Этим трепетом ужаса охвачен и отец «Сашки», лежащий в своем темном углу, одинокий и молчаливый, погруженный в бесконечные размышления; он вечно думает именно об «ужасе человеческой жизни».
О трепете ужаса и страха перед жизнью говорят вообще все наиболее характерные произведения Леонида Андреева. Эмоцию ужаса и страха вообще всего больше любит описывать Леонид Андреев. В их изображении временами Леонид Андреев поднимается до трагического пафоса.
Изображение ужаса, охватившего отца Игнатия перед «таинственным» молчанием, изображение ужаса смерти в рассказе «Большой шлем», изображение ужаса приближающейся смерти в рассказе «Ложь» – служит тому красноречивыми примерами.
Итак, драмы «одиноких душ», слишком замкнувшихся в своем одиночестве, чувствующих трепет ужаса перед непонятными, странными, таинственными явлениями жизни – основная тема рассказов Леонида Андреева. Изображение жизни «внешнего мира» очень мало интересует Леонида Андреева. Леонид Андреев par excellence психолог и притом психолог во вкусе Эдгара По.
Его рассказы – нечто безусловно родственное «фантастическим» рассказам американского писателя: в его рассказах мы встречаемся с той же страстью ко всему таинственному и загадочному, с тем же пристрастием к изображению эмоции «ужаса» перед «темными» силами жизни, с пристрастием в особого рода «странным» положениям («Большой шлем»), как у Эдгара По. Наконец, подобно Эдгару По, Леонид Андреев принадлежит к числу субъективнейших писателей: процесс его творчества – чисто интеллектуальный. Он мало пользуется данными внешнего опыта, данными, полученными из наблюдений над «внешним» миром, точнее, пользуется лишь постольку, поскольку эти данные могут служить ему материалом для решения какой-нибудь психологической загадки. Каждый его рассказ говорит об этой особенности его творчества.