Она прищурила свои маленькие глазки и пристально на меня посмотрела. Я выдержала ее взгляд, чтобы не выдать себя, и спросила:
– Об этом кто-нибудь еще знает?
– Нет. Пока нет.
Было опасно оставлять все так, как есть. Я не хотела, чтобы в школе нас уже приняли за пару. Я не хочу, чтобы меня считали ветреной, ведь этот парень только день назад появился в городе. Хорошо, что Кейт на прямую расспросила у меня об этом, а не стала все сразу рассказывать другим. Тогда бы уже сегодня это была сплетня дня… А потом недели…
– Кейт, миленькая. Я тебя очень прошу, не говори о том, что вчера произошло.
– Почему? – допытывала она. – У тебя. Кто-то. Другой на примете?
– Да, – выпалила я, не подумав о смысле заданного ею вопроса. – Но это секрет. Просто все еще не точно.
Она разочарованно выдохнула и обиженно надув губки сказала:
– Так и быть. Но я первой должна узнать, кто станет твоим новым парнем.
Я совсем было расслабилась (если честно, я легко отделалась – всего одним обещанием), но вездесущий нос сделал ситуацию еще более сложной.
– Но вы, девочки, не учли еще один пунктик вашего договора.
Этот голос подействовал на меня как красный цвет на быка. Из тени вышла точеная фигурка Вивьен.
Я так и знала, что никакая ложь не кончается хорошо.
Я глубоко вздохнула, успокаивая свой пыл, а шпионка тем временем подошла к нам вплотную. Я со злобой посмотрела в нагло ухмыляющиеся глаза, и хотела было сказать, что ее ждет, если она раскроет наш секрет, но не успела. Кейт известила нас неприятной новостью:
– Мы опоздали!
Я развернулась и, сделав пару шагов в сторону здания, злобно прошипела:
– Мы с тобой еще поговорим. Надеюсь, ты поняла меня.
Я была уверена в том, что Вивьен не расскажет никому про то, что слышала. Ведь она тогда не получит никакой выгоды. «А вот в случае не разглашения тайны, – думала я. – Она обязательно продиктует мне условия сохранения секрета. И тогда получается, что она выиграет эту схватку. Нет! У Мейдер ничего не получиться. У меня есть план!»
Воодушевленная тем, что придумала, и тем, что у Кейт урок в другом кабинете (во-первых, легче было отмазаться за опоздание, а во-вторых, я не очень хотела быть подвергнутой расспросами о проведенном вечере вместе с Кристианом), я быстро добежала до класса. Проблем, как и предполагала, не возникло – я сделала все как обычно: просто забежала в класс незамеченной, пока Мистер Нильдсон (преподаватель по физике) копался у себя в шкафчике с приборами. На мое запоздалое появление даже ученики не обратили внимания. Так делали все.
Кстати, о моем маленьком плане, при котором Вивьен останется не у дел. Мне придется самой все рассказать своим друзьям о событиях вчерашнего вечера. Тогда это уже не будет секретом, хотя и существует вероятность того, что мои отношения будут обсуждать половина старшеклассников, но зато Вивьен не станет обладателем славы, которую она получила в случае открытия и распространения моей тайны.
Конечно, я не хотела, чтобы кто-нибудь знал о моей случайной встрече с Кристианом, но все меняется, когда на кон ставится твоя гордость. «Келли Шелбер не позволит себя шантажировать! La garde meurt et ne se rend pas!» («Гвардия умирает, но не сдается», – слова, приписываемые одному из генералов Наполеона I в сражении при Ватерлоо).
Хорошо, что с этой не очень значительной проблемой я разобралась. Но еще мне предстоит сегодня долгий разговор с героем вчерашнего вечера.
Нет, ну надо же! Он следил за мной! Это уму непостижимо. Как это я еще вчера не догадалась спросить, что же он там делал… Странное совпадение, не правда ли?
Сидя за партой в кабинете физике, я нервно поглядывала на часы. Мне ужасно хотелось поскорее выйти из класса и разобраться со всеми проблемками. Объяснения учителем новой темы еще больше раздражали. Я и не заметила, как стала стучать концом карандаша по парте, но вот мой сосед явно обратил на это внимание. Краем глаза я видела его недовольный взгляд, который он бросал на меня время от времени. В конце концов, парень не выдержал и резко выдернул из моих рук карандаш, гневно просверлив меня светящимися от злобы глазами.
«Так, не нервничай, девочка. Мы и не такое выдерживали».
Мало того, что я сама не в силах сдерживать свои эмоции, так еще и других напрягаю. Тем более внимание к моей персоне сейчас совсем не желательно. Мою «татуировку» на шее очень легко заметить. Я поправила волосы так, чтобы они лежали на левом плече, ниспадая длинными цвета песка на лазурном пляже локонами и закрывая собой брошку в виде черной розы висевшей на груди. Я перевесила ее на другую сторону. Мне бы хотелось, чтобы брошь была на видном месте. Уж больно она мне нравилась. Она принадлежит мне с давних времен.
Как-то раз (думаю, мне тогда было около десяти лет) мама показывала мне свои украшения, и тогда она сказала, что это моя брошь, но носить ее еще рано. Я спросила, откуда она у нас, а мама лишь горько вздохнула и неопределенно ответила: «Я не знаю. Но она очень важна для тебя. Не думай об этом пока, но ты должна хранить ее у себя при любых обстоятельствах». В тот момент я не придала значения ее словам, но не сейчас. Они показались мне зацепкой к загадке, что таится в моей семье.
Я сняла брошь, внимательно рассмотрела ее и на обратной стороне заметила надпись. Язык был мне не знаком, поэтому я даже не представляла, что это могло обозначать. Меня распирало от любопытства, поэтому я решила после этого урока зайти к учителю иностранных языков. Может, она сможет мне помочь?
До конца урока оставалось всего несколько минут. Это придало мне энтузиазма. Но вопреки этому меня одолели другие мысли. Если рассмотреть свою жизнь сейчас во всей ее «красоте», то можно заметить огромное количество событий, которые совершенно не связаны между собой, и пугают своей нереальностью. Больно много проблем навалилось на меня. Причем все сразу. Я целый месяц скучала от того, что не происходило равным счетом ничего, что могло бы как-то разбавить мою и без того однообразную жизнь. Я не очень люблю перемены, но иногда они просто необходимы. Но вот когда перемены стали происходить – это перестало быть заманчивой идеей.
Подобные размышления занимали мои мысли все оставшееся время. Я полностью окунулась в свои проблемы, поэтому, когда прозвенел звонок, еще сидела, подперев рукой голову. А когда обнаружила класс в оживлении, поднялась со стула и пулей выбежала из кабинета.
Для начала я решила узнать значение надписи, а потом разобраться с остальным. Мне, по-хорошему, надо было бы найти Грейс. Но на это времени не оставалось. Первая перемена не очень длинная. Поэтому я прямиком направилась в кабинет иностранных языков. Учительница была на месте, и первым делом я поздоровалась:
– Доброе утро, миссис Тирол.
Она отвлеклась от своих книг и непонимающе на меня посмотрела. Кассандра Тирол была еще молодой, поэтому разговаривать с ней было много легче, чем с другими преподавателями. В этой школе она работает только второй год.
– А… Кэйли, здравствуй. Заходи, – она подозвала к себе рукой. – Ты что-то хотела?
– Да, – неуверенно произнесла я. – Не могли бы вы мне помочь? Надеюсь, это не займет у вас много времени.
– Я к твоим услугам.
– Хорошо, – я поднесла к ней брошь и показала надпись, положив ее на стол. – Вам знаком этот язык?
Она несколько секунд задумчиво рассматривала экспонат и, вздернув бровями, сказала:
– Надо же. Это латынь. Откуда она у тебя?
– Я сама не знаю. Она у меня с детства и очень ценна для нашей семьи, – я дернула плечами, не зная, что сказать дальше, поэтому решила сменить тему. – Так что там написано?
– Не знаю.
Это все, что она сказала и продолжила осматривать брошь. В течение минуты я стояла, наблюдая за ее действиями: она, то подносила лупу, то убирала ее, при этом что-то бормотала себе под нос. А потом она посмотрела на меня и, нахмурившись, промолвила:
– Я могу помочь тебе, хотя и совсем чуть-чуть, но только с одним условием.
– С каким же? – подозрительно спросила я.
– Если ты потом скажешь мне, что тут написано.
– Да, хорошо.
Она взяла карандаш и написала что-то на маленьком листочке, а потом отдала его мне со словами:
– Вот эту книгу ты возьмешь в библиотеке на 10 Авеню и найдешь там все слова, выгравированные на брошке. И еще, – она подвела меня к столу рядом с собой. – Видишь вот эти знаки. Узнай в интернете, что они значат.
Я поднесла лупу и увидела два значка под надписью. Один не представлял собой никакой фигуры, а напоминал закорючку. А вот другой был очень похож на что-то.
– Спасибо, миссис Тирол. Мне надо бежать на урок, а на днях я зайду к вам после занятий и расскажу о надписи, – немного взволнованно произнесла.
Она помахала мне рукой и улыбнулась:
– Не забудь.
ГЛАВА 7.
Сейчас я была взволнована из-за брошки, но это чувство было приятным. Я быстро шла по коридору на следующий урок и, улыбаясь, планировала сегодняшний день. Я решила, что после школы поеду в ту самую библиотеку. Меня разрывало от желания раскрыть секрет броши. Думаю, это касается моего странного шрама, и того, что скрывают от меня родители.
Не замечая никого вокруг, я дошла до кабинета европейской истории. Урок еще не начался, поэтому класс не был полон учениками. Было довольно тихо, и это, скажу честно, редкий случай. Я села туда, где сидела на прошлом уроке, но уже на месте возле окна.
Моим соседом был Кристиан. Это было как нельзя кстати. Предстоял серьезный разговор. Меня переполняло чувством протеста – претила сама мысль о том, что кто-то следил за мной. Я хотела как можно скорее выяснить у него причину его действия в отношении меня. Но, как бы я не была сердита на него, мысли о вчерашнем приключении заставляли трепетать мое сердце. Хотя такое явление не убавило моей решимости вступить с Крисом в перепалку и накричать на него.
Но, к моему огромному сожалению, сейчас этого я никак не могла сделать. В данный момент были неподходящие обстоятельства: я была в аудитории, в которой, после начала урока, будет присутствовать около тридцати подростков и учитель. Если быть честной, меня одолевает беспокойство по поводу моей несдержанности в последнее время. Вдруг я не сдержусь и повышу голос? Тем более, всегда существовали люди, которые слышат все и всюду. Да, я помню, что сама сегодня планирую все рассказать друзьям, но не в подробностях. Поэтому, нужно быть осторожнее и скрыть щекочущие детали вчерашнего вечера от любителей перемывать косточки на переменах и делать ситуации более устрашающими, наполняя их своими вымышленными дополнениями.
Сидя за партой, я не сводила глаз с дверного проема. Я ждала момента появления виновника всей этой неразберихи происходящей вокруг меня. Около пяти минут прошли без движения. Класс начал наполняться учениками, а Кристиана все не было. Я стала нервничать, ведь через пару минут начнется урок, и тогда я не успею поговорить с ним. После чего мне придется ждать еще 45 минут. Ох… я этого не выдержу. Значит, нужно придумать способ, как поговорить с ним во время истории.
Я достала из сумки тетрадь для личных записей и вырвала оттуда чистый листок. Надеюсь, он сядет со мной. А если нет?! Что если он начнет избегать меня, боясь, что я снова буду доставать его вопросами, как вчера? А ведь я буду спрашивать – и это правильно. Я обязана знать, зачем он следил за мной (теперь я не буду отрицать этот факт). И вновь я вздрогнула, лишь подумав об этом.
Наконец Кристиан пришел. Как всегда ослепительный и очень красивый. Сегодня он был одет в блеклую сиреневую рубашку: две пуговицы сверху были расстегнуты (по мне так это очень сексуально), а рукава подвернуты и закатаны до локтей. Все это хорошо сочеталось с черными штанами из плотной ткани. Я не уверена во мнениях других девушек, но меня привлекало во многом не то, как он одевается, а его искушенный, таинственный взгляд. Глаза. Ах… эти глаза. Они, казалось, были бездонными. Синие как море, хотя иногда я замечаю в них и другой цвет – серый. Каждый раз смотря в них я снова начинала тонуть. Изгиб губ был настолько четок, что создавалось впечатление, будто их выпилили из мрамора. Черты лица напоминали античного героя.
В общем, у меня не хватает слов, чтобы описать эту красоту… А сейчас и вовсе не время любоваться.
Я отвела от него глаза, выпрямила спину и приподняла подбородок, приняв при этом серьезное выражение лица и даже немного злое. Когда он подошел к первой парте (я же сидела на третьей), посмотрела на него. Мои глаза должны были выражать гнев, но думаю, у меня это нехорошо получилось. Потому что вместо того, чтобы беспокоиться (я думала, что именно так он должен был реагировать на мое поведение), он слегка улыбнулся мне, подошел к месту рядом со мной и сел полу боком. Я сделала так же, мне ведь надо было с ним поговорить.
Лишь на секунду взглянув ему в глаза, я снова оказалась под влиянием его очарования. Тогда моя серьезность и сосредоточенность исчезла.
– Привет, – спокойно произнес Кристиан.
Я кивнула не в силах сказать хотя бы слово. Отвернувшись от него, я глубоко вздохнула и на одном дыхании выпалила:
– Сейчас ты должен мне многое объяснить.
Он удивился моей резкости. Я увидела это в его широко распахнутых глазах.
– И что же я должен объяснить?
Теперь я была спокойна и могла говорить что угодно и как угодно.
– Зачем ты следил за мной?
Он удивился еще сильнее. Но Кристиан сразу взял себя в руки и обыденным тоном спросил:
– С чего ты взяла, что я следил?
Так, значит. Он отвечает вопросом на вопрос. Сразу видно, что он пытается уйти от темы. Ну, уж нет. Со мной такое не пройдет. Его поведение придало мне еще большей уверенности в своей правоте.
– У меня есть доказательства того, что ты находился возле конюшни, в то время как я выводила оттуда лошадь…
Я хотела продолжить пилить его, но что-то остановило меня. Наверное, чувства, переполнявшие все мое тело и разум в это мгновение. Они принадлежали не мне и врывались без разрешения, проникая все глубже и глубже в душу. Сейчас я могла бы простить все этому загадочному юноше. Я стала уязвима только из-за того, что Кристиан не отрывал от меня своих синих глаз. Они выражали такую нежность, благоговение…
И тогда через эту пелену чувств я вспомнила еще один подозрительный факт. Перед первым школьным днем меня всю ночь терзал один и тот же сон.
Эти глаза, похоже, преследовали меня везде, где только можно, и всегда приводили в замешательство: сон, в котором я падала в пропасть; в тот же день на площадке перед школой я долго стояла, не отрывая глаз от парня под деревьями; в первую нашу с ним встречу, мы столкнулись в коридоре, и опять синие и бездонные проникали в меня, а я отвечала на его взгляд; и каждые непонятные мне «видения», которые приходят при каждом касании с Кристианом.
Все это очень странно. И каждое новое открытие в его отношении вызывает во мне еще больший интерес, чем раньше. Помню, как меня выворачивало от одного упоминания о нем… Но, думаю, все это было вызвано сильной симпатией к нему. Может, это даже была ревность. Все так спокойно говорили с ним или обсуждали между собой каждое его движение, слово. Еще я видела, как мои друзья (хотя и поначалу не хотели принимать Криса в свою компанию) спокойно могут поспорить с ним, что говорит о уже сложившихся отношениях. А когда это делали учителя, то всегда он оказывался прав. Это очень меня удивляло. Еще я всегда была поражена его необычным акцентом и манерой разговора. А тот факт, что он в школе новичок, тоже оказывал большую заинтересованность к его персоне. И это как раз не удивительно – Кристиан словно новый вид шоколада с красивой оберткой, которую все хотят попробовать.
А вот я всегда была в стороне, не принимала участия в обсуждении, избегала его, старалась не смотреть, в чем он был одет (хотя почти все девчонки обсуждали его внешность), и несмотря на это сейчас я могу перечислить все, что он одевал.
Я поняла свою ошибку. Все мои старания игнорировать Кристиана только усиливали мою симпатию и заинтересованность к нему. Хотя мы толком даже и не знакомы, но… Я чувствую его, и уверена в том, что нас что-то связывает. И, когда я раздумываю над всеми происходящими вокруг меня вещами, меня посещает предчувствие о подходящих переменах.
Но вопросов все еще очень много. И главное то, что беспокоит в данное время больше остального: в чем выражается моя связь с Кристианом?
Мои раздумья заняли не больше минуты, но казалось, прошла вечность с того момента как мы сели за парту и не отрывали друг от друга глаз. Прозвенел звонок, и мне пришлось встать. Поприветствовав учителя, я села и закрыла лицо ладонями, не в силах больше выдержать пристальный взгляд Кристиана.
Мое лицо пылало от стыда за свое поведение. Ведь я должна была поговорить с ним или хотя бы сделать вид, что зла! Но теперь я зла на саму себя. Я поняла, что слаба в его присутствии. Я перестаю быть собой.
«Значит надо что-то решать и менять!».
Я сегодня слишком много волновалась, а теперь мне совсем дурно стало. Голова закружилась, в глазах потемнело. Мне захотелось уйти с этого урока. Представление о том, что придется сидеть тут еще 45 минут, только ухудшило мое состояние. У меня будто клаустрофобия началась. Такое со мной в первый раз. Я никогда не страдала болезнями головы или сердца, хотя сейчас как раз была такая ситуация.
Я подняла руку, чтобы отпроситься. Речь профессора Херисона прервалась, и он обратился ко мне:
– Что вы хотели, мисс Шелбер?
– Д-да, я бы хотела выйти. Я плохо себя чувствую.
Мой голос и впрямь звучал болезненно. Он с недоверием посмотрел на меня, но все-таки отпустил. Я быстро свалила тетради и ручки с парты в сумку и выбежала из класса.
Как только я очутилась в пустом коридоре, мне сразу полегчало. Но этого было недостаточно. Тогда я, чтобы побыть в одиночестве, отправилась на улицу. Свежий воздух совсем успокоил мои расшатавшиеся за последние несколько дней нервы.
Я увидела лавочку, расположенную под большим деревом, создающим небольшую тень по одну ее сторону, и направилась туда. Плюхнувшись на нее с тяжелым вздохом, я развалилась на солнечной стороне лавки как на диване и почувствовала расслабление. Под голову я подложила свернутый кардиган и закрыла глаза.
Солнце улучшило мое настроение: теплые лучи нежно ласкали мое лицо и оголенные руки; волосы заблестели и стали отливать золотом, что всегда очень меня радовало (на самом деле цвет волос у меня платиновый, но такое происходило всегда, когда светило солнце и это явление всегда меня радовало). Я почувствовала, как тело немного нагрелось, и приятное тепло разлилось по всему организму. Глубоко вздохнув, я ощутила, как легкие наполнились ароматом природы. Сначала я распознала запах деревьев, окружавших школу и меня, затем, уходя мыслями все дальше в лес, я отличила присутствие мха, в котором до сих пор сохранилась влага (хотя дождь шел примерно три дня назад). Было и странно то, что я сама того не замечая, смогла все это почувствовать – запахи и тому подобное. Я будто бы находилась по среди леса, что окончательно отвлекло меня от проблем, нахлынувшим на меня совершенно внезапно. В моем сознании стали возникать разнообразные воспоминания: мы с родителями ездили на вылазки, спали в палатках и разжигали костер; мы с друзьями отдыхаем на озере, весело проводя время, постоянно шутя и смеясь…
Но запах мужских духов вывел меня из задумчивости, а следом и тень, упавшая на лицо и заслонившее мне солнце. Тогда я, с большой неохотой, открыла глаза. И очень удивилась, когда увидела перед собой Ника.
– О… Не ожидала тебя здесь увидеть.
Он улыбнулся:
– Да, я тоже не думал, что встречу тебя.
Я положила руку на скамейку, призывая сесть рядом. Он, ни секунды не колебавшись, принял мое предложение и сел рядом в пол оборота так, что мы могли видеть друг друга. Я хотела заговорить, но не успела.
– Почему ты не на уроке? – лукаво прищурившись, спросил Ник.
– Тоже самое я могла бы спросить у тебя, – широко улыбаясь ответила я, но задумавшись над причиной моего отсутствия на уроке, сразу стала серьезной. – Просто… Мне стало плохо, и я решила, что на воздухе мне будет лучше.
Это единственное, что казалось мне разумным объяснением. Причина моего плохого самочувствия была странной, и нормальным людям этого не понять. Я же никому не рассказывала бы о загадочном поведении Кристиана. А даже если бы и рассказала, то все подумали бы, что я сумасшедшая. Да я сама и толком не поняла, что вывело меня из себя: то ли осознание моего истинного отношения к Крису, или, может, то, что при каждом соприкосновении наших взглядов, я забываю обо всем, что хотела сказать прежде. И так же удручающе на меня действует тот факт, который необходимо помнить постоянно – он что-то скрывает.
Ник (который, кстати, сидит сейчас рядом, очень красив, и думаю, что он хороший парень, вот о нем в данный момент нужно думать) глубоко вздохнул. Я подумала, что вежливее будет спросить его о том же, о чем он меня:
– А ты почему здесь?
– Ох… Знаешь, ты была не права.
– В чем?
Меня это заинтересовало. Я редко бываю не права, а сейчас мне заявляют, что я ошиблась! Мне бы хотелось улыбнуться, настроение понемногу поднималось, но когда я присмотрелась в лицо Ника, мне стало не по себе. Давно я не видела таких страданий, какие отражались на его лице. Его что-то мучило, и мне жутко захотелось узнать, в чем заключаются его проблемы.
Он глубоко вздохнул и отвел глаза в сторону:
– В школе все изменилось…
– Что – все? – спросила я осторожно.
Было видно, что слова давались ему с трудом, и мне захотелось ему помочь, захотелось избавить его от такой боли, что отражалась в его глазах, изгибе губ и в голосе.
– Люди… Они стали другие – злые, раздраженные. Когда идешь по коридору, боишься кого-то задеть локтем, всех обходишь стороной, думая, как бы они не накинулись. Нет той непринужденности, беззаботности что раньше. Помню, как все смеялись, шутили, толкали друг друга и принимали это как должное…
Что?..
Это. Слова. Ненормального. Что значит, все изменились? В этом нет никакого смысла. Я, конечно, понимаю, что он напуган. Как ни как его здесь не было больше года. Но это не повод называть всех придурками.
Но ведь если подумать… со стороны виднее. Правда, я ничего конкретного не заметила, но я ведь учусь здесь. Поэтому и не смогла заметить изменений, которые происходили постепенно. Или, может, я сама вхожу в число ненормальных.
А он как взгляд со стороны. Объективная точка зрения.
Но, так или иначе, его слова беспокоили меня. Причем относительно и его и всех остальных тоже.
– А что еще ты заметил?
– Ну, я сегодня долго наблюдал за одноклассниками, и лишь Грейс со своими друзьями остались такими же. Вы все такие беззаботные. А вот остальные смахивают на…зомби.
С моих губ сорвался смешок, хотя на моем месте надо бы плакать, молить о пощаде, чтобы меня не приписывали к списку ненормальных. Но, похоже, было уже поздно. По словам Ника было понятно, что я тоже изменилась. Я сразу вспомнила, как сегодня утром чуть на взорвалась от злости (хотя это объясняется тем, что тема в тот момент шла о Кристиане).
– А я…
Он посмотрел на меня так, будто мог по лицу прочитать кто и какая я. Ник слегка улыбнулся и ободрил меня:
– С тобой все в порядке. Не беспокойся. Просто, ты чем-то озадачена, вот и ведешь себя не очень адекватно.
Надо же. Он попал прямо в точку. Я и впрямь в последнее время озадачена.
– Фуф… Я уже испугалась, что тоже псих.
Я не была уверена, что Ник прав в своих выводах. Тем более они действительно смахивали на речь сумасшедшего. Чтобы не делать такие же поспешные выводы, я решила разобраться в сложившейся ситуации:
– А ты не думаешь, что это ты изменился. Я бы именно так и сказала. А про школу… По-моему все нормально.
– Согласен. Я не тот, кем был раньше.
– Прости, – начала я, немного посмеиваясь над его словами, но в тоже время, понимая всю серьезность данной ситуации. – А кем ты был раньше?
– Простым подростком. Человеком.
– А сейчас значит ты уже не человек, – я уже смеялась, не скрывая этого.
А вот Ник даже не улыбнулся. Посмотрев на него, я поняла, что ему сейчас не до шуток. Поэтому приняла серьезный вид.
– У тебя проблемы? Если ты хочешь, я могла бы помочь… выслушать на крайний случай.
– Не стоит впутывать тебя в мои дела. Вижу, что ты сама загружена не меньше моего. Но все равно, спасибо.
Вот так мы и обменялись любезностями. Сегодня утром по пути в школу он предлагал мне свою помощь, а сейчас я ему. Но ни один из нас ее не принял.
Мы просидели молча еще около пяти минут. Ник смотрел в лес и будто прислушивался к чему-то. А я откинулась назад, прикрыла глаза и думала над абсурдностью ситуации.
Все-таки я настаиваю на своем – у парня паранойя. Из-за каких-то проблем у Ника разыгралось воображение, или он просто очень скучал по этому месту, а может и наоборот – не хотел сюда возвращаться. В любом случае я не буду больше совать свой нос в чужие дела. Мне бы как-нибудь со своими проблемами разобраться.
Осталось еще три урока. Думаю, они будут настоящей пыткой… А потом мне надо будет сходить в библиотеку, чтобы перевести надпись. Но до этого мне предстоит пережить расспросы Кейт, встречу с Кристианом, обед к которому присоединится Ник, и на котором я раскрою всем секрет вчерашнего вечера.
После нескольких минут, прошедших в тишине, я посмотрела на человека сидевшего рядом. Ник совсем, казалось, выбился из сил. На его месте я бы отправилась домой. Но он практически мужчина, и не может позволить себе (как я предполагала) такой низости. Я решила подбодрить его, и вообще, сидеть молча не самый лучший вариант в плохом настроении.
– Ник, прошу, не убивайся ты так, – я положила свою руку ему на плечо, из-за чего, так мне показалось, он вздрогнул.
Он развернулся и наконец искренне улыбнулся:
– Ради тебя не буду.
Эти слова, как пуля, прошли сквозь меня. Я не знала, что ответить на такой приятный ответ. Другая бы на моем месте кинулась ему на шею или еще что в этом роде. Но я так не сделала. Что-то удерживало меня, и какая-то часть моего сознания понимала что, или скорее кто это. Но как бы то не было, я отвергала от себя мысли о Кристиане.
Смена темы – единственный выход, чтобы не сотворить глупостей:
– Надеюсь, ты еще не передумал присоединиться к нам за обедом?
– Нет! Конечно, нет. Сидеть с вами, юная леди, большая честь для меня, – его сарказм рассмешил нас обоих.
Я был рада тому, что хоть как-то отвлекла Ника от проблем. Но это только на время. Тем более, только что прозвенел звонок. Его почти не было слышно, но из-за того, что из школы повалили ученики, я поняла – урок закончился. Я встала со скамейки и потянулась:
– Пора на уроки. У меня сейчас физкультура. А у тебя?
– Кажется литература. Я до сих пор не выучил расписание.
– Ничего. Я тоже его не помню. Приходиться носить с собой листочек и сверяться: в тот ли кабинет ты попал.
Широко улыбнувшись, я помахала ему рукой и направилась в спортивный зал. Мне повезло, что по дороге на урок я никого не встретила. Разговаривать сейчас совсем не хотелось.
Я пришла в зал вовремя, так как после этого сразу прозвенел звонок. Переодевшись в спортивную форму, я направилась к выходу. Но снова одно личико меняет мои планы.
– Мы сегодня играем в разных командах.
– Вивьен, у меня сейчас нет настроения. Поговорим потом.
Она приподняла свои бровки и с ехидной улыбкой промурлыкала:
– Но тебе придется это делать. Потому что я так хочу. Не в твоем положении…
– Условия буду ставить я, куколка, – подойдя к ней на расстояние двух шагов, я сквозь зубы сказала. – Не советую тебе перечить мне. Я не расположена к переговорам. Могу случайно выйти из себя. Понимаешь меня?
Я была не уверена в том, что мне идет образ такой оторвы и разбойницы, но зато я получаю от этого огромное удовольствие. И это отлично действует на эту занозу – Мейдер.
Не удостоив Вивьен и взгляда, я прошла мимо, хотя так и хотела толкнуть ее плечом. Сегодня предстоит игра в волейбол, и я была этому очень рада (единственная радость за сегодняшний день).
Урок прошел для меня незаметно. Я полностью была в игре и не отвлекалась на посторонние мысли. Хотя кое-что все же сумело отвлечь меня – смазливое личико Вивьен. Я все-таки не удержалась и пару раз заехала мячом по ее голове.
Потом, все еще счастливая от того, что забила кучу голов, и чуть покалечила свою ненавистную соперницу, пошла в столовую. Но чем ближе я к ней приближалась, тем хуже мне становилось.
У меня было несколько причин для беспокойства. Во-первых, глупо раскрывать то, что сама решила от всех скрывать. Но тут, как говориться, дело чести. Во-вторых, (хотя сама не знаю почему) мной полностью овладел страх перед предстоящими расспросами на счет моего отсутствия на предыдущем уроке. Я сама толком и не понимала, почему подобная тема меня так волнует, и из-за своего душевного (и совершенно глупого) состояния раздражалась еще сильнее.
«Нет! Ну, что это я, в самом деле! – говорила я себе. – Мне просто стало плохо… Вот и все».
Значит, волноваться не о чем. Объяснение вполне понятное. Думаю, никто даже и не спросит, из-за чего испортилось мое самочувствие.
Я быстро подошла к нашему столику, где уже сидели Кейт и Джастин, бросила сумку на стул, а сама села на соседний.
– Привет, – начал Джастин. – Как настроение?
– Нормально, – как на автомате ответила я.
Сидящие за столом переглянулись и Кейт удивленно спросила:
– Точно? По твоему лицу этого не скажешь. Такое ощущение, будто ты сегодня весь день на стройке работала, а потом еще и…
– Нет, правда, – перебила ее я, потому что знала ее привычку превращать все в шутку. – Все в порядке, просто только что физкультура была. Мы в волейбол играли.
Не желая продолжать разговор, я резко встала. Да так, что стул перевернулся. Перехватив недоуменные взгляды своих друзей, я с недовольным лицом подняла стул и только после этого направилась к буфету. Мне жутко захотелось поесть (когда я нервничаю, мне всегда хочется пить, а сегодня наоборот), поэтому я начала набирать на поднос все, что попадется под руку: пицца, кекс, шоколадный батончик и несколько сырных шариков.
И тут я увидела в ассортименте грушу. Я так любила этот фрукт, что сейчас я отдала бы все за него. Я потянулась к нему, в надежде схватить последний экземпляр, но не успела. Кто-то очень ловко меня опередил. Я подняла голову, чтобы посмотреть на того, кто взял желаемою мной грушу…
И снова наткнулась на синие глаза, смотревшие на меня с сочувствием (неужели я так жадно пыталась схватить эту грушу?). Кристиан улыбнулся и протянул мне фрукт.