Глава 5
На следующий день меня покатили на электромиографию, чтобы оценить степень повреждения нервов. Я не знал, что это за процедура. Слово миография мне понравилось. Только слово «электро» немного напрягало. Но не сильно. Не будут же меня там током бить.
Всю дорогу приходилось напрягать шею, чтобы не биться головой при переезде через пороги. И удерживать больную руку на животе, чтобы не цепляться за дверные косяки. После долгой тряски по всем коридорам мы добрались до двери без опознавательных табличек. Внутри кабинета никого не было. Кушетка, стол, компьютер, немного проводов. С привычным раз, два, три меня подняли и перекинули на кровать.
Вошла женщина-врач в коротком медицинском халате.
– Ну здрасьте.
– Здравствуйте.
Она прыснула. Будто мой голос её развеселил.
– Ты где был пропащая душа?
Я слегка опешил. Всмотрелся. Молодая, темные волосы, короткая стрижка, бледная кожа. Можно сказать, изящные черты лица. Где-то её видел.
– Да вот, в больницу попал.
– Я тебе неделю названивала.
– Телефон разбился.
– Домой к тебе несколько раза приходила.
– Ну, я же в больнице.
– А мой номер забыл?
– Забыл.
– Давно в больнице?
– Третья неделя пошла, если считать с реанимацией.
– Ого. А что случилось? – Она по-хозяйски сняла покрывало с моих ног и приложила пальцы к губам.
– Взрыв на заводе. Открытый оскольчатый перелом – прокомментировал я увиденное.
– Кошмар, – прошептала врач, застыв в круглыми накрашенными глазами.
Мне польстила такая реакция от доктора. Хотя, судя по всему, она для меня кто-то больше. Но кто не понятно. Зовут, судя по бейджику, Екатерина.
В кабинет заглянула дама, которой было назначено. Катя быстро вспомнила про свои обязанности. Схватила моё направление.
– Когда-нибудь проходил электромиографию.
– Нет. Это больно?
– Немного неприятно.
– Это я переживу.
– Конечно, после того, что ты уже пережил.
Она присела на стул. На бедре показалась татуировка
– Сейчас я наложу на ноги электроды, если найду место между этими спицами. Потом буду подавать слабые электрические сигналы и замерю, как быстро эти сигналы проходят через нервы.
– Я готов, – сказал я и улыбнулся.
Она начала свою процедуру и по ходу расспрашивала о том, что со мной случилось. Мы начали болтать, как старые знакомые. Катя вроде не догадывалась, что я понятия не имею, кто она такая. Смеялась и била меня током. Сначала чуть-чуть, потом всё сильней. Моя нога начала подпрыгивать так, что я испугался за свои кости. Катерина извинялась и говорила, что ей приходится повышать уровень из-за того, что нога очень опухла и качество сигналов плохое. В принципе, было терпимо, но постоянное ожидание удара током немного нервировало. Я старался отвлечься за разговором. Живописал ей свои повреждения, перечислил переломы нескольких костей у своего черепа и мимоходом сообщил о ретроградной амнезии на последние три месяца. Сначала она пропустила это мимо ушей. Потом переспросила. Помолчала и отложила электроды.
– Ты не помнишь ничего за последние три месяца?
– Да.
– И меня не помнишь?
– Не помню, – сказал я. Хотя, кажется, вспомнил. Она была в моем сне. Та самая девушка, которая прыгала мне на спину и которую убило током.
– Ну, ты… – девушка начала злиться. – Почему сразу не сказал?
Я слабо улыбнулся. она закусила губу и вроде уже не злилась.
Заглянули мои санитары.
– Ещё пять минут! – Крикнула Екатерина и начала что-то быстро печатать на клавиатуре. Лицо её было печальным и сосредоточенным.
– Телефона с собой нет, – констатировала она, не глядя в мою сторону.
– В палате.
– Свой новый номер не помнишь?
– Нет. У меня последнее время с памятью не очень.
Мы посмеялись.
– Ладно, завтра заскочу в твоё отделение. Палату то помнишь?
– Четвертая.
– Хорошо. – Она распечатала несколько листов. Повернулась ко мне. Посмотрела, хотела что-то сказать, улыбнулась и промолчала.
Меня доставили обратно в палату, воткнули систему, и я тут же начал ждать завтрашнего дня. Настроение было приподнятое. Но перед сном мне его немного понизили. Санитарки оповестили о новой операции на завтра и тут же принесли гигантскую клизму.
Эту ночь я опять не спал. Думал о Екатерине и о причудах памяти. Вроде всё забыл, но она как-то попала в мою голову через сон. Интересно, у нас что-нибудь было? Хорошо бы узнать. Чтобы понять, как себя вести. Но спрашивать о таком не удобно. Хотя в моей ситуации всё удобно. Знакомы мы ещё мало, меньше трёх месяцев. А я парень скромный. Но она вроде бойкая. Так что может и было.
Утром меня не кормили и к полудню повезли в операционную.
Нужно было пересадить часть кожи с бедра на голень. Анестезиолог с первой операции пропал. Сказали, что он реально пропал и никто не знает куда. Вместо него была молодая женщина.
Я попросил общий наркоз. Мне ответили, что операция быстрая. Сделают укольчик в спину и ничего не почувствую. Я сказал, что такое уже проходил и всё прекрасно чувствовал, а укол в позвоночник на меня не действует. Женщина анестезиолог успокоила, сообщив, что если у меня начнется паника во время операции, она введет мне в вену сонник и я отключусь. В общем, меня опять уговорили на операцию без погружения в сон. Может это и к лучшему, а то опять приснится что-нибудь про маньяков и садистов.
Начиналась операция довольно тревожно. Меня переложили на узкий и жёсткий операционный стол. Ушли и оставили минут на двадцать смотреть в лампы на потолке и предвкушать.
Потом сделали анестезию, подождали ещё минут десять, и молодой веселый хирург начал протирать мою ногу. Он постоянно болтал с ассистенткой на какие-то отвлеченные темы. Я молча нервничал, но больно пока не было. Девушка уточнила у меня это. А потом огорошила тем, что операция уже давно идет. Тут я узнал, что такое правильная спинальная анестезия. Вероятно, в первый раз мне «не туда» попали и делали «на живую». В этот раз всё отличалось. С шутками и прибаутками хирург отрезал шмат кожи размером с ладонь и быстро пришил его куда нужно. Бедро с удаленной кожей просто обмотали тонким слоем бинтов, и операция закончилась. Тревога улеглась. Небольшое беспокойство вызывало только то, что для частых уколов у меня теперь осталась только одна нога. Задом я повернуться не мог. Придется обкалывать бедро, которое как-то внезапно похудело за время моего лежания в больнице.
После этой операции я ещё долго не чувствовал своих ног. Даже задницу не ощущал. Лежал как парализованный и злился на Беслана с анестезиологом, которые мучили меня несколько дней назад. Сильная боль остаётся в памяти навсегда, как шрам. И оказалось, что она была совсем не обязательной.
В палату заскочил Петр. Расспросил, как дела, подал бутылку с водой, до которой я пытался дотянуться. Поведал новости от медсестер. Я узнал, что заведующий, который ушел на больничный, внезапно умер от сердечного приступа. Узнал и не понял, как я к этому отношусь. Только что желал ему всего плохого, но теперь не мог на него злиться. Это уже не живой человек, его нет. И хоть он и напоминал садиста из того кошмара, который я видел в реанимации, но всё-таки он делал то, что было необходимо. Лечил и спасал. Да, он не обращал внимания на жалобы о боли, но может это его профессиональная деформация. Смерти я ему точно не желал.
Зашел доктор Фикс с настольной лампой в руках. Поставил её на кровать рядом со мной, включил в розетку и направил в сторону красного пятна на бедре.
– Пусть светит и подсушивает кровь. На ночь выключайте. Там, где нет бинта, прикройте ногу одеялом. Если свет будет падать на голую кожу, может появиться ожог.
– А когда можно будет выписаться? – Подал голос Петр.
– Вам ещё рано.
– Но вроде не беспокоит.
– У вас сломаны рёбра, – вздохнул хирург. – Что будет если ребро проткнёт лёгкое?
– Я буду вести себя аккуратно, меньше двигаться. Также, как здесь. Куплю корсет, бандаж или как его…
– Даже если не делают никаких процедур, – прервал его доктор, – здесь вы под наблюдением.
После небольшой паузы он добавил. – Недавно один пациент с травмой головы написал отказ от лечения и ушёл. А потом кровоизлияние, отёк мозга и повреждение дыхательного центра. Спасти его было некому.
Настольная лампа накренилась, уткнувшись горячим плафоном в кровь, которая пропитала бинт. Запахло металлом. Глядя на врача, я быстро поднял лампу и спросил.
– Тот, который лежал в этой палате?
Он кивнул. И оставил нас.
– Жесть! – Выдохнул долговязый сосед, медленно вставая с кровати. – С тобой лежал?
– Да, но недолго, – ответил я задумчиво и, чтобы подбодрить парня, добавил. – Не парься, он же не на этой койке умер.
Мы помолчали каждый о своём. Мне было о чём подумать. Вспомнил, как убил того ветерана во сне. А через несколько дней он взял и умер в реальности. Вспомнил заведующего, который два часа сверлил мне ноги. Вроде он был в том кошмаре, где нарушитель ворвался в здание и учинил полный разгром. Сами по себе эти сны были достаточно странными. А тут ещё такие новости. Два сна и два трупа. Или больше. Ещё тот сволочной анестезиолог, говорят, пропал. Но был ли он в первом сне, я вообще не знал. Там было много народу.
А ещё во сне была Катя. Но она жива. Вчера мы с ней говорили. Сегодня должна заскочить.
Прошел день. Мне сделали несколько уколов, перевязку. Навестили друзья с работы. Похвастался им кровавой кляксой на бедре и заплаткой на голени. Они сфотографировали заплатку телефоном, перекинули мне. Рассмотрел. Ужаснулся.
– Это типа пластическая хирургия по Елигорски, – сказал я, глядя на серый с желтыми пятнами кусок кожи с сильно оттянутыми, прошитыми краями. – Франкенштейн какой-то.
– Заживет, незаметно будет – крикнул сосед со своей кровати.
После этого все вместе поудивлялись тому, как незатейливо врачи обошлись с местом, где сняли кожу. Только тонкий слой бинта, через который по всей площади оголенного мяса постоянно проступала кровь.
– Наверное, чтобы рана «дышала», – предположил я, – быстрее заживет.
– А долго такое будет заживать?
– Не знаю. Сказали бинт не снимать и не отдирать. Только подсушивать лампой.
Посетители сфотографировали и это место тоже. Посидели немного. Ушли.
Наступила ночь. Знакомая незнакомка не пришла. Я смотрел в потолок и думал о своих странных делах. Мысли прыгали хаотично с одного на другое. Будто брался за разные задачи и бросал их, так и не решив ни одну.
Сначала думал о девушке, которую я не помню, но которая неделю мне звонила и приходила домой, пока я был тут. Ей никто ничего не сказал и, наверное, контактов моих друзей у неё нет.
Сегодня она не пришла, хотя обещала. Могло ей что-нибудь помешать? Что-нибудь, кроме смерти. Конечно, могла быть куча причин: занята, забыла, замоталась, не успела, заболела, умерла… Вот опять. Почему-то я решил, что она должна умереть? Из-за того, что два человека ушли на тот свет? Просто я головой ударился, сломал её в десяти местах. Мои дурацкие сновидения, которые я так ясно помню, могут быть чем-то вроде ложных воспоминаний. Может, я узнаю о смерти человека и тут же формирую в голове воспоминание о сне, где я этого человека убил. Потом мучаюсь, как же так совпало. А снов этих могло и не быть, просто я их придумал. А что тогда было? Про смерть врача и пациента я узнал сегодня. Но уже две недели вспоминаю тот кошмар, где врач меня пытал, а чёрный человек потом разобрался. Если две недели в больнице – это ложные воспоминания, тогда где память о реальном.
Нет, версию о том, что у меня совсем крыша поехала, я отодвину. Всё-таки сначала были сны с убийствами, потом я узнал, что эти люди умерли по-настоящему. Ну, бывает. Люди смертны. Совпало, что оба они были во снах. Ещё была девушка Катя, с которой ничего не ясно. Так и буду о ней думать до утра. Кстати, ещё одна странность моего пребывания в больнице. Я не сплю. Ну, практически. Лежу круглые сутки в полусонном состоянии. Иногда будто медленно моргаю и вздрагиваю. Может успеваю вздремнуть в эти моменты.
Единственный раз, не считая реанимации, когда я нормально заснул – это дней десять назад. Тогда мне дали снотворное после операции. И я увидел сон, где погибает сосед и девушка в коротком халате. И ещё там было существо в белой маске, которое растворилось в моём теле.
Может, лучше думать о девушке. О чёрном человеке посреди ночи вспоминать не очень хочется, но придется. Эта мысль теперь не отвяжется. Прилипчивая тварь, нарушитель, которого я пригласил войти в первом сне. А во втором он уже сидел на моей койке.
Прошлой ночью я размышлял о нём. И позапрошлой тоже. Пришел к тому, что это мой страх из самого детства. Вырос незаметно для меня в подсознании. И как-то активизировался, пока я спал в реанимации.
Раздался пронзительный крик. Я дёрнулся всеми мышцами своего тела. «Господи, опять. Уже утро что ли».
Женщина за стенкой кричала – Нет, нет, уйди! Не трожь! Вубар! Вубар!
– Вот блин, – пробормотал сосед.
– Разбудили?
– Да
– Последнее время часто орёт. Под утро.
– Слово непонятное повторяла.
– Заговаривается уже.
– Обычно кричала, чтобы уходили, не трогали. Я думал, это когда за ней ухаживают. Но кто там в пять утра её трогает.
– Никто. Сама по себе орёт, – сообщил осведомленный Петя. – Медсестры говорят, она их уже замучила. Там бабка старая.
Полежали молча. Петр опять засопел, свесив длинные ноги с кровати. Быстро засыпает. Находился за день по больнице. Устал, наверное. А я постоянно лежу без движения, не сплю, думаю о всякой ерунде.