– Это всё не важно, понимаешь? Просто – не важно. Она моя жена. И это наши с ней отношения. Я не дам развод, никогда, – он пытается меня убедить в том, что там есть отношения. Матвей сам то верит в это? Нельзя убедить постороннего человека в то, во что сам не веришь. Это сразу поражение, фиаско. Можете назвать это, как угодно. Но если вы убеждаете другого человека к своей правоте, нужно в это верить самому.
– Никто и не просит развод. По крайней мере я такого не слышал из уст твоей жены. И, ты не можешь отдать мне фирму. Формально она, конечно, твоя, но по документам… – злю его. Скоро девушка заговорит и о разводе. Я в этом не сомневаюсь. Это вопрос времени.
– Я найду способ поговорить с ней. Можешь не сомневаться в этом. Я не буду ждать, когда истекут сроки. И я поговорю с Алисой на счёт компании, она согласится…
– Найди. Можешь даже позвонить ей на телефон. Только вот поймёт ли она твоего решения и согласится ли? Это детище её отца, её семьи. Как я понял, она дорожит этой компанией. Не думаю, что это верное решение, просто взять и отдать, то, к чему ты, в принципе, не имеешь никакого отношения. Не понимаю только, почему ты раньше даже не пробовал её набрать. Я же не держу девушку в наручниках, у батареи. Твоя жена живёт вполне свободно. А насчёт денег – сразу нет. У нас уговор, и ты уже не можешь вернуть все назад. Помни, что ты сам согласился. Раньше нужно было искать компромиссы со мной.
Матвей даже не удосужился взглянуть напоследок. Пулей вылетел из кабинета. Кофе тоже осталось нетронутым. Видать мои слова сильно его задели.
Ларин даже не пытался набрать, до боли знакомый номер, в своей трубке. А вот Алиса, наоборот, обрывала просто свою трубку, в надежде услышать голос. Знала бы она, что стоит переадресация и любый Матвей даже не знает об этих безмолвных гудках в свой адрес.
После его прихода день стал пустым. Ничего не лезет в голову. Мысли все ушли напрочь.
Решаю остаток дня провести и дальше мыслями о Матвее. У нас есть общие точки соприкосновения. Компания. «ГЕФЕСТ». Скоро очень важный тендер для Ларина. Пора немного смешать его карты. Тем более он, наверное, уже догадался. Даже вида не подал. Я тоже пока воздержусь от комментариев. Не долго осталось.
Созвонившись с Александром Константиновичем, приезжаю к нему лично.
Александр, единственный человек в этом мире, которому я до сих пор доверяю. И если в этой жизни у каждой акулы должен быть свой союзник и напарник, в пасть которой не страшно засунуть голову, то это только Александр Константинович, который заменил мне всех, даже родного отца. Так получилось в моей жизни, что, когда я остался в безвыходном состоянии, он единственный кто протянул руку и не дал упасть. Он сделал даже больше – помог подняться. Все, чем я сейчас владею и держу в своей руке, все это благодаря ему. Он вдолбил в мою голову одну единственную истину, которую я теперь постоянно прокручиваю в голове: «Никто в этом мире тебе не друг, не враг. Но каждый человек тебе учитель». Эта фраза у меня застряла, где-то по подкорках моего сознания и конечно я воспринимаю её по-своему. Может у Александра не было никогда настоящих врагов, поэтому его девиз по жизни звучит так оптимистично. У меня есть враги, у которых я научился многому.
– О, какие люди! – радостно сказал тот, увидев меня на пороге своего офиса.
– Александр, добрый день! – парирую в ответ. Протягиваю руку для дружеского приветствия и сажусь на стул напротив.
– Какими судьбами? Давно тебя не было слышно. Хотя нет, слышал конечно. Казино на вышнем уровне, в принципе, как и все что ты делаешь по жизни, – смеётся друг.
– Рад, что оценил. Но одного казино мне мало.
– Неужели стриптиз-клубу быть.
– Нет. «ГЕФЕСТ». Это, наверное, самое ожидаемое, что ты мог услышать.
У Александра улыбка сошла на нет. Мимика стала серьёзной, оценивающий. Как будто думает, как бы меня отговорить или чем помочь одновременно.
– Кофе или что покрепче? Думаю покрепче, – не дожидаясь ответа достаёт бутылку с двумя бокалами. – Разговор намечается серьёзный.
– Вопрос времени. Ты же знаешь.
– Знаю. Думал будет позже это время. Ну что ж. У тебя есть план? По глазам вижу есть. Наверное, Матвей это заслужил. Его поступок все осудили. Даже те, кто всегда защищал, – сделав паузу и отпив обжигающий напиток, добавил, – С чего начнёшь?
– С тендера. Мне нужно на него попасть. Новая компания уже существует. С тебя требуется только пропуск туда для моей маленькой скромной персоне. Все остальное я сделаю сам.
– Быстро ты поднялся, скромная персона, – хлопает меня по плечу Александр, улыбаясь по-отцовски горделиво за меня.
– Очень долго. У меня свои мерки на этот счёт, – смотря в пустоту, отвечаю.
– Не принижай себя, и план есть и компания. Я понимаю ты игрок, но у меня бы ушло гораздо больше времени на всю эту операцию, – чувствую нотки восхищения, но я ведь не девчонка радоваться, когда хвалят, и хлопать в ладошки. – Что в итоге станет с «ГЕФЕСТОМ»?
– «ГЕФЕСТ» мне подчиниться. У него не останется выбора.
– Умно. Чувствуется моя школа. Я бы поступил точно также на твоём месте.
Да уж. Ты хороший учитель. но ты учитель в теории. Ларин стал моим учителем на практике. Подниматься трудно, долго, мучительно. Как же мне не терпится уже начать наступление. План идеален. Я вынашивал его с самого начала, после разорения. Сначала, как говорится, я придумал его, а уж потом все остальное. Моя маленькая конторка, по-другому и не назовёшь просто проглотит «Гефест» и станет очень мощной акулой. А пока она никому не известна, даже не на слуху. Даже если назвать никто и не скажет – «да, слышали о такой». Готов поспорить, никто не слышал. Мы строим в пригороде, даже за пригородом. Туда, куда такие как Ларин не поедут, не сунут свой длинный нос, не будут узнавать и копать. Очень мелко для них. Согласен. Её просто так не пустят на большой рынок, но начинать с чего-то нужно. И мне сейчас светиться тоже не стоит. Эффект неожиданности, вот что мне нужно!
– Аукцион через неделю. Ты успеешь меня внедрить? – отпуская свои мысли возвращаюсь в разговор.
– Обижаешь. Конечно. Я бы успел, даже если все должно было быть готово к завтрашнему дню, – успокаивает тот.
– Спасибо. Я ценю твою поддержку.
На этом все, разговор окончен. Я снова в игре. Даже не верится, что скоро все закрутится в реальности, а не в моей голове. Какой, неожиданно, день продуктивный.
Огорчает одно. Домой меня больше не тянет, как раньше. Я перестал там чувствовать себя защищенным, расслабленным. Будто решился этой защиты в одночасье. Крепость, которая строилась годами для меня и под меня, рухнула в один момент, как в моём доме, в моей спальне, в моей постели поселилась женщина, которая украла мой покой. Хотел сделать как лучше, и не получилось. Думал сумею, но пока держусь из последних сил. Вроде получил уже что задумывал, поставил галочку в этом пункте, и все равно мало. Хочется ещё и ещё.
Не сумев справиться со своими же мыслями, повернул руль на 180 градусов и поехал в другом направлении. Не могу спать, значит этой ночью будет не до сна. Ника. Давно я не навещал свою крошку. Соскучилась. Она всегда скучает. По мне или по моему кошельку, не важно. И сейчас я не хочу разбираться, что во мне она любит больше всего. Она моя таблетка чтоб забыться этой ночью, не думать. Всегда готова прийти на помощь. Добыть нужную для меня информацию. А информация стоит денег, это даже школьнику известно. Поэтому я плачу!
Глава 18
Алиса
Понимаю, что Демид снова не ночевал дома. Готова уже рвать и метать. Не знаю почему. Толи от того, что его нет, толи от того, что он не со мной. Я даже догадываюсь где он теряется, не хочу верить, но понимаю Вероника. Она есть. И нужно принять этот факт. И от этого ещё хуже. Черт. Я схожу сума от этих стен, от замкнутого пространства. Мне нужно выйти за пределы этого проклятого дома. Нужно выдохнуть. Я устала. Я как заключённый, который потерял счёт времени. Сама не могу объяснить своего состояния. Не знаю, почему я к ней ревную. До сих пор. Будто он мне что-то обещал. Она его девушка, вроде даже официальная. Не знаю, не узнавала. Наверное официальная, раз они везде вместе. А я кто? Выигрыш непонятно за что и с какой целью! Пленница, которая сама добровольно согласилась остаться. Чувствую себя бесхребетной. Один оставил, как ненужную вещь, другой любезно согласился приютить. Я вообще-то себя тоже не на помойке нашла.
Если порассуждать, я владелица «ГЕФЕСТА». Матвей просто генеральный директор, я захочу сменю этого генерального. Я здесь из-за него. Сам бы взял и остался здесь, как выигрыш. Понимаю, что злюсь я не из-за Моти. Если честно вообще почти о нем не думаю. Только если и вспоминаю, то только в словосочетании с разводом. Раздражает только что тот трубку все взять не может. Нам нужно поговорить. Мне нужно. Я звоню уже больше месяца, а в ответ длинные губки, которые уже эхом отдаются в ушах, стуча по вискам. Порой кажется, что эти пресловутые гудки я слышу уже на постоянной основе. И уже, при таких маленьких галлюцинациях я и сама хочу долбануть об стену эту трубку.
А вот о Громове я думаю все чаще и чаще. И становлюсь очень раздражительной, когда эти мысли негативные. Чувствую себя ненужной вещью, которую оставили, или забыли в этом огромном холодном и мёртвом помещении. Почему мёртвом? Да потому-что здесь порой так тихо, одиноко и тоскливо, что я скоро действительно сойду с ума. Он не приходит домой из–за меня. Хотя, если быть честной, если бы не я, Демид бы приходил домой и не один. А это ещё хуже в моем случае. Нужно перестать думать о Громове. Скоро все закончится и тебя отпустят, без сожаления. Во всей этой ситуации страдаю только я. Опять я. Хочется уже начать крушить эти стены и все вокруг от безысходности.
Мечась из угла в угол комнаты, вынашивая план побега, даже не замечая телефонный звонок, машинально отвечаю отстранённым –«Алло». И только потом до меня доходит суть реальности, услышав ответ на другом конце трубки. Матвей. Ничего себе. Я даже не ожидала. Первый раз решил позвонить и спросить, как я тут. Вспомнил, наконец, о жене своей любимой. Я даже не стала выяснять отношения, почему не мог ответить, перезвонить и почему вообще игнорировал? Слушая его пустую болтовню о любви, что ему жаль и так далее, цепляюсь за одно единственное «встретиться». Хороший повод выйти, по крайней мере для меня. Конечно, я согласилась. А что бы вы сделали на моем месте? Осталось придумать, как улизнуть незаметно от охраны и камер. Тюрьма, других слов не придумаешь для моего положения.
Отпросившись у Демида на волю, сказав, что нужно к гинекологу и на маникюр, я почти побежала на встречу к Матвею. Странный список, понимаю. Но это первое, что пришло в голову и этот список в действительности можно объяснить. В маникюре мужчины ничего не понимают, достаточно показать ногти. А от одного слова «гинеколог» некоторых бросает в дрожь и пот. Громов оказался один из тех самых, сказав в трубку – "только давай без подробностей. Вечером чтоб вернулась". И сразу повесил трубку, даже не дав слово сказать в ответ. Пронесло. Я свободна до вечера.
– Я знал, что ты придёшь, – радостно воскликнул Матвей, встречая на пороге нашего дома. Нашего. Точнее сказать моего.
– Привет, – только и смогла вымолвить. Даже не знаю, скучала ли, рада ли его видеть. Сама не могу ответить. Будто и не было этого брака. Будто чужой мужчина стоит передо мной.
– Я скучал…
– Не стоит. Я больше не хочу этого слушать, – отрезаю любые попытки приблизиться, пусть даже на словах. Это все ложь. Мы просто в ней утонули. Вдвоём. Матвей постоянно лжёт, что любит меня, я верю, и уверяю себя, что это правда, постоянно даря шанс этому браку. Брак, даже звучит, как что-то плохое, испорченное. В нашем случае даже звучит уместно.
– Нам нужно подумать, как выйти из этой ситуации. Скоро важное мероприятие, свадьба одного моего компаньона. Там будет столько прессы, ты даже не представляешь… Нам, короче, надо прийти вместе, – переведя взгляд на окно произносит он. – Я предлагал деньги. И фирму. Громов отказался.
– Мою фирму? Ты забыл уточнил: «я предлагал отдать твою фирму». Как бы ты оформлял на него документы без меня? – опять разговор вокруг денег, лжи и лицемерия. Ему наплевать на меня. Мой муж захотел встретиться, чтоб поговорить о бизнесе и как бы обмануть всех нашим счастливой семейной жизнью.
– Я думаю ты бы согласилась, если от этого зависит твоя свобода. Мы бы потом придумали, как вернуть всё обратно. Всегда можно признать сделку незаконной. Ты же сама говоришь, фирма твоя. Оспорила бы через суд моё решение. Тебе бы все вернули как законной наследнице. В любом случае, он отказался. Нужен другой план.
– Громов отказался не так глуп, как тебе хотелось? –мне так смешно от такой наивной и глупой стратегии.
– Придумала бы что-то сама, – нервно проговаривает Матвей, прочищая горло.
– Я хочу подать на развод, – так легко оказалось сказать эти слова. И ни капли сожаления после. Всего пять слов – а лёгкость после мгновенная.
– Долго думала? – не сводя глаз от меня в шоке отвечает тут же, сверля меня взглядом в упор.
– Как только ты меня подарил другому мужчине, так сразу и подумала. Решалась долго произнести слова вслух. Я не игрушка, чтоб меня вот так просто можно подарить другому.
– Так я тебе сразу и поверил. У тебя никогда не возникало таких мыслей. Что бы я не сделал, о разводе никогда не было и речи. Это все он, да? Это Громов мозги тебе промыл? – срываясь на крик тараторит Ларин. – И как давно вы трахаетесь? Как только я уехал? С первого же дня?
– Ты смешон. Успокойся. Согласись, нашему браку конец. Мы не сможем даже притворяться. Рвётся там, где тонко. В нашем случае даже эта ниточка износилась.
Матвей подошёл почти вплотную, пытаясь стать нежным. Но я чувствую это прерывистое дыхание. Этот взгляд полный огня ненависти и безнадёжности одновременно. Словно шакал перед нападением на жертву. Последняя его попытка приручить, пустить пыль в глаза, надавить и раздавить меня, не прикасаясь ко мне физически.
Я вся скукожилась от страха внутри, но виду не подала. Держала удар до конца. Я добьюсь развода, чего бы мне это не стоило. Это единственное правильное решение, возникшее в моей голове. И я добьюсь обоюдного согласия.
– Хорошо, – неожиданно произносит, соглашаясь. – Развод, так развод. Но сначала я хочу отдать письмо твоего родителя. Думаю, ты должна знать правду. Последнее пожелание.
Из кармана Матвей достаёт маленькое письмо. Письмо отца, адресовано не мне, а моему мужу. Я сразу узнала почерк. Оно настоящее. Странно, что я не знала об этой последней просьбе, которая касается меня в первую очередь.
«Матвею от Константина Солнцева.
Матвей, прости, что так официально, но это же письмо в будущее – в ваше будущее с Алисой. И я действительно рад, что ты связал свою жизнь с моей дочкой. Мечта видеть тебя в этой роли возникла сразу, с первых дней, как ты устроился на работу. Твой потенциал, ум, харизму я, конечно, разглядел сразу. Поэтому ты и поднялся так легко и быстро по карьерной лестнице. Я хотел, чтоб ты не зависел финансово во ни от кого и смог создать семью, не думая о деньгах. Ты тот, на кого я могу положиться, кому могу довериться и доверить…
Я понимаю, мы не были настоящими друзьями при моей жизни, но глядя на горящие глаза своей доченьки, могу сказать, что мне с тобой повезло. Я сделал ставку на правильного человека, позволив тебе войти в мою семью. Я умираю, и хочу знать, что оставляю своё сокровище в надёжных руках. Я вижу, как ты её любишь, поэтому моё сердце спокойно. Хочу, чтоб так продолжалось и дальше и верю, что вы сможете сохранить свою любовь до конца. Очень жаль, что я так и не увижу внуков, но это не беда. Главное, что они все-таки будут. В счастливом браке не бывает иначе. Порадуюсь за вас уже на том свете. Я хочу, чтоб ты дал мне слово, что никогда не обидишь и не дашь в обиду Алису. А о материальном достатке не переживай. «ГЕФЕСТ» я оставляю тебе в полное распоряжение. Я верю, что с тобой компания перейдёт на новый уровень. Ты патриот в своём деле. Пойдёшь до конца. Я вижу, поэтому не переживаю за своё детище. Вот так, отдаю все тебе, в полное владение. Все, что мне дорого, как говориться, самое дорогое в надёжные руки. Ты надёжный тыл. Не подведи меня!»
За что?! Отец действительно верил в нашу любовь. Да, мы с Матвеем оказались очень хорошими актёрами. Может потому-что играли каждый в своём спектакле. И это помогло нам держать баланс в этой игре.
– Даже отец считал меня идеальным кандидатом для тебя, Алиса! – все ещё стоя рядом произнёс он.
Слеза предательски скользила по щеке. Я не смогла её остановить, хотя держалась до последнего. Теперь главное не впасть в истерику. Дети. Отец хотел внуков. А я просила Бога, чтоб детей от Ларина у меня больше не было.
– Ты действительно ничего не помнишь. Я думала, что притворяешься. А теперь понимаю, что ты был настолько пьян, что может действительно не помнишь, – слова сами вырываются наружу. Моя истерика внутри разрывает на части моё тело, а я стою как ледяная и не живая. И только горячая слеза напоминает мне, что я все ещё жива.
– О чем ты? -вопросительно смотрит на меня мужчина, который не вызывает у меня никаких положительных эмоций. Он сейчас просто вывернул меня наизнанку, оголяя чувства, которые я так тщательно спрятала, чтоб жить дальше с надеждой на светлое и хорошее.
– Ты тогда был пьян. Я понимаю. Но я не думала, что можно упиться до потери памяти. Ты пришёл тогда, точнее приполз. Тебе помог добраться до двери водитель, – вытирая предательские слезы начинаю вспоминать тот день. – Я только спросила, где ты был. Это был первый и последний раз. Я больше никогда не спрашивала. Наша семья умерла тогда, в тот день.
Он смотрел на меня с сожалением. И в глазах действительно читалось непонимание. В этот миг я подумала, что мой Матвей, тот, которого я любила вернулся обратно. Я надеялась, знаете, как в сказке, что чары злой ведьмы ушли и он вернулся. Он действительно смотрел на меня как раньше.
– Тебе не понравился мой вопрос. Мой чёртов безобидный вопрос, – срываюсь на крик, но вовремя останавливаюсь. – Тогда ты ударил меня. Ударил так сильно, что я упала. Но тебе вдруг стало весело. Ты бил меня снова и снова. Пока я корчилась от боли ты смеялся. А потом ты просто ушёл. Пошёл спать.
Слезы ручьём лились из глаз. Я не могла остановиться. Мне даже говорить было тяжело об этом. Вся истерика выбралась наружу. Я старалась не вспоминать, но забыть тоже невозможно. Стало снова больно, и я могу с уверенностью сказать, что время не лечит.
Я была уверена, что Матвей помнит тот день!
– Я не помню. Прости, – обняв меня ещё крепче, прижимает к себе Матвей.
– Я хочу, чтоб ты тоже знал, – посмотрев на него сказала я. – Я была беремена, – пытаясь отойти на безопасное для себя расстояние, продолжаю смотреть в упор. Я впервые произнесла все слова вслух, даже легче, не сильно, но все же!
И знаете, что я увидела там, в глазах, во взгляде? Ничего. Ни один мускул на лице не дрогнул. Ни капли сожаления, сочувствия, переживания… Просто пустое лицо. Без эмоций. Но я должна была рассказать.
Я принесла его с собой. Знаете, последний год я постоянно представляю, как нажимаю на курок, держа пистолет в сторону Ларина. Нет, не просто в сторону, типа целилась и не попала. А прямо направив в сердце. Если я выстрелю, то не промахнусь, – уверяла все то время себя. Но если бы я увидела хоть какую-то эмоцию, я бы, наверное, отступила, оставила бы эту идею.
Выстрелом – ничего не вернуть!
– Если я умру, ты успокоишься? – таким же ровным голосом произнёс он.
В этой мерзкой душе ничего не ёкнуло, ничего не треснуло и не разбилось. Хорошо, что сейчас мы не вместе, не под одной крышей. Эта ситуация дала мне свободу выбора.
– Да. Я буду свободна от тебя! – сама не веря, произношу.
Я не думала ни секунды, отвечая на вопрос. Демид прав. Мне не хватает свободы. Мне не хватает воздуха на протяжении всей жизни. Не знаю почему отец так вцепился в Ларина. Что такого родного он увидел именно в этом мужчине? Но Матвея он чувствовал, значит, лучше, чем родную дочь, раз не увидел опасности для меня. Обычно, у родителей срабатывает шестое чувство, в сторону своего чада любых проявлений, будь то любовь, умиление или агрессия. Наверное, у нас не было той особой связи, о которой я так часто слышала от многочисленных нянек в своём детстве.
– Тогда стреляй.
Звучит как вызов и одобрение моих действий. Да с радостью, конечно, но так тяжело становится убийцей самой.
Раньше я видела рай в этих глазах. А они затащили меня в ад. Я ненавижу тебя. Тогда я потеряла ребёнка. Нашего ребёнка. Я даже не успела тебе сказать о нем, а потом стало поздно. Но я не хочу убивать тебя. Это слишком легко. Слишком просто. Я хочу, чтоб ты страдал. Рубцы остаются не на коленках, не на животе снаружи, а на сердце и в душе. Если я нажму на курок, я все равно не исцелюсь, а возможно я стану даже хуже, чем ты. Ещё секунду назад я думала, что, убив, смогу стать свободной, сейчас понимаю, что нет, пуля не спасёт.
– Я подаю на развод. И компанию я тебе не отдам, даже не смотря на письмо отца, – быстрым движением бросаю его в камин. Все это уже не важно. Что-то в душе умерло. Этот дом кажется мне чужим и пустым. И даже если существуют бумаги, подтверждающие слова отца, это тоже не изменит моего решения. Не сомневаюсь, он бы поступил точно так же.
– Ты не сможешь уйти от меня, – разъярённо рычит Матвей, сдавливая моё тело в руках. Мне тяжело дышать. Сейчас я готова даже умереть, но вернуться к нему – никогда.
– Раньше не могла. А теперь могу. Нас больше ничего не связывает, – парирую я в ответ.
– Я не позволю. Дура безмозглая.
Его дикие глаза пугали. Он схватил меня так быстро, что я опомниться не успела. Как он вообще так быстро оказался рядом? Мне было больно. Я чувствовала, если не включить мозг, хоть на мгновение, Ларин просто убьёт меня. Я машинально стукнула его рукояткой пистолета, и не успела ничего больше сделать. Мозг будто отключился снова. Я была в панике, в растерянности, в другой реальности. В голове стоял шум, будто гудел самолёт прямо подо мной. Матвей меня выпустил из своих лап, перехватив оружие, но продолжая корчится от боли и протирать место ушиба.
– Что ты можешь теперь? Ничего. Я всегда была лишь приложением к моим счетам, а после смерти отца, ты перестал это скрывать. Я терпела все, все, понимаешь. Ты спускал все деньги на воздух, изменял, избивал меня. Я с тобой даже после выкидывала осталась. Ненавидела, но не ушла. Ты и на этом не остановился. Ты меня передал, как приз, в чужой дом. Теперь все закончилось. Мне жаль только одного, что весь этот крах твоей империи и твоего Вавилона совершён не мной, не моими руками. Если у тебя есть документы, подтверждающие слова отца, я даже оспаривать не буду.
Все это сказано на грани эффекта. Все, что я терпела вырвалось наружу. Даже я была под впечатлением от собственных слов, вырывающихся изо рта. Во мне что-то переломилось, стало сильнее. Это произошло само собой.
Раньше, я как покорная собачонка, склонила бы голову и замолчала, не решившись издать и звука. Сейчас я готова на все, на любую войну, веря в победу и в собственные силы.
Борясь со своим же страхом, я все-таки поворачиваюсь спиной к Ларину, спиной к холодному оружию. Будь, что будет. Я или уйду, или все закончится в моем же доме. Этот дом был для меня самым любимым в детстве, наполненный смехом, и слезами сейчас. И мне очень хочется, чтоб было как в американских фильмах после того, как я выйду, он рухнул. Полностью. По щелчку!
Глава 19
Алиса
Задыхаясь от боли внутри груди, я брела куда глаза глядят. Мысленно прокручивала в голове наш разговор, мои действия. Я чуть не выстрелила. Я была на грани. Ещё немного давления на меня со стороны Матвея, и я бы нажала на курок. Теперь я знаю, как это, действовать в состоянии эффекта. Интересно, сколько дают за такое убийство? Хотя его сложно убить, тем более с моим везением по жизни, я бы попала в стену, в картину на стене, в комод, позади его. Да куда угодно, только не в самого Матвея. Но, конечно, о везучести и дальнейших последствиях я и не думала, взяв оружие в комоде, спрятанном по внутренней стенке. Интересно, Громов вообще догадывается, что я нашла тайник в его спальни? Я оставила пистолет в лапах Матвея!
Зазвонивший телефон возвращает в меня реальность, но я не хочу на него отвечать. Опять Ларин. Что ещё мы не сказали друг другу.
– Что тебе нужно? – все же решаюсь ответить. По телефону невозможно натворить глупостей. Я в любой момент смогу отключиться.
– Ты хочешь развод? Я соглашусь, но при одном условии, – сразу переходит к делу тот.
– Допустим.
– Мне нужна информация о Демиде. Важная. И ты мне её раздобудешь, – ухмыляется Матвей. Я слышу его дыхание в трубке телефона и от этого у меня пробегает холодок по коже.
– Как? – удивляюсь я.
– Сама придумай. Ты же целыми днями торчишь дома. В его доме, – нервничая произносит Ларин. Дыхание прерывистое, речь с запинками. Он явно не в духе от моей выходки.
– Допустим я достану. И что потом? Ты просто согласишься на развод?
Я просто не верю. Должен быть подвох. Матвей никогда не действует без собственной корысти. Я не верю, что он так легко поставит подпись!
– Да.
Я все равно не верю, но очень хочу получить желаемое. Моя мечта сейчас так близко и так далеко.
– А фирма? Я хочу, чтоб ты снял себя с должности директора.
– А ты справишься без меня? Ты хоть знаешь адрес, где она находится? – издеваясь, говорит он. Мой муж смеётся в голос, и я ненавижу этот смех. Ларин чувствует власть. Об этот просто кричит каждая фраза, сорвавшийся с языка.
– Разберусь, – тихо шепчу я, не веря, в эту реальность. Неужели возможно снова обрести свободу. Полную свободу, и не видеть его ни дома ни в офисе. Матвей прав, я ничего не знаю о делах компании, никогда не вникала. Вся работа проходит мимо меня, и должна признать мне это совершенно неинтересно. Но иногда нужно переступить через себя, чтоб дышать полной грудью.
– Хорошо, – после паузы, слышу ответ. Меня словно окрылили. Позабыв все печали и невзгоды, забыв о реальности, с лёгкостью соглашаюсь на его предложения.
Осталось поиграть в шпиона. Я видела фильмы про них, вроде даже не так сложно добыть информацию, учитывая, что Демида почти никогда нет дома ни днём ни ночью. Осталось понять, что именно искать. Что будет интересно Ларину узнать, чтоб он исчез из моей жизни.
Демид меня поймёт. Обязательно поймёт. Думаю, в этой истории он даже поступил бы так же. Но чувства предательства все равно не покидает меня. Он обещал не трогать меня, решить дела с Матвеем мимо меня. А я решаю свои переступив через Демида. Чувствую себя последней тварью, но продолжаю идти и обдумывать план.
На этой ноте, полной решимости, я и отправилась домой, искать иголку, в стоге сена. Моя быстрая и мнимая свобода пошатнулась, когда я обошла дом, вглядываясь в каждую комнату. Ничего. В спальне Демида тоже ничего интересного. Не дом, а музей. Все скрыто от лишних глаз.
Конечно, было бы странно, где постоянно присутствуют посторонние люди, вроде охраны, горничных, повара и меня, держать важные документы в открытом доступе. Но наверняка, что-то должно быть. Надо прислушаться к разговорам. Демид, постоянно таскает папку, в ней может тоже быть информация для меня. Черт, задачка не из лёгких.
После нескольких попыток, удача все же улыбается и мне. Я случайно подслушала разговор Демида с кем-то. К сожалению, с кем, неизвестно. Разговор был тихий, но я уснула в зале, за просмотром фильма и проснулась случайно, услышав тихо пробирающего мимо меня Демида, пытающего незаметно проскользнуть на второй этаж. Конечно, вид я не подала, а продолжила лежать с закрытыми глазами, прислушиваясь к каждому слову. Сложно понять суть разговора, когда не слышишь начало и конец беседы. Я пыталась запомнить хоть незначительные фразы в незнакомых словах.
Надеюсь, Ларину этого будет достаточно, чтоб исчезнуть. Почему мне кажется, что я предаю Громова. На войне, как говориться, все средства хороши. Ему ли не знать. Человек, который предпочёл в качестве приза другого живого человека, не заслуживает снисхождения. Какая разница как, я должна избавиться от них, обоих.
Не знаю, как я дождалась следующего утра. Была готова звонить Матвею прямо ночью, но мысленно себя обдёргивала, и упорно ждала утро. Нужно дождаться пока Громов уедет. Нельзя так рисковать, я должна остаться в доме одна.
Стараясь не выходить раньше времени и не встречаясь с ним в зале, сижу все утро у окна и жду, пока мимо за ворота проедет и скроется знакомый внедорожник.
Сразу после, набираю номер дрожащими руками и докладываю все обрывочные фразы, которые удалось расслышать этой ночью.
– Да, что-то про то, что сегодня важная сделка. Он не должен проиграть. Отдаст любую сумму и будет бороться до конца, – злюсь сама на себя. Я не поняла суть разговора, а пересказать его оказалось ещё сложнее. – Матвей, это все, что узнала.
– В доме, что нет кабинета, зайди и найди интересные для меня бумаги, – с нажимом в голове, даёт мне указания.
– Этот ваш кабинет всегда закрыт. Я не умею взламывать замки. Не разу не видела, чтоб в нем прибирались без Демида. Он всегда там и только у него ключи, – срываюсь на крик, но тут же сбавляю тон. Ещё не хватало, чтоб меня услышали. Вполне вероятно, за мной самой следят. Готова поспорить, Демиду докладывают каждый мой шаг.
– Не разочаровывай меня, Алиса, – слышу тяжёлый вздох в трубке.
– Знаешь, что, иди и сам открой замок, – кричу снова, не справляясь со своими эмоциями.
– Тише. Тебя могут услышать, – успокаивает Матвей, принижая свой тембр голоса. – Хорошо. Я, кажется, понял о какой сделке может идти речь. Если ему так важно выиграть, то просто не дам ему выиграть и весь его план сойдёт на нет, – вздыхает с облегчением Мотя.
– Если ты все понял, то сделай вид, что не в курсе, когда дело до дела дойдёт. Я вот ничего не поняла. Что насчёт нашего уговора, – выпаливаю нетерпеливо ему о нашем недавнем разговоре. – Я свою часть выполнила.
– Так хочешь от меня избавиться поскорее? Не торопись. Твою информацию ещё нужно проверить. Вдруг ты меня сейчас подставляешь.
– И зачем мне это нужно?
– Я не знаю, что у тебя на уме, – Матвей бросает трубку, заставляя меня нервничать ещё больше. Черт, мне становится неуютно от всего этого. Чувство предательства нарастает все больше и больше. Злюсь на себя за эти эмоции. Надеюсь, Матвей выполнит свои обещания, иначе я пропала. Стоять между двух огней опасно и страшно. Мне остаётся только ждать. Ждать, что скоро Матвей передаст все документы и уйдёт из моей жизни.