Русь и варяги

Вадим, внук-славянин, внук, который живет рядом и знает все о своих сородичах и о местной жизни. Нельзя исключать (как и утверждать), что именно его и вызвал к себе дед незадолго до смерти. В противном случае Гостомысл, чувствуя тяжесть возраста, уже заранее вызвал бы из дальней дали к себе под крыло любимого внука Рюрика, не виданного им до сего момента. Ведь Рюрика, сына Умилы, надо было к этому правлению еще подготовить: в отличие от Вадима, он не знал даже языка людей, которыми должен был править.

Это непросто – взять и передать штурвал и сказать – рули, и посмотреть, куда вырулит. Государство не любит экспериментов. Ни одно.

Я мог бы и продолжать, но, полагаю, всего вышесказанного довольно, чтобы убедиться: Рюрик не был младшим внуком, а пришел править славянами по праву наследства.

Кстати, подтверждение своего утверждения о том, что мать Рюрика была старше матери Вадима Изборского, я нашел в совершенно неожиданном месте, и к тому же совершенно случайно.

В какой-то момент своей жизни матушка императрица Екатерина II серьезно увлеклась историей новой Родины. История России, написанная рукой Великой государыни российской, довольно детальна, в ней есть буквально все: и кто от кого родился, и какие князья где правили, кто с кем воевал и т. д. и т. п. Словом, все основные события изложены.

Жаль, что история Екатерины после середины XII века обрывается. Но нам сейчас достаточно и этого. Я, правда, решил взять цитату не из самой истории, а из пьесы, которую Екатерина написала параллельно со своим историческим трудом и которую назвала «ИЗЪ ЖИЗНИ РЮРИКА». Так вот там, в первом же действии, умирающий Гостомысл, обозначая свою последнюю волю, доводит до сведения старейшин, кому он передает власть, в таких словах: «Дети средней дочери моей Умилы, супруги финского короля, от рода Одина, который Севером обожаем». Вадима в этой пьесе Гостомысл именует: «Тебе, Вадиму, любезному моему внуку, в коем вижу образ меньшой моей дочери».

Есть в этой пьесе еще одна очень интересная фраза, она присутствует в разговоре между Добрыней и Вадимом. Так вот Добрыня, обращаясь к славянскому богатырю, говорит: «Нет, он по справедливости и всенародному желанию отдал наследие старшему своему внуку, а ты младший».

Так что императрица Екатерина подтверждает теорию своим царственным мнением.

Собственно, к этому же мнению приходит и В.Н. Татищев, степенно размышляя: «Много мне другого в ум пришло против прежних мнений. Что же до власти монархов русских в определении права наследования относится, то оное из самой древности в их воле оставалось, как здесь о Гостомысле видим. Потому, конечно, оный Рюрик по завещанию и определению Гостомысла призван, и, хотя у Гостомысла сына и внука не осталось, но посторонних линий князи были, о чем ниже, а новгородцы избрание народное Рюрика против точного сказания вымыслили». И дальше: «Это я так могу доказать, что ничьего несогласия не устрашусь, потому что в сем мнении есть весьма крепкое обоснование». Есть у него еще один крепкий довод, который он приберег: «А что финны с Руси дань брали и что потом русские чрез призвание сих князей соединились, о том согласно с Нестором та же Библиотека (стр. 113) показывает; и довольно вероятно, что Рюрик, по наследию финнами владея, их к Руси присовокупил. Только финский писатель, отъемля русскую бесспорную по древнему наследству претензию, рассказывает, что не можно знать, как было, русские ль финнами или финны русскими владели. Но довольно их обличает русская бесспорная история, что до разделения детей Ярославовых они всегда русским князям войска давали. Иоаким настойчивее всех это утверждает, что Рюрик, из Финляндии и как сын дочери Гостомысла, по наследию в Руси государем сделался (гл. 4, н. 21)».

Глава 11
Призвание Рюрика

В Иоакимовской летописи есть такая запись: «И согласясь, по завещанию Гостомыслову, избрали князя от варяг, называемых руссов». Казалось бы, все просто. Однако те, кто даже ради собственного любопытства изучал древние документы, сразу заподозрили неладное.

В.Н. Татищев, основываясь на противоречиях попавшихся в поле его зрения текстов, усомнился во всенародном избрании Рюрика. Он так и записал: «Новгородцы избрание народное Рюрика против точного сказания вымыслили». И, надо сказать, усомнился не он один. Н.М. Карамзин по этому поводу сообщает: «Миллер – см. в его Описании народовъ, издревле обитавших в России, статью о Варягах – думал, что Славяне и Финны звали Варягов не для правления, а единственно для защиты границ своих, и что Рюрикъ был похитителем власти. Но ясныя слова Лѣтописца: да пойдете княжить и володѣть нами, опровергаютъ сіе мнѣніе. Не внѣшніе враги, счастливо изгнанные Славянами, а внутренніе безпорядки принудили ихъ искать Князей за моремъ; слѣдственно они хотѣли властителей: ибо одна гражданская власть могла пресѣчь зло неустройства и безначалія. Такъ ли было дѣйствительно, не знаемъ; но такъ говоритъ Лѣтописецъ. Истину знали верно одни современники».

Безначалие. Вот корень проблемы!

Вернемся туда, где остановились.

Гостомысл покинул этот мир, а вопрос с наследником остался открытым, и спросить было не с кого. Скорбь быстро уступила место чувству справедливого негодования. Власть не терпит пустоты. А единодушия в этом вопросе не наблюдалось.

Призвание князя – встреча князя с дружиной, старшинами и народом славянского города. IX век. Художник А.Д. Кившенко

Нет, не то чтобы после смерти Гостомысла совсем некому было править в Ладоге. Вадим, который так находился, готов был взять всю полноту власти в свои руки, но не все были готовы с этим согласиться. Тем более что закон и право были не на стороне изборского князя. Иными словами, «случились распри и войны, когда скончался король».

Начался раскол. Единство земли было нарушено. Татищев довольно точно обозначает причину: «Из-за неприбытия вовремя наследника великие разорения происходили».

Если бы Рюрик был на месте, под рукой у деда, всего этого можно было бы избежать. Но его в Ладоге не было. Он еще только должен был там появиться. Те, кто за ним послал, были уверены в том, что он придет. И явно надеялись на тех бойцов, что он с собой приведет, чтобы отстоять законное право свое на власть.

Скорее всего, это были люди, которых просто оттеснили от кормушки соратники Вадима, и они хотели вернуться к ней с помощью приехавшего на правление варяга. Они явно надеялись, что он оценит их помощь и приблизит.

Попробовать стоило, ведь на тот момент они уже все, что могли, проиграли. Чего, казалось, терять?

А терять им еще было что. И скоро они об этом сами узнают.

Но кому дано видеть наперед?!

Пока наследник престола не прибыл, партии, доказывая свою правоту, сбились в стаи, начался конфликт, где обе стороны берутся за оружие. Одна, поддерживая линию Гостомысла, признала своим вождем Вадима Храброго, другая выступила за сохранение традиций и отправила посольство к Годиславу за сыном, призывая того на власть.

Или, словами все того же летописца, «пошел род на род». Шла борьба за власть в ее худших проявлениях. У каждой стороны своя правда, и каждый хочет, как лучше. Понятно, что не для себя, а для народа. А была и третья сторона, сбрасывать со счетов которую совершено невозможно – это племена и области, которые Гостомысл подчинил, и они планировали теперь вернуть себе независимость.

И не нужно думать, что внутренние распри были сочинены летописцем: они явно являются отголоском исторической действительности.

Короче говоря, сколь ни прекрасно, сколь ни вдохновляюще изображение призвание варягов на власть, оно ошибочно в самой своей основе. На власть призвали не просто какого-то северного конунга, чтобы он неразумными славянами владел, а человека, имеющего все законные права на власть.

Глава 12
Норманизм как теория

Остановим бег повествования и вернемся к вопросу, который до сих пор будоражит многие умы. А именно к происхождению человека, которого принято считать первым князем русским, а то и вовсе основателем Русского государства.

Рюрик, сын Годелайба и Умилы, как вы уже наверняка поняли, был норманн, или, если хотите, варяг. Тут вроде как и спорить не о чем, все это в летописях крепко прописано. Варяги же точно происходят из Скандинавии. Исходя из этой простой логической цепочки, на свет божий появилась такая популярная гипотеза. Раз история России началась с князя Рюрика и его людей, обозначенных русью, значит, и государство Российское построили они, варяги, именно их трудами взошло величие Руси.

Готлиб Зигфрид Байер.

Старинная гравюра

В скандинавской научной литературе норманистский тезис об основании Русского государства превратился за это время из теоремы в догмат. Может быть, кто-то с этим полностью согласен, только я не из их числа. Я лично не увидел ничего, что позволило бы сделать такой вывод. Скандинавы могут думать все что угодно, и приписывать себе любые заслуги, только вот их же исследования по эпохе викингов, в том числе первоисточники, с которыми они работают, дают убедительные доказательства обратного.

Но обо все по порядку.

С чего все началось? С того, что запись в древней русской летописи о призвании варяга Рюрика, обнаруженная Готлибом Зигфридом Байером, электрическим разрядом пронзила его мозг, возможно, даже вызвав в этот момент в этом самом мозге короткое замыкание: оказывается, все на Руси начиная с древности создано только благодаря призванию таких же, как он сам, иностранцев и под их началом! Блестящая догадка! Поразительная!

Так он совершил открытие, которое изменило подход к русской истории на века.

Все это сильно напоминает учение о природном превосходстве «нордической расы», то есть северных арийцев, над всеми прочими народами. Позже из этой же или очень похожей идеи вырос обыкновенный фашизм.

Но открытие было сделано и пошло гулять по научному миру. Там оно быстро нашло себе сторонников, особенно среди иностранцев, находившихся на русской службе.

Видимо, сходная мысль не давала покоя другому немцу, Августу Людвигу Шлецеру, именно поэтому в его трудах мы легко можем обнаружить следующие строки: «Русская история начинается от пришествия Рюрика и основания русского царства… Перед сею эпохою все покрыто мраком как в России, так и в смежных с нею местах. Конечно, люди здесь были бог знает с которых пор и откуда сюда зашли, но люди без правления, жившие подобно зверям и птицам, не имевшие никакого сношения с другими народами, почему и не могли быть замечены ни одним просвещенным европейцем».

Подхватив почин коллеги, Шлецер энергично, со свойственным ему размахом, продолжил развивать эту теорию: «Дикие, грубые рассеянные славяне начали делаться людьми только благодаря посредству германцев, которым назначено было судьбою рассеять в северо-западном и северо-восточном мире семена просвещения. Кто знает, сколь долго пробыли бы русские славяне в блаженной для получеловека бесчувственности, если бы не были возбуждены от этой бесчувственности нападением норманнов» (А.Л. Шлецер).

Я бы сказал, что данная точка зрения совсем не убедительна. Думаю, что и В.Н. Татищев счел бы такие рассуждения крайне неуместными. Его взгляды явно шли вразрез со взглядами немецкого академика: «Славяне храбростию и мудростию государей едва ли меньше оных свои области и язык в древности распространили, как выше в главах о восточных, южных, западных и северных славянах показано. Сверх оных в Византии славянский язык был в таком употреблении, как ныне в Германии французский, ибо не только министры и придворные знатные, но сами императоры оным говорить не гнушались». Сформулировано предельно четко, и я не могу с ним не согласиться.

Известный русский патриот и ученый Михаил Васильевич Ломоносов кратко и сочно охарактеризовал заявление Шлецера и его самого, непосредственно переходя на личность, притом в самых бесповоротных выражениях: «Из сего заключить должно, каких гнусных пакостей не наколобродит в российских древностях такая допущенная в них скотина». Грубо, но в точку.

Н.М. Карамзин встал на сторону немцев: ему, воспевавшему царскую власть, было удобно излагать свою «Историю» в основном по Байеру и Шлецеру.

Н.М. Карамзин. Художник А.Г. Венецианов

В 1949 году советский историк профессор B.В. Мавродин сформулировал вред, который, на его взгляд, несет в себе «немецкий подход»: «Политический вред “норманнской теории” состоит в том, что она… отрицает способность славянских народов создать собственными силами самостоятельное государство… и льет воду на мельницу реакционных космополитических идей “теоретиков” из антидемократического империалистического лагеря». Пусть и классовый подход, но верный.

В ответ Лев Николаевич Гумилев высказал о викингах, или, если хотите, варягах, свое мнение: «Пассионарный толчок вызвал этническую дивергенцию». Этой загадочной цитатой объяснение окончилось. Поняли его далеко не все.

Профессор А.А. Шахматов также считал, что, излагая события IX–X веков, летописец несоразмерно их деяниям выпятил значение варягов.

И действительно, если принять эту теорию всерьез, то это теория самоуничижения, и ничего больше. Пришли варяги и построили славянам государство. Спасибо им! Низкий поклон! И прослезились… Нелепица. Полная чепуха.

Отойдем от мнений признанных авторитетов, поговорим о фактах. На что можно опереться в этом споре, а на что лучше внимания не обращать? Это гораздо интереснее. Да и пользы больше.

В чем вообще заключается сокровенный смысл теории норманизма? Излагаю кратко: жили себе славяне, но только вот порядка, или устройства, в их землях все же не было – одним словом, жили плохо, ругались, и хозяйство их постепенно приходило в упадок, ветшало. А жить хотелось лучше, и поняли они тогда, что самим им с этой задачей не справиться: нет среди них людей, которые могут не только создать государство, но и сделать страну могучей и процветающей. Тогда упали они в ноги варягам и призвали их на царствование, потому что только они – варяги – могли вывести их – славян – к светлому будущему.

Звучит в высшей степени неожиданно, особенно учитывая тот непреложный факт, что викинги, варяги, или норманны, как хотите назовите, стояли точно на такой же ступени развития, как и славяне, и уж если они не смогли создать и свое государство, то что они могли предложить тем же славянам?

Грабить и нападать они умели, а вот строить, создавать?

Как можно построить то, чего еще сам построить не пробовал? То есть опыта – ноль.

Викинги к этому моменту находились, говоря ученым языком, на стадии разложения родового строя и становления феодализма.

Такая вот у них была стадия общественного и культурного развития.

Воспользуемся цитатой. «Изучение социально-экономического положения обоих народов IX–XI веков с учетом их предшествовавшего и последующего развития приводит современного историка к более правильному выводу о стадиальной синхронности их развития: и те и другие народы ко времени их тесного соприкосновения переживали процесс перехода от давно уже разлагавшегося общинно-родового строя к ранним формам феодализма, к первоначальной государственности; у восточных славян и у скандинавов одновременно совершался и переход к христианству. Именно в силу одинаковости их социального развития, шедшего и в Скандинавии, и на Руси вне синтеза общинно-родового строя с рабовладельческим строем Римской империи, норманны могли без каких-либо трудностей включиться в этот процесс на Руси и принять в нем участие, не изменив существенно ни его хода, ни форм, в которых он протекал» (А.Я. Гуревич).

То есть… Включиться и помочь – это норманы могли, это было им по силам. Построить – нет. Строили славяне все сами. А это, согласитесь, совершенно разные вещи. Нельзя построить то, о чем ты не имеешь ни малейшего понятия.

Общественный строй скандинавских народов эпохи викингов является одним из наиболее веских доказательств ложности основания ими Русского государства.

В чем нас пытается убедить Шлецер? В том, что норманнская династия объединила разрозненные до того восточнославянские племена под управлением одной семьи Рюриковичей. Но это только первый шаг его теории. Шлецер всю историю подает как завоевание норманнами диких славянских племен и принесение ими из Скандинавии цивилизации и гражданского устройства. Но… Побойтесь бога: какое гражданское устройство могли принести нам скандинавы, у которых ни цивилизации как таковой, ни государственности не имелось? Мы только что прочитали, что скандинавы эпохи викингов стояли приблизительно на той же ступени развития, что и восточные славяне. При этом отдельные славянские народы уже выдвинулись вперед. Цитат на эту тему можно привести множество. Не будем перегружать ими книгу.

Теперь о завоевании.

В шведской эпиграфике отражена лишь экспансия викингов на Восток. Рунические надгробные камни повествуют лишь о подвигах викингов в Гардарике, не более того (Мельникова, 1877). Лингвистические данные этому не противоречат. А сами камни – только надгробья. Вполне возможно, это надгробья героев, а не разбойников, но по большей части они говорят о славной (или не очень) гибели того, о ком они стоят напоминанием. Про то, что они что-то завоевали, рунические надписи молчат, и отнюдь не из скромности. Та популяция норманнов, которая распространилась по восточнославянским землям, была сравнительно небольшой.

Археологи тоже не дают ни малейших указаний на занятие заморскими пришельцами незаселенных территорий, на расчистку не тронутых культурой земель, освоение природных богатств.

Предположение о норманнской колонизации ни в какой мере не подтверждаются археологическими находками. Нет массовых погребений норманнского типа с соответствующим обрядом и инвентарем. Многие погребения со скандинавскими вещими принадлежат, по мнению археологов, не норманнам, а верхушке местного общества, причастной к сбору дани для норманнов и к торговле с ними.

Что касается заселенных районов, куда приходили викинги, то здесь их в первую очередь интересовал грабеж, а в дальнейшем торговые отношения, которые связывали их с местными городскими центрами.

Археологические данные не свидетельствуют о преобладании норманнских предметов вооружения в Древней Руси по сравнению с теми, что приходят с Востока.

Можно долго отыскивать следы норманнского влияния в разных областях древнерусского общественного устройства и культуры, да только что это даст? Попусту потраченное время.

Знаменитый звериный северный стиль, достигший в Скандинавии пышного расцвета, на Руси развития не получил и не прижился.

Археологические исследования, которые являются неоспоримыми, убедительно говорят о том, что славянская культура имеет местные корни и сложилась совсем не под влиянием скандинавов, а значительно раньше их появления на Руси. Многие сходные явления в разных областях общественного строя, быта и культуры объясняются не заимствованием у скандинавов, а тем, что народы находились на одной стадии развития.

Доказывать господство норманнов почти во всех областях древнерусской жизни как минимум глупо.

Даже морские походы викингов были примитивно организованы. Смелость и предприимчивость их могли иметь значение только в соответствующих областях, но послужить основой государственного строя они не могли.

Глупо спорить о том, что норманны сумели насадить некоторые свои обычаи в государственном управлении, праве и культуре. Это неудивительно, ведь несколько правителей были настоящие викинги. Но даже в этих сферах власти и закона они изменили не все, а только часть. Можно даже сказать, небольшую часть. Не так, как это сделал бы завоеватель. Вот потому нет нужды считаться ни с обычаями, ни с законами побежденной страны.

В язык же восточных славян, теперь называемый русским, вошло всего несколько десятков норманнских слов (Thornquist, 1948).

Вот что по этому поводу пишет Н.М. Карамзин: «Скандинавы приходили въ Россию большею частию без семейств и женились на Славянках; дети, воспитываемыя матерями, должны были знать лучше язык их, нежели отцевский, которому надлежало совсем исчезнуть в третьем или четвертом колене. Однакож некоторыя Скандинавския и Шведския слова доныне остались в языке Русском; например: Besman – безменъ, Grus – грузъ, и проч.».

Браки скандинавов с местными женщинами быстро вели к поглощению скандинавского этнического элемента. Даже самые уперто настроенные западные историки с большой неохотой были вынуждены признать, что скандинавы рано и быстро слились с местным населением и растворились в нем как этнический элемент.

Говоря языком научным, «миграция норманнов на территорию восточных славян несомненна, некоторые ее видовые особенности хорошо прослеживаются (переселение только части населения из первоначального очага, вооруженность пришельцев, обоснование лишь на некоторых небольших участках новой территории, жизнь в окружении местного населения и в тесных контактах с ним, последующее растворение в местной среде)».

Что еще?

Не норманны основали на территории Руси целый ряд княжеств, позже объединенный под властью одной княжеской династии, они лишь приглашались как наемная военная сила. Именно по этой причине вооруженные группы пришельцев расположились в ключевых пунктах страны. Славянские князья охотно принимают на службу варягов, так как они приходят со своим оружием и уже имеют боевой опыт на суше и море. Не более того. Появление и деятельность скандинавских дружин на Руси никаких коренных изменений в способе производства и его развитии не произвели и произвести не могли.

Киевское государство – результат местного социально-экономического развития без какого-либо решающего воздействия извне. Никаких государственных начал и сложившегося государственного строя скандинавские пришельцы с собой на Русь не приносили (да и не могли привезти, неоткуда было взять). Они сами находились в процессе поиска.

Если копнуть глубже, то мы увидим, что ни одно из местных названий по своему происхождению не имело и не имеет ни малейшего отношения к скандинавам. Ни один из крупных славянских городов не был основан скандинавскими пришельцами и не носит названия, которое можно было бы объяснить соответствующим образом. (Новгород, построенный Рюриком, в счет не идет.) К организационной деятельности, затрагивающей внутренний строй древнерусского государства, их ни в коем случае не привлекали.

Мало того, предположения о норманнской колонизации ни в какой мере не подтверждаются все теми же самыми археологическими находками. Даже самому сведущему археологу не удастся на их основе сделать вывод, что небольшие группы пришельцев захватывали власть над местным населением в ключевых пунктах территории и, объединив его, дали ему правящую династию, создав империю (Рюриковичей). Четких археологических признаков это обстоятельство не имеет и без письменных данных осталось бы не просто спорным, а точнее всего маловероятным.

Одним из наиболее тяжелых аргументов считается наличие норманнских вещей в погребении – это тоже принимается как доказательство широкой колонизации викингами Руси. В действительности же археологические данные при более осторожном и критическом подходе к их показаниям подтверждают, что это не более чем один из источников, которыми мы пользуемся. И прочного здания на этом материале построить не удастся.

Если присмотреться повнимательнее к тому, что доносят до нас археологи, то мы увидим, что массовых погребений норманнского типа с соответствующим обрядом и инвентарем найти так и не удалось, несмотря на все старания.

Могилы скандинавского типа говорят только о присутствии скандинавов, но процент их невелик, а территория ограничена «гостиными дворами» и лагерями наемников.

Снова воспользуюсь цитатой. «В Киевском некрополе из этнически определимых норманнам приналежит 18–20 %. В Гнездовском могильнике под Смоленском в целом из этнически определимых могил 27 % оказалось наверняка славянских (полусферические курганы с остатками кремации в верхней части насыпи), 13 % скандинавских. В Тимеревском могильнике (Ярославское Поволжье) из этнически определимых погребений X века 75 % принадлежат местному финскому населению, 12 % – славянам, 13 % – скандинавам. Уже в начале XI века доля славян возрастает до 24 %, а доля норманнов падает до 3,5 %. Среди более поздних погребений этого могильника определенно норманнских вообще нет».

Теперь о найденных в погребениях вещах.

Многие погребения со скандинавскими вещами, по мнению археологов, принадлежат верхушке местного славянского общества, связанных торговлей с норманнами или причастных к сбору дани для них. Мало того, путем торгового обмена такие вещи проникали и в менее зажиточные слои общества, получая более широкое распространение. А были еще предметы скандинавского стиля, сделанные на месте в подражание норманнским образцам. Возможность оспаривать их принадлежность норманнам давало то, что многие артефакты и сооружения такого рода оказываются на той же территории, что и местные традиционные вещи, и комплексы, вперемешку с ними, даже с примесью местных. Более того, есть «вещи-гибриды», с признаками обеих культурных традиций – пришлой и местной (а то и местных). Исходя из этого, нет твердой уверенности в том, что люди, которым они принадлежали, были норманнского происхождения.

Похороны викинга. Художник Ф. Дикси

Из обнаруженных вещей лишь гривны с молоточками Тора да рунические надписи говорят с несомненностью о присутствии на славянских территориях скандинавов, но сами по себе они могли быть оставлены приезжими послами, купцами или теми же наемниками.

Скандинавские женщины, о присутствии которых свидетельствуют фибулы, могли оказаться на славянских землях, выйдя замуж за славянских князей и воинов. То есть тоже не аргумент.

Что касается мечей, это отдельная история. Мечи могли распространиться в результате военных и торговых контактов. Это ни для кого не новость. А могли и производиться местными мастерами.

Об этом говорит врезанная до закалки славянская подпись мастера («людо[?] а коваль») на клинке меча XI века с норманнской орнаментацией рукояти (Кирпичников, 1965; 1969). Возможно, его делал славянский мастер, учитывая при этом вкус потребителя, либо мастером был славянизированный норманн (имя для славянина необычное – Людота или Людоша). Кроме того, Кирпичников обнаружил еще одну славянскую надпись на мече X века из Киева, на сей раз имя с явно славянским корнем «слав» (Кирпичников, 1996). Явно мастера, ставившие свое клеймо на оружии, изготовили всего по одному мечу.

Если все эти аргументы и факты привести к одному знаменателю, то вывод один: в процессе образования русского государства и классообразовании значение скандинавов совсем незначительно.

Так что всю эту оскомину набившую за года чушь о том, что норманны, викинги или варяги построили или создали славянам государство, можно смело отбросить прочь за ненужностью, а то и просто вредностью.

И это не ПРИЗВАНИЕ СЛАВЯНАМИ ВАРЯГОВ, а вызов к месту службы конкретного человека, несмотря на то что он варяг.

Кстати. Третье поколение Рюриковичей носит уже чисто славянские имена (Святослав, Владимир, Всеволод). Они если и были бы скандинавы, то к этому моменту явно ославянились и почитают славянских богов.

Почему же, несмотря на всю очевидную несостоятельность, теория норманизма так прочно вошла в обиход?

Первым русским норманистом академик Шахматов назвал русского летописца. Это он сделал сгоряча. Хотя, как вы успели наверняка заметить, определенная двусмысленность в его записях присутствует. Пусть сделал он это и не по своей воле, но факт остается фактом. Записи остались. Остальное сделали немцы. Этими специалистами оказались Байер, Миллер, Шлецер.

Речь в данном случае идет не об их профессионализме, а о некоторых других качествах, которые на него повлияли. Историки, как и все люди, не лишены слабостей и недостатков. Немецкие историки не были исключением из правил. А если сказать точнее, то совсем наоборот. Самым серьезным из их недостатков была необъективность. А для историка это недостаток довольно серьезный. Держалась их необъективность, как когда-то земля, на трех китах: высокомерии, убеждении в превосходстве немецкого народа над всеми другими, особенно славянскими, и пренебрежении к русским людям. Находясь на службе русскому государству, они презирали русский народ в целом и русскую культуру в частности, что предопределило их предвзятое отношение к истории России. Им хотелось представить славян тупыми и вялыми варварами, а приплывших варягов – энергичными героями, подвижниками, возглавившими массы и выведшими их к свету.

Сформулированный ими норманизм был представлен «резким противопоставлением господствующей верхушки, происходящей от воинственных, творчески одаренных “варягов”, остальной массе населения, пассивной и неспособной, годной лишь для эксплуатации» (Л. Клейн).

Многие русские ученые нашли такое положение дел позорным и унизительным для народной чести, им, в конце концов, это стало обидно. Это можно понять. Тогда из чувства любви к отечеству и русской истории они решили взять и сделать Рюрика славянином.