Но время шло, а этого не происходило. Почему так было, даже сама королева и ее друг не могли понять. Они были вечно заняты, это верно. Правда, Виоланте не забывала о Князе, когда пела песни, посвященные ему, а тот, в свою очередь, при каждой возможности старался оказать ей знаки внимания типа букета цветов, какой-нибудь безделушки и т. п. Наверное, их свадьба все-таки состоялась бы, если бы не одно обстоятельство, прямо-таки перевернувшее жизнь королевы. Правда, она предчувствовала какие-то изменения, ведь однажды, когда она прощалась с Князем, она вдруг крепко обняла его и, прижимаясь к нему изо всех сил, сказала умоляющим тоном: «Не уходи! Не уходи!»
Визит Гейна, царя той самой страны, где жил Князь, был для Виоланте неожиданным. Конечно, королева слышала о нем, его слава была велика, но она никогда его не видела. Судьба Гейна была непростой. Много горя и страданий испытал он, прежде чем стал Царем, почти что богом для своей любимой страны. Все это не могло не отразиться на его облике. Гейн был красив и талантлив – идеальное сочетание для жителя Счастливой Страны. Но было в нем что-то другое. Его страна не была счастливой: в ней было много красоты, много радостей, но и много бед, да таких, о каких в других странах не ведали. Выражение сострадания и видимого ощущения чужой боли появлялось на его лице, когда он не улыбался. Правда, улыбался Гейн часто, и улыбка его была воистину лучезарной.
Виоланте встретила его в зале для приемов. Гейн наклонился, чтобы поцеловать ей руку, и ее будто ударило током от его прикосновения и пылающего взгляда необыкновенных, не поддающихся описанию глаз. Она физически почувствовала его чистоту, как будто он прошел очищение огнем, и к горлу у нее почему-то подступили слезы. Тем не менее, Виоланте сдержалась, и их последующий разговор протекал довольно спокойно. Они говорили о важных для своих стран проблемах, Виоланте жаловалась на то, как трудно ей порой бывает отвести беду от своей земли, как сложно ей противостоять экспансии соседних государств, как тяжело поддерживать внутреннее равновесие и веселость, чтобы продолжать чувствовать себя полноценной королевой Счастливой Страны. Гейн смотрел на нее понимающе, и девушка невольно подпала под его обаяние. Он рассказывал о практических программах по улучшению жизни людей и искренне порадовался, что в стране Виоланте подобных проблем давно уже нет. Королева рассталась с Гейном с удивительным чувством, неведомым ей прежде.
Вечером, как обычно, Виоланте устроила концерт в Храме Чести, Верности и Любви, и Гейн выступил на нем в качестве гостя. У него был великолепный бархатный баритон. Он пел печальную песню своей далекой страны. Виоланте не знала ни единого слова, но благодаря чувству, которое он вкладывал в пение, она, кажется, понимала ее содержание. Королева тоже выступала и пела в тот вечер особенно хорошо. Легко как ручеек лилась светлая мелодия Виоланте. К концу концерта Гейн превратился в ее верного поклонника. Королева, в свою очередь, также выразила восхищение талантом царя.
Через пару дней у Виоланте выдалось свободное время, и она решила воспользоваться им, чтобы показать Гейну свою маленькую страну. Они вышли рано утром; со всех сторон вскоре начали доноситься звонкие голоса и песни жителей. Королева оживленно рассказывала о столице, о ее прекрасных церквях, храмах и, главное, о Храме Верности, о его строительстве, о том, сколько радости было вложено в каждый его камень. Гейн слушал внимательно, это было его великолепным качеством. Однако они не расстались после окончания «экскурсии». Они продолжали гулять по городу, и Виоланте впоследствии не могла вспомнить ни о чем они говорили, ни что конкретно делали. Она знала только одно – они были счастливы. Они были так счастливы, что могли служить образцом граждан Счастливой Страны. Они бродили по улицам, наслаждаясь общением друг с другом, и когда они расстались уже поздно вечером, Виоланте вдруг стало страшно, и ей захотелось, чтобы Гейн уехал как можно скорее.
Царь должен был уехать, его визит подходил к концу. Но простой его отъезд не мог утихомирить бурю в душе королевы Виоланте. На их последнюю встречу она надела великолепное белое платье и приняла серьезный вид. Они с Гейном обменялись церемонными приветствиями, царь поцеловал ей руку, и она опять вздрогнула от его прикосновения.
– Ваш визит подошел к концу, – сказала Виоланте. – Прошу Вас, уезжайте, Гейн. Надеюсь, Вы понимаете, о чем я, – добавила она с особым чувством.
Она заметила, как потемнели его глаза.
– Я сделаю так, как Вы хотите, – сухо сказал Гейн. – Прощайте.
Царь поклонился, вышел из зала, а Виоланте вместе с приступом боли почувствовала облегчение и осознала свое Право быть королевой.
Отношения Виоланте и Князя переживали в то время расцвет. Никогда прежде они не общались так часто и так тесно. Правда, было одно «но». Князь обещал Виоланте помочь решить одну проблему, однако дело пока не двигалось, и хотя королева старалась не смешивать личное с общественным, это не могло ее не беспокоить. Тем не менее, на дне рождения Князя она была с ним и веселилась как никогда. О Гейне и его делах Виоланте слышала довольно часто, но сама о нем практически не думала.
Виоланте по-прежнему исполняла песни в Храме Верности; значительную их часть она посвящала Князю. Ему же она посвятила и новую, очень красивую песню не собственного сочинения. Ей сначала показалось, что эта песня идеально подходит для выражения ее любви к Князю, но чем больше она ее пела, тем отчетливее понимала, что это не так. В песне было иное чувство, не то ароматное наслаждение, которое Виоланте испытывала при общении с Князем, но что-то более щемящее, высокое, запредельное. Осознавала ли тогда королева, что ее идеал еще совсем недавно находился рядом с ней?
Проблему, которую вроде бы обещал решить Князь, он не решил. На такие случаи у него имелось стандартное объяснение, заключавшееся в том, что нужно одинаково воспринимать успехи и неудачи. Виоланте была раздражена и откровенно зла на него. Правда, вскоре они помирились, но брешь в их отношениях появилась, хотя, вполне возможно, и намного раньше. Виоланте осознала чрезмерную зависимость от влияния Князя, и это ей не понравилось.
И вдруг все изменилось. Однажды утром королева встала с постели и поняла, что прежних чар любви к Князю больше нет. Она была свободна. Но это показалось ей неправильным. Виоланте считала свою любовь к Князю вечной, и нынешнее ощущение было для нее предательством. Она не просто разлюбила Князя. Ненавидя ложь, королева вынуждена была признаться себе, что некоторое время пыталась любить двух мужчин одновременно. Она, которая сама предложила включить «верность» в название Храма Чести и Любви, попрала это святое слово. На миг ей показалось, что она более не может быть королевой Счастливой Страны. Подойдя проще, Виоланте решила быть честной, встретиться с Князем и все ему объяснить.
Они прогуливались по берегу реки. Князь накрыл руку Виоланте своей, от него исходили тепло и покой. Королева впервые заметила, что он уже немолод. Они молчали. Любил ли он ее? Любила ли она его? Наконец, Князь произнес скорее утвердительно:
– Ты полюбила другого.
– Да, я полюбила другого.
Больше они ничего не сказали. Князь пригласил Виоланте на танец, и они закружились в медленном прощальном вальсе.
Князь не ушел полностью из жизни королевы. Она продолжала считать его своим учителем, они встречались иногда, но прошлое они вернуть не могли, да и не хотели.
На следующий день Виоланте отправилась в страну Гейна. Она нашла его в саду. В свободное от государственных дел время Царь любил работать на земле.
– Виоланте! Вот так встреча! – воскликнул он.
– Гейн, я должна перед тобой извиниться, – проговорила она, запинаясь. – Я была груба… Это было просто некрасиво с моей стороны…
Он внимательно посмотрел на нее и спросил с чувством:
– Ты пришла ко мне?
– Да! – выдохнула королева.
Гейн обнял ее, прижал к себе и сказал:
– Я люблю тебя, Виоланте. Я никогда не причиню тебе зла.
Охваченная внезапным порывом, она ответила:
– Я люблю тебя, Гейн. Правда, я уже однажды говорила это. Просто тогда это прозвучало как «уходи».
Он рассмеялся.
– Ты хочешь, чтобы я поехал с тобой?
– Да.
– Хорошо, поедем завтра. Сегодня уже поздно.