиным, и предоставил в их распоряжение хорошо оснащенную лабораторию. «Анненербе» сразу взяло это направление под свой контроль и курировало его до конца. А научные результаты этой лаборатории были потрясающими. Германия получила в свое распоряжение более трех машин времени различных модификаций. Естественно, речь не шла о переносе физических тел в пространство. Это были своеобразные мыслеформы, которые благодаря стараниям изобретателей и конструкторским наработкам не только проецировались на экран, но и через созданную оптико-электронную приставку переносились на фотопленку в виде фотографий различных вещей и событий. Оказалось, что прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно и связаны в один узел. Это своеобразный тонкий мир, где отсутствуют такие понятия, как пространство и время. Передача информации происходит мгновенно, через каналы, которые существуют между этими мирами и по которым можно перемещаться, причем будущее дано в нескольких вариантах, и от человека зависит, какой из них он выберет. Об этом знали древние, которые через всевозможные ритуалы, руны, карты, хрустальные шары, зеркала и т. д. могли хоть на мгновение лицезреть грядущее. Все это свидетельствовало о том, что люди как бы запрограммированы на функционирование в двух мирах: физическом и тонком.

Изобретенная на основе этого машина-резонатор генерировала мозговые излучения и начинала действовать, когда человек волевым усилием мысли настраивался на интересующие его сведения, и, находясь между излучателями сверхвысокочастотных волн с заданными оператором параметрами, выходил на нужный ему объект или события, держа в левой руке резиновую ленту, соединенную с чувствительными датчиками аппарата. Это было возможным за счет той мозговой деятельности, которая происходила в данный момент. Оператор закрывал глаза и начинал видеть мозгом, причем при правильной настройке эти картины были во много раз более живыми и эмоциональными, чем наяву. Тонкая настройка производилась благодаря янтарным сердечникам электронной антенны. Таким образом, человек мог путешествовать, не отрываясь от земли, не только в прошлое, но и в будущее. Все это проходило через «карман обработки мыслей», где были сосредоточены и прошлое, и настоящее, и будущее. Генератор ранжировал их в соответствии с запросом и находил нужные параметры сверхчувствительных волн, которые превращались в реальные события прошлого или будущего.

Когда Гитлеру доложили об этом изобретении, он решил лично его опробовать. После тестирования он пришел в неописуемый восторг и приказал установить один из генераторов в своем личном кинозале. Все материалы этой научной разработки и дальнейшие исследования были строго засекречены, а, чтобы никто не мог сказать, что это не арийские наработки, было дано указание переименовать Ивана Гаврилина в немецкого Ганса Фабера и подчинить его лично фюреру. Так он практически превратился в персонального оператора Гитлера. С этого момента фюрер стал регулярно использовать машину времени, являясь на сеансы то один, то в сопровождении своих бывших соратников. Во время одного из таких сеансов он проследил историю янтарной комнаты от начала до конца. Выйдя из кинозала не в лучшем расположении духа, он потерял интерес к ней и распорядился отдать в музей. Что еще он видел там, остается тайной, но после очередного сеанса, на котором он присутствовал со своим ближайшим соратником Гессом, последний срочно на самолете, бросив все, перелетел в Англию и приземлился в Шотландии, где и остался надолго.

В результате основная борьба за обладание янтарной комнатой развернулась между двумя гигантами нацистской верхушки: Президентом рейхстага, кабинет–министром, имперским уполномоченным по делам четырехлетнего плана, действительным членом Имперского Тайного Совета, генеральным уполномоченным по делам военной экономики, министром–президентом Восточной Пруссии, имперским комиссаром авиации, министром экономики, ответственным за валютные операции и импорт сырья, главнокомандующим Люфвтваффе, председателем Прусского Государственного Совета, председателем Совета обороны Рейха Германом Герингом и гауляйтером Восточной Пруссии Эрихом Кохом.

Герман Геринг, заключив соглашение с ответственным за вывоз ценностей с оккупированных территорий рейхсминистром по делам оккупированных территорий, советником фюрера по культуре Альфредом Розенбергом, эшелонами вывозил культурные ценности с захваченных территорий, располагая их на своих базах в Риге, Кенигсберге, Бреслау, Кракове и Берлине. Командам, занимающимся вывозом этих ценностей, была спущена следующая директива об их распределении. Она классифицировала их на: «1) произведения, решения об использовании которых принимает фюрер; 2) работы, предназначенные для пополнения коллекции рейхсмаршала Геринга; 3) предметы искусства и книги, пригодные для использования в высших учебных заведениях; 4) предметы искусства, используемые для музеев Германии». Венцом этой грабительской коллекции должна была стать янтарная комната, к которой Геринг питал необъяснимую манию. Она должна была стать главным шедевром будущего «Музея Германа Геринга» в его резиденции в Каринхалле, который планировалось построить к 1953 году, то есть к шестидесятилетию рейхсмаршала.

Эрих Кох имел куда более скромные желания. Он видел в янтарной комнате генератор бессмертия и в связи с этим не хотел ее уступать никому. Поэтому каждый из них, используя свои специальные команды, занимающиеся поиском и вывозом культурных ценностей, пытался первым добраться до янтарного шедевра. Кроме этого Э.Кох имел своих людей в зондеркоманде специального назначения «МИД», возглавляемой штурмбаннфюрером СС бароном Эберхардом фон Кюнсбергом, и в штабах по «защите произведений искусства в прифронтовой полосе» вермахта, и в оперативном штабе рейхсляйтера Розенберга. На основании этого между ними развернулось соперничество за обладание янтарной комнатой.

Разграбленная и забитая деревянным щитом, янтарная комната потеряла свою силу. Ей нужно было время, чтобы прийти в себя. А времени не было. Большая часть ее была закрыта, поэтому функционировали только те панели, которые раскрыли и расковыряли солдаты. Был нарушен хрупкий механизм баланса, и комната в ярости выбрасывала в мир всю свою злость и мерзость, хотя в уменьшенном количестве. Это сказалось и на действиях германской армии.

Гитлер, для которого было очень важным взятие Ленинграда, ради чего он летом прилетал на фронт и проводил совещание по этому поводу, неожиданно шестнадцатого сентября отдает приказ приостановить наступление. Командующий танковыми войсками генерал Рейнгард в соответствии с этим должен был немедленно отвести готовые к штурму танковые части, стоящие на стратегических высотах, и отправиться маршем на юг. Не имели никакой силы его доводы о том, что он в состоянии захватить город, если немедленно начнет штурм, так как обстановка наиболее благоприятная. Всё было безрезультатно, поскольку приказ отдал сам фюрер. Это было поистине «чудо»: Гитлер по непонятным никому причинам отказался от захвата Ленинграда. Это дало его защитникам небольшую передышку и практически спасло город.

В принципе, сбывались те видения, которые Мессингу демонстрировала янтарная комната. Те, которых она так призывала к себе и для которых работала, пришли и надругались над ней. Негодованию ее не было предела, кроме того, ее миссия была практически завершена. Закреплённая за ней территория уже не находилась в зоне ее действия. Разбитая и оскорбленная, она нуждалась в отдыхе.

Прослышав об инциденте в Екатерининском дворце, сюда срочно семнадцатого сентября прибыли специалисты из «Кунсткомиссион»: искусcтвовед-полковник доктор Пенгосен и майор доктор граф Сольмс–Лаубах, являющийся личным представителем Гитлера. Они осмотрели комнату и, увидев ее жалкое состояние после «экскурсии» немецких солдат, приняли решение о демонтаже. Для проведения этой работы командование 17-й армии выделило группу солдат из строительного батальона в количестве шести человек, возглавляемую унтер–офицером. В течение восемнадцатого и девятнадцатого сентября был произведен демонтаж: янтарные панели выдирались из деревянной основы гвоздодерами и ломиками, разбирались, заворачивались в бумагу и грузились в деревянные ящики. Все содержимое янтарного кабинета уместилось в двадцать два ящика. Негативная деятельность этой янтарной камеры на территории России была прекращена.

Руководя демонтажом, полковник Пенгосен выбрал время и сообщил о находке Эриху Коху, желая уточнить место доставки груза. Оттуда пришла просьба направить ящики в Кенигсберг, вотчину гауляйтера, на одну из баз хранения захваченных культурных ценностей. И двадцатого сентября комната по железной дороге отправилась в Восточную Пруссию под усиленной охраной.

Стены бывшей янтарной камеры всё ещё продолжали излучать остаточный фон, однако он уже не смог помешать дальнейшему развитию событий. Утром двадцать третьего сентября германская армия совершила попытку атаковать войска Ленинградского фронта практически на всем участке его протяженности. Однако эта попытка завершилась полным крахом. Лишенные подпитки янтарной камеры, немцы в конце сентября были остановлены у стен города и перешли к обороне и длительной осаде.

На этом следы янтарной комнаты для меня обрывались. Последнее известие о ней касалось того, что ее отправили в Кенигсберг, куда она прибыла 14 октября 1941 года, была передана директору администрации государственных замков и парков города доктору Галю в качестве экспоната для хранения в собрании произведений искусств. Я не знал, в каком состоянии она туда была доставлена, где складирована и что планируется по ее дальнейшей судьбе. Ведь те, кто создавал это произведение искусства и заряжал, преследуя определенные цели, понимал, что долго держать ее взаперти невозможно. Это грозило непредвиденными последствиями. Неизвестно, как она потом начнет работать, а то и просто может быть разбалансированной и разрушенной теми энергиями, которые таятся в ней. Поэтому рано или поздно янтарный кабинет должен был появиться в поле зрения, тем более, что он крайне нужен был многим высокопоставленным людям Третьего рейха. Так и случилось. Как–то в один из вечеров я слушал берлинское радио, которое кичилось победными реляциями на восточном фронте. После сводки о военных действиях, диктор, рассказывая о новостях культуры, сообщил, что в замке Кенигсберга 13 ноября открылась янтарная комната, спасенная от рук большевиков и отреставрированная руками выдающегося немецкого специалиста по янтарю доктором Роде. Ее посетили высокие чины рейха, пришла поздравительная телеграмма от фюрера. Это означало, что в борьбе за обладание раритетом победил Э.Кох. Когда комната прибыла в Кенигсберг, он написал Гитлеру письмо, в котором высказал просьбу о том, что пока его музей будет строиться, было бы целесообразно, чтобы янтарная комната находилась в Кенигсберге, колыбели немецкого духа. Фюрер, занятый военными делами, дал свое согласие, тем самым отодвинув в сторону Гиммлера и узаконив временные права Коха.