Разум. Том 3. Возвращение

Тару согласно закивал головой.

– Из пяти планет у нас действительно будет больше шансов выбрать наиболее подходящую для наших целей

Киму вдруг припомнился последний разговор с внуком.

– Дед, ты знаешь, с твоим амулетом после прохода Спирали стало твориться неладное…

– Кир, амулет давно уже твой.

– А? Ну да, извини. И всё же он странно отреагировал, когда мы попали в этот мир. Он опять буквально жжёт кожу, но на этот раз не раскалённым угольком, как это было на Юре, а холодом, словно это перемороженная льдышка....

Эн, вопросительно взметнув брови, тряхнул головой.

– У тебя, брат, другое мнение?

Ким бросил взгляд на звёздный потолок и медленно покачал головой.

– Нет… Пожалуй, нет. Бета, конечно же, предпочтительнее…

Корабли вынырнули из подпространства звёздной системы Беты в районе орбиты второй планеты. Спектральный анализ светила показал, что светило этой системы имеет практически те же параметры, что и родное Солнце землян, разве что диск звезды был изумительно светел и не был обезображен пятнами, присущими их светилу. Круны, тзельмпены и люди предвкушали скорую высадку на одной из планет Беты и радовались этому, как дети. Как моряки – сколько бы они ни ходили по морям-океанам, а твердь земная – их главная и желанная цель. Капитан «Ласы», наоборот, всё больше и больше мрачнел. Он всё чаще уединялся в корабельной обсерватории, часами всматривался в диск приближающейся к ним второй планеты Беты, проводил какие-то расчёты, перепроверял их и сверял полученные данные с базой данных бортового компа.

Для выработки плана работ в связи с предстоящей высадкой на поверхность планеты, Тару собрал экстренный совет учёных экспедиции и пригласил на него обоих капитанов. Последним на совет прибыл Русс-старший, на редкость неулыбчивый и мрачный.

Включив обзорный экран, Тару ткнул в его сторону пальчиком.

– Под нами вторая, считая от Беты, планета. Первую пришлось проигнорировать, так как она расположена слишком близко к светилу и представляет собой небольшую, раскалённую внешним и внутренним жаром планету, полностью лишённую атмосферы. Вторая, как вы видите, закрыта мощнейшей светонепроницаемой атмосферой толщиной порядка семидесяти ридов. Результаты измерения отдельных параметров впечатляют: колоссальное давление у поверхности; температура уже под нижним сводом облачности зашкаливает за четыреста градусов; кислотные дожди чередуются с щелочными ливнями…

– Прямо-таки чистилище Великого Ядраса для грешников-огунов, – не преминул съязвить один из тзельмпенов.

–… мы уже вычислили координаты третьей планеты, и бортовой комп «Ариэнты» сейчас рассчитывает экономичный вариант броска к ней…

В целях экономии энергии на «Ласе», например, функционировали, и то в минимально необходимом режиме, лишь системы жизнеобеспечения, а весь экипаж, включая капитана, временно перебрался на «Ариэнту». А Кир между тем был вынужден вытащить камушек амулета наружу, но он даже через ткань комбинезона, напоминал о себе холодным, неуютным прикосновением,..

Когда диск третьей планеты Беты заполнил собой почти весь обзорный экран, Ким Русс вновь незаметно уединился в обсерватории. Тихо чертыхаясь и лихорадочно крутя подстройку окуляров, он облегчённо вздохнул.

– Так можно и рехнуться. На этой планете всего два континента. Один огромный, занимает всё южное полушарие, а второй, небольшой, окружённый множеством островов, расположен на самом севере планеты. А я уж подумал – не Земля ли это. Также прикрыта вуалью невысокой облачности. Просматриваются русла множества рек, зелень растительности, гладь голубых океанов…

И вдруг жгучая, нестерпимая боль схватила костлявыми пальцами сердце. Ещё не веря своей догадке, он вызвал в обсерваторию своего земляка, и тот долго, не отрываясь от окуляров, рассматривал планету. Наконец, оторвавшись от них, Шао еле слышно пробормотал:

– Капитана, теперь я понимаю, почему ты совсем хмурый, однако.

И дальше добавил свистящим шёпотом, поминутно оглядываясь на дверь.

– Это Земля, но какая-то другая, не наша с тобой. Духи мне шепчут, что вернуться к своей Земле мы сможем, если быстро-быстро убежим из этого мира и снова войдём в него через другую дверь.

Русс задумчиво потеребил бороду.

– Понимаешь, Шао, только мы – земляне, знаем теперь, куда нас занесло. Не будем пока разочаровывать всех остальных. Даже из того, что мы имеем, попытаемся извлечь максимальную пользу. Мне, например, очень интересно узнать, почему у этого Солнца, а я уже не сомневаюсь, что это оно, не восемь, а пять планет. И почему у этой Земли нет Луны! Я покопался в базе данных по историческому прошлому нашей с тобой планеты и вот что выяснил. Когда-то на ней был вот такой как сейчас огромный массив суши, такой знаешь единый континент, который впоследствии распался на несколько более мелких материков. Но почему эта, как её… Гондвана, занимает всю южную часть планеты? А там, где в наше время располагалась холодная Арктика – сейчас, зеленые острова?

Шао ещё раз склонился к окулярам телескопа.

– Какая это Земля? Тибета не вижу! Нет, капитана, эта планета, как мираж в пустыне, вроде и есть, вроде и нету!

Ким печально улыбнулся.

– Не обманывай себя. Я тут много считал-пересчитывал и ошибки быть не может. Мы вернулись именно к Земле, только… совсем юной ..

Они вышли из обсерватории и медленно побрели по коридору в сторону кают-компании. Мимо них суетливо пробегали взбудораженные предстоящей высадкой члены экипажа огромного крейсера. Ширкон, похоже, не покидал этот зал, превратившийся в главный оперативный штаб по изучению третьей планеты светила. Он отрывисто отдавал последние указания руководителям своих служб.

– Брат, я что-то не узнаю тебя. Ты хмур, не весел и словно не рад, что нам удалось найти такую роскошную планету, как эта…, эта…

– Это Земля, брат, моя родина. Но это не совсем та Земля, которую я когда-то покинул.

Ширкон, то и дело отвлекаемый своими подчинёнными, не уловил горечи в словах Русса.

– Я рад за тебя. Значит, у тебя должно быть больше поводов радоваться встрече с ней, чем горевать.

– Крун Ширкон, я официально требую приостановить подготовку к высадке на планету!

– Но почему?!

Крун даже подпрыгнул в своём аморфине. Его мясистые ноздри гневно затрепетали, выдавая крайнее раздражение. Волосы на загривке вздыбились, глаза превратились в злые буравчики, а голос звенел от гнева, как перетянутая гитарная струна.

– У меня есть экстренное и очень важное сообщение. Прошу срочно собрать научный совет экспедиции. Эн, – голос Русса дрогнул, но он справился с волнением, – мы действительно попали в свой мир, но этот мир живёт по законам другого времени… Проблема в том, что в этом мире, в этом времени ещё нет Кольца Разумных Миров, во всяком случае, того, который вы покинули, уходя в экспедицию…

В научный совет экспедиции входило три круна, три человека и пять тзельмпенов. Рассаживаясь на свои места, они недоуменно посматривали друг на друга и на седобородого человека, который ни с того ни с сего потребовал созыва совета. Нахохлившийся капитан «Ариэнты» не поднимал глаз.

– Друзья! Я был вынужден попросить круна Ширкона о проведении экстренного Совета. И вот почему. Дело в том, что мы попали на этот раз в очень серьёзный переплёт, из которого без нашего общего мозгового штурма выбраться будет чрезвычайно сложно.

– Можно поконкретнее и без лишней лирики?

Это подал голос крун Тирнтон, правая рука Ширкона в Совете.

– Вы не хуже меня знаете, что энергоресурсы и вашего, и нашего крейсеров на пределе, а если точнее выражаться, стремительно приближаются к нулю.

Большинство членов совета тоже недовольно перешёптывались между собой.

– Я попрошу великомудрых перестать галдеть и внимательно выслушать капитана «Ласы».

Ширкон грозно посмотрел на притихшую аудиторию.

– Можешь продолжать, брат.

– Так вот. Мы действительно вернулись в свой мир. Эта звёздная система, в которой сейчас находятся наши корабли – Солнечная система. Солнце по каталогам Кольца имеет квалификационный номер С10334674цх. Вокруг него вращается восемь планет…

– Но это же чушь!

Тару-а-Зату даже привстал со своего места и возмущённо всплеснул руками.

– У нас ведь тоже есть глаза, и они видят совершенно другое. Мы, – начальник экспедиции оглянулся на своих соотечественников, ища у них поддержки, – видим, что у Беты, или, как вы назвали эту звезду… Солнца, только пять планет?!

– Да, Тару, ваши глаза вас не обманывают, но позвольте продолжить. Тзельмпен фыркнул, возмущённо посмотрел на этот раз на капитана «Ариэнты», но тот по-прежнему сидел не поднимая глаз и вообще не реагировал на реплики окружающих. Русс привычно потеребил свою бороду и тяжело вздохнул:

– Я землянин и, пусть схематично, представляю, что такое Солнечная система с её сонмом планет. Дело в том, что только что пройденный нами червячный переход сыграл с нами злую шутку. Он пропустил нас в наш мир, но каким-то непостижимым образом оказалось, что этот мир мы застали в ещё очень юном возрасте.

В этом, в какой-то степени виноваты и мы сами. Мы же не сообщили назигам куда хотели попасть, поэтому они выбрали тот маршрут по червячному переходу, который они посчитали наиболее экономичным, что ли. Наверное, была и другая альтернатива – забросить нас в далёкое будущее нашего мира. Они ведь, кстати, предупреждали, что по одному червячному переходу проходят миллионы маршрутов… Так вот, на той, известной нам всем Земле, а я уже нисколько не сомневаюсь, что это она, существует шесть материков, которые разделяют четыре океана. Сейчас же на её поверхности мы наблюдаем один огромный континент. Учёные Земли условно называли его Гондваной. На северном полюсе виден небольшой по сравнению с Гондваной материк и россыпь островов вокруг него. Учёные также предполагали, что, скорее всего в эпоху мезозоя Земля, а вместе с ней и вся Солнечная система пережила гигантский космический катаклизм, приведший к движению тектонических плит на её поверхности. При этом планета поменяла свои полюса, Гондвана раскололась и начала дробиться на материки…

– Ну хорошо, допустим, в случае с Землёй вы нас убедили, но что вы скажете о несоответствии количества планет-спутников вашего Солнца, этого, и того, из нашего мира?

Голос научного руководителя экспедиции уже не был таким надменным. В нём появились нотки удивления, любопытство учёного.

– А вот дальше я могу высказывать только свои предположения. Вы правильно заметили, что у этого Солнца только пять планет, а у Земли почему-то отсутствует Луна, её естественный спутник. Учёные Земли не без основания предполагали, что между четвёртой планетой, Марсом и пятой – Юпитером, была ещё одна планета, так называемой земной группы. Эту планету условно назвали Фаэтоном. В античное время, древние греки считали, что это имя носил сын бога-солнца, Гелиоса. Скорее всего, Солнечная система столкнулась с менее мощной звёздной системой. Такие катаклизмы иногда происходят и в наше время. Поскольку сейчас мы наблюдаем вокруг Солнца вращение планет только земной группы, значит своим мощным тяготением наше светило «поймало» кратную звёздную систему. В современном нам мире мы их называем Юпитером, Сатурном, Ураном и Нептуном. Они не относятся к планетам земного типа и скорее всего, представляют собой остывающие звёзды, со своими многочисленными планетами-спутниками. Например, у Юпитера – Ганимед, а у Сатурна – Титан, планеты, почти не уступающие своими размерами Земле. Вы наверняка уже замерили расстояние от светила до Земли?

Ким испытывающе посмотрел в сторону тзельмпенов, которые ведали всеми астрофизическими и планетарными замерами. Тару и его коллеги моментально уткнулись в свои наручные браслеты, связанные с корабельным компом.

Тару неопределённо пожал плечиками.

– Мы, как и положено, произвели все необходимые замеры, предусмотренные программой научных исследований, в том числе и замеры расстояний от светила до орбит всех пяти планет.

– И какие результаты?

– Расстояние от Солнца до Земли, если именно это вас интересует, сто двадцать семь миллионов ридов…

– А до Венеры, второй планеты?

Ким даже не повернул голову в сторону тзельм-пенов, уже заранее зная то, что они скажут.

– Семьдесят восемь…

– Достаточно. Так вот в наше время, расстояние от Солнца до Земли составляет почти сто пятьдесят миллионов ридов, а до Венеры – около ста десяти, то есть, как видите, эти расстояния значительно увеличились!

Тару что-то лихорадочно пытался выжать из своего компа. Он так увлёкся подсчётами, что, пожалуй, и позабыл о собравшихся. Наконец, он обескураженно обвёл глазами коллег, сидящих в кают-компании.

– Капитан Русс прав. Я поднял архивную базу данных по звезде С10334674цх. Так вот, расстояние от светила до указанных планет действительно такое, что назвал капитан.

Крун Ширкон грузно встал со своего места и несколько раз прошёлся вдоль стола. Неожиданно он остановился рядом с Руссом и буквально навис над ним.

– Брат, ты что-то говорил о Фаэтоне…

– Да, как я уже говорил, между орбитами Марса и Юпитера, разумеется, в наше время имеется мощный астероидный пояс. Наши учёные высказывали предположение, что на его месте была орбита ещё одной планеты – того самого Фаэтона.

Седи Бермон, не проронивший за это время ни слова, воскликнул:

– Ким, выходит одна из планет вторгшейся звёздной системы столкнулась с Фаэтоном…

– …и в результате этой космической катастрофы обе столкнувшиеся планеты распались на фрагменты, – продолжил его мысль Русс, – причём часть из них выпала на поверхности ближайших планет, в том числе и на Землю, вызвав на ней катаклизмы, которые можно сказать, опрокинули её и она поменяла полюса, тектонические плиты пришли в движение, разрывая Гондвану и образовывая новые материки. Может именно во время катастрофического столкновения Земля поймала своим притяжением один из планетоидов, который мог принадлежать чужой звёздной системе, что в свою очередь тоже могло привести к грандиозной катастрофе.

Тем временем Тару-а-Зату продолжал мучить свой комп. Все выжидательно уставились на него. Перепонки век тзельмпена буквально трепетали от волнения.

– Расчёты показывают, что массивные тела вторгшейся звёздной системы, за счёт собственной массы и инерционной составляющей должны были сдвинуть орбиты планет Солнца именно на те величины, которые мы рассмотрели на примере Венеры и Земли.

Теперь все вопросительно уставились на круна Ширкона. В конце концов, Тару хоть и руководитель экспедиции, но он, прежде всего учёный, а за капита-ном «Ариэнты» было последнее слово в управлении и навигации крейсера. Эн со вздохом уселся обратно в своё кресло. Ким расслабленно откинулся на спинку своего кресла и немигающе уставился в потолок. В зале повисла напряжённая, тревожная тишина…

Вскоре Ким, сославшись на плохое самочувствие, ушёл в свою каюту и забылся в тяжёлом, странном сне. Ему, уже пленённому огунами, примеряют на шею браслет-ошейник и дают выпить какую-то мерзкую жидкость. Он видит себя полулежащим в кресле с откинутой горизонтально спинкой. Двое огунов, одетых в темнозелёные халаты о чём-то тихо разговаривают на своём языке и время от времени слегка похлопывают Кима по плечу, проверяя видимо, заснул он или нет. Ким делает вид, что уже крепко спит, но через смежащиеся ресницы из последних сил наблюдает за действиями врачей. Наконец, один из них подходит к большому металлическому сейфу, открывает его, достаёт с верхней полки небольшую коробку, из которой извлекает миниатюрную капсулу с жидкостью, похожую цветом на кровь. Второй огун что-то говорит первому, оба беззлобно смеются, посматривая на человека, лежащего без движения. Последнее, что увидел Ким и что понял своим ускользающим сознанием, это то, что врач осторожно влил содержимое капсулы в капельницу и ввёл катетер в вену на его руке.

Проснувшись в холодном поту, Ким наскоро привёл себя в порядок и поспешил разыскать капитана «Ариэнты».

– Эн, я рассказывал тебе, каким образом попал в плен к огунам и чем там занимался. Но вот только сейчас мне стало ясно, почему дважды я превращался в безвольную куклу, причём в самые решительные моменты.

Круна это признание нисколько не удивило. Их братья, союзники по борьбе с огунами, были в глазах решительных крунов, расой не слишком храброй и мнительной.

– Тебя укусила муха или ты случайно, но сильно ударился головой?

– Мне приснился сон, который многое объясняет, – парировал Ким, – эта проблема постоянно сидела у меня в голове и немудрено, что из закоулков па-мяти всплыли моменты, дающие возможность для предметного анализа.

Крун скептически фыркнул.

– Брат, сны, во всяком случае, для нас, крунов, это ни о чём не говорящая призрачность, фикция. И вообще, я не отношу себя к специалистам – толкователям явлений эзотерического и экзотерического характера.

– Я не требую от тебя их толкования, да и сам не возьмусь за это. Но в одном уверен – сон всплыл в моём сознании или подсознании, как напоминание о том, что со мной сделали огуны. Я был рабом, пленником, личной вещью Эользула Буна, командора императорского флота огунов. У меня, как и положено рабу в их мире, на шее висел специальный браслет-ошейник. Служба слежения империи, таким образом, отслеживала перемещения своих рабов. В случае агрессии против хозяев, ошейник сдавливал горло и его носитель погибал от удушья. Но с этой электронной железкой, умельцы из Сопротивления на Рхине мне помогли справиться. А вот сон… Он напомнил мне, что со мной сделали кое-что другое. Когда со мной врачи проделывали эту процедуру, я был почти в бессознательном состоянии. Но теперь я точно вспомнил, что мне в кровь ввели нечто чужеродное и сверхминиатюрное. И вот это нечто заставляло меня совершать страшные, я бы сказал – предательские поступки. И пока эта гадость во мне, опасность моих неадекватных действий остаётся.

– С чего ты это взял? Ты прошёл полный курс обследования после того, как тебя скрючило во время боя там, у Луры. А наша медлаборатория по своему оснащению не уступает лучшим клиникам Понтиака. Ким согласно кивнул головой.

– Всё это так. Но то, что произошло тогда, у Луры нельзя списать на мой вдруг появившийся старческий маразм или внезапный припадок. Поверь, я этими недугами не страдаю. Нет, сон дал мне подсказку…

И Ким подробно описал круну, что же с ним на самом деле происходило в моменты наступления этих самых «припадков». Причём большую часть своего повествования он основывал на рассказах своих друзей из экипажа «Ласы», так как в своих воспоминаниях обнаружил странные и необъяснимые провалы.

Ширкон яростно потёр свой загривок.

– Для меня всё более очевидной становится версия, что этот чёртов «Фатум» и, возможно, его капитан, как-то причастны к тому, что с тобой происходило.

Крун встал с кресла и по своему обыкновению принялся сновать из угла в угол, вынашивая ускользающую мысль. Внезапно, на полушаге, крун раз-вернулся и гулко припечатал свою ладонь к столу.

– Брат, пора отбросить все сомнения. Я уверен, что огуны, которые шли по нашему следу, знают о тебе что-то такое, чего не знаем ни ты, ни я.

–?!

– Смотри! Мой штрафник, вахтенный офицер Пернон засекает какое-то неизвестное небесное тело, прошедшее по теневой стороне Луры. Если бы это был метеорит или любой другой космический булыжник, то мы запеленговали бы взрыв при его падении. Ухода этого тела от Луры спутники не зафиксировали. Дальнейшие события отвлекли всех нас, в том числе и меня, от подробного расследования инциндента, а зря…

– А тут ещё нападение на бронекатер…

– К которому, как оказалось, чезы-колонисты не имели никакого отношения. И снова всё прошло тихо и бесследно, прямо мистика какая-то. Теперь этот случай с твоей взбунтовавшейся рукой. Я уж не говорю о последнем случае. Конечно, фрегат не чета нашему крейсеру, там нет даже мало-мальски оборудованной мастерской и необходимых приборов и запчастей… А грабёж нашего бронекатера позволил им сделать из награбленных приборов устройство, с помощью которого огуны могли манипулировать тобою!

Ким поднёс к глазам свои ладони, повернул их тыльной стороной, словно пытаясь что-то рассмотреть и глубоко вздохнул.

– Эн, со мной всё ясно. Мне нужно будет пройти более тщательное обследование и, возможно, пойти на полную фильтрацию крови, хотя это принеприятная процедура. Меня вот что до сих пор напрягает. Как это корабль, или корабли огунов, преследующих нас, остаются невидимыми для современных средств обнаружения, установленных на «Ариэнте»?

Крун при последних словах человека снова встал в охотничью стойку, а затем резко нагнулся над селектором:

– Тару, дорогой, вы захватили образцы породы с Капы?

– Разумеется.

– А исследование этих образцов проводили?

– Да, еще, будучи на её орбите.

– Так какого…

Шерсть на загривке круна стала угрожающе подниматься, но он подавил спонтанную вспышку гнева. Начальник экспедиции не обязан отчитываться по исследованию каждого образца, каждого нового вида живой и неживой природы. Это делалось только по запросу, в том числе и запросу капитана «Ариэнты».

– Что вы можете сообщить о результатах исследования образцов породы с Капы?

Эн даже затаил дыхание, чтобы не пропустить ответ тзельмпена.

– Сами минералы ничего особенного из себя не представляют. Правда, один из них, в очищенном от примесей виде, даёт тончайшую плёнку-амальгаму с удивительными свойствами. Любой предмет, покрытый ею, становится абсолютно невидимым. Так что оборонное ведомство Кольца этот минерал явно заинтересует…

– Ну огуны, ну бестии…

Только и смог произнести капитан «Ариэнты», хотя Ким заметил, как словно тяжёлый камень упал с плеч этого огромного отважного существа. Да и для человека теперь многое стало понятным и объяснимым…

Ещё на подлёте к Земле, оба капитана решили подстраховаться. Отныне два корвета, ведомые крунами, постоянно дежурили в ближнем космосе, находясь всё время на связи, как между собой, так и с крейсерами экспедиции.

ГЛАВА 6

Энке беззвучно глотал воздух широко открытым ртом и никак не мог надышаться. Накатывающиеся после пробуждения волны удушья не отпускали и парализовывали волю. Непослушные, одеревенелые пальцы никак не могли справиться с фиксаторами лямок антиперегрузочного корсета. Фрегат трясло крупной дрожью и было удивительно, что он до сих пор не развалился на мелкие кусочки. Тибор уже в который раз проклинал себя за то, что не смог уговорить капитана отказаться от прохода через эту чудовищную Спираль.

– Командор, вы не хуже меня знаете, что фрегат конструктивно не подходит для перемещения через поля смещения времени и пространства. Нас просто размажет по стенкам ещё до того, как мы войдём в горло воронки!

Эользул Бун вяло отмахивался.

– Не паникуй, Тибор. Мы ведь прошли две предыдущие Спирали? Пройдём и эту! Там в этих чёртовых червячных проходах, если ты успел заметить, живут маленькие такие белые пушистики. Ну, ещё раз пообнимают нас, расцелуют и в задницу пнут. Не дрейфь. Всё будет как обычно. Миссия у них видимо такая – сберегать даже такие жалкие души, как наши. Оденемся в кокончик и вперёд! Мы теперь уж точно, как ниточка за иголочкой. Куда светляки, туда и мы, другого пути у нас нет. И я не отстану от светляков, даже не надейся…

– Даже если эти пушистики и перенесут нас в другой мир, мы можем оказаться лёгкой добычей по ту сторону…

– Ты имеешь в виду хреновое положение с энергозапасом?

Бун мрачно захрустел суставами своих тонких пальцев и задумчиво потеребил загривок. Но уступать штурману он не собирался.

– Вот что, Энке. Выведи половину энергопакетов из цепи и как только мы пройдём эту милую вороночку, переключи всё энергопитание на них.

Тибор даже растерялся, услышав такое от своего бывшего кумира.

– Но командор, усечённая схема питания не потянет все корабельные установки жизнеобеспечения. Большинство членов экипажа будет обречено…

Эользул жёстко посмотрел штурману в глаза.

– Делай то, что я сказал! Даже если передохнет половина этих дармоедов, даже если мы останемся только вдвоём с тобой, мы будем там же, где и светляки, чего бы это нам ни стоило. Назад пути нет. Только вперёд! Пойми, Тибор, так жестоко мы должны поступать потому, что сами не сможем найти дорогу домой. Так какая разница – тридцать огунов погибнет, половина или треть?

Энке наконец снял опротивевший корсет и шатаясь, встал с кресла пилота. Акустик Оммер, грузный, с почти квадратным телом огун, несший вместе с Энке вахту во время перехода через Спираль, лежал без движения на полу, за своим креслом. Нагнувшись над ним, Тибор заметил застывшие потёки крови у носа и ушей Оммера. Он нащупал сонную артерию на шее акустика и понял, что ему помощь уже не нужна. На Энке снова нахлынул приступ тошноты. Голова нестерпимо раскалывалась от боли. В ушах, особенно при сглатывании, что-то громко щёлкало. И всё же до него окончательно дошло, что он жив, где он находится, и кого он хотел бы видеть только мёртвым.

Медленно, цепляясь за стенки коридоров, он добрёл до каюты Эользула Буна. И первым, что он увидел, открыв дверь каюты с помощью своего электронного ключа, был зрачок дула плира, смотрящего ему прямо в лоб.

– А-а, это ты, Тибор? Рад, искренне рад, что ты не сдох в этой передряге. А я вот едва не окочурился. Входи, что стоишь на пороге?

Бун расслабленно махнул рукой и с помощью штурмана, натужно кряхтя, выбрался сначала из гамака, а затем освободился и от перегрузочного корсета, изготовленного с учётом его внушительного загривка, образующего безобразный горб.

– Командор, Оммер погиб.

– Боюсь, сынок, что Великий Ядрас забрал не только одного Оммера.

Бун, пошатываясь от слабости, сделал несколько шагов к бару, достал из него непочатую тубу, сорвал зубами пробку и, сплюнув её на пол, надолго присосался к ней, булькая зулем. Оторвавшись от неё, он рывком протянул её Энке.

– Что смотришь на меня? Неважно выгляжу? Ты тоже смотришься как обсосанный окурок. Выпей, выпей. Перед обходом корабля тебе это поможет, поверь мне на слово, и давай помолимся Великому Ядрасу, чтобы живыми на фрегате оказались ещё хотя бы двое-трое сукиных детей.

Живительный напиток действительно подействовал. Во всяком случае исчезло противное щёлканье в ушах, да и тошнота отступила. Хотя голова у Тибора по-прежнему раскалывалась от боли. Трупы огунов, лежащих в самых разных позах, стали попадаться за первым же поворотом коридора. Но Энке не останавливаясь, шёл к двухместной каюте, где обитали Тьер и Гарс. Долговязый Гарс сидел в своём гамаке, спустив на пол ноги, и раскачивался из стороны в сторону, мыча от боли. Тибор меланхолич-но перевёл взгляд на противоположную стенку. Тьер лежал в гамаке неподвижно, как замороженная мумия. Энке уже собирался нащупать пульс на руке матроса, но тот вдруг сонно забормотал и даже улыбнулся во сне!

У штурмана отлегло от сердца.

– Ну и живуч, каналья!

Тибор бесцеремонно растолкал Тьера, и когда тот окончательно пришёл в себя, приказал:

– Приведи Гарса в чувство, и сейчас же займитесь поиском и отстрелом трупов, иначе мы скоро погибнем от трупного смрада, да и при преследовании светляков они нас выдадут с головой.

Тьер выдал своему товарищу несколько звонких пощёчин, а затем вытащил из нагрудного кармана небольшой пузырёк, открыл его и сунул Гарсу под нос.

– Штурман, похоронной команде полагается пропустить стаканчик-другой зуля. Как-никак мы будем иметь дело с трупным ядом и всякое такое…

Матрос снова развернулся к своему товарищу, который хоть и открыл глаза, но всё также монотонно раскачивался из стороны в сторону.

– Дружище, не раскачивай корабль, а то по твоей милости ещё перевернёмся кверху пузом…

Энке, оставив Тьера доводить своего друга до кондиции, продолжил обход и обнаружил ещё двух живых огунов. Один из них, кок Цандор лежал в гамаке в обнимку с наполовину обглоданным куском полусырого мяса на крупном мосле.

– «Бедолага, решил хоть перед смертью нажраться до отвала».

Но «бедолага», очнувшись от неласкового прикосновения штурмана, первым делом попытался спрятать мосол за своей спиной. Тибор примирительно похлопал его по плечу.

– Ладно, ладно, Цандор, потом дожуёшь свою заначку. А сейчас ноги в руки и помоги Тьеру с Гарсом навести санитарию в помещениях. У нас большие потери.

На счастье Тибора, последним, кого он обнаружил живым, был сменщик Оммера, акустик Двили. В его каюте стоял тошнотворный запах. Напарник по каюте висел в своём гамаке лицом вниз и был мертвее мёртвого. А Двили, бледный как сама смерть, облёванный с головы до ног, тупо смотрел на штур-мана и похоже-совершенно не понимал о том, что тот ему говорил. Энке вздохнул, вынул плоскую фляжку из своего кармана и, сделав из неё несколько глотков, насильно заставил акустика выпить остальную жидкость. Только после этого мутный взгляд Двили стал приобретать осмысленное выражение.

– Так ты понял, Двили? Быстро приводи себя в порядок и марш в боевую рубку. Слушай космос, иначе светляки, если они тоже оказались здесь, возьмут нас голыми руками, пока мы тут очухаемся от избытка адреналина.

Брезгливо вытирая ладони антисептическими салфетками, штурман зашагал обратно и вскоре тяжело ввалился в каюту Буна.

– Это ужасно, командор! Из сорока семи огунов в живых осталось шестеро, включая нас.

– Тьер жив?

–Удивительно, но Тьер спал и даже улыбался во сне!

– Кто бы сомневался! Он же с Ноды. Есть такая полуживая-полумёртвая планетка за Жадером. Тамошние жители, все как один – экстремалы, ничем не проймёшь.

И тут же без всякого перехода предложил:

– Помянем?

Энке безразлично пожав плечами, проследил, как зелёный ручеёк зуля потёк в фужер.

– Как же мы теперь, командор? На корабле двенадцать боевых постов, а нас шестеро. Мы просто физически не сможем отразить нападение, а уж вести бой…

Бун медленно сквозь зубы цедил зуль и, казалось, не слушал штурмана. Наконец, он сфокусировал свой взгляд на переносице Энке.

– История войн знает немало примеров, когда битвы выигрывались не числом, а уменьем. Не забывай – на нашей стороне гарантированная невидимость. Светляки понятия не имеют о свойствах октия. А невидимость даёт нам возможность внезапно атаковать, и при благоприятных обстоятельствах мы сможем даже уничтожить их основной крейсер.

Энке сам был опытным боевым офицером и бред, который нёс этот пропившийся командор, его не вдохновил.

– Крейсер несёт на себе три железных птички, каждая из которых может нас расклевать. Да ещё эта «игла»…

– И всё равно, если нам будет суждено погибнуть, мы разнесём в пух и прах хотя бы один из кораблей противника!

Капитан уже успел изрядно накачаться зуля и перестал адекватно воспринимать реальность. Энке со вздохом вышел из каюты пьяного вояки и понуро побрёл в сторону рубки.