Глава 13 «Мы другие…»
Ранним вечером, когда они вернулись на квартиру к Ягужинской, Волконский озвучил: «Завтра нужно возвращаться в Петроград».
«Мы с Вами публичные личности, для некоторых людей не в самом лучшем свете. Нужно продумать наше возвращение в Петроград», – сказала Ягужинская. «Наше?!» – удивлённо, и в тоже время радостно ответил Волконский. «Наше! – утвердительно кивнула Наталья, – я свои дела довожу до логического конца, Виктор… Захарович, – посмотрела на вазу, – Вазовский». Она смеялась, а он в недоумении смотрел на неё: «Что?». «Мы сделаем новые паспорта, возможно с пропиской, со штампом…», – сказала Наталья Лукинична.
«Хм-м, у Вас есть такие возможности, Валерия… Климовна, – посмотрел на чайник, – Кипяткова», – засмеялся Волконский. «Можете даже не сомневаться в моих возможностях», – она тоже смеялась.
Утром следующего дня. Раздался тихий стук. Дверь приоткрылась, Волконский сидел за столом что-то писал и чертил. Ягужинская: «Вы уже при делах?! Любите рисовать? Доброе утро». Волконский, усмехнувшись: «Доброе, планирую, как нам сократить маршрут до Петрограда».
Наталья Лукинична, задумавшись: «Берлин, Варшава, Варшавский вокзал в Петрограде. Вот! Владимир, мне нужно отлучиться по поводу новых документов. Может быть к моему приходу моя коллекция картин пополнится», – улыбнулась Ягужинская и ушла. Волконский ещё некоторое время продолжал работать.
Около полудня вернулась Наталья Лукинична. «Вот знакомьтесь, – сказала она, – протягивая новые паспорта». Волконский открыл паспорт: «И кто же я теперь? – прочитал, – Воротынский… А у Вас, значит…».
«Воротынская!» – воскликнула Ягужинская, достала из ридикюля чёрный парик и быстро надела на Волконского, который был вдвойне удивлён разворотом таких событий. В это время Наталья Лукинична надела на себя также чёрный парик: «Ну и… Кто это такая, эта Ягужинская?». «Блестяще, Вам надо отдать должное, – отреагировал Волконский, – пора собираться, мне бы небольшой чемодан для документов из банка». «Есть у меня где-то… Одну минуту…», – парировала Ягужинская.
Глава 14 «Петроград»
Вечером, будучи на Восточном вокзале, купив билеты, прошли на посадку. Точно по расписанию поезд тронулся в Берлин. В Берлине, затем в Варшаве всё складывалось удачно. «Наш поезд Варшава-Петроград отправляется в два часа пополудни, мы будем в Петрограде уже утром», – отметил Волконский.
Ранним утром в купе, по пути в Петроград: «Через час будем в столице, мне нужно в Совнарком, а Вас я пристрою в городе, в целях Вашей же безопасности», – сказал Волконский. «Вы, наверное, забыли, что риск – моя жизнь, я решительно против», – заявила Ягужинская. «Дело в том, – жёстко продолжил Волконский, – события могут развернуться не в нашу пользу. И тогда, если не заключение, то расстрел!». Ягужинская заявила: «Поэтому я иду с Вами, чтобы всё было в нашу пользу. И мой ответ окончательный!».
Волконский открывая газету: «Упрямая». «Я Вас прощаю, потому что Вы меня ещё не очень хорошо знаете», – сказала Ягужинская глядя в окно. Поезд начал замедлять ход. За окном медленно проплывали окраины Петрограда. Небо было пасмурное, шёл небольшой снежок. Через несколько минут поезд остановился на Варшавском вокзале. Выйдя из вагона: «Вашу руку, пожалуйста», – сказал Волконский, помогая Ягужинской выйти. Они пошли рядом, держась под руку, сливаясь с толпой пассажиров. Наняв извозчика на привокзальной площади, отправились в Смольный институт, где и располагался Совнарком.
Глядя на падающий снег, горящие фонари, открывающиеся магазины, слыша цокот лошадиных копыт: «Скоро Рождество», – мечтательно заметила Ягужинская. Владимир Николаевич кивнул и задумался о чём-то о своём. После получасовой поездки, экипаж остановился возле центральных ворот Смольного института. Пассажиры вышли и направились к парадному входу. С каждым шагом напряжение у них усиливалось. Подойдя к караульному, Волконский протянул паспорта, после проверки которых, они вошли в здание.
Глава 15 «Правосудие»
В фойе Волконский осмотрелся, кругом стояли и сидели солдаты. Вдруг один из них, стал подходить всё ближе и ближе: «Вы к кому? Кто Вас вызывал?». «К товарищу Ленину! Нам срочно! – сказал Владимир Николаевич, – попрошу не задерживать!». Волконский и Ягужинская двинулись дальше… «Стоять! – крикнул солдат, – Гордей Романович!».
Солдат повернулся к Протасову, стоявшему возле окна, кивнул в сторону пары, которая остановилась. Протасов подошёл, осмотрел обоих, глядя в глаза Волконскому ехидно улыбаясь, сорвал парик с головы Волконского. Тот, в ту же секунду, оттолкнул Протасова. «Задержать!» – крикнул Протасов и засмеялся. Солдаты тут же окружили пару.
«Владимир Николаевич, – протянул Протасов, – какая смелость и одновременно глупость, заявиться сюда. А кто это рядом с Вами?! – подходит ближе к Ягужинской, рассматривая её, – Ягужинская Наталья, кажется, Лукинична… Не может быть». Протасов обратил внимание на небольшой чемодан в руках Волконского, который крепко сжимал его в своей руке. Протасов его выхватил, приоткрыл, вскользь просмотрел: «Документы». «Что здесь происходит?!» – Лаврентьев спускался в фойе по лестнице. Протасов быстро отдал чемодан своему доверенному солдату: «Быстро в мой кабинет!» – прошипел он.
«Всё», – сказала Ягужинская со вздохом. «Разойдись!» – протискиваясь среди солдат, сказал Лаврентьев и увидел пару.
«Анатолий Степанович, вы только взгляните, – Протасов указал на Волконского и Ягужинскую, – какая наглость, заявиться сюда, да ещё и с кем?! С воровкой!». Лаврентьев подошёл очень близко к Волконскому, глядя в глаза: «Ну что, изменник революции, говорите». В это время Протасов за его спиной продолжал наговаривать на Волконского. Владимир Николаевич, глядя в глаза Лаврентьеву, спокойным голос произнёс: «В кармане», – достаёт сложенные в несколько раз документы, протягивая их Лаврентьеву.
Анатолий Степанович, продолжая стоять перед Волконским, ознакомился с содержанием документов: «За клевету, за контрреволюционные действия, за нанесение материального ущерба государству… Арестовать Гордея Романовича Протасова. Немедленно!» – громко крикнул Лаврентьев. Солдаты замешкались, но затем выполнили команду. Протасов возмущался, кричал, обзывал всех последними словами. «Вы же положили документы в чемодан», – растерянно сказала Ягужинская. Волконский с лёгкой улыбкой: «Фокус». «Но что же тогда видел в чемодане Протасов?» – спросила Ягужинская. Владимир Николаевич ответил: «Картины…». Ягужинская улыбнулась.
Лаврентьев подошёл к Протасову: «Где же Ваша честь и достоинство?! Так считаете меня дураком?! Оскорбляете честных людей, вот кому место в Трубецком бастионе, но, думаю, Вы там не задержитесь». «Ненавижу Вас всех», – прошипел Протасов. «Увести с глаз моих долой», – приказал Лаврентьев. «Анатолий Степанович, что прикажете делать с Ягужинской?» – спросил старший солдат. Лаврентьев подошёл к Ягужинской: «Наталья Лукинична, зная Ваше прошлое, я должен Вас арестовать, но к Вашему счастью или наоборот к несчастью, на сегодняшний день я не могу этого сделать: суды временно распущены и действует только революционный трибунал, по канонам которого, нарушение законности карается просто расстрелом. Я предлагаю Вам покинуть страну».
«Анатолий Степанович, я бы хотел с Вами поговорить», – сказал Волконский. «Я Вас слушаю, Владимир Николаевич», – ответил Лаврентьев. «Дело в том, – начал Владимир Николаевич, – что Наталья Лукинична оказала мне поддержку и помощь в деле возвращения огромных ценностей в наше государство, а значит оказала содействие революции». Лаврентьев задумался. Волконский продолжил, глядя в глаза Ягужинской: «Один мудрый человек в Финляндии изрёк мне следующее: каждый проступок, как и каждое доброе дело, рождает новое будущее…». У Ягужинской навернулись слёзы, но она молча сдержала себя.
Лаврентьев подал свой платок Ягужинской: «Её дело из картотеки в Вашем распоряжении и в Вашей власти», – добавил, повернувшись к Волконскому, который после его слов отдал честь Лаврентьеву. Анатолий Степанович сказал: «Благодарю за службу», – и отдал честь…