– Испортили вы семя, паразиты! —
Кричал, не выбирая слов, сердито. —
Пока же не восполните утрат,
Работайте без премий и зарплат.
Увижу если снова беспорядок,
То на убой отправлю стадо.
Останетесь без дела, голодранцы,
Увы, куда вам до голландцев…
Помог бы избежать фиаско Демон.
Могучий бык, но где он, где он?
Послушались советов самодура,
От Демона осталась только шкура.
ПЕТУХ С МОЗГАМИ
Алел рубином петушиный гребень
И радугой сияло оперение.
Хотя не царственный павлин,
В курятнике своем он господин.
Был резвым, сексапильным,
Неслись куры часто и обильно.
Хозяин яйца собирал, как груши,
Яичницу, омлет охотно кушал.
За обе щеки уминал хомяк,
По птичьей части был мастак.
Но куры вдруг забастовали,
Кумекая куриными мозгами?
Не топчет Петя-паразит.
Наверно, объявил бойкот,
Хотя зерно, крупу клюет.
А может, стар, нет пороха?»
Купил хозяин молодого петуха.
Пылает гребень, словно мак
И кур топтать он не дурак.
«Вот это настоящий Гладиатор,
Всех кур и уточек затра..л, —
Довольный был покупкою хозяин
И снова ел омлет, яйцо на сале.
«Дни сочтены, грядет секир-башка, —
Взирал петух на юного дружка,
Точнее, забияку-конкурента
И ждал для операции момента.
И предложил: А кто из нас быстрее?
Давай-ка это выясним скорее.
И побежал, насколько сил хватило,
А петушок рванул за ним ретиво.
Хозяин этот факт приметил:
«Неужто, хочет потоптать он Петю?
Зачем мне на подворье этот гей,
Позор пойдет среди людей.
Вот так дела, смотреть ужасно,
На рынке мне всучили педер..та:
Ножом в азарте он нанес удар
И Гладиатор враз затрепетал.
В бою неравном с криком пал,
На стол хозяйский не попал,
Решил не смаковать он яства,
А отдал псу Барону, баста!
– О, молодняк дефектный к черту!
Конь старый борозды не портит, —
Решил хозяин, озирая Петю.
И тот работал, аж летели перья.
Топтал несушек, не жалея сил
И гребень был малиново красив.
На время петуха оставил
И тот продолжил с курами забавы.
Доволен тем, что молодой повелся,
На хитрость аксакала напоролся.
Однако куры снова не несутся
И оскудели для меню ресурсы.
Прожить, как без омлета,
Зарезал куру для котлеты,
Сварил с лапшой бульон.
Петух был этим фактом удручен.
Истошно закричал: Ку-ка-ре-ку!
О чем еще пернатым помогу?
И без того, не дремлю, а стараюсь,
Чтоб яйца постоянно появлялись.
Хозяин-мясоед, что деспот,
Так всех подружек съест он.
Осталось всего четыре куры,
Не пел, ходил сердитый, хмурый.
Глаз не сверкал, был в горе
От безнадеги затупились шпоры.
Не евнухом в гареме обитал,
Усердно кур гонял, топтал.
Но яйца появлялись очень редко,
Попала в суп четвертая наседка.
Повально ошалевшие от стресса,
Забастовали глупые «принцессы».
Решили, что накажут петуха,
Но сами превратились в потроха.
И Петю тоже охватила дрожь,
Хозяин не зерно принес, а нож.
Каким бы Петя не был сексуальным,
Исход его истории фатальный.
Хозяин скуп, неистовый прагматик,
На красоту не будет деньги тратить.
ЗУБР
На МТФ большой переполох,
Сбежались, кто только мог.
Сельчане, стар и, даже мал.
Пред ними дивный бык предстал.
Средь разговора, шума, гула
Подросток произнес угрюмо:
– Мне кажется, что это буйвол,
Мохнатый и большого роста
И смотрит на коров он грозно.
– Бизон, – заметила доярка.
– Як, – возразила ей свинарка.
– Эх, бабы, неучи вы обе,
Раскройте зеньки и глядите в оба.
По всем приметам это тур,
Как туча, он могуч и хмур, —
Изрек авторитетно скотник,
До самогонки был охотник.
Наверное, с большого Бодуна
Привиделась ему гора.
– Угомонитесь, это мамонт, —
Вдруг заявил упрямо
Старик годами древний,
Как аксакал деревни.
– Вы, дедушка, ошиблись,
Ведь мамонты все вымерзли
В период ледниковый, —
Заметил ученик толковый.
И знатоку никто не возразил,
Старик тот юмористом слыл.
А вскоре прибыл зоотехник
И на вопрос толпы ответил:
– Так это зубр могучий
Из Беловежской Пущи.
– Как занесло его сюда? —
Гудела с удивлением толпа.
– Обычно, без чудес
Попал он в Крымский лес.
Их завезли из Пущи.
У нас ведь климат лучше.
Отбился он от стада
И что-то делать надо?
– Поди, коров испортит, —
Напомнил хмуро скотник.
Встревожены коровы,
Ведь гость весьма суровый.
И Гарик – бык колхозный,
Поник, соперник грозный.
А зубр – лесной бродяга
Не унывал, с отвагой
Ел силос, мял солому,
Довольный жизнью новой.
За трактором ходил,
К нему привязан был,
Ведь спутницей мохнатой
Считал колесный трактор.
Как бойкий репортер,
В село Сергей припер.
Сенсация! В газете
Зубр вышел в лучшем свете
Заметка и три фото—
Венец его работы.
Чтоб зубр и дальше жил,
Он твердо предложил:
Отправить гостя в лес,
Чтоб риск беды исчез,
Или же в заповедник,
Страдать не будет бедный.
С окрестных сел, деревни
Жильцы пришли на ферму,
Чтоб зубра навестить,
Кормами угостить.
Детишек шумных стая
На ферме нарастала.
Начальству не по нраву
Экскурсии, забавы…
Излишнее внимание
Приковано к колхозу
И потому решили:
Зубр – острая заноза.
Увы, финал печальный,
Подвел итог начальник:
– От зубра шок и стресс,
Упали и надои, и привес.
И веский есть предлог,
Пустить его в расход.
На грани дел пропащих
Коров, мол, косит ящур.
Объявим: зубр – больной
Проблему с плеч, долой!
За то, что стал он знаменит,
Из карабина был убит.
С сородичами не сложилось
И к людям зубр пришел на милость
Погонщики могли б,
Отправив в лес, его спасти.
Увы, не поступил приказ,
Для зубра завершился сказ.
Да, диких джунглей нравы
Чиновников мозгами правят.
Так повелось на этом белом свете
Вожди панически не терпят
Тех, кто сильней и ярче,
Свинцом их потчуют горячим…
МИНДАЛЬ
Был день осенний светел,
Гулял в карманах ветер.
Сергей в разбитых ботах
Скитался без работы.
Случайная халтура
Кормила балагура.
Цветмет тащил он в пункты,
Грузил товар, продукты.
Пил мутный самогон,
А кров давал притон.
По рынку шел без денег,
Увидел вскоре ценник:
«Кило миндаля 800 рублей»
Воспрянул вдруг Сергей:
– Орех лесной и грецкий
С ценой, пожалуй, детской
В сравнении с миндалем.
Эх, круто заживем!
Он вспомнил, как весной
Лилово-белою канвой
Обильно цвел миндаль
Маня красою в даль.
Там в роще за селом,
Где был когда-то дом.
«Орех миндаля ценен,
Срублю я кучу денег», —
Мечтою заветной он
Согрет был, окрылен.
Высок, как циркуль, тощий,
Наведался он в рощу.
Кусты, деревьев ряд,
Гуляет листопад.
Подметил сразу в оба:
Миндаль никем не собран.
И, как янтарь, сверкая,
От ветра опадает.
Усердно тряс он ветки,
Орехи, как монетки,
Летели щедро вниз.
Их поднимал с земли.
– Эх, будут пир и бал! —
Серега повторял
И два ведра собрал.
Удаче рад безмерно,
Подумал он: «наверно.
О роще сей не знают,
Иначе урожай бы
Собрали б подчистую,
Как россыпь золотую»
С поклажей возвратился
И счастьем поделился
С соседом по притону,
Со стариком Антоном:
– Судьбе-злодейке рад…
– Нашел, наверно, клад? —
Дед отозвался скромно,
Как бомж, давно бездомный.
– Не клад, миндаль, что ценен,
Срублю я кучу денег.
На рынке все продам,
Тебе червонец дам
На закусь и на водку,
Чтоб дернул пару стопок.
Нагрянем вместе в рощу,
Чтоб заработать больше.
Но пробу снял старик
И головой поник:
– Серега, очень жаль,
Не годен твой миндаль.
Он горек, будто перец,
На прибыль не надейся.
Попробуй сам на зуб,
Не стоит, даже рубль…
– Продам, возьмут, авось…
– Аферу, паря, брось!
Миндаль миндалю – рознь, —
Антон заметил строго. —
Побойся лучше Бога.
На вкус орех, коль сладкий,
То он, считай, в порядке.
Коль горький – ядовитый.
Продашь и будешь битый.
В полицию сдадут.
А там один маршрут:
Наручники и в суд.
Коль нет мохнатой лапы,
Пойдешь ты по этапу.
Без блата и отмазки
Впаяют под завязку.
И дальняя дорога…
Внимал Сергей с тревогой
У ног лежал миндаль,
В глазах – тоска-печаль
Взирал на деда долго,
Пинал ногами ведра:
– Я ползал на корячках,
Но где ж моя удача?
Мечты вдруг потускнели,
Не привалило денег.
Не все, что в рот полезло,
Приятно и полезно.
Чтобы сберечь утробу,
Гурман снимает пробу.
ТРИБУН
Перекрывая в зале шум и гул,
С трибуны речь толкал трибун.
С залысиною, лоб, как у Сократа,
Ему внимали вяло бюрократы.
Себя лишь каждый слышит,
А остальные для него, как мыши,
Что производят писк и шорох
Риторикой лукавой и дешевой.
Ведь в уши проникая, вылетает,
Эмоций и следов не оставляет.
Обычный треп для протокола,
Нет аналитики, лишь лепет голый.
И пафос фраз штамповано красивых
Из рога и корзины изобилий.
Как песня или притча о нанайце,
Что потерял в дороге яйца.
А зрители шептали и дремали,
Их демагоги «баснями» достали.
Чтоб ложь и лесть не слушать,
Залить готовы воском уши.
Как монумент, гудел он басом,
Слова, звеня, катились по маслу:
– Дела в аграрном секторе прекрасны.
Пшеницы урожай рекорды бьет.
Эх, потрудился, аж душа поет! —
Он с пафосом героя возвестил. —
Сам колоски лелеял и растил.
В саду от яблок гнутся ветви,
За фрукты, овощи и ягоды в ответе.
Без моего участия и большой заботы
Крестьяне бы не ведали работы.
Не пожалел речей, энергии и сил,
На труд я лоботрясов вдохновил.
На фермах тоже дел круговорот:
Надои высоки, здоров приплод
И прибыль на дрожжах растет.
Без моего активного участия
Влачили б села нищету, несчастья.
За клок с овцы паршивой шерсти,
Как труженик, всегда в ответе…
Его спросили: где работы место?
– Трибуна! – произнес он честно.
Ораторов в стране давно не счесть.
А совесть где, достоинство и честь?
Плоды чужих трудов присвоив,
Они свои персоны славословят.
Как муха та, что на рогах быка
Гордясь вещала, глядя свысока:
– С рассвета допоздна пахали,
Ох, уморилась, до чего устала.
Быком умело я руководила
И в этом достижений сила.
ДОРОГИ И ДУРАКИ
Хоть покати яйцом или ядром,
Дороги на Руси, что танкодром.
Ухабины, колдобины и ямы,
Как будто с Бодуна, машины пьяны.