Часть 3. Возрождение
Виоланте сидела на ступенях разрушенного Храма Чести, Верности и Любви. На ней были голубые джинсы и черная футболка с длинными рукавами. Длинные золотые волосы были завязаны хвостом. Вокруг гудели машины, воздух был удушливым из-за выхлопных газов.
– Я больше не королева, – с горечью признала девушка. – Им удалось меня раздавить. Разве такой мир я мечтала построить?
– Мир, конечно, изменился, – отозвался Гейн, стоявший на несколько ступеней ниже. – Но ты осталась королевой. Пойдем домой.
Они шли пешком по улицам большого европейского города, встречая обычных людей, чаще всего с мрачными и усталыми лицами. В их квартире, однако, была иная аура. Это не была аура Виоланте, она была слишком подавлена. Это была аура Гейна. Он как будто приносил с собой свежий бриз. Его улыбка, внутренняя веселость и душевная чистота определяли атмосферу в квартире. Гейн был ученым, великолепным историком, и его заработка вполне хватало на жизнь им обоим. Тем не менее, Виоланте искала работу, но пока не нашла ничего подходящего.
Попытки Виоланте стать певицей пока не увенчались ничем. Для классической вокалистки ей не хватало образования, да и сама девушка едва ли хотела работать в оперном театре. Вместе с тем, ее песни не считались кассовыми (Виоланте прекрасно понимала это слово и люто ненавидела его). Их простая, ясная мелодия была как будто из другого мира. Девушка терпеть не могла современную музыку: с одной стороны, это были популярные песни с явными признаками тупоумия, с другой – так называемые «классические» произведения с ужасающими диссонансами, как будто отражавшие полнейший разлад в мозгах людей. Виоланте чувствовала себя чужой в этом мире с его бесконечной погоней за деньгами, наслаждениями, попыткой спастись от себя в привязанности к другим. Современная молодежь проводила свободное время на вечеринках с невероятно громкой музыкой и страшной распущенностью. Виоланте не была ханжой, но все же считала, что полное отсутствие всяких нравственных устоев не должно подменять эти самые устои. Свобода, увы, слишком часто оборачивалась пустотой.
На фоне этого ярчайшим исключением был Гейн. Он был поистине удивительным человеком. Он все брал на себя. Нужно было убрать грязь перед домом, починить что-то – он делал это сам, не дожидаясь ни от кого помощи. Гейн ухаживал за больными, и один его вид служил им утешением. От него исходил свет. Порой он любил поболтать с нищими, и часто Виоланте видела его раздраженным после таких разговоров. Но изредка Гейн приходил радостный и рассказывал жене:
– Ты знаешь, я счастлив не потому, что этому человеку плохо, но ему действительно плохо. Он не лжет. Мне так надоела ложь.
По вечерам, когда им было тоскливо, они садились за рояль и пели дуэтом, и это было восхитительно.
Иногда к ним в гости приезжал Князь, на которого мировые изменения практически не повлияли. Виоланте сидела у Гейна на коленях и, не стесняясь мужа, вспоминала счастливые мгновения, проведенные вместе с Князем. Она не была равнодушной к последнему – ее любовь не превратилась в слова. Это было теплое чувство уважения и благодарности за прошлое и еще некоторая настороженность в отношении человека, в котором Виоланте не была полностью уверена. Тем не менее, встречи эти были счастливыми. Девушка радовалась, видя Князя и Гейна вместе.
Гейн был ее благословением. Виоланте не знала, что будет делать без него.
– Если ты умрешь, я тоже умру, – говорила она ему.
– Я живу ради тебя, – тихо отвечал он.
Чтобы не быть «нигде», Виоланте вспомнила свое давнее увлечение литературой. Она чувствовала, что может здесь преуспеть. Но ей было этого мало. Виоланте хотела большего, она имела это большее, но ей никак не удавалось его вернуть. Ее проблема состояла в том, что она разочаровалась практически во всем. Она шла по улице, смотрела на здания и видела в них лишь камни. Все казалось простым, из всех вещей как будто исчез дух. Люди также доставляли немало огорчений Виоланте. Острым чутьем она угадывала в них отрицательные качества и с трудом переносила тех, кто был ей неприятен. Бывали и другие – те, в которых девушка чувствовала одухотворенность и внутреннюю красоту. Общаться с ними было для нее радостью.
Виоланте шла по набережной, не ощущая ничего, кроме пустоты. Ее попытки «прорваться», кардинально изменить свою жизнь ни к чему не привели. Она думала о бессмысленности своего существования. Она взглянула на воду и неожиданно так явственно представила себе, как бросается туда и исчезает там навсегда, что ее прямо-таки отбросило к решетке. Это был образ из далекого прошлого.
– Что с тобой, Виоланте? – окликнул ее Гейн.
Она посмотрела на него взглядом потенциальной самоубийцы.
– Твоя жена – неудачница, – равнодушно сказала она. – Зачем ей такая жизнь?
– Виоланте, что ты задумала? – вскричал Гейн, схватив ее за плечи и сильно встряхнув. – Самоубийство? Моя сестра покончила с собой, я не допущу больше самоубийств у себя в семье!
– Я очень устала, – тихо сказала девушка.
– Послушай, Виоланте, – промолвил Гейн. – Я не знаю точно, зачем Господь послал нас в этот мир, но я знаю, что Он поставил меня, чтобы спасти тебя от тебя самой. Я тебя не потеряю.
Виоланте обняла его и сказала неожиданно:
– Я хочу иметь детей.
Гейн подхватил ее на руки, и она не помнила, как очутилась дома.
То чудо, в которое превращалась каждая их близость – оно было и в ту ночь. Виоланте скользила по телу Гейна, восклицая:
– Господи, я хочу иметь детей!
Их губы встречались, она сливалась с ним, прижималась к нему и, покрывая поцелуями его тело, шептала:
– Я люблю тебя, Гейн.
– Я люблю тебя, дорогая, – отвечал он с улыбкой.
Виоланте была, наверное, самой милой беременной женщиной на свете. Живот ничуть не портил ее внешности. Жизнь для нее заиграла новыми красками. Да и сам этот мир, в котором Виоланте пришлось жить, вроде бы начал меняться. Другие люди, те, которых она не знала, начали что-то делать, и среди бедствий, к которым вначале это привело, девушка прозревала более светлое будущее.
Началось восстановление Храма Чести, Верности и Любви. Виоланте со своим большим животом сновала между рабочими, наслаждаясь солнцем и надеждой. Вскоре в еще недостроенный Храм начали приходить влюбленные парочки, привлеченные туда покоем и тишиной. Новое счастье вошло в жизнь Виоланте. Сидя вечером рядом с Гейном, она как-то сказала:
– Боже мой, до чего я могла дойти! До мысли о самоубийстве! Но обещаю тебе, этого никогда не повторится!
Гейн понимающе кивнул и нежно провел рукой по ее щеке.
Однажды Виоланте нашла его в соборе. Она опустилась на колени рядом с ним. Гейн взглянул на нее и сказал:
– Я молился за тебя.
– Ты ведь знаешь, моя вера тогда пошатнулась, – тихо сказала Виоланте. – Но сейчас все возвращается.
– Это хорошо.
Она положила подбородок на сплетенные руки, закрыла глаза, и ее душа наполнилась светом.
Виоланте родила близнецов, мальчика и девочку. Она стала прекрасной матерью и видела в своих детях, как и в их отце, отсвет рая.
Виоланте все же стала знаменитой певицей. У нее появилась куча поклонников, на ее концертах всегда был аншлаг, ее песни стали «кассовыми». Виоланте научилась оттачивать исполнение и достигать в этом совершенства. Гейн писал стихи, его жена перекладывала их на музыку. Иногда он ей аккомпанировал, и тогда эта звездная пара казалась самой красивой в мире.
Виоланте уже больше не была королевой Счастливой Страны. Но через некоторое время она стала главой организации, объединяющей все страны Земли. Гейн помогал ей, но сам не стремился ни к славе, ни к власти.
«Ты никогда не имела того, что имел я», – говорил он ей. «Ты была королевой полупризрачной страны. Я же прошел через славу, и власть у меня была. Мне они больше не нужны. Я счастлив тем, что имею. Я счастлив тем, что живу с тобой».
Главным делом Виоланте стало выдавливание лжи, которая своим ядом заполонила весь мир. Обычно ей это удавалось, она чувствовала себя на своем месте и шла вперед, в дали, о которых сама едва догадывалась.