Ну, а что же дальше? Как отзовется раздел общинной земли на крестьянском хозяйстве? Господа октябристы и их союзники справа уверяют, что это вызовет небывалый расцвет земледелия – повысит технику, поможет внести искусственные удобрения и т. д., словом, что это приведет к широкому развитию капитализма в деревне. Стоит, однако, обратиться к фактам, чтобы увидеть всю вздорность подобных уверений. Кулак, владеющий помимо надельной земли еще и собственным участком, располагающий помимо того значительными денежными средствами, разумеется может перейти к улучшенной обработке земли. Но ведь таких – меньшинство. Громадное же большинство крестьян кроме надельных участков не имеют ничего. На Крестьянский банк этому большинству надеяться также не приходится. За последние годы происходил небывалый рост цен на землю: так, например, в полтавской губернии десятина земли с 103 рублей в 97 году поднялась до 207 рублей в 902 году и до 238 рублей – в 905 году, в Харькове кой губернии с 85 рублей в 97 году до 161 рубля в 905 году, в курской с 122 рублей в 97 году до 207 рублей в 905 году, в орловской с 111 рублей в 97 году до 155 рублей в 905 году. Таким образом, за 8 лет цена поднялась в большинстве черноземных губерний вдвое; в других губерниях происходило то же самое, хотя и не в таких чудовищных размерах. В 905 и 906 годах помещики, напуганные аграрными волнениями, значительно сбавили цены; но когда восторжествовали усмирители, и Крестьянский Банк предложил свои услуги помещикам – падение цен приостановилось. Мужик стоит по-прежнему перед разбитым корытом своего нищенского хозяйства, – а Крестьянский Банк предлагает ему землицы по ростовщическим ценам. Разумеется, «содействием» банка могут воспользоваться лишь немногие. Крестьянину-середняку не на что приобрести не только помещичьей земли, но и более дешевой, крестьянской, которую сбывают с рук выделившиеся односельчане. От деятельности Крестьянского Банка его положение не изменяется ни на йоту: по-прежнему безземельный, по-прежнему безденежный он не в состоянии улучшить свое хозяйство, мало того, не в состоянии даже сохранить его. Выделенный из общины, он теряет выгон, вместе с потерей выгона худеет и мрет скот, вместе с сокращением скота уменьшаются урожаи. Мертвая петля все сильнее захлестывается на его шее. А рядом уже стоит любимое детище октябристов, – хозяйственный кулак, забирающий в кабалу ослабевшие слои деревни.