Сундучок бабушки Нины. Сказ третий. Мифы и легенды

Поняв, что добровольно Персефона никогда не станет его, отец зла попытался околдовать несговорчивую, но еле ноги унёс от молний разгневанного Зевса. Да и Геракл, прибыв на зов отца-громовержца, внёс свою лепту. Легендарный герой преследовал Индрика Змея до самого Буяна, угрожая мечом былинным и дубиной из цельного ясеня. Только оказавшись в кромешной тьме родного Подземного Царства отец зла почувствовал себя в полной безопасности. Да и, сказать по правде, Геракл вовсе не собирался в его обитель. Как только Индрик Змей скрылся в подземелье, он тотчас же полетел обратно на Олимп, приказав крылатым сандалиям (подарку Гермеса) лететь быстрее мысли. После случившегося, отец зла затаил огромную обиду на всё и вся, ещё больше невзлюбив Аида, Персефону и всех, не имеющих, по его мнению, права на жизнь, людей. Хоть и люто он ненавидел Сварога и Зевса, но…

– Что-то я не о том сейчас говорю, – прервав свой рассказ, сказала бабуля, вспляснув руками, – совсем из ума выжила, старая.

Подняв пряжу с вечнозелёной травы, я положил её на стол. Потом снова сел на стул и задумался:

«Бабушка-то моя совсем и не изменилась. Такая же требовательная к себе, как и прежде. А о её любви к окружающему миру можно былины слагать. Никогда не стремилась ни к богатству, ни к власти. Ибо они всего лишь пшик.

Сколько бы ни было злата, его всегда будет не хватать. А значит человек будет стремиться обогатиться ещё больше и больше, забыв про всё на свете. Пострадают невинные люди. Да и самому богатею его сокровища добра не принесут. Ведь он будет, словно Кощей, над ним денно и нощно чахнуть, опасаясь всех и вся. Даже родные в его глазах в одночасье превратятся в алчных чудовищ и одиночество станет юдолью. Неужели не знает, бедолага, что с собой в иной мир ничего не заберёшь. А что может дать власть кроме желания владеть Вселенной и постоянного страха за свою жизнь? Ничего!

Никогда никому не завидовала. Всё люди получают по заслугам своим. Зависть порождает злобу. А злоба, целиком поглотив естество человека, превращает его в ненавистника всего и вся. Даже войны и ужасные преступления происходят по вине зависти. Никогда никому не льстила и говорила правду в лицо. Зачем уверять труса, что он просто очень осторожен? Глупого в том, что он мудр, потому что сыпет зря словами? Разве сладкая ложь кого-то до добра довела? Все невзгоды воспринимала с улыбкой.

«Христос терпел и нам велел», – говорила мне не раз она.

Даже к самому отъявленному негодяю испытывала жалость. И я никак не мог её понять.

«Он не ведал, что творил, – говорила мне тогда бабуля, – ярость затуманила ему рассудок. Все мы дети божьи и имеем право на снисхождения за грехи наши. Даже самый ужасный убийца, покаявшись искренне, может получить прощение Творца. А вымоленные души грешников покидают Ад».

Любила всё и вся. Думаю, что она, подобно легендарному Данко, вынула бы своё сердце из груди и осветила им путь страждущим и потерянным…»

– Да ладно тебе, Ниночка, – тотчас же успокоил бабулю дед, вернув меня из царства мыслей, – от пояснений твоих повествование становится более интересным и поучительным. Думаю, и Виташа со мной согласен.

Я улыбнулся и кивнул головой. Тогда бабушка, поцеловав меня в щёчку, вновь взяла в руки пряжу и, поправив, сползшие на кончик носа, очки, продолжила свой рассказ.

Геката стала даже бояться собственной дочери! Да, яды бы не убили богиню. Но зелья Параскеи могли даже ей причинять нестерпимую боль. Всякий раз, завидев старшую дочь, Геката вздрагивала всем телом. Она бы и рада была отказаться пить принесённое вино, но… Индрик Змей постарался на славу. Параскея умела так заговорить зубы, что богиня полностью теряла всю свою великую волю.

А Кощей и Баба-Яга, услышав осторожные шаги сестры, тотчас же сливались со стенами мрачного подземелья.7 Они до самой крупной дрожи боялись её. И было за что.

Как-то раз, Кощей и Баба-Яга, сильно заигравшись в кости, даже и не заметили, как Параскея вошла к ним в самый дальний угол огромной подземной пещеры.

– Привет, роднюшки мои, – состроив самую милую улыбку, сказала старшая дочь Гекаты, – вижу, вы тут не скучаете. А давайте и я с вами тоже поиграю? Жуть, как обожаю кости!

Кощей и Баба-Яга согласились. И игра началась. Когда у Параскеи выпадало «3—3», у них лишь «1—1». Но игра есть игра. Везёт далеко не каждому. Но когда у Параскеи шесть раз подряд выпало «6—6», Кощей почуял неладное.

– А ну-ка, сестричка, -сказал он, злобно на неё посмотрев, – покажи-ка свои кости.

– Пожалуйста, – состроив, самую невинную из всех невинных, улыбку, произнесла зловредица.

Кощей внимательно рассмотрел кости, даже понюхал и на зуб свой золотой попробовал, но ничего подозрительного так и не нашёл.

– Ладно, – сказал он, – продолжим игру.

Сначала у всех игроков было по «1—1». И Кощей немного успокоился. Затем «4—4» четыре раза подряд лишь у него.

«Ух, везуха попёрла!» – подумал тогда старший сын Гекаты.

Потом было «5—5» пять раз подряд у Бабы-Яги.

«Везёт же, дурочкам!» – завистливо подумал тогда Кощей.

Но когда у Параскеи девять раз подряд выпало «6—6», он взъерепенился:

– Обманщица!

Старшая дочь Гекаты, нацепив на лицо самую блаженную улыбку, тихо произнесла, махнув на него рукой:

– Окстись, Кощеюшка. Хочешь, посмотри снова мои кости. Я бы никогда не стала обманывать роднюшек своих.

Старший сын Гекаты бросил на сестру гневный взгляд. И снова, самым тщательнейшим образом, осмотрел её кости. Но опять ничего подозрительного не нашёл.

– Странно… -произнёс он и игра вновь продолжилась.

«1—1», «2—2», «3—3»…Всё сначала было у всех по мелочам. И Кощей снова успокоился. Потом лишь у него восемь раз подряд случилось по «4—4». Долго скакал после этого как безумный старший сын Гекаты вокруг сестёр. Затем у Бабы-Яги выпало «5—5» аж двенадцать раз подряд. Младшая дочь Гекаты бегала как безумная вокруг брата и сестры, громко голося:

– Я везучая! Я везучая! Я везучая!

«Ну, ведьма!» – гневно подумал тогда Кощей.

Но вдруг у Параскеи целых тридцать раз выпало «6—6» и она громко закричала:

– Я выиграла! Я выиграла! Я выиграла!

– Бесстыжая! – тотчас же заорал громогласно Кощей, да так, что Индрик Змей проснулся, хотя его и пушкой было очень трудно разбудить.

Старший сын Гекаты сотворил из воздуха стопудовую палицу и, замахнувшись ею, хотел было ударить обманщицу. Он давно уже мечтал избавиться от любимицы Индрика Змея. Но Параскея вдруг обернулась огромной змеёй и, гневно зашипев, набросилась на него. То Кощей, превратившись в великана, скручивал сестру в бараний рог. То Параскея, опутав своим страшно длинным телом брата с головы до ног, дышала на него ядовитым дыханием. Баба-Яга, поначалу очень даже испугавшись, наблюдала, не мигая, за происходящей битвой.

Сказать по правде, младшая дочь Гекаты не любила ни саму богиню, ни брата, ни сестру. Лишь к Каллигенейе питала нежные чувства. Да и то только потому, что нимфа всякий раз потакала ей. Баба-Яга считала себя самой-самой-самой. И что все и всюду должны ловить её желания на лету.

«Да, Геката дала мне жизнь. И что с того?! – размышляла зловредная ведьма (Да, она именно ею и являлась, хотя и была совсем юной. В отличие от сестры и брата, она получила свои сверхспособности вместе с кровью Абаддона, которого, хоть и ужасно боялась, но… как не странно… любила всей своей чёрной сущностью) – Лучше бы я родилась у Персефоны. Дед – Зевс. Бабки -Гера и Деметра. Отец-Аид. Сёстры – Евмениды и Макария. Совсем рядом Мойры. Орфей часто заходит. Чего ещё желать-то?! Захотела бы, тотчас бы на Олимп вознеслась.

Как-никак, родной дед там самый-самый-самый главный! Да, Гера зловредна, но… Неважно! Зато Деметра сама доброта! Правда, Евмениды и Макария – безумны. Но разве это плохо?! Там подпоёшь, здесь подпоёшь, глядишь, и самыми добрыми подругами тотчас бы стали. И о грядущем вовсе перестала бы беспокоиться. Зачем?! Мойры загодя бы обо всём предупреждали! Жаль, Орфей любит лишь свою Эвридику. И что он в ней нашёл?! Бледная, как поганка! Да и живёт у Аида вечность. То ли дело я! Э-э-эх… А Геката?! Подумаешь, богиня вселенского зла! Э-э-э-х, не повезло же мне с матерью! Отец и то в тысячу раз могущественнее её будет! Хоть и изверг он окаянный, но… Да ладно, у кого родилась, у того родилась… А Кощей с Параскеей?! Один страшен, как сама Смерть! Другая вовсе безумна! И чего только в ней нашёл Индрик Змей?! Чую, не чисто здесь! Он на неё смотрит не как отец на любимое дитя или дед на обожаемую внучку, а как муж на сильно вожделенную жену! Кстати об Индрике Змее… Почему он меня с братцем так сильно ненавидит?! Мы же ему совсем ничего плохого не сделали! Не понятно… Кто бы знал, как мне эта кромешная тьма уже ужасно осточертела! Хочу на свет белый! Ну и что, что отец хотел нас всех со свету сжить?! Он всегда был немножко ни в себе! Я бы быстро нашла с ним общий язык, уж не сумлевайтесь!»

Вконец вымотавшись, Кощей, всё-таки, сумел ударить со всей своей безумной силы Параскею стопудовой палицей прямо по гигантской змеиной голове. Старшая дочь Гекаты, тотчас же став прежней, громко взвыла от ужасной боли. Но вдруг, схватившись за голову руками, она быстро-быстро завертелась юлой. Передалась старшей дочери Гекаты от Абаддона способность к быстрому заживлению любых, даже очень глубоких, ран. Прямо на глазах, сильно расплющенная от удара стопудовой палицы, голова, стала прежней, как будто бы ничего и не произошло. Прошло всего лишь несколько мгновений и Параскея полностью пришла в себя.

– Ты долго будешь жалеть об этом! – воскликнула старшая дочь Гекаты и стала произносить самые ужасные заклятья.

Сначала Кощей почувствовал, как ломаются все его кости и громко взвыл от нестерпимой боли. Потом у него потемнело в глазах и на чёрной душе стало очень и очень тоскливо.

– Горе мне горе! – заголосил он – Уродом уродился, несчастным и умру!

Но вдруг новая волна нестерпимой боли заставила его упасть плашмя на каменный пол подземелья и завертеться волчком. На этот раз у зловредца огнём пылали лёгкие и ему было страшно трудно дышать. Но Параскея никак не унималась. Нависнув над братом, она стала руками водить на ним. И Кощей стал, быстро-быстро, менять свои облики. То пятидесяти пастьтным, как Аскалаф, становился, взирая на сестру умоляющим взглядом. Но Параскея была неумолима. То двенадцатиголовым, как Гидра Аида, становился и всеми пастями молил о пощаде. Но Параскея была беспощадна. Видя страдания старшего брата, Баба-Яга, поначалу жутко испугавшись, вдруг почувствовала к нему огромную жалость (чего с ней никогда доселе не было) и, вскочив на ноги, набросилась на сестру с кулаками. Но Параскея лишь щёлкнула пальцами и на младшую дочь Гекаты упала огромная, жутко липкая, паучья сеть, крепко опутав несчастную по рукам и ногам. И чем больше пыталась освободиться Баба-Яга, тем больнее ей становилось. Разбуженный Кощеем, повелитель Подземного Царства сразу же поспешил на выручку Параскее, но, увидев как его обожаемая малютка ловко издевается над старшим братом и сестрой, замер, как вкопанный, и стал очень громко хохотать. Лишь вмешательство Зевса, внезапно появившегося из яркого света, спасло Кощея и Бабу-Ягу от разъярённой фурии. Громовержец, сотворив молнию, бросил её под ноги Параскее и зловредица, тотчас же взвыв от нестерпимой боли, совершенно позабыла про Кощея с Бабой-Ягой. На крики детей прибежала Геката. Увидев страдания старшей дочери, она сотворила, лёгкое как пёрышко, покрывало которое упало на зловредицу и избавило её от ужасных мучений. Гневно посмотрев на громовержца, богиня воскликнула:

– Никогда, слышишь, никогда не смей причинять боль никому из моих детей!

Геката очень сильно любила Кощея, Бабу-Ягу и Параскею, несмотря на их нелюбовь. Если бы понадобилось, то она, не задумываясь, пожертвовала бы ради кровиночек своей бессмертной жизнью.

Параскея, как и Баба-Яга, больше любила Абаддона, нежели богиню. Хоть и ужасно боялась отца. Но, в отличие от младшей сестры, была целиком и полностью согласна с Индриком Змеем, которого уже давно считала своим самым-самым-самым любимым другом, учителем и заступником. Ненавидела всё и вся, но больше всего Зевса, Аида и Персефону. А к Кощею с Бабой-Ягой, поначалу, относилась даже очень великодушно, считая юродивыми. Но, впитав как губка, презрение повелителя Подземного Царства, стала и их люто ненавидеть.

Зевс тотчас же умерил вой пыл и тихо произнёс:

– Геката, твоя старшая дочь целиком и полностью похожа на Абаддона. Ты это и сама прекрасно знаешь. Параскея очень опасна и для тебя, и для Кощея с Бабой-Ягой. Пойми…

– Совсем позабыла, – всплеснула руками бабуля, – имена-то всем детям Гекаты и Абаддона дали Зевс со Сварогом. Отец всего сущего часто навещал брата своего. Старшего сына, за его ужасную костлявость, бессмертие, полученное с кровью отца, и отвержение любой святыни, будь то талисман Гекаты или подарок громовержца, назвали Кощеем Бессмертным. Старшую дочь, за властолюбие и не желание признавать ничьей власти над собой – Параскеей. А младшую, за любовь к самым ужасным заклятьям и умение общаться с гадами ползучими, передавшуюся с кровью Абаддона, назвали Ягой. Откуда появилось Баба-Яга, не знаю точно. Быть может, это из-за того, что чем старше становилась дочка Гекаты, тем больше походила на старую вздорную бабу с обвисшими ниже пояса сосцами. Хотя… встречала я один раз старушку. Обычная, как и мы с тобой. А насчёт обвисших сосцов… полнейший бред. Да, нос горбатый с огромной бородавкой на кончике. Страшно?! Ничуть. Видала я и поужаснее. Да, нога одна костяная. Но ведь не из-за того, что голая кость. Просто когда-то Баба-Яга сильно ушиблась и стала прихрамывать. Ест гостей?! Да нет. Ведь после… Ой, снова я не о том говорю!

– Ниночка, – вновь бросился её успокаивать дед, – всё в порядке. Продолжай, моя дорогая.

Я поднял упавшую в вечнозелёную траву пряжу и протянул рассказчице.

– Ну, так вот, – улыбнувшись, произнесла бабуля и рассказ вновь полился рекой.

– Она моя дочь! – прервала громовержца богиня.8

Зевс, поняв, что Геката непреклонна, махнул рукой и хотел было уже войти в яркий свет, но вдруг вспомнил, зачем явился в Подземное Царство.

Хлопнув себя по лбу, он произнёс:

– Можешь возвращаться в Карию. Абаддон больше никогда не потревожит ни тебя, ни детей твоих.

Услышав это, Геката, поначалу, очень даже обрадовалась. Ведь ей так осточертел Индрик Змей вместе со своим, четырежды проклятым, Подземным Царством. Но, посмотрев на Параскею, тотчас же вновь погрузилась, в ставшую уже привычной, печаль.

Как-то раз, богиня, наводя порядок в тёмной подземной пещере, случайно услышала разговор отца зла и своей старшей дочери.

– Я никогда-никогда-никогда не хочу покидать тебя, Индрик, – сказала Параскея, – ты мой самый-самый-самый любимый друг, добрый учитель и мудрый советчик.

– Милая моя малышка, – послышался голос повелителя Подземного Царства, – я никому не позволю отобрать тебя у меня. Мы встретим вечность, идя по жизни рука об руку. Ты веришь мне?

– Да, – ответила Параскея.

Громовержец что-то ещё хотел важное сказать, да только никак не мог вспомнить, что именно. Он почесал бороду и, даже не попрощавшись, исчез, войдя в яркий свет. Кощей, с трудом поднявшись с каменного пола подземелья, злобно посмотрел на Параскею, погрозив ей кулаком и, обернувшись летучей мышью, полетел прочь из Подземного Царства. Геката, всплеснув руками, покачала недовольно головой и, дабы отвлечься от невесёлых дум, принялась за уборку, хотя всё вокруг и так сияло чистотой.

В отличие от сестёр, Кощей очень сильно любил свою мать, но никогда этого не показывал.

«Зачем, – думал он, – этим я только покажу свою слабость».

Любил ли зловредец Бабу-Ягу и Параскею? Нет, и ещё раз, нет. Наоборот, люто ненавидел.

«Ну и семейка!» -подумает кто-то.

Отец – злыдень беспощадный. Мать – богиня вселенского зла. Сын – страшный, как сама Смерть, и ужасный привереда. Старшая дочь-отцу под стать. Младшая-ведьма проклятущая. И будет прав, но… и не прав… Да, Абаддон-чудовище. И с этим не поспоришь! Но Геката-то, как я уже говорила, творит не только зло. Но и добро. Хоть что-то да должно было хорошее передаться от неё детям. Но… не случилось… И кощей, и Баба-Яга, и Параскея впитали лишь всё самое худшее…

Так бывает не только в сказках и былинах, но и в обычной жизни. Из непослушных детей вырастают равнодушные взрослые, которые бросают своих родителей на произвол судьбы. Такие люди могут спокойно пройти мимо человека, попавшего в беду.

«Моя хата с краю – ничего не знаю!» -становится их девизом по жизни.

Но, попав в беду, они сильно удивляются, почему никто не спешит к ним на помощь. К несчастью, таких людей с каждым годом становится всё больше и больше.

Из сильно избалованных детей вырастают ужасные эгоисты. Такие люди считают, что Земля вертится лишь ради них самих. Они никого, кроме себя, не любят. Злобные, коварные и очень завистливые. Одиночество становится для них обителью.

Из маленьких садистов вырастают, беспощадные ко всему живому, убийцы… Примеров множество…

Кто в этом виноват? Во-первых, сами родители. Вместо того, чтобы окружить ребёнка с самого рождения любовью и заботой, они, бросив его на попечение бабушкам и дедушкам, либо карьеру строят, либо личную жизнь налаживают. А потом, оставшись у разбитого корыта, винят кого угодно, но только не себя. Или наоборот, исполняют каждое желание своего чада, создавая самовлюблённого нарцисса. А кто-то с самого раннего детства приучает ребёнка к жестокости. Мол, ударь первым и все тебя будут сильно уважать, страшно боясь…

Во-вторых, садик и школа. То, чего не смогли привить родители, просто обязаны дать воспитатели и учителя. Но… они тоже люди…

И в-третьих, само общество, которое окружает человека от рождения и до самого последнего вздоха. Но… людям нет никакого дела до несчастья какого-то отдельного человека. Зато, когда он оступится, они с огромной радостью растерзают его, назвав исчадием Ада… Только единицы готовы прийти на помощь…

– Ой, – всплеснув руками, сказала бабуля, – опять я отвлеклась.

Я поднял вязание из вечнозелёной травы и, улыбнувшись, произнёс:

– Поддержу деда. Твои пояснения дорогого стоят.

– Молодец, Виташа! – воскликнул дед, хлопнув меня по плечу.

Бабуля, поправив съехавшие на кончик носа очки, улыбнулась и, вновь принявшись вязать носок (то ли для деда, то ли для меня), продолжила свой сказ.

Параскея, полностью придя в себя, с лютой ненавистью посмотрела на родную мать.

– Дура! – воскликнула она -Зачем вмешалась! Я что, тебя просила об этом?!

– Но… доченька… ты… -попыталась сказать Геката, замерев от услышанного.

– Безумная! – никак не унималась зловредица – Я бы впитала всю силу, четырежды проклятого, Зевса и обратила её против него самого!

– Но… ты так кричала от боли… – попыталась успокоить старшую дочь Геката.

– Как же я всех вас ненавижу! -громко закричала Параскея- Будьте вы все прокляты!

Индрик Змей стоял, скрестив руки на груди, и улыбался.

«Как же моя малютка прекрасна в гневе! – думал он -С такой женой я буду вечно защищён от любых поветрий!»

– Но… доченька… я же тебя люблю всем сердцем… -тихо сказала Геката, всплеснув руками от отчаянья.

– Да кому нужна-то твоя любовь?! – злобно воскликнула Параскея – От неё лишь одно зло!

– Но… -хотела что-то сказать богиня, но старшая дочка с такой лютой злобой на неё посмотрела, что она предпочла промолчать.

– Вот что! – прервал своё молчание Индрик Змей – Я долго терпел тебя, Геката, и твоих выродков! Но любому терпению приходит конец! Немедля бери Кощея с Бабой-Ягой и убирайся из моей обители прочь!

«А ведь когда-то я так любила его всем сердцем», – печально подумала богиня, услышав это.

– Но… но… Параскея… – начала было несчастная.

– Она моя!!!!! – в страшном гневе заорал повелитель Подземного Царства, перебив Гекату.

Кощей и Баба-Яга, услышав требование Индрика Змея, даже очень обрадовались. Они просто были готовы расцеловать зловредца…

– Бабуля, – вновь прервал я рассказчицу, – а куда пропал беспощадный Абаддон?

Дед с неодобрением на меня посмотрел, недовольно покачав головой. А бабуля, улыбнувшись, ответила:

– Не смог зловредец, на этот раз, преодолеть Великую Стену Вечности Сварога. Четырежды пытался, да только тщетно. А на пятый и вовсе застрял меж миров. Даже Князь Тьмы, услышав в своей Геенне огненной крики Абаддона, не смог его вызволить. Хоть и стоял коварный демон костью поперёк горла, но отказать ему в помощи он никак не мог. И на это были свои причины. Абаддон, нарушая запрет Творца, появлялся в мире смертных и обманом заманивал людей в Ад. Князь Тьмы был очень рад наблюдать за мучениями несчастных, подвергая их самым ужасным пыткам. А вдоволь натешившись, лишал всего человеческого и превращал в бездушных рабов своих.

– Спасибо, теперь мне всё стало понятно, – подмигнув деду, сказал я.

– Ну, раз так, – улыбнулась бабуля, – тогда слушай продолжение.

– Я не оставлю свою дочь! – воскликнула богиня.

Индрик Змей, услышав это, громко расхохотался.

– Да кто тебя спрашивать-то будет, дура проклятущая!!!! – заорал он громко – Параскея принадлежит мне и только мне!!!!

– Да кто ты такой?! – воскликнула Геката – Бельмо на глазу трёхмирья!!! Думаешь, вечно будешь коварствовать?! Так знай же, изверг проклятущий, падёшь ты от руки сына своего!!!!

Услышав это, Индрик Змей вконец вышел из себя и произнёс самое ужасное заклятье, способное лишить жизни даже бессмертных. Но не тут-то было! Из яркого света появился Зевс и пронзил зловредца пятью огненными стрелами. 9 Индрик Змей, громко взвыв от нестерпимой боли, плашмя упал на каменный пол подземелья и, повертевшись несколько мгновений волчком, замер, лишившись чувств. Громовержец, помог подняться Гекате и, улыбнувшись, сказал:

– Собирайся. Пора уж давно вернуться в Карию. Автония подготовила дворец к твоему приезду.

– Но… как же… Параскея… – тихо произнесла богиня.

Зевс, с нежностью на неё посмотрев, ответил:

– Ты сама ведь прекрасно знаешь. Индрик Змей не отпустит твою старшую дочь с тобой.

– Но… я… не смогу без Параскеи жить… -так же тихо сказала Геката.

– Убирайтесь все вон из моей обители! – вдруг воскликнул Индрик Змей, вскочив на ноги.

Да, молнии громовержца пронзили ему и сердце, и лёгкие, и селезёнку, и почки, и даже прошли сквозь мозг. Но… хоть и причинили нестерпимую боль, но изжить со свету не смогли. Зевс, с нескрываемой ненавистью посмотрев на повелителя Подземного Царства, щёлкнул пальцами и зловредца опутала липкая сеть. Чем больше отец зла пытался вырваться, тем сильнее запутывался.

– Собирай детей и в путь, – снова улыбнувшись, сказал громовержец.

– Я сейчас… – тихо произнесла Геката и подошла к Параскее.

Та, злобно посмотрев на мать, оскалилась и воскликнула:

– Что? Торжествуешь, безумная?! Победила-таки изверга окаянного?! Дура!

– Хоть ты и не любишь меня, доченька, но оставить тебя без защиты не могу, – еле сдерживая слёзы, произнесла богиня и протянула ей небольшой талисман: череп, смотрящий пустыми глазницами, а вокруг него три четыре стрелы.

– Мне ничего от тебя, тварь неблагодарная, не нужно! – воскликнула Параскея, но подарок взяла – Индрик тебя пригрел, а ты… Ненавижу!

Услышав это, Геката больше не смогла сдерживать слёзы. Зевс, гневно посмотрев на Параскею, нежно обнял богиню.

– Нам пора- сказал он, улыбнувшись.

– Кощей, Баба-Яга, собирайтесь, – тихо произнесла Геката, бросив на старшую дочь печальный взгляд.

Но Параскея лишь злобно фыркнула. Она очень сильно сжала материнский подарок в руках и тотчас же громко вскрикнула от боли. Чтобы ужасное заклятье исполнилось, надо было смешать его с кровью. Для этого в талисмане была спрятана малюсенькая иголочка. Как раз об неё и укололась старшая дочь Гекаты.

– Осторожней, доченька! – воскликнула богиня -Талисман этот очень и очень опасный! С его помощью можно вызвать ужасные потопы и ураганы, с беспощадными чумой и холерой!

Услышав это, Параскея злорадно улыбнулась, но так и не поблагодарила мать. Мол, ты и так должна мне, и точка.

– Я же сказал-все вон! – вновь заголосил Индрик Змей.

Кощей и Баба-Яга в одно мгновение собрались и ждали свою мать. Геката, бросив последний, переполненный печалью, взгляд на Параскею, вошла следом за Зевсом в яркий свет. А Кощей и Баба-Яга поспешили вослед. Когда мать с братом и сестрой исчезла, Параскея, с любовью посмотрев на Индрика, произнесла:

– Теперь никто-никто не помещает нам.

На что повелитель Подземного Царства, оскалившись в улыбке, ответил:

– Ты права, моя малютка, ты права.

В одно мгновение Зевс, Геката и Кощей с Бабой-Ягой переместились в Карию. Они опустились прямо перед дворцом богини. Автония, увидев хозяйку, всплеснула руками и пятикратно расцеловала её. Потом, по очереди, обняла детей. А Зевсу лишь кивнула. Как-никак, она была жрицей Гекаты. А кто такой громовержец? Всего лишь глава Олимпа. Зевс давно уже привык к такому обращению старушки. Хотя кого другого за такую наглость давно бы уже испепелил своей молнией.

– Ну, – улыбнувшись, сказал громовержец, – мне пора. Сама знаешь, оставлять Олимп без присмотра надолго нельзя.

И, войдя в яркий свет, исчез.

– Проходите, проходите, – затараторила Автония, – я уже давно приготовила всяких вкусностей.

Геката, тяжело вздохнула, вспомнив о Параскее, и вошла во дворец. Следом поспешили Кощей и Баба-Яга. Они были очень сильно рады возвращению домой. Чего только не наприготовила жрица! Всего и не опишешь! Но не о том мой рассказ. Вдоволь насытившись Кощей и Баба-Яга удалились в большую залу, чтобы показать друг другу свои магические умения. Они и в Подземном Царстве часто этим занимались. Но там был вечно недовольный ими Индрик Змей. А во дворце матери никто никогда не мешал. Даже без помощи Гекаты, которая решила вовсе ничему их не обучать, они обладали не дюжими способностями. Как- никак, мать и отец с бабкой были первоклассными чародеями. Почему богиня так решила? Она, просто-напросто, побоялась, что Кощей и Баба-Яга станут подобными Параскее. Да, они не любили её, но… Вдруг всё вокруг, как уже не раз бывало, наполнилось сладковатым ароматом нарцисса, предвкушая появление самой доброй и единственной подруги несчастной Гекаты. Никто больше не рисковал, даже Афина с Афродитой, общаться с ней.

– Я так рада, что ты, моя дорогая, вернулась домой! – воскликнула Персефона, расцеловав подругу.

– Спасибо тебе, – улыбнувшись, произнесла Геката, – роднее тебя у меня только мама и дети. Но, как ты прекрасно знаешь, Астерия вечно чем-то занята и не часто вспоминает о нас. А дети… Э-эх…

«Мама… – подумала богиня – знала бы ты, как мне сейчас тебя не хватает… я не знаю, что делать… совсем руки опустились… муж извергом оказался… а ведь ты, как всегда, была права, дурочка я наивная… сразу же его чёрную сущность разгадала, да понадеялась на свою магию… теперь, вот, расплачиваюсь… дети… совсем не любят меня… Параскея даже люто ненавидит… за что мне такие муки?»

Почувствовав её печаль, Персефона ударила в ладоши и тотчас же возникло, так любимое Гекатой, вино. Нигде и никогда больше не пробовала дочь Астерии такого. Сколько раз она просила подругу раскрыть секрет. Но…

– Давай, подруга моя милая, посидим, о том, о сём поговорим, – сказала дочь Зевса, улыбнувшись, наливая хмельной напиток в сосуд для разбавления с водой…

– Почему богиня это сделала? – спросила бабуля и тут же ответила -Всё дело в том, что вино было настолько крепким, что даже от его благоухания можно было тотчас же сильно опьянеть.

Моя рассказчица отложила в сторону пряжу и, посмотрев на солнце, сказала, улыбнувшись:

– Как говориться: «Сказ-сказом, а обед по расписанию».

– Да-да, – задумчиво произнёс дед.

Я посмотрел с большой любовью на обоих и сказал:

– С удовольствием бы остался ещё, но…

– Что случилось, внучек? – перебила меня бабуля -Ты куда-то сильно спешишь?

– Не стоит волноваться, – с улыбкой сказал дед, – ты вернёшься ровно в ту же самую минуту, в которую отправился к нам.

Хоть я, по правде сказать, и не спешил никуда, но услышанное меня сильно обрадовало.

«Вот это да! – подумалось в тот миг – Совсем как на „Delorean“ дока Брауна!».

– Ну, раз так, тогда посижу у вас до самой глубокой ночи, – сказал я, улыбнувшись, сильно обрадовав бабулю.

Она трижды ударила в ладоши и на столе возникли мои самые любимые обеденные блюда: борщ со сметаной и пампушками с чесноком, щи из свежей капусты, окрошка, картошка с укропом и куриными котлетами, копчёные куриные окорочка… всего и не перечислишь…

Почувствовав вдруг, что очень даже сильно голоден, я, сначала всё поев глазами, принялся разбираться с царящим обилием. Бабуля и дед с великой любовью наблюдали за мною. Но мне это есть совсем не мешало. А даже наоборот, повышало аппетит. Хотя, положив руку на сердце, на кого-кого, а на него я никогда не жаловался. Да, мой дед говорил, что:

– Больше мы на эту еду и смотреть не можем.

Но на самом же деле ни он, ни бабуля, вообще ничего не ели. А зачем ангелам людские прихоти? Они и от росы с нектаром получают больше наслаждения, чем смертные от самой изысканной беды. Правда, мы-то ещё и полнеем от чрезмерного чревоугодия. А ангелы никогда.

Извините, отвлёкся… и со мною это часто бывает…

Вдоволь насытившись, я поблагодарил бабулю и попросил её продолжить. Она вновь взяла в руки вязание. Ненадолго задумалась, как будто бы что-то вспоминая. И рассказ снова потёк полноводной рекой.

До самой поздней ночи проговорили Геката и Персефона. Уже и Кощей с Бабой-Ягой спать улеглись. И даже вечно работящая Атония угомонилась. Жрица тенью стояла рядом с подругами, готовая в любой момент выполнить любую просьбу хозяйки.

С самого рождения Автония была посвящена Гекате. Так уж сложились звёзды. Как только девочке исполнилось пять лет, родители тотчас же отдали единственную свою дочь в обучение к самой древней и самой уважаемой жрице богини. Поначалу, маленькая девочка, выполнив все поручения мудрой Авги, по ночам плакала, вспоминая отца и мать. Не по своей воле они отдали дочь. Пришли солдаты и силой увели девчушку. Что написано Богами, смертным не переписать. Но, по прошествии нескольких месяцев, пообвыкла. И даже стала расспрашивать обо всём Авгу. Древняя жрица, довольная любознательностью ученицы, с радостью отвечала на все её вопросы. И Автония впитывала всё как губка. Когда девочке исполнилось девять, Авга позволила ей присутствовать при жертвоприношении Гекате. Обычно жертвой были чёрные собаки, посвящённые богине. Но можно было приносить в дар и других животных. Кроме кошек, ворон и сов, ибо они священны. Любого, кто посмеет нарушить запрет, ожидали страшные муки в Тартаре. Но и просто мясо или кровь животных могли служить жертвоприношением. Бывали и человеческие жертвы. Но очень и очень редко. Порой хватало всего лишь нескольких капель крови. В десять лет Автония уже сама умело, с первого же раза, перерезала жертвенным ножом горло животных. Девочка совсем не боялась смерти. Да и кровь не вызывала у неё ужаса. Когда Автонии исполнилось пятнадцать, Авгия ушла в мир иной, наделив молодую жрицу всей своей могучей силой…10