Андрею снился сон. Он в милицейской форме прогуливался по городу, играясь с резиновой дубинкой. Прошёлся по главной улице. Неожиданно из-за угла вывалилась навстречу ему компания хулиганов из трёх человек: лица серые, злобные, у каждого в жёлтых кривых зубах дымилась папироска. Андрей вздрогнул, попятился назад. Хулиган, что шёл посередине остальных, вытащил из-за пазухи финку и обратился к нему:

– Товарищ милиционер, дайте нам побаловаться с вашим пистолетом.

Секунда замешательства, и Андрей кинулся наутёк от хулиганов. Они гнались за ним по всему городу. Андрей взывал о помощи к другим милиционерам, которые попадались ему на пути, но те равнодушно только смотрели на погоню. Он вспомнил, что у него есть пистолет и достал его из кобуры на бегу. Хулиганы уже были совсем близко. Андрей расстрелял их в упор. Двум прострелил их тупые голову, а третьего поразил прямо в сердце. Тяжело дыша, он стал над трупами мерзавцев. Тело одного со злости пнул ногой. Поделом тебе собака. Что же теперь будет с ним? Его могут отдать под суд за тройное убийство. И что дальше? Тюрьма, зона, злые зэки в камере…

Он очнулся от звонка в дверь. Лена тоже проснулась и пошла посмотреть, кто пожаловал к ним в такую рань. Часы на подоконнике показывали половину девятого. Андрей напрягся, он ещё не вышел полностью из страшного тревожного сна. Он услышал, как Лена открыла дверь и обрывки разговора. Кто мог прийти к ним? Сердце подсказывало о возможной опасности. Андрей встал, надел трусы, обулся в тапочки и поплёлся в прихожую. Дверь была открыта наполовину. В проёме Андрей заметил Аллу. Какого лешего она припёрлась к ним? Ещё этот дурацкий сон с хулиганами. Андрей прибавил шагу и успел заметить, как Алла достала из сумочки нож. Безумица замахнулась им, целясь в сердце Лены.

– Нет! – дико заорал Андрей и кинулся к двери.

По проходам, разделяющим павильоны и секции, сновал разномастный в основном интеллигентного вида народ. Лавка Никиты занимала всего два метра в ширину. На столике двумя неровными стопками высились его книги: красивые, в твёрдом переплёте, с яркими цветными обложками. Двенадцать книг уже купили. В пяти попросили поставить автограф и напутствующую запись или пожелание. Трудно было поверить в то, что Никита не чужой на этом празднике жизни. Издательство пригласило его в Москву на крупную международную книжную ярмарку, оплатив ему проезд до столицы и номер в хорошей гостинице на три дня. Слева от него скучал Анатолий Клюквин в толстом зелёном свитере, тоже провинциал, похожий на колобка. Ему было тридцать четыре года. На его столике-прилавке лежала горка книг, среди которых выделялась одна – последняя «Колхоз имени Саманты Смит». Анатолий трудился в жанре альтернативной истории. Если вкратце описать сюжет его последней книги, то это история о том, как в Штатах свершилась социалистическая революция, и что из всего этого вышло. Труды Клюквина не пользовались большим интересом у читателей, в отличие от его соседа справа. Клюквин ещё с утра успел коротко познакомиться с Никитой.

– Сегодня явно не мой день, – жаловался он соседу.

На что Никита только сочувственно пожимал плечами.

Мимо писателей-провинциалов прошла женщина в красивом синем платье с золотистыми волосами, измерив по пути презрительно снисходительным взглядом Никиту и Клюквина. Так, во всяком случае, показалось Никите. Когда она скрылась из вида, Клюквин язвительно заметил:

– Женька Радова. Сучка та ещё. Красивая она, но дура.

– Кто это? – спросил Никита.

– Ты, что, брат, не знаешь Радову?! Совсем оторвался от реальности, витая в своих высоких материях?

– Нет, не знаю.

– Ну, ты даёшь! Впрочем, завидую тебе. Ты совсем телек что ли не смотришь?

– Редко.

– Правильно, так и должен поступать настоящий писатель. А ты знаешь, какая у неё настоящая фамилия?

– Какая?

– Перепёлкина. Каково?

Никита пожал плечами.

– Ну да. Причём тут фамилия? Разве в фамилии дело? Важен талант. А где скажи мне Перепёлкина, и, где талант? – не унимался Клюквин.

– Что она написала-то? – поинтересовался Никита.

– Да ахинею какую-то, женские детективы и один шпионский роман. Думаю, что и не она всё это написала – негры помогли, постарались за неё.

– Как же ей удалось стать известной?

Клюквин горько усмехнулся.

– Это теперь делается проще простого. Она – это проект. Какой-нибудь папик забашлял издательству кругленькую сумму – оно и радо раскручивать её по всем направлениям. Тебе она нравится?

– Красивая она.

– Но нам не по зубам такая цыпочка. Надо быть реалистами.

К вечеру Клюквин напросился к Никите в гости в гостиницу. Накануне он провёл ночь в хостеле, а на следующий день вечером ему надо было уезжать на родину. В номере Никиты имелись две отдельные кровати.

– Не бойся я нормальной ориентации – приставать не буду, – заверял Клюквин Никиту.

В номере он извлёк из своего старого походного рюкзака бутылку водки и консервы.

– Какой писатель без алкоголя. Это даже как-то безнравственно что ли и противоестественно, – заметил Клюквин.

Никита пил алкоголь редко, но ошарашенный нечаянным, негаданным успехом, рад был расслабиться, остудить кипящие от счастливых позитивных мыслей мозги.

Накатили раз, другой. Клюквина потянуло на задушевную беседу.

– Какое же говно этот мир. Сколько в нём несправедливости и глупости. Одно только меня держит в этой дурацкой жизни – творчество, писанина, как называет всё это моя мама. Глупо это всё абсолютно. Пишу, потому что не могу не писать. Знаешь, о чём запланирован мой новый роман?

Никита отрицательно мотнул головой.

– Название «Красный купол». Суть – коммунизм победил на всё земном шаре – сбылась мечта идиотов.

– Ты – коммунист?

– Наоборот – ненавижу его. Ты, брат, вряд ли будешь читать мои книги. Все писатели такие – эгоцентрики; думают, что они самые-самые, а весь остальной мир – это декорация, фон, на котором сверкает их талант. Мы писатели – говно, как люди, друг друга не любим, завидуем, строим козни.

– Я бы почитал твою книгу.

– Ты серьёзно?

– Вполне.

– Я тебе подарю последнюю про колхоз.

– Буду рад.

– Знаешь, Никит, а я ведь о тебе сначала плохо думал, потому что я уже сильно испорченный жизнью и творчеством человек. Я ведь как мыслил, что ты – проект. Такой молодой и уже критики о тебе строчат статьи в центральных газетах. Завидовал тебе – козлина я страшная. А ты просто другой. Ты чище, чем другие; лучше, чем такие, как я. В тебе есть что-то такое особенное, не от мира этого поганого и грязного.

– Не преувеличивай, Толь.

– Добро нельзя откладывать на потом. Потом, скорее всего, уже будет поздно. Дай я тебя поцелую.

– Не надо.

Клюквин поцеловал смачно Никиту в щёку, без труда преодолев его слабое сопротивление, и разлил водку в маленькие пластмассовые походные стопки.

На другой день Никита поплёлся на ярмарку один без своего нового друга. Похмелье и депрессия не позволили Клюквину составить ему компанию. Анатолий с утра на выходе из гостиницы сказал, что хочет навестить в столице своего какого-то дальнего родственника, отлежаться у него и вечером поехать на свою малую родину, «родину с маленькой буквы», как он выразился.

У Никиты шумело в голове, шумело от боли и одновременно от приятного чувства успеха. Его книгами интересовался народ. А к обеду к нему пожаловал журналист в модной рыжей куртке, джинсах и круглых очках. Этот тип показал удостоверение. В удостоверениях Никита ничего не понимал. Журналист сказал, что представляет какое-то крупное московское издание. За спиной журналиста скапливались зеваки, желающие лицезреть в живую интервью с подающим большие надежды молодым писателем. Журналист записывал интервью на диктофон.

– Никита, не кажется ли вам, что детективный жанр уже изжил себя, исчерпал? – задал первый вопрос журналист.

– Нет, – просто ответил Никита.

Журналист ехидно хмыкнул и перешёл к следующему вопросу:

– Ладно, тогда, можете ли вы в двух словах определить, чем вы отличаетесь от многочисленных Донцовых, Марининых и прочих Акуниных?

Никита выдержал паузу, после чего парировал интервьюера встречным вопросом:

– Вы читали мои книги?

– Читал, – неуверенно промямлил журналист.

– И? Разве я похож на Маринину или Донцову?

– Разумеется, нет; у вас есть некий налёт оторванности от реальности и больше непредсказуемости.

– Видите, вы сами ответили на свой же вопрос.

Журналист был повержен и уничтожен. Кто-то позади него звонко зааплодировал, а женский тонкий надрывный голос воскликнул:

– Гений!

Это было чудо, сон. Никита думал, что успех он сейчас может потрогать руками; успех, словно плотным невидимым облаком, обволакивал его и всё вокруг него в радиусе десяти метров. Книги его разбирались ещё быстрее. У малахольного юноши по виду студента не хватало денег на экземпляр. Бедняга перебирал в ладони мелочь и купюры, и снова шарил в карманах куртки и помятых брюк в надежде наскрести на книгу. Никита подарил ему свой роман бесплатно, оставив в нём дарственную запись: «На счастье! Никита Осипов». Коротко и просто.

После этого счастье предстало перед Никитой в образе златокудрой девы. Сама Евгения Радова подошла к нему, к его прилавку. Её не интересовали книги – она смотрела на Никиту. Он поймал взгляд её ядовитых зелёных глаз и пропал. Это была звезда. Она легко улыбнулась, прервав глупое молчание вопросом:

– Знаешь меня?

– Знаю.

– Ты Никита Осипов – подающий большие надежды детективщик?

– Да.

– Пригласишь девушку на ужин?

– Я тут в Москве ничего не знаю, я не местный.

– Это легко исправить. Поехали.

– Прямо сейчас?

– Слабо?

– Едем.

И они поехали на красивой иномарке Евгении цвета маренго. Она много курила в машине, бросая окурки на горячий московский асфальт. Было четыре часа дня не самое удачное время для ужина. Приехали в дорогой центровой ресторан. Евгения заказала Никите вино, а себе апельсиновый сок. На закуску она заказала цыплёнка по-венгерски, шашлык и фруктовую нарезку. Счёт вышел на пять с лишним тысяч рублей – сумасшедшая сумма для Никиты. Он неохотно расплатился. Евгения сделала вид, что не заметила его недовольства. После ресторана поехали к Жене. У Никиты голова шла кругом от происходившего с ним; словно он попал в кино внутрь экрана, в фильм, где исполнял роль главного героя – героя-любовника. Знал бы Клюквин, что с ним приключилось – удавился бы от горя и зависти. Дом Радовой был похож на увеличенную версию домика куклы Барби. Неужели у писателей может быть столько денег, удивлялся неопытный Никита. Оттого что могло с ним случиться ночью, захватывало дух. Неужели Она даст ему так легко и просто?! Всё к этому шло. Так и сталось. Никита имел мало опыта в делах любовных. У него была связь только с одной девушкой Ариной, дочерью друзей родителей Никиты. Это была избалованная из интеллигентной семьи девица и не такая красавица, как Женя. В постели Арина была очень требовательна и прихотлива, а Никита ленив и неуклюж. Он был рад, когда его первая женщина отвязалась от него после месяца неумелого плохого секса и постоянной нервотрёпки. Тогда Никита решил, что секс – это не его конёк. Арина жестоко критиковала его, обзывала его неумёхой и увальнем, и это были самые приличные слова из тех, которым был награждён будущий детективщик своей несдержанной пассией. От любви и похоти одни только потрясения и душевное расстройство решил Никита и больше не экспериментировал в этой тонкой сфере человеческой жизни, изредка снимая напряжение самоудовлетворением. В первую ночь с Женей Никита постарался показать себя молодцом, применив весь свой скудный арсенал эротических познаний. Женя не требовала от него ничего особенного в отличие от капризной Арины. Обладать прекрасным телом детективщицы было приятно и увлекательно. Оказалось, что секс может доставлять удовольствие. На следующее утро Никита хотел было поехать в гостиницу, где остановился.

– Зачем? – остановила его Женя.

– Там остались мои вещи.

– Много их?

– Рубашка, трусы и книга. Да и рюкзак ещё.

– Что за книга?

– Друга. Мы познакомились на ярмарке. Он мне подарил её.

– Это какой-нибудь неудачник и наверняка алкаш.

– Толя Клюквин, может быть, ты слышала это имя? Очень интересный человек.

– Какие ужасные имя и фамилия, звучат словно приговор. Запомни первое правило успешного человека – вычеркивай из списка друзей всех неудачников и людей с негативной кармой. Я позабочусь, чтобы твои вещи доставили сюда.

Никита провёл ещё неделю в сладком плену Евгении. В какой-то момент у него закрались сомнения, что она настоящая писательница. Он не видел ни разу её за ноутбуком или пишущей что-то авторучкой в обычной тетради. Как-то, когда Женя находилась в туалете, Никита прошмонал её тумбочку в спальной комнате и обнаружил там её паспорт. Анатолий ошибался, она была не Перепёлкина, её настоящая фамилия была Кукушонок, а имя Елизавета. Ей было тридцать два года. На этой новости можно было не хило заработать, продав её жёлтой прессе.

Обман всегда неприятен, но Никита был сильно влюблён глупой слепой любовью. Он обнимал предмет своего обожания под одеялом. В окно глядела проказница-ночь. Фонарь освещал серые силуэты деревьев, к оконному стеклу прилип золотистый кленовый лист и через секунды отпал, спланировав к холодной земле.

– Завтра я улетаю, – огорошила новостью Никиту Женя.

– Как? – встрепенулся Никита.

– Не как, а куда – на Кипр.

– А я?

– Ты можешь пожить у меня. У тебя же нет загранпаспорта?

– Нет.

5

Во двор вошли трое полицейских в форме и двое одетых по гражданке. Был солнечный день. Бежать было некуда. Олег наблюдал за незваными гостями из гостиной своего дома. Блюстители порядка свободно вошли в дом. Мужчина в сером костюме что-то зачитал по бумажке. Олег не мог разобрать ни одного слова. И так было понятно, что это конец. Полицейский в форме нацепил на его руки наручники. Его провели в микроавтобус, усадили вглубь его салона. Машина тронулась. Полицейские в форме расселись вокруг Олега и следили за ним, словно за отъявленным душегубом, особо опасным рецидивистом. Его везли в тюрьму. Из роскошного уютного дома в темницу к бандитам и насильникам. За что? Только за то, что он богат? Не любят у нас в России богатых, и что же? Надо теперь сажать всех успешных и удачливых, кто не смог откупиться или отмазаться? Какой же он дурак, что не успел спрятать заветную коробку и наличные деньги, с помощью которых возможно было попытаться откупиться от родного отечественного правосудия. Идиот! Коробка теперь попадёт в руки более удачливому и разумному человеку, а он сгниёт в тюрьме.

Олег проснулся. Было раннее утро. Это оказался всего лишь сон, но очень страшный. Олег вспотел, так что подушка, простыня и одеяло были мокрыми насквозь. Настроение было испорчено на целый день.

Скоро Олег придумал себе развлечение – решил устроить вечеринку, попросту говоря party. Он снял на пару дней шикарную квартиру в центре Москвы, нанял трёх молодых артистов неизвестных широкой публике из малоизвестных столичных театров: Максима, Ефима и Славу, которые должны были изображать крутых мажоров, якобы друзей Олега. На вечеринку были приглашены Дима Некрасов и самое главное Олеся Блохина. Она пришла с подружкой Кристиной – инфернальной тонкой брюнеткой с лягушачьими накачанными губами. Слава отвечал за музыку и танцы. Он красиво и лихо танцевал. Ефим хвастался перед девушками, выдавая себя за сына крутого кинопродюсера:

– У меня был роман с Ходченковой и Семенович, а с Катей Лель я летал отдыхать на недельку в Доминикану.

Максим сочинил историю про то, как он со своим другом сыном очень высокопоставленного чиновника охотился на акул в Новой Зеландии:

– Вы в курсе, что акулы клюют только на свежее, сочащееся кровью мясо? Нет? Ничего удивительного – охота на акул это занятие я вам скажу не для слабонервных. Мы в качестве приманки использовали свежее мясо быка. Акулы, точнее их плавники показались спустя час. Они приблизились к катеру. Вадим промахнулся, а я попал. Из гарпуна. Представляете?! С первого раза! При помощи специальной лебёдки мы подняли красавицу над палубой. Она была ещё жива. Капитан добил её, вырезав у неё сердце. Вы знаете, где находится сердце акулы? Нет? Я покажу вам как-нибудь. Так вот. Мы выпили вискарика, отпраздновав, таким макаром, начало удачной охоты, как бац! Судно пошатнулось. Акулы атаковали наш катер и перевернули-таки его. Капитан, оказалось, не умел плавать и забыл надеть спасательный жилет. А нас с Вадимом они спасли эти самые жилеты. Мы болтались, как оранжевые поплавки на поверхности океана. Я хоть и был пьяным, но состояние духа и рассудительность не растерял; крикнул Вадиму: «Не барахтайся! Делай вид, что ты мёртв». Да куда там. Вадим запаниковал, задёргался. Акула отгрызла ему одну ногу по колено, потом другую. Вадим потерял сознание. Я с трудом старался не шевелиться. Акулы трогали меня, одна чиркнула плавником по спине. Солнце уже коснулось своим краем горизонта; когда я заметил вдали огни корабля. Нас спасла команда пограничного катера. Вадик остался жив. В Штатах ему сделали на деньги отца отличные протезы, так что он может ходить без костылей. Такая получилась рыбалка.

Девушки слушали Максима, раскрыв рты. Актёры врали очень правдоподобно. Сам Станиславский окажись свидетелем этой сцены, наверняка воскликнул бы: «Верю!»

Олег вышел с Олесей покурить на балкон. Ночная Москва светилась огнями.

– Интересные у тебя друзья, – призналась Олеся.

– Я заметил, что тебе понравилось, – сказал Олег.

– Крутые они.

– Для меня они просто друзья. Кто тебе из них понравился больше остальных?

– Максим.

– Из-за харизмы?

– И характер в парне чувствуется.

– А ты не думала, что он мог наврать?

– Как наврать?

– Ну, например, что акула откусила его другу не две, а одну ногу.

– Это несущественно.

– Согласен.

– В тебе тоже что-то есть.

Олег довольно пожал плечами, дескать, я знаю, но самому себя хвалить неприлично.

– У тебя богатые родители? – спросила Олеся.

– Брат. Старший. Он погиб. У него был бизнес и мне после его смерти кое-что перепало.

– Сочувствую. Ты любил его?

– Я плохо знал его. Он был намного меня старше. Лучше расскажи про себя.

– Рассказывать и нечего. Я пока ноль, пустое место. Отец мне снимает квартиру в Москве. Из института меня отчислили весной, домой возвращаться не хочется. Там жизни нет после Москвы.

– Откуда ты?

– Сыктывкар, Коми.

– А отец твой кто?

– Депутат.

– И какие у тебя планы на будущее?

– Никаких. Я сама не знаю, чего хочу.

Из ванной комнаты были слышны стоны и шлепки, когда мимо неё проходили Олег и Олеся. Кристина отдавалась Ефиму, видимо, рассчитывая таким путём составить конкуренцию Ходченковой и другим именитым кинодивам.

Адвокат Евгений Рябинин выглядел значительно моложе своих пятидесяти двух лет, даже блестящая розовая лысина не портила его бодрого приятного вида. На встречу с Олегом он пришёл с дорогим коричневым кожаным портфелем, в строгом костюме, подтянутый, надушенный дорогим французским одеколоном. Рябинина Олег выбрал наобум из большого списка с контактами на сайте московских адвокатов. Встреча проходила в недорогом кафе. Олег и Рябинин сели в углу заведения, заказав себе по чашке кофе.

– У меня есть средства и собственность, но я ничего не понимаю в юридических делах: как правильно платить налоги, как правильно что-то оформить. Вы понимаете, о чём я? – обратился к адвокату Олег.

– Разумеется.

– Мне нужен помощник.

– Что ж я к вашим услугам.

– И ещё у меня есть проблема деликатного свойства.

Олег поведал юристу историю с наездом на него налогового инспектора Семёнова.

– Как вы думаете, он может мне причинить неприятности? – спросил Олег.

Адвокат взял паузу, после чего ответил:

– Теоретически нет. За богатство у нас не сажают. Вас даже не могут заставить отчитаться о происхождении вашего состояния. Такой юридической процедуры не существует в нашем законодательстве. Вы не государственный чиновник или служащий. Но существует некоторая опасность провокационных действий со стороны этого Семёнова. Возможно, за ним кто-то стоит.

– Что это значит?

– Вам могут подкинуть наркотики, оружие, боеприпасы, посадить в сизо и вымогать выкуп.

Олег тяжело вздохнул.

– Этого я и боялся. Что же делать?

– Я могу навести справки о Семёнове. Можно организовать запись всех ваших телефонных и обычных разговоров; а потом взять его с поличным при передачи ему взятки.

– Это слишком сложно.

– Что же вы хотите?

– На данный момент я бы хотел просто откупиться от него. Я вам заплачу, если вы передадите ему деньги.

– Это дело рискованное, подсудное.

– Так организуйте его так, чтобы всё прошло удачно. Я вижу вы человек опытный и очень умный.

Рябинин согласился. Он передал Семёнову миллион рублей в кейсе, который предварительно положил в камеру хранения на Ленинградском вокзале. Олег заплатил ему за его услугу двести тысяч рублей. После этого он позвонил Семёнову.

– Вы довольны? – спросил он налоговика.

– Не понимаю о чём вы?

– Не надо включать дурака, всё вы прекрасно понимаете. Это было не то, что вы подумали. Надеюсь, теперь я в любой момент могу рассчитывать на вас; на то, что вы можете мне оказать ответную услугу.

– Зачем же по телефону обсуждать подобные вещи?

– У меня нет времени встречаться с вами. Мы поняли друг друга.

Олег отключил связь.

Олег привык к Некрасову, тот стал не то, чтобы его другом, а кем-то вроде младшего приятеля, товарища. После крутой вечеринки Дмитрий начал относиться к Олегу, как к потенциальному лидеру, человеку, стоящему на более высокой социальной ступени. Они встретились в парке и решили прокатиться на колесе обозрения. Олег был загадочен, много молчал, поэтому Некрасову приходилось искать темы для разговоров. Блохина была его больной темой.

– Как она смотрела на тебя последний раз. Не прав я был – она втрескается в тебя, будет бегать за тобой. Считай, что она уже у тебя в кармане.

– Она не пачка банкнот, чтобы лежать в кармане.

– Да. – Некрасов вздохнул. – Она лучше.

– А я бы предпочёл банкноты. Ладно, всё, хватит об этих пустяках. Я с тобой хотел о деле поговорить. Помнишь, ты говорил, что у тебя были идеи по бизнесу?

– Ты про сеть закусочных в русском стиле, наш ответ «Макдональдсу» и прочим именитым брендам?

– Нет, нет, это я не хочу. Еда – это не моё. Нет, это не ты говорил. Это я сам придумал. Ах, вот точно – банк. Я открою банк!

– Банк?!

– Банк. Ты будешь его директором. Узнай. Что нужно для того, чтобы открыть банк.

– Нужно много денег для начала.

– Об этом не переживай.

– Накинув куртку, Олег вышел во двор прогуляться и покурить. Был октябрь, вечер. Дорожка к дому освещалась фонарями. Олег прошёлся к домику, где обитала Лея. Она мелькнула в окне. Олег присмотрелся. Лея переодевалась, раздевшись до трусиков. Она одела пижаму и выключила свет. Может быть, заглянуть к ней на огонёк или пригласить в гости Блохину? Олег подумал, что он мало развлекается при больших возможностях. Что-то сдерживает его, как будто он чего-то боится. Сзади послышался шорох, который прервал его размышления. Он не успел обернуться, как кто-то накинул ему на голову целлофановый мешок, и кто-то ещё ударил кулаком под дых.

Его затащили в дом, занесли в спальную на второй этаж и бросили на пол. Здесь с головы Олега стащили пакет. Он отдышался, попытался встать и тут же получил удар ногой в бок. Олег скорчился от боли, огляделся. Окно было закрыто шторой, ночник давал слабый тусклый свет, над ним стояли три страшные явно бандитского вида рожи. Один с большим квадратным помятым и серым лицом сел в кресло. Он, судя по всему, был страшим. Тот, что пнул Олега был красив и молод. Третий походил причёской и маленьким заострённым лицом на ёжика.

– Иди, прошмонай комнаты, – приказал Ёжику старший.

Ёжик ушёл.

– Ну, что, фраерок, сам отдашь деньги и сокровища или тебя сначала попытаем? – обратился к Олегу старший.

– Сам отдам.

– Говори, где спрятал добро?

– В сейфе в моём кабинете. Ключи от сейфа лежат в ящике письменного стола.

– Сколько там заныкал?

– Миллион – плюс-минус.

– Долларов?

– Рублей.

– Этого нам мало.

– Заберите машину.

– Ага, а потом ты нас сдашь ментам, когда будешь её оформлять на нас.

– Я не сдам вас, клянусь.

– Иди, прошмонай его сейф и кабинет, – сказал Красивому старший, и тот вышел из комнаты.

Скоро он вернулся с пакетом денег.

– Сколько там? – спросил старший.

– Миллион с чем-то.

– Не густо.

Вернулся и Ёжик.

– Я ничего не нашёл, – сказал он.

– У него все деньги, наверняка, лежат на счетах в банке, – предположил Красивый.

– Что у тебя за бизнес? – спросил старший.

– Нет у меня никакого бизнеса, – сказал Олег.

– Не гони пургу, – разозлился старший.

Красивый с размаху ударил Олега ногой в бок так, что тот вскрикнул от боли.

– Кто у тебя крыша? – спросил старший. – Только не надо говорить, что ФСБ. Это не прокатывает уже. Говори.

Красивый оттянул ногу для очередного удара.

– Не надо, не бей, – взмолился Олег.

– Погодь, – остановил красивого старший. – Так у тебя нет крыши?

– Нет.

– Тогда мы будем твоей крышей. Это наша территория. Большинство коммерсов тут нам платят, и ты будешь платить. Для начала заплатишь пять миллионов деревянными. Машину твою мы пока забирать не будем.

– Кто вы хоть такие?

– Меня зовут Гена Кастет, если что. Если, кто ещё будет наезжать на тебя – говори, что я твоя крыша.

Андрею повезло – ему досталось место в небольшой палате с голубыми стенами, а не койка в коридоре. Рана была неглубокая в районе левого плеча. Он успел закрыть собой Лену, а потом и выхватить нож у Аллы. Лена вызвала полицию, и Аллу увезли в участок. Койка Андрея находилась у раковины. Он чувствовал себя нормально и хотел поскорее выписаться. Кроме него в палате лежал дед с большой белоснежной бородой – Васильич, ему было на вид лет далеко за семьдесят. У него была сломана нога. Васильич лежал сбоку от Андрея ближе к окну. По другую сторону палаты расположились: у окна усатый Рома – сорокалетний сантехник горький пьяница, повредивший позвоночник, а ближе к двери Вениамин доходяга студент, избитый на дискотеке гопниками. Рома постоянно ругался, жаловался, что хочет похмелиться, а жена, как нарочно, отказывалась его «лечить». Студент читал учебник и уходил гулять во двор больницы. Андрею показалось, что дед тщательно его изучает.

– Васильич, ты чего? – спросил он.

– Я, да так, вспоминаю молодость. Ведь у меня первая женщина была только в двадцать шесть лет, а ты эвон такой молодой, а уже сводишь баб с ума налево и направо. Как это тебе удаётся? Если тебя даже убить готовы. Раскрой секрет, – попросил дед.

– Да это не его хотели убить, а его бабу, – подал голос Роман.

Студент оторвался от своего учебника.

Обитатели палаты были в курсе приключений Андрея, так как его приходила допрашивать следователь Ненашева. Они были свидетелями начала этого допроса. Потом Андрей попросил допросить его во дворе больницы.

– А ну тогда понятно – это ревность. Ты бросил что ли эту бабу, которая с ножом напала на твою новую подругу? – дед продолжил лезть в душу Андрея.

– Да какой бросил. Это был просто секс. Случайный. Этой чокнутой понравилось. Она преследовала меня, просила, чтобы я продолжал с ней встречаться, а она мне на фиг не нужна была.

– Так зачем же ты с ней связался?

– Странный ты, дед. Хотелось секса. Ты понимаешь это? У тебя такого разве не было в молодости особенно.

– Да в молодости очень хотелось, когда не сильно уставал на работе; но я тогда глупый был в этих делах, не знал, как правильно подойти к женщине. И получил приз первый раз только в первую брачную ночь со своей женой Машей.

– А потом? – спросил Андрей.

– Были ещё женщины?

– Нет.

– Молодец ты. Правильный ты человек. Так и должно быть, а я просто дурак.

Дед отстал от него. Андрей погрузился в свои мысли. Он пришёл к мысли, что всё произошедшее с ним было наказанием за его отход от линии исправления. Надо продолжить бороться с пороком сладострастия и тогда, может быть, в его жизни настанет хоть какой-то порядок. Это будет тяжело сделать. Так как он то и дело вспоминал о следователе Ненашевой. Он не запомнил её имя. Это была молодая женщина черноволосая, в чертах её круглого лица читались азиатские и русские корни. Она не была красавицей, но что-то в ней было привлекательное для Андрея. Возможно, его потянуло на экзотику.

Андрей курил в беседке двора больницы. Рядом не было никого. Лена собиралась навестить его вечером. В голове Андрея мелькнула подленькая мысль о том, что он уже порядком устал от своей возлюбленной. Увы, любовь проходит часто, если она была, конечно. Мог ли он любить? Почему нет? У него же была нежная привязанность и постоянное стремление быть вместе с Леной в первое время их отношений. Слева кто-то чихнул. Андрей увидел полноватую женщину с прямыми рыжими волосами, завязанными сзади в хвостик. Она села рядом с Андреем.

– Я Инга родная сестра Аллы, – представилась женщина.

Ей на вид было около тридцати лет.

– Ты в курсе, что из-за тебя козёл, Аллиного ребёнка могут отдать в детский дом? – спросила Инга.

– Она едва не убила мою жену, – попытался оправдать себя Андрей.

– Какого лешего ты закрутил роман с Аллой при живой жене?

– Это была минутная слабость.

– Надо Аллу вызволять из тюрьмы.

– Она кого-нибудь точно убьёт. Она же сумасшедшая.

– Я прослежу за ней. Я принесла тебе пятьдесят тысяч рублей.

Инга вытащила деньги из сумочки и вложила в руку Андрея. Тот нерешительно, воровски оглядываясь по сторонам, засунул банкноты в карман пижамы.

– Откажешься от претензий к Алле, и дело закроют, – сказала Инга.

Это были огромные деньги для Андрея и Лены. Они сняли комнату у бабушки Августины в частном доме в пригороде, так как Алла легко могла найти их в городе. Андрей всё меньше проявлял интереса к Лене, как к женщине. Лена спала уже, когда Андрей вышел во двор покурить. Было уже темно. В углу неба белел большой глаз Луны. Где-то звучала музыка в стиле шансон, раздавались пьяные голоса и вопли. Андрей вспомнил про следователя Ненашеву. Она ему нравилась. Вдруг с ней он мог бы быть счастлив. Судя по всему, она была девушкой темпераментной. Что, если соблазнить её. Андрей, в аккурат, собирался податься на службу в милицию. Там бы они и встретились. Но как Ненашева отнеслась бы к его изменам? Она могла бы и убить наверно, как Алла. Вот странно Лена ему всё прощает, а Алла нет. Получается, что очки не одинаково воздействуют на женщин. Или же тут всё дело в характере каждой отдельной женщины. Дурацкие очки. От них он уже натерпелся столько горя. Но и без них было совсем грустно. Андрей уволился из такси, так как там его могла найти Алла. Он не торопился с устройством на новую работу. Денег Инги хватило бы ещё на месяца три безработной жизни по расчётам Андрея. Дома сидеть Андрею было скучно, и он то и дело вырывался погулять, поискать работу в городе. Он болтался бессмысленно по городу, пытаясь придумать себе какое-нибудь развлечение. То и дело ему попадались красивые девушки, но он не торопился их соблазнять. Это было не безопасно после случая с Аллой. Близилось лето, и девушки в лёгкой одежде стали ещё более соблазнительны. Андрей сидел на скамейке в парке и грустил. Около памятника женщины с веслом ходила из стороны в сторону девушка с длинными распущенными золотистого цвета волосами. Она долго так ходила и потом заплакала. Очевидно, было, что она не дождалась своего кавалера. Андрею пришла в голову гениальная идея. Он в мгновение оказался перед плачущей девушкой, ловким движением руки достал из кармана шорт красные очки и одел их, гладя на девушку.