Танго скорпионов. Авантюрный роман

– Так развалили все предприятия, вот и инженера остались не у дел, – сказал задумчиво Саня.

– Ладно, Санёк ты не горюй, всё образуется у тебя, – подбодрил племянника Яков. – У нашего рода фамилия не застойная, а взрывоопасная, сродни атомной бомбе, что-нибудь, придумаем. У меня тут задумки есть перспективные, которые нам принесут удачу. А если мы к этому делу подключим Семёна, то успех колоссальный нам обеспечен. Сейчас я Агапа в стойло поставлю, и мы с тобой за наливочкой обсудим мои проекты.

***

Семён Максимович, был средним по счёту из братьев Пановых. В прошлом это хороший спортсмен и талантливый тренер. Ему было пятьдесят лет. Высокий рост и спортивная выправка, не оставляла равнодушным к нему женщин. С харизматической улыбкой на лице, с превосходным чувством юмора, он моментально притягивал к себе представительниц противоположного пола. Кроме спортивного фасона Семён не признавал никакого гардероба. На голове не имел ни одного седого волоса, поэтому выглядел значительно младше своих лет. Он всегда был жизнерадостен и часто предавался охоте за симпатичными женщинами, невзирая на их возраст. Но цели что бы обольстить симпатичный ему «объект» перед собой не ставил. Считая, что счетоводы побед на любовном фронте плохо кончают, превращаясь постепенно из мужчины в среднее между двух полов. Он довольствовался тем, что ему текло в объятия. Он не был ловеласом, но вёл полнокровную жизнь настоящего мужчины. С тех пор как его жена Лида получила первую группу инвалидности, моральный образ жизни Семёна резко поменялся. Любимая его фраза была, – «Если ты не играешь с жизнью, то жизнь будет играть тобой, а это значит быть у неё в заложниках».

Раньше он играл в ручной мяч за команду института.

После окончания института много лет работал куратором в производственном управлении строительства, но со спортом никогда не расставался. Вечерами ходил в родной спортзал института. Когда команда по гандболу «Буревестник» осталась без тренера, Семёну предложили возглавить родную команду. От заманчивого предложения он отказаться не мог. Семён Максимович, за короткий срок подготовил команду к хорошей форме и привёл её к первому месту Чемпионата края, а затем вывел её в первую лигу чемпионата СССР. Но когда развалился союз, развалилась и команда. И Семёну, имеющему диплом инженера – механика, долго не работающего по своей профессии, пришлось идти на вольные хлеба. У него к этому времени двое сыновей – близнецов обзавелись уже своими семьями и выступали в баскетбольных клубах высшей лиги. Этих достижений они достигли в отсутствие отца. Он тогда за подделку не столь важных документов был приговорён к двум годам заключения. Семён по жизни был оптимистом и никогда не унывал. Даже в тупиковых и трудных ситуациях он проявлял завидную стойкость.

Покружившись после освобождения по всем спортивным организациям города, понял, что тренера по гандболу да к тому же с судимостью нигде не нужны, а идти инструктором на скудную зарплату, его такая перспектива мало прельщала. Он пошёл к своему бывшему товарищу по институту Виктору Городецкому, попросить за себя и жену брата Александра Валерию, сидевшую в это время без работы.

Городецкий в прошлом был очень щедрый еврей, который ничего не жалел для знакомых, но всегда отказывал друзьям. «Если вы считаетесь моими друзьями, – говорил он, – то не должны меня унижать своими просьбами» Об этом его принципе знал весь институт. Его родители, – бывшие педагоги уехали в Израиль ещё в конце семидесятых годов. Они помогли своему сыну удачно влиться в перестроечный этап страны. Городецкий занимался контрабандой ювелирных изделий. А потом были прелые из дорогих мехов шубы, которые он продавал оптовикам за бешеные деньги. Затем он пригнал несколько комфортабельных автобусов из Германии и создал туристическое агентство. Тогда – то и пришёл к нему в гостиницу Семён, где фирма Городецкого ютилась в трёх номерах. Их отношения нельзя было назвать дружескими, скорее они были хорошими знакомыми. Семён, не забыв его старый принцип и не причисляя себя к близким друзьям Городецкого, всё-таки рассчитывал на его помощь.

Встретил его Городецкий без особой радости, но рюмку коньяку с лимоном Семёну предложил.

– Витя мне сейчас не до выпивки, – сказал Семён, – у меня ты знаешь больная жена, и я в данный момент сижу без работы. Мне помощь твоя нужна, я на безденежье сейчас нахожусь. Мои водительские права имеют все категории. Дай работу, я на дальние расстояния согласен ездить.

Городецкий, лысоватый мужчина, но с густыми бровями и тонкими губами вальяжно развалившись в кожаном кресле, не задумываясь, вычурно заявил Семёну:

– У меня нет свободных мест и, если бы даже было, я бы тебя не мог к себе трудоустроить. У тебя водительского опыта недостаточно, ты же ни одного дня не работал по этой профессии. И даже не в этом дело. Чёрное пятнышко лежит на твоей биографии, которое ничем не сотрёшь.

Городецкий на мгновение замялся, а потом выдавил из себя бюрократическую фразу:

– Сам пойми Семён, у меня солидная работа. А у тебя судимость, что люди скажут, что я уголовников пригреваю. А к услугам моей фирмы прибегают важные люди, начиная от высших работников милиции, до чиновников «Пентагона» (так он называл важных работников администрации города) – У меня в основном женщины молодые работают, а шоферов я набрал профессионалов, с многолетним стажем работы. И мне кажется шоферская доля не твоё поприще? Ты спортсмен и инженер. Вот твоё призвание!

Такого ответа Семён от Городецкого не ожидал. Всё-таки студенческие годы они провели вместе, врагами никогда не были. Скорее их студенческий союз можно было назвать даже больше, чем приятельским. Семёну не раз приходилось защищать хлипкого, но охочего на язык Городецкого, – из-за него, то и сыпались нападки на говорливого Виктора. В его разговорной речи зачастую проскакивали элементы наглости и высокомерия. Вот и приходилось некоторым студентам неоднократно учить того такту. Тогда – то и решил Городецкий заиграть в гандбол, чтобы как – то сблизится с Пановым, студентом. Семён в то время у себя в институте пользовался неоспоримым авторитетом. Городецкого поставили в ворота вторым номером. Семёну приходилось изрядно поработать с неопытным голкипером и его усилия не прошли впустую. Вскоре Городецкий занял прочно место основного вратаря в команде. В процессе тренировок ему удалось сблизиться с Семёном, который незаметно для всех стал его покровителем. Не каждый бы смельчак осмелился наехать на друга самого авторитетного студента. Всё это хорошо помнил Семён и руку помощи он надеялся получить от Городецкого. Тем более он пришёл к нему не деньги просить, а наниматься на работу. Но, получив конкретный отказ, он и вида не показал, что огорчён этим, только бросил на шефа туристического агентства испытывающий взгляд.

– По моему призванию зарплату годами не платят, – ответил ему Семён, – а где платят, там я по возрастному цензу не подхожу. Ты, что – то мне не то говоришь Витя, или у тебя от жизненного успеха мозги слегка пригорели.

– Всё у меня нормально с мозгами, – задвигался в кресле Городецкий, – пойми Сеня я рад тебе помочь, но нечем. Вот если бы ты был коммерсант, то я думаю, мы с тобой, что-нибудь бы придумали. Но в тебе нет коммерческой жилки. Ты живёшь старыми временами, как сейчас, принято говорить, опираться на совковые устои, а это я тебе скажу при нашей жизни уже скверный диагноз. Совок, – это тот же коммунист и в не далёком будущем это слово будет оскорбительным, приравненным к ненормативной лексике.

– Витя, а тебе в лоб не заехать по старой памяти за этот диагноз? – миролюбиво заявил Семён ему.

Зная с института добрый и спокойный нрав Семёна, Городецкий прекрасно понимал, что он шутит. Поэтому, не обращая внимания на его слова, произнёс:

– Сеня – это хорошо, что я у тебя в памяти остался. Тогда позванивай мне чаще, глядишь, может, что у меня и для тебя появится, – а сегодня извини!

Он протянул ему свою визитку.

– Ладно, со мной всё ясно, – сказал Семён, вставая с кресла, – а женщину грамотную и умную возьмёшь к себе на работу?

– Эти качества неплохие, но мне нужна ещё внешность, – произвёл он губами звук поцелуя, – ты обратил внимание, какие у меня девочки. Если она лучше их, то я, её завтра жду у себя.

После их разговора Валерия безоговорочно была принята на работу менеджером. А Семен после этой встречи со своим однокурсником, всё равно не стал сидеть без дела, а собрал старых спортсменов и учредил Региональную Федерацию ветеранов гандбола, зарегистрировав её в Министерстве Юстиции. Два раза в неделю им предоставляли зал для тренировок в спортзале института. Всё остальное время они занимались коммерческой деятельностью. Суть работы была нехитрая, перекидывали муку и крупу из магазина в магазин, имея для себя неплохой процент от сделки. И к Городецкому он больше не звонил и не обращался ни с чем. Валерия к тому времени сделала себе неплохую карьеру, став вначале старшим менеджером, а когда Городецкий полностью выкупил гостиницу «Север», он назначил её своим заместителем. Позже от Валерии Городецкий узнает, что у Семёна удался бизнес, и он приобрёл себе престижную иномарку. Тогда – то Городецкий и пригласит его к себе в новый кабинет. Предложив ему купить для бизнеса магазин, по сходной цене. Семёну это предложение понравилось, и он уговорил своих компаньонов приобрести это помещение, стоявший в тупике рынка. Они взяли кредит в банке и закупили импортную экипировку и спортивный инвентарь. Всё шло неплохо, до той поры пока не наступило лето. После обильного ливня их магазин затопило. Весь товар пришёл в негодность. Для них было ясно, что в этом помещении даже гвоздями нельзя торговать, так находился магазин, в цокольном этаже, где не было ливневой канализации, и вся вода после дождя стекала по бетонным ступеням к ним. Они, продав помещение, решили дорабатывать себе пенсионный стаж на предприятиях города, не рассчитавшись полностью с банком за кредит.

Семён пришёл устраиваться в завод «Пластик». Хозяином завода был житель из Москвы Барсуков Вадим Леонидович – профессор и издатель литературы. Весь остальной штат были местные жители и многие являлись его роднёй или хорошими знакомыми его родных.

Семён по объявлению в газете отыскал себе подходящую работу и пришёл на приём к директору небольшого завода пластмасс, с численностью сотрудников в шестьдесят человек. Он сидел перед Карташовым Александром Аркадьевичем, – директором завода, со своим дипломом и трудовой книжкой, не надеясь, что будет принят на работу. Главным препятствием служил его возраст.

– У нас вакансии имеются только на рабочие профессии, – сказал директор, мужчина среднего возраста, с хорошими физическими данными. Семён это отметил сразу.

– А я пришёл не на директорскую должность, – парировал Семён.

– А как же вы Семён Максимович себя чувствовать будете на нижней ступеньке? – спросил директор, – Я вот смотрю, вы последние года коммерческим директором были, президентом регионального спорта. Не унизительно для вас будет?

– Я человек без излишних амбиций, – ответил спокойно Семён. – Если за дело пошлёте к чёртовой матери, не обижусь, а без дела, – промолчу.

Директор улыбнулся его ответу, пошевелил пушистыми усами, и вызвал к себе специалиста по прессам.

В кабинет вошёл худощавый, смуглый молодой человек с чертежами в руках. Его звали Дима, у него было холёное лицо и противный дискант, от которого голова начинала болеть. Семёну он сразу не понравился, но виду не показал.

– Осокин, проверь человека на наладчика прессов? – сказал директор ему.

Тот развернул перед Семёном чертёж и, показав ему изображённые на нём плунжер и клапана, спросил, что это такое?

Получив мгновенно правильный ответ от Семёна, Дима с пискляво заключил:

– Подойдёт. У меня больше нет к нему вопросов.

– Если нет, то оформляй, давай его? – сказал директор. – Я закреплю его за тобой с испытательным сроком. Подучится немного, переведём на инженерную должность. Если, конечно, покажет себя с хорошей стороны, – добавил Карташов.

В кабинете у Димы, Семен написал заявление и когда выходил от него, тот сказал:

– Уверяю вас Семён Максимович, вам здесь понравится. Завод новый, все станки привезены из Италии и Кореи. Зарплата очень высокая и возможность для карьерного роста неограниченная.

– Меня карьерный рост не интересует, – сказал Семён, – десять лет до пенсии осталось. Мне заработок приличный нужен и стаж, а о карьере, это молодым нужно думать.

Через три дня пройдя медицинскую комиссию Семён приступил к своим обязанностям на работе. Первый рабочий день в цеху, где отсутствовала вентиляция, а из автоматических линий испарялся тошнотворный запах различных химических соединений, он штудировал литературу по оборудованию. Станки эти ему были знакомы, что радовало, но атмосфера, витающая в воздухе, наводила на мрачные мысли.

«Нет, здесь долго не протянешь, надо как можно меньше находиться в цеху, иначе из жизни уйдёшь быстрее, чем стаж заработаешь», – определил он.

На второй день он вместе с Димой осуществлял замену пресс-формы на станках. При этом он понял, что это самая лёгкая операция. Но Дима преподнёс ему работу, чуть ли не к астрономической науке.

Принеси то, – подай это, – был его вторым днём работы.

На третий день работы, Семён Диме стал подсказывать, как лучше и точнее отрегулировать станки.

– Станки все до одного у вас работают на перекос, – подсказал Семён Диме. – Согласно документации у вас обязательно должна быть геодезическая схема колон, а здесь все станки выставлены на глаз. Они, работая в непрерывном режиме, значит, долго не протянут.

– По русскому методу, – пропищал Дима.

– Русский метод к импортному оборудованию не всегда может быть приемлем, – иронически заметил Семён.

На следующий день к нему подошёл директор и сказал, что Семёну надо искать другое место работы или переходить грузчиком в технологическую смену, обосновав это тем, что Семён потерял квалификацию.

Семён, без претензий, написал заявление на перевод.

И без медицинской комиссии был переведён в грузчики, где в бригаде работали восемь операторов женщин: один наладчик – молодой парень по имени Артём и начальник смены – Борис Тунгусов. Семён был одиннадцатым в должности грузчика. В его обязанности входило, приготовление сырья и засыпка бункеров, а также, в дневную смену его снимали с основной работы, и он занимался погрузкой готового товара в фуры. В работу он втянулся и, не смотря, что у него был остеохондроз позвоночника, он везде успевал. Поэтому простоев по его вине, никогда не было. Начальник смены оценил знание Семёна быстро и по всем вопросам советовался с ним. За всё это время, работая грузчиком, Семён к Диме ни разу не подходил, но за его выходку у него было желание дать ему в тёмном месте по голове и проверить на прочность его жену Наталью, – небольшого роста миловидную блондинку с короткой стрижкой и выточенной фигуркой. Она работала здесь же начальником ОТК и подчинялась лично хозяину завода и холдингу, находящемуся в столице. Наталья нередко при встрече с Семёном кидала в его сторону обжигающие взгляды полные страсти и сексуального недоедания. Было понятно, что совместная жизнь этой прелестницы с писклявым мужем, у которого вдобавок имелся мелкий эксклюзивный мужской прибор. От вида, которого у мужиков хохот поднимался в бане, ей было не в радость. Как-то после смены в душевой, водитель погрузчика Данилов торжественно заявил Семёну:

– И куда ты попал Семён Максимович, тебе в Ниццу надо ехать, а ты в «Рога и Копыта» устроился. Тут грузчики больше двух месяцев не держатся. У них кожные и аллергические заболевания возникают. Тебе бы в снабжение перейти, да наши кашалоты тебя близко не подпустят к вкусной кормушке, – сказав это, он посмотрел на Диму.

– А я и не думаю больше двух месяцев задерживаться в этом крематории, – сказал Семён. – Вот перезнакомлю весь женский персонал со своим «Семён Семёновичем» и тоже слиняю отсюда. Я понял, что в большую кучу фекалий вляпался, когда только первый день отработал.

Дима намылив лицо не смотрел на собеседников, но хорошо прислушивался к их разговору.

На следующий день Данилову предложили уволиться по собственному желанию.

– Сюда мало с улицы кто приходит, все по родству или знакомству устроены, – по секрету сообщил Семёну начальник смены, – так, что знай, за тобой, здесь все подслушивают и подсматривают. А Наталью я сам не прочь дёрнуть, она как начальник ОТК нулевая, а как женщина интересная и приятная, Дима её сильно ревнует. Она до этого в детском саде нянечкой работала, моему ребёнку попку подмывала, а теперь мне указывает, не зная, как правильно штангенциркуль называть, а про её замеры я вообще говорить не хочу. Была бы она стерва, я бы ей не подсказывал, а она бабёнка не вредная, общительная. А так, здесь одно фуфло собралось, – продолжал оповещать он Семёна. – Заметь, директор на заводе только по утрам бывает. Купил себе новую иномарку, но, когда хозяин приезжает он быстро, пересаживается на старую Ладу. Боится показывать ему свой достаток. Нас дурить директор может, а в производстве не смыслит. Неужели Хозяин не понимает, что обманывает Аркадьевич в первую очередь его, а не нас. Или, скорее всего, догадывается, но хвост не поднимает на них, потому что половина всех работников ИТР его родственники.

– Я думаю, скоро поймёт, как только станки из строя будут выходить, – ответил Семён. – Меня смех разбирает, когда Дима через день заливает масло в подшипники скольжения. Я ему говорю, что туда твёрдая графитная смазка идёт. А он мне с видом академика заявляет, что здесь маслёнка нарисована. Пенёк, не понимает, что итальянцы не будут ему рисовать на оборудовании кусок графита или совок с тавотом.

– Так, он по профессии не механик, а электрик. Откуда ему знать про систему смазки, – засмеялся начальник смены.

– Я ему объясню попозже, только мне надо поболеть немного. У меня средний заработок неплохой получился. Должен же я компенсировать своё принудительно – социальное падение. Так что Борис иди завтра к директору и проси нового грузчика, не то самому придётся шевелиться?

Больше Семён не появлялся на заводе, подъезжал только каждый месяц в офис завода получать деньги, начисленные за больничный лист. Офис находился в черте города, где сидела бухгалтерия, отдел кадров и кассир. Когда Семён принёс сдавать очередной больничный лист, в офисе в это время были директор, и Наталья, – жена Димы – главного специалиста по станкам.

– Что с тобой случилось? – спросил его директор.

– Грыжу позвоночника заработал на вашей проклятой грузоподъёмной работе, – сказал Семён.

– Значит, ты трудиться дальше не сможешь на нашем предприятии, – заключил директор. – Пока ты здесь в отделе кадров находишься, пиши заявление на расчёт.

Семён, не ожидавший такой наглости от директора, охватил на секунду гнев, но какая – то разумная повелевающая сила заставила перейти его на спокойный и ровный голос.

– Непременно господин директор! Мм – да! Вы очень наивны и тупоголовы, просто чудо! – и, не удержавшись, расхохотался ему в лицо. – Кладите пятьдесят тысяч мне в карман за больничный лист, сразу напишу. Я только болеть начал и думаю инвалидность получить по своему недугу. А потом на тебя и на твоего педераста Осокина в суд подам за потерю трудоспособности. Таким методом вас дуболомов надо уму – разуму учить. У тебя самого только фактура директорская, а как руководитель ты нулевой. Я бы на месте хозяина тебя и в душевую дежурным не поставил.

У директора глаза разбежались в разные стороны от таких слов, но в ответ он ничего не сказал, только посмотрел в спину на уверенную и твёрдую походку Семёна и покачал головой.

Следом за Семёном вышла из офиса Наталья.

– Семён Максимович? – окликнула она его, – вы меня не подвезёте?

Он остановился и повернулся к ней. Она была, кстати, для его компании в это время. Ему нужно было отойти после неприятной встречи с директором и забыться. Наталья по всем статьям подходила для этой цели.

– Вы хоть женщина из неприятельского стана, но подвезу вас, куда попросите, – сказал он. – Не могу отказать ни в чём красивейшей женщине города.

Внешние данные у неё были не плохие, но всё равно Семён ей льстил явно преувеличивая.

«Но что не сделаешь, чтобы скрасить своё одиночество» – так находил себе оправдание Семён.

Наталью его слова не смутили, но настроение подняли. Она с лёгкостью запорхнула на переднее сидение и спросила:

– А что – же вы на заводе внимание никогда не обращали на красивую женщину?

– Я очень опытный мужчина в общении с женщинами. Поэтому предупреждаю, если ты подобный вопрос задашь, считай, что ты меня соблазнила. Я не выдержу такого напора прелестницы, – сказал Семён, не заметив, что перешёл с ней на «ТЫ».

– А мне, кажется, вы меня сейчас соблазняете? – обворожительно улыбнулась Наталья.

Семён повернул голову в сторону напросившейся к нему пассажирки. Внимательно посмотрел на неё и заметив у Натальи под глазом смазанную тушь для век, осторожно вытер её мизинцем. Она не отдёрнулась, а горячо обдала его руку своим дыханием и произнесла:

– Спасибо!

– Хочешь чаю? – спросил он.

– Прямо здесь наливать будете? – не отказалась она.

– Ты, ягодка, в автомобиле находишься, а не в чайхане, – заманчиво улыбался он, – заедем в ближайшее кафе и там посидим, а потом я тебя отвезу куда нужно.

– Время от меня не убегает, я согласна и давно Семён Максимович, – заводите машину? – попросила она.

– Приказ понял, – произнёс он и включил зажигание.

Проехав двести метров, он остановил автомобиль около кафе «Звёздные снежинки».

– Вот здесь мы и посидим, – сказал Семён, – только давай здесь разденемся? А то гардеробщику в этом заведении полагается давать чаевые. Я не жадный, просто никак не могу привыкнуть к таким порядкам. Ни разу, никому не платил бабки. Не из-за того, что жалко, – принцип такой. Я лучше нищим эти деньги подам. Я даже гаишникам никогда не даю, заставляю их заполнять протокол.

– Это в вас говорит статус добропорядочного человека, – сказала она, когда они вышли из машины.

«Видимо она не порченая девочка», – подумал он и слегка обнял её за плечи.

Они поднялись по мраморным ступенькам на второй этаж. Затем вошли бордовый зал, где столы были покрыты красными скатертями с набитыми белого цвета звёздами. В вазах на столах стояли искусственные цветы в виде звёзд. Интерьер зала был очень интимный и располагал к сладкой беседе, но Семён не стал гнать лошадей. Он вёл себя сдержанно, но ни скованно, хотя комплиментов больше в адрес Натальи не отпускал. Он был уверен уже в себе. Думая если она согласилась с ним зайти в это кафе, то на следующей встрече она окажется с ним в постели.

Им принесли две чашки чаю пирожных и бутерброды.

– Мне понравилось, как вы десять минут назад моего преподобного мужа обозначили, – сказала она, размешивая сахар в чашке.

– А я думал, тебе стыдно и больно за него стало, – сказал Семён, – поэтому очки сразу одел на себя, думал, глаза мне выцарапаешь за своего пискуна. Сейчас я понимаю, что вы с ним совершенно разные люди. Не понимаю только одного, – как вы с ним соединились?

Она не задумываясь, без промедления ответила:

– Я работала в детском садике. Он своего сына Платона, водил ко мне в группу. Мы быстро все узнали, что Дима папа одиночка. Его вместе с ребёнком жена бросила и уехала в Туркмению к новому мужу. Я вначале жалела его, помогая ему по дому и воспитанию сына. А потом он предложил мне поход в загс. А мне куда деваться? Я, приезжая, в городе ни родни, ни знакомых, тем более, учусь заочно в педагогическом институте. Вот и мучаюсь с ним четыре года. Теперь я знаю, почему его покинула жена.

– Вот с этого момента Наташенька, мы прекращаем вести разговор о твоём муже, – положил он ладонь на её руку. – А то я перестану себя уважать, и к тебе у меня переменится отношение. Мне твой муж не интересен, – ни как мужчина и ни как человек. А с тобой я бы хотел встретиться в ближайшее время, но не в этом заведении, а в ресторане «Лабиринт», там, где кабинки уютные стоят, а то я смотрю, ты головой крутишь, боишься знакомые лица встретить?

После его слов Наталья смутилась, но не от гостеприимного предложения Семёна, а оттого, что он её устыдил в мягкой форме, за попытку словесной измене человеку, чью фамилию она носила.

– Если бы я чего – то боялась, я бы никогда с вами сюда не пришла. А если я здесь, то и в «Лабиринте» я охотно с вами посижу.

– С условием, – сказал Семён, – если ты с сегодняшнего дня не будешь мне выкать.

Он встал и прошёл к бармену. Купив у него одну розу, Семён положил перед Натальей цветок. Она была польщена и, положив цветок себе на коленки, произнесла:

– Я же сказала, что ты пытаешься меня соблазнить.

– Я думаю, мы оба этого желаем, а для того, чтобы быть счастливым, все желания нужно претворять в жизнь, – с улыбкой на губах, сказал Семён, – ну, что пошли отсюда? – встал он со стула.

– Ты Семён Максимович поезжай один, я сейчас не могу, – прошептала она набухшими от возбуждения губами. – Ты меня поразил в этом кафе своей невидимой внутренней теплотой. Я, наверное, чаю со льдом ещё выпью и домой пойду.

– Раздетой пойдёшь? – спросил он, – дублёнка твоя в машине лежит.

Он взял её за руку и помог встать из-за стола. Дрожь её тела передавалось через её руки. Она была уже словно пьяная и сомлевшая. Но в близкий контакт Семён с ней не входил, он её терпеливо изводил своим обаянием и тактом. Он галантно ухаживал за ней, поправляя волосы на её изящной головке, слегка касаясь своими пальцами до её лица.

Спускаясь, обратно по мраморным маршам винтообразной лестнице он, придерживая Наталью за поясницу, на ухо прошептал ей:

– Согласилась бы так подниматься и спускаться со мной по таким ступенькам во дворце бракосочетания?

Она ничего ему не сказала в ответ, только утвердительно мотнула своей аккуратной головкой. В лицо Наталья ему взглянула только тогда, когда они оказались на улице. И тогда она не сдержалась и без тени смущения сказала ему:

– Я знаю, что ты имеешь двух внуков. И то, что ты Семён Максимович предлагаешь мне, это не реально. Но я не говорю, нет. Потому, что догадываюсь, чего хочу я, того хочешь ты. Ты меня извини? – но я должна тебе правду сказать. Дима для меня не лучший остановочный пункт на время моей заочной учёбы.

– Я давно понял, что ты умненькая девочка, – чуть восхищённо произнёс он. – Около такого мужика долго жить, – может дикция голоса нарушиться, и сексуальная ориентация потеряться. А ты Наташенька действительно нравишься мне несмотря на то, что ты лет на двадцать младше меня будешь. Ты мне напоминаешь, что – то приятное из моего прошлого. На кого – то сильно походишь, а вот на кого не могу вспомнить.

– На восемнадцать, – заглянула она ему глубоко в глаза, – я у кадровика давно ознакомилась с твоим личным делом. А напоминаю я твою юность, в которой у тебя было большое многообразие длинноногих девчонок. Все спортсмены средней руки, не достигшие ярких побед и уровня высшего спортивного мастерства, имели знатные победы на любовном фронте.

– Откуда у тебя такие познания? – спросил Семён.

– Не забывай, что я в этом году оканчиваю педагогический, – сказала она и пошла к машине.

Около автомобиля он помог ей надеть дублёнку и посадил на переднее сиденье.

– Куда едем мадам? – спросил он её.

– Я уже не знаю, – облизнула она губы. – Я так благодарна тебе, за эту снежную галактику, – кивнула она в сторону кафе. – И корзинка подснежников из сказки «Двенадцать месяцев», ничто против этой розы, – она поднесла розу к лицу и носом глубоко втянула её аромат. – Можно я тебе маленький подарок сделаю, пока у меня кровь не остыла?

– Можно, но не сейчас, – притянул он её голову к своей груди, – у меня тоже кровь вскипела в жилах. Не время сейчас.

Форсировать события он не хотел и к тому же ему нужна была соответствующая обстановка.

– Не заводи пока машину? – попросила она, – пускай голова моя ещё полежит на твоей груди?

Он одной рукой придерживал её за подбородок, а второй рукой нежно гладил её по голове.

– Обязан тебе тоже признаться в своих возможностях, – сказал он, – у меня нет преград никаких для бракосочетания. Я от жены давно получил вольную, но бросить её не могу несмотря на то, что она находится под профессиональным присмотром и надёжной опеке. Она несколько лет лежит прикованная к постели и за ней ухаживает её родная старшая сестра из Кривого Рога. Она сама невропатолог на пенсии, поэтому состояние жены у меня в настоящее время никаких беспокойств не вызывает.

– А твоё личное здоровье, каково? – поинтересовалась Наталья.

– На пять с плюсом, – ответил он.

– Выходит, наш Карташов был не прав сегодня. Когда ты вышел от кадровика. Он сказал, что с твоим заболеванием больные не могут так передвигаться.

– Грамотный больно ваш директор, – приподнял он голову Натальи и завёл машину. – Долго не проживёт! – воскликнул он и нажал на педаль газа.

Он отвёз Наталью домой и поехал в поликлинику на врачебную комиссию. Семён имел грыжу позвоночника больше тридцати лет, и в настоящее время она у него спала много лет, не причиняя ни боли, ни неудобств. Но как симулировать болезнь и обмануть врачей он хорошо знал. К тому же у него в квартире жила сестра жены опытный невропатолог, от которой он получил все профессиональные консультации. В его папке со всеми справками, имелся результат магнитной томографии с обнаруженной грыжей диска размером в пять миллиметров. Для того чтобы получить инвалидность, ему нужно было отболеть четыре месяца и обязательно пройти курс лечения в больнице. Три с половины месяца от этого срока он уже продержался. Осталось всего две недели.

***

С Натальей Осокиной он встретился в престижном и дорогом ресторане «Лабиринт». После романтического ужина с Семёном она домой не придёт ночевать. Утром Наталья появится на заводе, где Дима публично устроит ей разнос. Но её после проведенной ночи с Семёном ничего остановить не могло. Она была влюблена без памяти в высокого красавца с приятным тембром и жаждала встреч с ним, каждый день, посылая ему СМС на телефон. Дима догадывался, что у его жены появился возлюбленный, но кто именно он не знал. Семён всё это время, горячо любил жену Осокина, не нарушая больничного режима, и когда пришло время оформлять группу инвалидности, директор решил перекрыть ему кислород. Первым делом Карташов после четырёх месяцев болезни, приостановил ему оплату больничных листов, а вторым делом написал в поликлинику и комиссию ВТЭК письмо, что пациент по фамилии Панов симулянт и работу грузчика выполнять может. Директор одного не учёл, что врачи не любят, когда некоторые руководители предприятий ставят диагноз своим сотрудникам и лезут не в свои дела. Ответ Карташов получил официальный во время чайной оперативки со своими подчинёнными. Секретарша вошла в кабинет и положила ему папку с письмом на стол. Директор отставил чай в сторону, посмотрел на конверт со штампом поликлиники No1. Вытащив письмо из конверта, он зачитал его бегло вслух: