Глава 9. Надежда на удачу
На следующее утро позвонила Анна – будто бы у неё есть вопросы по сценарию. Тут только я сообразил – то, что случилось прошлой ночью в моём гостиничном номере, это был не сон. Видимо, всё началось с разговора о фильме, а потом… Странное ощущение, словно бы с Анной был не я, а моё давно забытое alter ego, воплотившееся в образе пожилого Дон Жуана. Зачем мне это? К тому же ситуация весьма банальная – один из создателей фильма предлагает актрисе роль в обмен на удовлетворение его похоти, а она … Это не делает чести ни ему, ни ей. Так что же, сказать: увы, место уже занято, роль достанется другой? Но после того, что было между нами, как-то неудобно… А может быть, отправиться в аэропорт, взять билет на ближайший рейс в Париж, и гори всё синим пламенем!
Единственное, что удерживало меня здесь, это рассказ Карины. История о погибшем муже, а также о том таинственном поклоннике со Старой площади, могла стать основой для увлекательного триллера. Надо признать, что копание в чужой жизни увлекает не меньше, чем игра в рулетку. Но там самый примитивный стимул, деньги, а тут есть более притягательный момент – загадка, которую непременно нужно разгадать, иначе… Иначе рано или поздно потеряешь уважение к себе. В конце концов, каждый писатель, учёный, даже следователь имеет право верить в собственную исключительность. Вот просто стоишь перед зеркалом и говоришь себе: я гений! А если такой уверенности нет, тогда всё валится из рук, и даже если придёт в голову нужное решение, отбросишь его как бы за ненадобностью. Всё потому, что сомневаешься в том, что такая посредственность, как ты, может решить сложную задачу.
Так с чего начать? Во-первых, перенести свидание с Анной на другой день, а сегодня непременно с Лялей встретиться. Если найти к ней нужный подход, она всё расскажет и об отце, и о Карине. Вот только как при этом избежать интима? Мне он совершенно ни к чему – могут обвинить в совращении несовершеннолетней, да и Карина не простит. В итоге решил: если будет приставать, сошлюсь на то, что нездоровится. Ну какая радость лежать в постели в симпатичной девицей, если желудок не фурычит, да и сердце барахлит. Всё вполне логично после трёхдневного запоя – так это можно ей представить, хотя, понятное дело, никакого запоя не было.
Как ни странно, Ляля больше не намекала на интим, словно бы и попыток с её стороны вовсе не было. Мы сидели в саду вместе с ней и Кариной, я рассказывал им о том, чем закончились посиделки в Верховье. Что до Сэма, то после вчерашнего скандала он избегал общения со мной, словно бы это я бросался на него с кулаками, а не Зяма с Сержем. Карина только рассмеялась, когда я об этом рассказал, мол, чего ещё можно ожидать от поддатых физиков, но суть наших разногласий её не заинтересовала, и вскоре она ушла. И вот тогда от темы противостояния с властями я постепенно перешёл к анализу нравственных качеств тех, кому реально принадлежит власть в стране, и в качестве примера упомянул всё того же неизвестного мне обитателя здания на Старой площади. Я предположил, что нынешнее состояние Карины вызвано, прежде всего, разрывом с ним, а гибель второго мужа повлияла в гораздо меньшей степени.
Поначалу Ляля обиделась:
– Всё было не так!
– То есть он вас не бросал?
– Он просто не мог иначе.
– Но почему? Кто ему мешал? Прости, но я не понимаю, как можно было оставить вас без средств у существованию.
Ляля фыркнула:
– С этим как раз всё в порядке. Виллу он переписал на маму и материально обеспечил. Но вынужден это делать тайно, – тут Ляля посмотрела по сторонам и, придвинувшись ко мне, прошептала: – Поклянись, что никому не скажешь.
– Ляля, ну как ты можешь сомневаться? – для убедительности я приложил руку к сердцу.
Ляля внимательно посмотрела мне в глаза и только после этого начала рассказ, то и дело поглядывая в сторону дома – видимо, опасалась, что услышит Карина. Судя по всему, Ляля давно хотела кому-то рассказать об этом, однако подругам доверять нельзя, а тут вдруг появился давний друг Тимохи, несостоявшийся возлюбленный Карины. Да уж, никого лучше для подобных откровений не найти!
– Дело в том, что тот человек со Старой площади… это мой отец.
Вот как! Ничего себе история закручивается! А Ляля, между тем, продолжала свой рассказ:
– Они собирались пожениться, но так уж всё сошлось… В общем, Арсен, узнав об этом романе, стал маме угрожать, а моего отца обещал «закатать в асфальт». Мама, понятно, испугалась и заявила отцу, что всё между ними кончено. Не за себя испугалась, за него! И только гораздо позже, когда он узнал, что я его дочь, их отношения возобновились.
– А что же Арсен? Как он отреагировал?
– Там жуткая история… Я как-то подслушала разговор мамы с адвокатом, а потом пристала к нему с расспросами. Он, видишь ли, запал на меня… – Ляля рассмеялась.
– Охоч до малолеток?
– Ну да! Так вот он мне рассказал, что отец всё это подстроил… Ну то, что случилось с Арсеном. Принадлежавший ему груз на таможне конфисковали и завели уголовное дело… В общем, отец избавился от конкурента.
– Но почему он не женился на Карине?
– До чего ж ты непонятливый! А ещё писатель… Дело в том, что всё пошло не так, как было запланировано. Смерти он маминому мужу не желал, хотел только разорить… А тут вон как получилось! В общем, началось расследование той автомобильной катастрофы, когда Арсен сгорел вместе с машиной. Отец поспешил обрезать все концы, иначе могла карьера пострадать. С тех пор мы с ним не видимся, только деньги переводит через какую-то офшорную компанию. Наверняка у него есть свой бизнес, вот и нам перепадает кое-что.
Ну, перепадает-то, судя по всему, немало. Скорее всего, Лялин отец ещё надеется жениться на Карине… Либо платит за молчание. Да, надо бы переговорить с тем адвокатом, тогда многое может проясниться… Честно говоря, такого поворота я никак не ожидал. Тут не банальная детективная история. Чует моё сердце, что без политики не обошлось. Надо бы провести расследование, но кто же это мне позволит?
К счастью, Ляля не забыла имя адвоката – Борис Ефимович Дубовицкий. Вряд ли он откажется побеседовать с писателем, автором бестселлеров, известным сценаристом. Карина составила протекцию – сказал ей, мол, собираюсь написать роман под названием «Процесс», нужна консультация опытного адвоката.
– Не дают покоя лавры Кафки?
Так Карина отреагировала на мою просьбу, ну а Дубовицкий воспринял всё достаточно спокойно – то ли Кафку не читал, то ли рассчитывал на солидный гонорар и потому не стал подшучивать.
– Так о чём же будет ваша книга?
– В основе сюжета судебный процесс над крупным чиновником, который втайне от властей имеет свой весьма доходный бизнес. Долгое время ему удавалось всё скрывать, но так сложились обстоятельства, что власти вынуждены были дать ход уголовному делу. И вот в суде всплывают такие факты, которые могут поставить под удар репутацию весьма значительных персон.
– Сюжет необычный. Не думаю, что это воспримут с пониманием. Я имею в виду тех… – Дубовицкий указал глазами на потолок, не решаясь вслух произнести имена и должности.
Мы сидели в ресторане, за отдельным столиком – вряд ли он оборудован подслушивающим устройством, однако диктофон в кармане в наше время уже никого не удивит. Словом, бережёного бог бережёт, поэтому в таких беседах все давно уже привыкли к осторожности. Это только в фильмах обсуждают государственные секреты во время прогулки по Тверской и строят планы налёта на солидный банк, сидя в ресторане. Что ж, я готов играть по этим правилам.
– У меня есть предварительная договорённость с одним продюсером в Европе. Если будет интересный материал, можно прилично заработать.
Борис Ефимович сразу оживился:
– Я полагаю, мой гонорар не должен зависеть от успеха фильма.
– Согласен.
– Так сколько вы готовы заплатить?
– В качестве аванса тысяча долларов, а остальное зависит… – я сделал паузу, поскольку и без того всё было ясно.
– Что ж, ваши условия меня устраивают. Когда начнём?
– Да хоть сейчас!
Мне не терпелось выдоить из этого прохвоста всё, что только содержится в его голове по интересовавшей меня теме, поэтому готов был слушать хоть ночь напролёт до самого утра. Но было и ещё одно соображение – если дать Дубовицкому время подготовиться, может насочинять с три короба, потом попробуй разбери, где правда, а где ложь. Ну а с ходу вряд ли у него это получится, придётся излагать реальные факты. Словом, надо брать быка за рога.
Мы поднялись в мой номер, и адвокат начал свой рассказ. Понятно, что фамилий он не называл, но, сопоставив изложенные им факты с тем, что мне поведала Ляля, я убедился – это то, что надо. Впрочем, однажды в разговоре проскользнуло имя – Костик. Словно поймав себя на том, что сказал что-то лишнее, Дубовицкий в дальнейшем называл его Коко́, с ударением на последнем слоге. И впрямь, если упоминаются только «он» да «она» без указания конкретной должности, мозги можно себе свернуть, прежде чем разберёшься, кто в каждом случае имеется в виду. Уже потом Ляля мне сказала, что Константин – это имя её отца, ну а Карина предпочитала уменьшительно-ласкательное «Костик».
Глава 10. Адвокат разговорился
И вот что мне поведал Борис Ефимович Дубовицкий:
– Всё началось с того, что ко мне обратился мой давнишний клиент с просьбой помочь его приятелю в решении весьма деликатной проблемы. К тому времени я уже был хорошо известен в определённых кругах как опытный «решальщик», но это дело оказалось куда сложнее, чем те, которые я прежде успешно завершал. Задача передо мной была поставлена такая: найти легальный способ разорить некоего бизнесмена, не прибегая к помощи ни силовых структур, ни криминала. Я сразу же сказал, что задача неподъёмная, но, когда он озвучил сумму гонорара…
Тут Дубовицкий улыбнулся, давая понять, что можно обойтись без комментариев. Но меня интересовало не сумма гонорара, а совсем другое:
– Он как-то обосновал такие жёсткие требования?
– Насколько я понял, он боялся скандала. Нужно было сделать так, что бы всё произошло как бы само собой, без постороннего вмешательства.
– Ну что ж, по-моему, вполне разумное условие. К примеру, если это крупный чиновник и дело вдруг получит огласку, его могут обвинить в использовании служебного положения или в связях с криминалом, и тогда конец карьере.
– Да бросьте! Такие комбинации проворачиваются без проблем. Уничтожить конкурента, используя административный ресурс… Это происходит сплошь и рядом! Но тут всё совсем не так. Уже гораздо позже я догадался, в чём там дело, но об этом расскажу потом, – Борис Ефимович глотнул водички и продолжил свой рассказ: – Мне пришлось изрядно попотеть, прежде чем нашёл подходящий вариант. Подробности опускаю, поскольку это вряд ли вас заинтересует. Если коротко, нужно было вовлечь объект в рискованную операцию с неким товаром, способным принести очень большую прибыль. Нужно было уговорить его, чтобы вложил в это дело все свои капиталы, а затем с помощью покладистых людей на таможне конфисковать весь груз. Ну якобы это контрабанда. Поди разберись, что там на самом деле. Затаскают по судам, а среди судей всегда найдутся люди, готовые помочь. Естественно, мне, а не ему.
– Но зачем же этот «объект» решил так рисковать?
– Вот это правильный вопрос! Ничего бы у меня не получилось, если бы его не удалось уговорить. Бизнесмен он опытный, на мякине его не проведёшь, поэтому тут нужен был очень тонкий ход. И я его нашёл! – лицо Бориса Ефимовича озарилось загадочной улыбкой, и после небольшой паузы он раскрыл мне свой секрет:
– Я «подвёл» к нему своего человека, это из терминологии спецслужб. Как-то в ночном клубе познакомился с очаровательной брюнеткой. Обворожительная, сексапильная до жути! Я бы не прочь с ней переспать, но, видимо, это не мой уровень, да и возраст, знаете ли, уже не тот. Аннушка любого мужика могла довести до безрассудства. Это не значит, что ложилась с ним в постель, но кто же устоит перед таким обаянием – сделает всё возможное и невозможное, чтобы добиться своего, и не заметит, как попадёт в её силки. Так оно и получилось.
– Неужели настолько хороша?
– Ага! Я вижу, и вы немного возбудились, – рассмеялся адвокат. – Что ж, за отдельную плату могу вас с ней свести.
Я уже было согласился, а потом подумал: уж не та ли это Анна, с которой у меня назначено свидание? Ну да, помнится Лиз называла её Аннушкой… Можно было бы сказать, как тесен мир, по почему-то возникает чувство, будто вокруг меня как бы сгущается непроницаемая пелена – не разберёшь, где друг, где враг, где правда, а где лицемерие… Мне снова захотелось отправиться в аэропорт и улететь куда глаза глядят.
Видя мои сомнения, Борис Ефимович решил приберечь роль сводника до другого случая, ну а пока вернулся к Арсену, мужу Карины:
– Так вот, он не устоял, несмотря на то, что был на красавице женат. Ну а дальше, вы уж простите мне подобный образ, Аннушка разлила подсолнечное масло, и он с ходу вляпался! Как я уже говорил, рискнул всем капиталом и проиграл. А всё потому, что нельзя садиться за карточный стол, не имея туза в своём кармане, – адвокат осклабился, но затем вдруг сразу погрустнел. – К сожалению, в это дело вмешались обстоятельства, о существовании которых я не подозревал. Оказалось, что у Аннушки был другой поклонник, из блатных. Ей бы вовремя меня предупредить… В общем, дело закончилось катастрофой, а я лишился части гонорара.
Что ж, как я и предполагал, весьма занятная история! Если её раскрутить, может получиться убойный триллер. Но как реагировал тот чиновник, которого между делом адвокат назвал Коко́? Ему-то что с того, что какой-то бандит устроил кровавую разборку, в результате которой погиб муж Карины?
Дубовицкий отвечал на мои вопросы очень осторожно, словно боялся перейти ту грань, за которой начиналась клевета. После нескольких общих фраз он изложил свои соображения, предупредив, что ни в чём не может быть уверен, но это единственная логичная версия, которая приходит в голову:
– Я уже говорил, что чиновника достаточно высокого ранга от всего отмажут, даже если, сидя за рулём, он сбил старушку на пешеходном переходе. Но можно представить себе такие обстоятельства, когда никакие «отмазки» не помогут. Помимо педофилии и сексуальных скандалов, ставших достоянием общественности, есть ещё один вариант. Я имею в виду оказание помощи представителям непримиримой оппозиции, причём с использование служебного положения.
– Вы что имеете в виду? – в моей голове одно с другим никак не связывалось.
– Представьте, что чиновник работает на Старой площади или в Кремле и вот в разговорах с коллегами создаёт мнение, будто надо терпимее относиться к оппозиции, чтобы не раздражать их защитников на Западе, иначе можно нарваться на очередные санкции. Если он имеет доступ в президентский кабинет, может и главе государства внушить такую мысль. А если об этом говорят несколько советников президента, тогда не следует удивляться тому, что мошенник, нарядивший в тогу оппозиционного политика, раз за разом избегает наказания, получая лишь условный срок.
Вот это уже очень интересно! Надо бы адвоката раскрутить, чтобы он выложил буквально всё, что знает.
– Простите, я не понял, какая связь между тем, что случилось с мужем Карины и безнаказанностью этого воображаемого политика.
– Воображение тут ни при чём. Возьмите, к примеру, Леонида Неваляева. Дважды его судили за мошенничество, и что? Губернаторов за такое отправляют прямиком на нары, а с него словно бы все взятки гладки. Что же касается существа вашего вопроса, то вот вам мой ответ: Коко́ не имеет права рисковать, поскольку его разоблачение может привести к ужесточению действий против непримиримой оппозиции.
Куда уж жёстче, если верить зарубежной прессе. Однако это только версия, а полной уверенности пока что нет. Сомневаюсь, что Коко́ делился с Дубовицким своими планами по свержению существующего строя. Для меня предельно ясно лишь одно: если всё действительно так и дело выгорит, Неваляева тут же отодвинут на задний план, а власть достанется Коко́ – сколько ещё таких, как он, никто не знает.
Из Дубовицкого я выжал всё, что мог. Теперь надо бы понять, какова роль Анны – то ли бездумный исполнитель, то ли провокатор по призванию… И вот мы снова в моём номере. На столе бутылка вина, и, по большому счёту, нам снова не до того, чтобы обсуждать сценарий. Но всё было не так, как в прошлый раз…
– Влад, что с тобой? Мне кажется, тебя что-то беспокоит. Попробуй отвлечься от всего. Есть только мы с тобой, и во всём свете нет больше никого.
Хорошо сказала, однако в голове свербит всё та же мысль: она это или есть другая Аннушка?
– Аня, позволь задать тебе вопрос. Только не подумай, что ревную…
Рассмеялась:
– Что ж, если не будешь ревновать, тогда спрашивай. Всё выложу, как на духу!
– Где ты с Дубовицким познакомилась?
– С Борис Ефимычем? Да там же, где с тобой. Было это пару лет назад. Он заехал к Дане по какому-то делу, а потом решил искупаться. Там, на пляже, мы и встретились. Пригласил меня и Лиз в клуб, она отказалась, ну а я подумала, что знакомство с известным адвокатом может пригодиться. Вечер провели в L-клубе… Но мне Борис Ефимыч не понравился, очень уж настойчив…
Пасьянс, похоже, сходится. Надо только задать ещё один вопрос:
– С Арсеном он тебя познакомил?
Села на постели, прикрыв грудь простынёй. Глаза на пол-лица, а в них то ли недоумение, то ли обида, то ли боль… В общем, всё вместе, никак не разберёшь, что там на самом деле.
– Влад, это что, допрос?
– Ответь, пожалуйста, а потом я объясню.
– Ни Арсена, ни Арсана, ни Арслана среди моих знакомых не было и нет. Такой ответ тебя устроит?
Судя по глазам, не врёт. Либо гениальная актриса…
– Извини, если обидел. Но так уж всё сошлось… Эта Аннушка…
– Булгакова начитался? – на лице уже не обида, а злость.
Тут только я понял, что Дубовицкий её просто-напросто подставил. Скорее всего так. Анна отвергла его притязания, и вот, вместо того, чтобы рассказать мне правду… Судя по всему, он сам и предложил мужу Карины то дело, которое и стало причиной его гибели. А все эти россказни про бандита, ухажёра Аннушки – всё туфта. Хитрый пройдоха этот адвокат! Денег мне не жаль, но если Анна меня возненавидит…
Всё это уже было. Лулу я тоже подозревал, и потом в Гренобле, когда бог знает что подумал о Катрин. Увы, это издержки моей прежней профессии, и от них, похоже, не избавиться. Так и покину этот мир, подозревая даже тех, кто будет стоять у смертного одра… Ну а сейчас нужно заслужить прощение, поэтому рассказал Анне кое-что из того, что наплёл мне Дубовицкий.
– И ты поверил?
– Не то чтобы… Но очень уж складно у него всё получается.
– Зачем тебе это?
Да я и сам не знаю толком. Удастся ли написать сценарий триллера – это ещё вопрос. Да и Карине с Лялей правда не нужна. А вот понять намерения этого Коко́ – такая задача стоит того, чтобы рискнуть. Даже если Анна не простит…
Но вот уже руки протянула, и я снова с головой бросаюсь в этот омут… И только уже потом подумал. Как же непросто всё у них, у таких, как Анна! Вроде бы природа одарила обаянием и красотой, но выясняется, что этого явно недостаточно. Нужен друг, который вовремя подскажет, защитит, спасёт… И вот в поисках такого друга скитаются в надежде обрести прочную опору. Тут уж кому как повезёт!
Глава 11. Исповедь незнакомки
Это было в Париже, где снимали фильм по моему сценарию. В основном, съёмки проходили в России, но для нескольких эпизодов нужна была парижская натура – бульвар Монпарнас, кафе «Клозери де Лила», Монмартр… На город уже спустилась ночь, когда я шёл от бульвара Де Марешо через парк Клиши-Батиньоль к трёхзвёздочной гостинице – в то время ещё не мог себе позволить более шикарные апартаменты. Вечер я провёл в джаз-клубе «Бильбоке», он располагался в доме на углу улицы Сен-Бенуа и улицы Аббей, недалеко от Сены. Шёл под впечатлением услышанного, и в ушах всё ещё звучали переливы фортепьяно и тенор-саксофона. Эту музыку нужно чувствовать и тогда она останется с вами навсегда, помогая преодолеть самые сложные моменты жизни. Для меня без джаза и жизнь не в радость, хотя у другого человека в душе может звучать совсем другая музыка.
Сначала я её просто не заметил. Она сидела так, что показалось, будто это ветвь дерева, проросшая через скамью. Такая, знаете ли, ветка, с которой облетели не только листья, но даже ещё что-то необратимое произошло. Словно бы ещё чуть-чуть, и с неё отвалится засохшая кора. Такая она была неподвижная и холодная. Я даже вздрогнул, глядя на неё. А вдруг?
Вот вроде бы уже прошёл мимо, затем обернулся и сразу… Нет, не то, чтобы протрезвел – с чего ж трезветь, когда и выпил-то лишь самую малость. Но вдруг почувствовал, что вот оно, то самое просветление, которого накануне тщетно ждал. Ну что ещё тут скажешь, если на той самой скамейке сидела прелестная молодая женщина. Впрочем, и такое утверждение было бы неправдой. Попробуйте в темноте, всего лишь при свете еле-еле народившейся Луны разглядеть приметы человека. Вот так вот осторожно подойти, надеть очки, наклониться к её лицу близко-близко, а потом вдруг выдохнуть из себя что-то вроде «Ах!». Или же сломя голову бежать, потому как встречи с незнакомками, ночью, в тёмном парке… Весь мой прежний опыт словно бы уверял устами вечно бдящего, заботливого «второго я»: «Влад, я тебя умоляю, будь поосторожнее!» А в самом деле, ну с какой стати я остановился? Мало ли кто может сидеть тёплой летней ночью на скамейке. Да мало ли у кого какой резон! Эх, если бы все наши поступки можно было объяснить просто и непротиворечиво. Вот уж тогда…
Ну а сейчас я остановился в нерешительности. Затем всё же подошёл к ней и спросил, не нужна ли моя помощь:
– Y a-t-il quelque chose que je puisse vous aider?
К моему удивлению, она ответила на чистом русском языке, без малейшего акцента:
– Сигарету дайте.
– «Жетан» сойдёт? Только они очень крепкие.
– Так даже лучше.
– Ну, смотрите…
Сказал это с сомнением в голосе. Так врач не решается что-то запретить безнадёжно больному пациенту. Что теперь сделаешь, если уже всё равно.
Незнакомка закурила сигарету, изящно выгнув длинные пальцы, и глубоко затянулась. Я даже испугался, мне показалось, что это я сам по неосторожности вдохнул в лёгкие табачный дым. Сейчас у неё закружится голова, чего доброго, упадёт в обморок. Но обошлось. Видимо, обстоятельства были таковы, что… Вот и тому, что в Париже встретила русского, она ничуть не удивилась.
– А выпить не найдётся?
Надо признать, для здешних мест редкая у этой дамы непосредственность. С таким нахальством я встретился впервые. Выставить на бутылку «шардоне» или коньяка первого же встречного мужика, это, скажу я вам… Это, знаете ли, поступок!
– Вот даже как! – эти слова я произнёс даже с некоторым восхищением, к которому, что вполне естественно, примешивалась изрядная доля озабоченности.
– Что вас удивляет? – парировала незнакомка.
– Да нет… Хотел бы предложить вам скотч со льдом, но…
Я развёл руками и улыбнулся, словно бы оправдываясь. А про себя подумал: «Ну вот опять!» С сигаретами вроде бы разобрались, а с выпивкой оказывается всё куда сложнее. Конечно, я не ходячий магазин, но стоило бы в будущем быть чуть предусмотрительнее. То есть совсем не помешала бы фляжка с коньяком.
– Мне лучше безо льда, – всё так же мрачно уточнила леди свой заказ по поводу бокала виски.
В том, что он я имею дело с дамой из каких-то недоступных для меня кругов, я уже не сомневался. Но вот причина её появления здесь по-прежнему оставалась неизвестной. Где это видано, чтобы леди бродила по ночам, да ещё в полном одиночестве?
– Что это на вас накатило? – последовал вполне резонный вопрос.
– Да вроде бы всё хорошо… Только чего-то не хватает, – леди глубоко затянулась. – А потому что жизнь не удалась. Теперь вот совсем одна…
Ну что тут скажешь? Это уже за гранью безысходности. Надо бы как-то успокоить.
– Не всё так скверно. Остались, наверное, подруги, родственники, – меня так и подмывало добавить что-то о любовниках, личной парикмахерше и массажистках. Но, согласитесь, это было бы чересчур: – У вас дети есть?
– И что я им скажу? – последовал вопрос.
Пожалуй, это тот самый случай, когда невозможно разобраться без рюмки коньяка.
– Так всё же, как насчёт того, чтобы нам выпить? Тут, рядом ресторанчик есть…
– Не могу видеть никого!
– Так мне уйти?
Был ли я искренним в своём ответе, этого и сам не понял. Во всяком случае, после джем-сейшн в «Бильбоке» желание обойтись без пустопорожних разговоров и поскорее лечь в койку – конечно, одному! – было бы вполне логичным и не требовало оправданий.
– Да вы не в счёт.
– И на том спасибо, – это было странно, но я вдруг испытал приятное чувство облегчения от того, что меня воспринимают как некий бестелесный дух. – Тогда, может быть, зайдём ко мне? Здесь рядом, я живу в гостинице… Угощу вас хорошим коньяком. Нельзя же вот так сидеть на скамейке до утра.
– Ладно уж, ведите.
Чего было больше в этих её словах – надежды, безразличия или обречённости, я так и не понял. Впрочем, не всё сразу…
Пока поднимались в лифте на седьмой этаж, оба молчали. Я – оттого, что просто не представлял, что бы ещё такое ей сказать. Видимо, выговорился за день. Она… А кто их, этих женщин, знает? Кстати, только теперь я разглядел, что уже не молода – лет сорок или сорок пять. Хотя при надлежащем уходе вполне можно выглядеть и на двадцать пять, особенно, если смотреть на неё издалека или ночью в парке.
Пока я пытался навести сколько-нибудь приемлемый порядок в номере, леди успела рассмотреть лежащие на столе рукописи и книги. Я так и оставил их лежать после недавней встречи с продюсером и режиссёром – кое-что в диалогах им не нравилось, пришлось подправить.
– Так вы писатель?
– В данном случае только сценарист… Снимаем фильм по моему роману.
– Наверное, интересно?
Я усмехнулся.
– Да, если прилично платят.
Вот так всегда, любой разговор непременно сводится к деньгам. Ну никуда от этого не деться!
– А сейчас что-то пишете? – леди продолжала перелистывать книги.
– Как вам сказать… В общем-то сейчас не того. Очень трудно угодить всем, я имею в виду и режиссёра, и актёров.
– Я вижу, и у вас проблемы.
Пожалуй, в этих словах было слишком много равнодушия. Где уж ей понять!
– Да нет. Всё, в общем-то, путём.
– А вот это замечательно! – незнакомка держала в руках одну из моих книг. – Я её читала.
Книга мне и самому нравилась, поэтому и взял с собой, надеясь заинтересовать местного издателя. Однако не самое подходящее время, чтобы содержание моего романа обсуждать.
– Так что будем пить? Шампанское? Водку? Может, виски?
– Шикарный выбор! Мне кажется, вы говорили что-то про коньяк? – заявила леди с прежним равнодушием.
– Да-да, конечно, – ну что ж, коньяк так коньяк. Я достал из бара бутылку коньяка, рюмки, шоколадные конфеты. – Прошу простить, вот только лимона нет.
– Не важно…
Я налил в рюмки коньяк. Выпили не чокаясь, как на поминках.
– Кстати, позвольте представиться, Влад.
– Вероника, – после некоторого раздумья призналась гостья.
Хорошо, если так. Имя, и в самом деле, привлекательное. Мягкое, как атласный шёлк, и словно бы шепчущее что-то. Надо полагать, что-то приятное. Вот так южный ветер нежно шелестит в ветвях.
Стоило мне подумать об этих ветвях, как тут же представил себе одинокую женщину, сидящую на скамейке. И то ужасное признание… Трудно представить, что бы вот так, первому встречному открывали свою душу. Впрочем, до откровений дело ещё не дошло.
– Слушайте, Вероника! Если честно, до сих пор в это не могу поверить. Неужели в вашей жизни всё так плохо?
Молчит. Выпили ещё по рюмке коньяка, и тут её словно прорвало – так бывает, если долго сдерживаешься, изводя себя, выматывая душу. И вот оказывается, что уже невмоготу.
– Вы знаете, я в юности очень наивная была. Влюблялась часто и каждый раз казалось, что на всю оставшуюся жизнь. Помнится, за одним актёром из местного драмтеатра бегала, потому и поехала в Москву поступать в театральный институт. Ну а там, сами знаете, руководитель курса так и пялит на тебя глаза, а потом предложит покровительство. И правда, на что может рассчитывать симпатичная девчонка из провинции, если не найдёт себе заботливого дядю?
– Ну, наверное, не со всеми так?
– Описать в подробностях? Или думаете, я всё сочинила в надежде подцепить на ночку мужика? – довольно резко отвечала гостья. Видимо, недоверие способно было вывести её из себя.
– А кто вас знает? – я лукаво улыбнулся. – Ведь и такое могло быть… Банальная семейная ссора, а теперь сочиняете байки про похотливых педагогов…
– Ну, знаете ли! Не надо мне вашего коньяка, – Вероника, и вправду, была возмущена, лицо её раскраснелось, она даже порывалась встать, видимо, чтобы уйти. Но что-то её остановило.
– Я только высказал предположение. Если не угадал, простите, – с кроткой улыбкой пояснил я.
– Вот так всегда, во всём люди ищут какие-то заморочки, которых нет.
После недолгого раздумья Вероника продолжила свою исповедь:
– Так вот о покровителе. Он занялся моим образованием, и знаешь, как? Мы играли в «угадайку». Он открывал одну из страниц «Очерка по истории западноевропейской живописи», закрывал рукой фамилию под картинкой, и я должна была угадать фамилию художника – то ли это Гоген, то ли Сезанн, то ли Ван Гог. А если не смогла угадать, тогда… Тогда он назначал мне наказание. Каких только поз мы не перепробовали, автору «Камасутры» такое и не снилось.
Вероника рассмеялась, но смех этот был не вполне естественный – так актриса смеётся, потому что положено по роли, хотя на самом деле плакать хочется.
– А потом я забеременела. Это уже после того, как он взял к себе театр. Думала, всё, с моста в Москва-реку и конец моим мучениям. Но когда оформляла декретный отпуск, выяснилось, что ещё несколько молодых актрис незадолго до меня тоже «залетели» от него. Стало немного легче, когда поняла, что не одна я такая дура…
– Неужели других вариантов не было? Я имею в виду перспективы получить роль…
– Ах, Влад, красивых актрис много, и если будешь строить из себя недотрогу, так и останешься на вторых ролях. А меня приметили, пригласили на «Мосфильм», и пошло-поехало…
– И чем ты недовольна? – я тоже перешёл на «ты», что вполне естественно после третьей рюмки коньяка.
– Видишь ли, я не из тех, для кого театр, искусство это всё. Не знаю, как люди могут жить без любви… Чтобы не только ты, но и тебя любили, – она затянулась сигаретой и продолжила рассказ: – На самом деле, редко бывает взаимная любовь, то есть, чтобы ты любила его так же как он. Был у меня один поклонник, итальянец. Антонио владел какой-то крупной фирмой и часто приезжал в Москву по своим делам. Вот тогда я впервые почувствовала себя любимой женщиной. Он не жалел денег, чтобы мне понравиться, купил квартиру, благодаря ему я одевалась по последней моде, да и в постели он был неплох. Но знаешь, когда он уезжал, я чувствовала, что с меня свалился тяжкий груз. Всё-таки быть женой или подругой богатого человека это не такое уж приятное занятие, как может показаться. А уж если нарвёшься на ревнивца… – Вероника замолчала.