Марс

Глава 9

И они нагло заказали себе тоже по Цыпленку Табака, как будто у них не было с собой шашлыков, которые я приготовил, большой салат, и что-то на сладкое. Плюс жареную картошку. Тоже самое, что заказала русская журналиста, жившая и работавшая в Америке, Алику Гинзбургу и его друзьям по тюрьмам и концлагерям в Нью-йоркской гостинице. Сами они просто на просто забыли, что как называется. Да и тем более давно считали, что жрать помногу стыдно. Мысли, что можно заказать не всё меню почему-то не приходило.

– Вы обожрались печеной картошки, неужели всё мало? – спросил я мягко.

– Пузо больше – всё влезет, – сказала Сонька блондэ, и кстати показала его, и даже нежно похлопала.

– Что, как? – спросил с улыбкой Леха.

– Надо было выбирать ее, – ответил я.

– А ты выбрал меня? – даже удивилась Нинка. Я даже подумал, что прямо сейчас предложит выйти. А надо было заставить ее выйти. Пока не нажралась сделала бы всё, что я хотел. Нет, опять упустил моментум морэ. В принципе оно и лучше, но пока не знаешь сути, всё равно жаль.

Подошел официант и сказал, что сейчас принесет еще один счет.

– Спасибо, но я пока больше ничего не хочу, – корректно заметил я.

– Уверены?

– На все сто.

– Хороший ответ, – без улыбки ответил он, и добавил: – Жаль, что не вовремя. Надо было раньше говорить.

– Раньше чего, я не понял?

– До Заказа, а не после него.

– Это они, может, заказывали, – я кивнул на Нинку, которая совершенно равнодушно взглянула на меня через проход, как будто меня здесь и не было, а крыло цыпленка между тем держала в зубах, как лиса:

– Крепко

– По глупости я принял заказ, – сказал официант и кстати представился:

– Витя, – а также добавил: – У вас есть деньги. Вон там, в правом боковом кармане, – показал он авторучкой.

– Нет.

– Да, да.

– Нет, я имею в виду, что если да, то конечно, пожалуйста, даже с десятипроцентными чаевыми, но только я знаю, даже уверен, что нет. Нет у меня денег.

– А если есть – пятнадцать не пожалеете?

– Без сомнения. – И. И я вытащил из бокового кармана импортного – скорее всего, польского пиджака – желтый бумажник немецкого производства. Неужели эта дама в пилотке с бейджиком уже соблазнила меня? Когда? Нет, если деньги есть, значит:

– Да, было.

К сожалению, я даже позу не помню. Неужели так много выпили? Но когда? Хотя, если да, то понятно:

– Ох, где был я вчера? Не найду днем с огнем. Помню только, что диваны были синие с розовым. Дальше тишина.

– Всё еще впереди, – сказал Виктор. По поводу чего – непонятно. Неужели здесь вот так возможно:

– То, что уже было – только еще будет. – Нет, было, но заархивировано. Как кино:

– На те вам! – Какого-нибудь Лапшина. – А посмотрите через двадцать лет. Уже всё есть, и приводные ремни в частности, но сам транвай поедет тока через двадцать лет. Всё также, как на Земле, только если с небольшими недоразумениями.

Далее, драка в вагоне-ресторане и секс в купе проводницы.

– Сколько вообще всего? – спросил я Витю.

– Там всё написано, – ласково ответил он.

– Одно из двух, – подумал я, – или слишком много, или этот Витя не только уже напился, но уже и не скрывает этого.

– Триста, – прочитал я.

– Это по-старому?

– По-старому уже давно не берем.

– Тогда моему уму просто не постижимо, как можно набрать триста рублей за пять цыплят.

– Шесть.

– Шесть? А! Себе вы тоже заказали.

– Нет, теще, она тоже едет в этом поезде, и сказала, что не пропишет меня у себя, если я не докажу ей свою полную лояльность.

– Может быть она имела в виду что-нибудь другое, а не Цыплята Табака?

– Это было бы еще дороже.

– Всё равно очень не похоже на правду, – вздохнул я. – Шесть цыплят по полтиннику за штуку? Так не бывает.

– А большой салат? Торт Бизе и торт Прага. Сэндвичи с ветчиной и сэндвичи с салями.

– Нет, ну вот этого последнего точно не было.

– Так естественно, – ответил Виктор, – их вы возьмете с собой в купе. Более того, две пива Двойного Золотого и бутылка шампанского Брют. Из холодильника, между прочим. Так что, как видите, я просто так денег никогда не беру.

– Всё равно, – уперся я, – триста слишком много.

– Хорошо, наверное, я не сказал, что утром вы можете прийти на завтрак. Бесплатно.

– Согласен, но и на обед тоже.

– У меня кайфа не будет здесь работать.

– Ну, окей, окей, не знаю, есть ли только у меня эти баснословные триста.

– Как раз, – даже сам удивился я. – Можно подумать, что здесь работает какая-то внеземная мафия.

У меня хватило ума пригласить Нину в купе Виктора. Он там жил не один, но:

– Сейчас свободно, – подмигнул он мне.

Но я строго добавил:

– За те же триста?

– Окей, – согласился он. В принципе нормально, если в эти триста всё входит.

Дело в том, что эти трое куда-то вышли. А ее оставили. Зачем? Я не стал заморачиваться:

– Может пьяная согласится.

Правда плохо, что, похоже, она никогда не пьянеет.

– Пойдем, – без улыбки ответила дама. – Куда?

– Сейчас назад, потом прямо, а дальше направо.

Я шел сзади, и старался поднять в себе дух бодрости и веселья. Чем? Я решил:

– У нее узкая жопа, а значит, хвалиться особенно нечем.

Мы только разделись, как я запутался, кто из нас кто. Почему? Ответ:

– Она пристегнула к своим худым, хотя и симпатичным ляжкам искусственный член, и попросила меня, одновременно повернувшись:

– Завяжи сзади. – Я че-то не понял и хотел снять в нее лифчик, в том смысле, что расстегнуть, но она сказала:

– Я сама его сниму.

– В к-каком смысле?

– У меня титьки очень маленькие, поэтому он снимается сам. А ты давай сначала деньги.

– Извините, но я так понял, что в триста всё и входит, Более того, а зачем нам два члена? Я не понимаю.

– Не понимаешь?

– Ты сидела в тюрьме и трахала там баб, что ли? Ничего другого я не могу предположить.

– Я смотрю, ты глуп до невозможности. А – Амазонка.

– Если ты Амазонка, зачем тебе искусственный член?

– Я тебя предупреждала: не лезь ко мне, я Амазонка Сони, а ты продолжал настаивать.

– Скорей всего, я просто ошибся. Ты такая красивая.

– Да мне по барабану, о чем ты думаешь обычно. Плати, или хуже будет. Хотя я уже настроилась, – добавила она, и провела мне удар левой точно в челюсть. А потом и полезла на меня. Но решила сначала пристегнуть мои руки к спинке кровати, которую здесь заменила блестящая ручка, за которую, видимо, надо было держаться, когда поезд пойдет под откос, или, по крайней мере резко затормозит, или ускорится.

К счастью вошел Виктор и сказал, что может заменить меня.

– Тем более, у него всё равно нет денег.

Тогда она, прежде чем отпустить меня, провела ему удар в солнечное сплетение. Да такой сильный, что официант упал на колени.

– Жди, – сказала она и выгнала меня.

За дверью я почему-то подумал, что это:

– Жди, – вполне могло относиться и ко мне. – Маловероятно, но вполне возможно. Этот Виктор пьяный может не удовлетворить эту Жанну Дарк, в полной мере.

Я побежал по проходу, в надежде, что найду тот вагон, где была знакомая проводница. Урки были уже опять за столом. Я взял круглый поднос из нержавейки, и пробежал мимо них, чтобы меня не было вообще видно.

– Официант! – только успел крикнуть мне вслед Валет.

Но оказалось, что не только, послал вслед Леху.

– Стой!

– Чё? – без дальнейших разъяснений шлепнул Леху по балде подносом, открыл дверь поезда, и отпустил, как инструктор боязливого новичка-парашютиста:

– Прямой ногой в тазобедренный сустав. – Да, кажется, там и сустава не было – просто наглая жопа.

Но дальше не повезло. Добежал до конца поезда, но знакомого никого не встретил. Куда? Назад, естественно. Абсолютно не помню, в какой вагон я тогда вошел. В первый? Нет. В последний? Тоже нет. Значит, по середине. Но народ был бестолков до невозможности. Кого ни спроси – никто не знал, насколько далеко его вагон находится от хвоста или от головы поезда. Наконец, я сам догадался, что конец мне известен, и надо только опять вернуться туда, и отсчитать сколько-нибудь вагонов. Однако теперь я уже не мог определить где, собственно, конец, а где его начало?

– Во попал!

– Зайди ко мне, – услышал я голос, как будто с самих Винов. Я пошел, хотя до конца не был уверен, что это она. Так-то сзади ничего. Хотя чем больше, тем, конечно, лучше. Но это надо искать не в поездах, а в приемных банков.

– На один раз сойдет.

И услышал в ответ:

– Ты на мне женишься? – Она уже развязывала галстук. В том смысле, что снимала его, так как галстуки госслужащих не развязываются, а просто снимаются с шеи, как хомут с лошади.

– Овса?

– Что?

– Прости, сначала я хочу прилечь, как следует.

– Давай, давай, хотя торопиться некуда.

– Почему?

– Ночь, все спят.

– Это, пожалуй, единственная хорошая новость за последнее время.

– Не спать, не спать, – она ущипнула меня за щечку. Прошу прощенья совсем заговорился, это я ущипнул ее за щечку, за что она в ответ чуть не откусила мне нос. Я-то стоял, ждал, думал хочет поцеловать в нос, а она тяпнула, но, разумеется, не сильно. Хотя я спросил:

– Кровь не идет?

– До свадьбы заживет.

Ну и трахнул ее капитально. В том смысле, что после первой заснул. Наверное, рефлекторно решил не доставлять ей слишком большого удовольствия, чтобы не настаивала на женитьбе, а тем более на замужестве.

Тем не менее, утром она напомнила, даже еще не поставив на столик картофельное пюре с тремя колетами и свежим огурцом:

– Хорошо было?

– Естественно, – ответил я.

Тем не менее, я опять поперся в ресторан. Она ушла на прием к начальнику поезда, а я сюда. Он был еще закрыт, но Виктор открыл дверь.

– Как чувствовал, – улыбнулся он, – заходи.

– Вы пьяный? – сказал я. И добавил уже за столом: – С утра, а как тогда работать.

– Посплю – пройдет.

– А кто работать будет?

– Я ждал тебя и рад, что вижу.

– В каком смысле? Она у тебя спит?

– Да-а, – расплылся он в улыбке.

– Тем не менее я ничего не понял. У меня денег нет еще до сих пор.

– Деньги всегда есть.

– Хорошая мысль, но для меня слишком глубока. Я с такого дна достать их не могу.

– Я тебе помогу.

– Ты кто?

– Официант.

– Выходит, ты предлагаешь мне поработать официантом, пока ты спишь.

– Хорошо, что ты понял.

– Но я боюсь этих бандидос, ведь они точно припрутся опять, и не захотят платить, скажут:

– У тебя есть чаевые, заплатишь. – Представляешь, они держат меня за своего раба.

– Позовешь, если что, буфетчицу Нинку.

– Какую Нинку, с…

– Да нет, нет, та спит в моем купе.

– А никого другого нет, может быть, лучше повара?

– Повара сегодня нет.

– Где он, пьяный?

– Как ты догадался?

– От противного. Обычно повара всегда пьяные на Земле, а здесь на Марсе, значит, должно быть все наоборот. Спрашивается, почему тогда он все равно пьяный? Ответ:

– Просто вчера у него был День Рождения. – И, следовательно, это не правило, а из него исключение.

И они, как говорится:

– Не прошли мимо. – Люди, даже если они обычно сидят у костра, очень любят кабаки. Прямо за уши не оттащишь. А уж на халяву прибегут даже с Текстильщика.

В поезде вообще деваться некуда.

– Вот и встретились два одиночества, – спела жаркая Соня, как только увидела мою приближающуюся походку.

– Принеси нам чё-нить легкого, – сразу сказал Леха, – главное, чтобы было бесплатно.

– У него деньги есть, – добавил Валет.

– Я не он, – сказал я.

– Кто ты?

– Я официант.

– Что это значит? – спросил Леха. И добавил: – Заплатишь.

Несмотря на его тупоумие, я ответил:

– Я не беру с собой на работу денег.

– Не выпендривайся, – сказал Валет.

– Если вы не будете ничего заказывать, то вы не нужны. – И не дожидаясь результата их размышлений, ударил Валета по балде. Ужас. Он не свалился со стула, как я ожидал. Леха встал и вытянул вперед руку. Это был удар, но к счастью, мимо.

Я не стал ловить его руку в замок для дальнейшего перелома, а просто провел свой коронный прием Болевой из стойки. И в результате все-таки сломал ему руку прямо на столе. Сонька не помогла ему, а наоборот схватила Леху за яйца, что, как она считала должно было помочь мне.

– Они мне надоели, – объяснила она свое неординарное поведение.

– Спасибо, – ответил я. – Не отпускайте его, пожалуйста, потому что Валет еще может встать.

Валета я ударил головой в стекло, но к сожалению, оно даже не треснуло.

К сожалению, жаркая принцесса оказалась предательницей. В самый ответственный момент замешательства противника она обняла меня сзади за шею, и начала душить. Хотелось позвать на помощь толстую Нинку-буфетчицу, но Жаркая Соня не давала мне и рта раскрыть. Точнее, рот я открывал, но только как рыба об лёд – абсолютно беззвучно.

Глава 10

Тем не менее, скоро буфетчица поняла, что я в опасности и побежала по проходу с половником в руке.

– Не зря, – подумал я, – Виктор ее просил. Такая завалит любого не задумываясь. И она действительно поняла, что главную опасность здесь представляет Валет, который хотя и ползал еще на карачках, но уже вот-вот готов был встать.

Она бежала уже с высокоподнятой палицей, но слишком сосредоточилась на свой цели, и не заметила, как раненый Леха вытянул из последних сил ногу, как шлагбаум перед Глебом Жигловым, когда от него увозили в общем-то нелюбимого Шарапова. Финита ля комедиум, теперь только дело случая, куда она упадет: на угол стола или на уже почти поднявшегося Валета. Повезло – она упала на него. По-моему, всё – Валет сложился, как сосулька: с хрустом. Ну. в ней центнеров восемь было, было. Дак любой бы сломался. Но, кажется, и она травмировалась, так как лежала и лежала дальше, и абсолютно не вставала. Между тем я уже понял, что уже скоро больше не выдержу – задохнусь. Сознание не давало никакого ответа на вопрос:

– Как вырваться из цепких объятий Жаркой Принцессы. – Видимо, этот мертвый захват она применяла не первый раз, более того, я чувствовал тренировку: она не давала мне не только согнуться, и схватить ее за ногу, чтобы перевернуть, но даже думать мешала. Оно и понятно: кислород, так необходимый для жизни на Марсе был перекрыт на девяносто процентов. Нос она тоже мне периодически зажимала, но для ушей даже у нее не хватало рук. Для того, чтобы дышать ушами, надо только понять, что это в принципе возможно.

И Принцесса, похоже, это знала. Поэтому отпустила на время из зацепа моей шеи левую руку, вынула из кармана вату, отщипнула зубами кусочек и засунула мне в левое ухо. Во время этой процедуры мне удалось додуматься, что можно немного согнуться. Поэтому я решил провести бросок через спину сразу после, как она включила левую руку опять в зацеп. Иначе я, как водолаз на глубине, не смогу отвернуть даже гайку.

Мне удалось подбить одну ее ногу, взять правой за волосы, и бросить на стол. И удачно:

– Леха как раз заполз на этот стол, и положил голову на край.

Ее отсекло, как гильотиной. Края стола были обиты железным уголком.

Далее, появляется Нинка и Виктор. Убита ли Сонька?

Убита была Нинка-буфетчица, а Сонька еще бегала. Оказывается, эта, этот Валет успел поставить перед собой нож. Длинный нож, практически кинжал, у него на спине нашли даже голубые с золотом ножны. Он не вылез из спины храброй буфетчицы только потому, что был чуть меньше, чем она. Тем более, у нее был приличный живот. Если заниматься сексом по-миссионерски, то только на подушке. Так просто абсолютно ничего не выйдет. Если только по любви. По любви у меня почему-то получалось даже в этом случае. Как? Магия.

А Жаркая Соня от ужаса уже добежала до буфета. Дальше была дверь, и она открылась сама. Так подумала Соня. Нет, навстречу шли Виктор и Нинка. Только живая, потому что другая, подруга этой Сони, амазонка.

И Виктор без разговоров ударил их головами. Друг о друга. Я даже ничего не успел ему крикнуть. Хотя хотел сказать:

– Не выпускай их с территории. – Как Стивен Спилберг сам себе, когда динозавры начали разбегаться в его парке Кой Кого.

Свободу все любят, когда с сольцой её намять.

– Ты зачем это сделал? – даже спросил я его на всякий случай.

– Айм агент.

– Вот?

– То, что слышал, – рассмеялся он. – Работаю Под прикрытием.

– Нет, серьёзно, или серьёзно? Почему я ничего не знал.

– Когда работают Под прикрытием никто не знает. А часто и буквально. Например, я имел с кем-то связь, а он умер, или вообще грохнули. Всё!

– И даже бабла негде взять? – удивился я.

– Как видишь.

– Так ты поэтому работаешь официантом?!

– Наверное, скоро пойду обивать двери.

– Почему?

– У меня привычка выпить писят коньяку, прежде чем идти со счетом за расчетом. А они начинают возмущаться:

– Он хочет нас обсчитать! – И знаете почему?

– Он пьяный?

– Дак, естественно. А другим ничего.

Я хотел с ним распрощаться, поблагодарить за сотрудничество, как появились два сержанта в форме, и предложили мне написать объяснительную.

– Я никуда с вами не пойду.

– За рога поведем. – А другой добавил:

– И в стойло.

– Ребята, – начал Виктор, и поднял руку, чтобы их успокоить. Это была явная ошибка, так как руку при сержантах надо не поднимать, а наоборот, опускать. Более того, опускать прямо в карман и причем обязательно с баблом. Иначе:

– Их бин не понимайт. – И это еще в лучшем случае, а сейчас один из них сразу ударил Виктора в горло.

– Он здесь официант, – удивился я, – зачем его бить.

– Прости, – сказал другой, – про тебя забыли.

Но я был уже готов, и поднял одного из них на плечи, когда этот сержант попытался провести мне прямой в голову.

И бросил во второго. Ребята сломали два ближних стола. Я потащил Виктора к выходу, открыл дверь вагона ключом, который взял у него в кармане.

– Прыгай! – сказал я, думая, что он ничего не соображает, но Виктор неожиданно уперся окровавленной ладонью чуть повыше ручки.

– Не хочешь?! – удивился я, – они тебя убьют.

Но он продолжал держать руку, не в силах даже покачать головой или кивнуть.

Я прыгнул, а он исчез. Сержанты втянули его внутрь, как ненасытная пиявка свою жертву. А ничего невозможно нет, они вполне могли потом выпить из него всю кровь.

К сожалению, слегка повредил ногу, и шел прихрамывая. Что мне сказать первому встречному, если у меня, как в тот раз нет денег? Скажу, как обычно:

– Сколько я девушек встретил, только не встретил такой!

Но никого не было. Более того, местность совершенно не напоминала Марс.

– Даже смешно, – подумал я, – как будто и не был там никогда.

Хотя совершенно отчетливо помню, что послан на Марс со спецзаданием, поймать десять монстров, бежавших из местной тюрьмы. Хотя вот это последнее, не очевидно. В том смысле:

– Каки на Марсе тюрьмы? – Вряд ли.

Вот не дай бог здесь нет моря. Почему? Должно быть. Если опять какая-нибудь Подмосковная баклуша – всё больше ничего делать не буду. Такая жизнь не в моем стиле. Тем более ни одной девушки. Последнюю и то отняли. А Нинку, например, лучше вообще не вспоминать.

Нет, море, похоже, есть.

– Это Ялта? – спросил я первого встречного, и получил лаконичный ответ:

– Нет. – Остается одно из двух – или Адлер или Марс.

Марс лучше. В Адлере шашлыки из осетрины дорогие. Да и как-то некультурно, все уже остывшее, подогревать надо. А если из свежего мяса или осетрины, то возникает логичный вопрос:

– Где же они его хранят, если кругом море? – В любом случае, праздника абсолютно не чувствуется. Да и в Ялте в пивной ничего нет, кроме скумбрии. Почему разводят такую нищету? Непонятно. Как будто здесь никто не живет:

– Ни рыба, ни мясо.

Я был уверен, что поднявшись на насыть, увижу вдали Люберецкое озеро. Всё было очень похоже:

– Слева озера, как где-то, справа цветная капуста.

А мне надо сов-сем другое. А именно:

– Море и овес.

Если бы здесь рос овес, можно сразу стать сексуальным. Почему лошади постоянно трахаются? Потому что любят овес. Он снимает блокаду. И остается только одна мысль:

– Кого бы трахнуть на море.

К счастью это было как раз то, о чем мы так долго мечтали:

– Море, знакомое море. – Что именно в нем было знакомого? Народу был целый пляж. Но это как раз относится к противоположности. Тогда здесь никого не было, кроме Афро, но я надеялся, что она здесь. Это прекрасно. Она здесь. Нет, да точно здесь. И кстати, чуть не забыл:

– Цики лежал на берегу со вспоротым животом, и именно из него жарили шашлыки.

Значит, я действительно, победил. Надо это где-нибудь записать. Думаю, двоих. Остальные были просто униженными и оскорбленными. В том смысле, что просто соблазненными Цики.

– Простите, – обратился я к шашлычнику, – это за деньги?

– Бесплатно, – рявкнул он.

– Но я и бесплатно это есть не буду. И знаете почему?

– Знаю. Кто тебе даст без денег? Никто.

Я решил молча пока присесть на берегу, и внимательно присмотреться, кто здесь вообще купается, люди ли это вообще?

Всё было вроде нормально, кроме того, что они готовились есть шашлыки из этого Цики. Правда, он был на берегу в виде большой, большой акулы со вспоротым животом. Но всё равно:

– Как можно есть акулу? – Они не похожи на японцев. И вообще на людей, давно не евших ничего хорошего. Но акула – это два контролера, или что тоже самое, наглый Леха и тупой Валет. Не знаю, входят ли сюда их милые девушки: амазонка Нинка и жаркая Соня. Но во время еды всё равно придется вспомнить. Я сглотнул слюну и сплюнул. Ужас. Хотя запаха, противного запаха, завалящейся акулы не чувствовалось.

– Её, чё, только что поймали?

– Зачем вам знать, если всё равно нет денег? Хотя поймали недавно. Можно сказать, только что. Более того, – добавил он, – они замаринованы с использованием специй. Как-то, впрочем, не буду раскрывать секрета, вдруг ты этот, как его? конкурент.

– Вы сказал, сказали, что это они? – решил я как-то прояснить ситуэйшен. – Нельзя ли узнать, кто именно?

– Имена, фамилии, явки? Попрошу уточнить, что именно вам хочется знать.

– По вашему недружелюбному поведению по отношению к потенциальному покупателю я могу сделать вывод.

– Что я не продавец?

– Да. Вам нечего ответить? Я прав?

Но дальнейшее я не смог бы предвидеть даже если бы разбирался в этом и некоторых других мирах не хуже Блаватской. Он перевернул на меня шашлычницу и побежал. К счастью мясо здесь жарили не по американской системе:

– На открытом огне, – а чисто по-кавказски:

– Экономили не только мясо, но и огонь.

Углей было мало, и они едва тлели. Всё равно я сначала бросился в воду, и только потом побежал за этим узбеком. Хотя каки тут узбеки, если мы на Марсе. Все Марсиане. А если так, то сначала надо подплыть к пушистой одинокой даме, которая в одиночестве рассекала воду по-собачьи. Туда-сюда, туда-сюда, и опять к берегу. Точно одна. Так-то я бы постеснялся. Почему? Боюсь, не справлюсь. Если это Марс, то подойду. Но, постояв немного на берегу, решил:

– Лучше в воде. – Что-то никак не могу додуматься, о чем ее спросить. В воде понятно:

– Вы не боитесь утонуть? – Я так ее и спросил.

– Здесь много народу, вам не удастся меня утопить, – ответила она.

– И не собираюсь. Наоборот, я хотел, чтобы вы попросили меня поучить вас плавать. Но, вижу, вы стесняетесь, я сам проявлю инициативу. – И тут же поднырнул под нее. Гляжу под водой, что трусы она толи сняла, толи они сами съехали от трения о воду. Она подплыла к камню, которых здесь было несколько, но не на каждом шагу, как на диком пляже, где, кажется, что огромных валунов с острыми краями больше, чем самой воды.

Мне пришлось самому ловить ее трусы, которые в воде казались просто медузой. Опять медуза. Значит есть какая-то опасность. Но с другой стороны это был обнадеживающий знак. Более того, прямое обещание, что:

– Всё будет хорошо. – Конечно, это правильно, а так можно плавать и плавать вместе, а толку? Никакого.

Пока плыл к ней думал, как трахаться на камне? И чтобы никто ничего не заметил. А народу было не меньше, чем раньше. Не вплотную друг к другу, но близко к этому.

– Ты знаешь способ на камне? – сразу спросила она.

– Я думал ты знаешь, – сморозил я глупость. Ведь это предполагало, что я у нее не первый. Хотя сколько ей лет я понять еще не мог. Надеюсь больше восемнадцати. Хотя если бы сказали:

– Тридцать пять – не удивился.

– У, – сказала она.

– Что это за способ буквой У? Не знаю. Но признаваться не стал, а только ответил:

– Конечно. – И она ушла под воду, а ее зад оказался прямо передо мной. Всё нормально, всё хорошо, всё логично, но! как она будет дышать?

А выплывать ей, естественно, нельзя: все сразу поймут, что здесь происходит. И, следовательно, они и увидят эту букву У. А так только палочка, а пристройка пристроилась под водой.

Ради этого ехать на юг, конечно, стоило, стоило. Дама с камнем. Вот Василий Аксенов пусть бы спросил меня:

– А где камень?

– Дак, здесь все камни под водой! Так вон один маячит, а остальные не видны. Чуть волна – бац об него коленкой.

Наверное, и про меня подумали, что я ударился о камень и теперь стою около него и думаю:

– Какой дурак устроил здесь пляж? – Некоторые, правда, могли догадаться, ибо:

– Чё-то долго размышляет.

И действительно, один подплыл и высказался:

– Ты соображаешь, что делаешь?

– Вы думаете, я писаю в общую воду, да? У меня такая напряженная поза?

– Нет, конечно, я понимаю, что ты трахаешься, – ответил он, – но и ты пойми: – К этому камню на мелководье очередь.

Я об этом не подумал. Таких камней здесь было мало. Может и совсем один, другие были на глубине. Если и там так же делать, то не сразу – нужна тренировка. Знаете, как это делается? Одной рукой делаете круговые движения по животу, а другой гладите голову. Так и здесь: движения вперед-назад должны совмещаться с мельтешением ногами, чтобы не пойти на дно.

– П-простите, я в первый раз.

– Ничего страшного, – добродушно ответил он. И добавил: – Если встретимся в кабаке, возьмешь бутылку шампанского и все. Только проси холодного, как я люблю. И да:

– Моя вышла на берег, я пойду с ней покурю, а ты можешь пока начать вторую серию.

– Да я уже все, кончаю.

– Нет, нет, ты держи, пожалуйста, камень, пока я не приду.

– Сколько?

– Пятнадцать минут, не долго.

– Ладно, только бы она не захлебнулась.

– Думаю, она уже не первый раз, научилась.

– Простите, но это оскорбление. По крайней мере, я так могу подумать.

– Не обижайся, я просто так сказал.

– Хорошо.

– Давай, до встречи.

Конечно, это Марс. На Земле я бы еще два часа ходил кругами вокруг этой приличной дамы. Ясно, что хочет с кем-то познакомиться, но не с первым же встречным. А здесь априори известно, что она до меня пропустила мимо человек семь, а я уже долгожданный. Все просто, а на Земле непонятно. Закомплексованность.

Здесь меньше давление, и голова работает намного лучше. И я кстати вспомнил, что хотел только окунуться от жара углей, и заодно посмотреть, что это за дама здесь плавает в одиночестве. Но думаю, далеко этот шашлычник не убежал. Куда тут бежать?

Слегка отвлекшись от основного занятия и беглом просмотре берега я понял, что не все связи в моем рассуждении логичны, так как из шашлычного шатра опять шел дым, и там снова кого-то жарили. Удивительно, неужели жизнь здесь так быстро налаживается. На Земле бы начали разбираться, что, да кто здесь все сломал, искать его – здесь просто:

– Опять жарим.

Оно и лучше, конечно. Вряд ли тот фраер был шпионом, который сбежал. Хотя поведение его было совершенно необъяснимым. Просто так убежать, куда глаза глядят, не всякий может. Мясник бросил мясо и убежал, сказать кому – обсмеются.

– Тебе все мало? – раздался голос из-под воды. Нет, она на самом деле иногда незаметно всплывала и дышала, конечно. Как делают пловчихи. Не во всех стилях, но в этом так.

– Прости, я тоже хотел спросить тебя, вас, точнее, что сколько еще надо, но не как не мог поймать момент, когда вы поднимаетесь на поверхность. Тем более, тут один просил его дождаться.

– Зачем?

– Очередь.

– Ты меня продал ему?

– Нет, что вы, у них свои. Тем более, вон уже плывут.

И она пошла на берег так прямо безо всего. Как будто это был нудистский пляж. Я за ней с ее одеждой.

– Совсем ты меня запутал, – сказала она и оделась.

Ничего особенного, хорошо еще, что не стала сопротивляться. А потом бы на меня все свалила. Хотя в принципе так оно и вышло.