ЭЛИС.
Темнота и пустота в душе. Во всём теле, от макушки до кончиков пальцев ног ощущалось одиночество и пустота.
Зачем? Мамочка, папочка, дорогие мои, милые мои родители, зачем?! Почему вы ушли так рано?!
Вот я вижу маму и папу. Они стоят, держатся за руки и улыбаются наивными улыбками. Родители смотрят на меня, такими любящими глазами…Она жива, он жив. Он смотрит на любимую жену, а она на любимого мужа. Как они любят друг друга…
Как больно произносить в голове эти слова. Мама и папа.
Вдруг ослепительная вспышка света. Напуганные глаза матери и волна её светлых волос, её крик…
– Билл! – как сквозь пелену раздался мамин голос.
И удар.
Я закричала. По всей палате раздался душераздирающий крик. Пальцы рук сами сжали жёсткую простыню.
Я стала биться в истерике, не переставая кричать. Я не могла развидеть эту картину. Крик мамы не выходил из головы, будто она кричала рядом, в метре от меня.
Тёплые руки. Успокаивающий женский голос. Не мамин, чужой. Я зажмурилась, боясь открыть глаза, но знала, что это моя медсестра, ухаживающая за мной уже так долго.
Лёгкое покачивание туда-сюда. Женщина укачивала меня, как маленького ребёнка, которому приснился детский кошмар. Что-то говорила, но я её совершенно не слышала, хотя мне хотелось услышать её успокаивающие слова.
Я рыдала, задыхаясь в собственных слезах. В груди жгло. Во рту было горько. Мерзко…
А рядом, на моей кровати, тут же появился тот странный рыжеволосый парень. С первого моего сознательного дня здесь, он никогда не уходил. Даже не отходил от меня. Я думала, кто он такой. Мне было сложно думать о нём, но я поняла, что никто его не видит и не слышит, кроме меня. Он каждый день со мной разговаривал, но я не слушала его болтовню. Он пытался отвлечь меня от горьких, причиняющих боль мыслей, но я не слушала его. Он даже называл своё имя, но я его не слушала. На все его вопросы я отвечала тишиной, потому что язык отказывался двигаться… Каждую минуту я думала о родителях. О том, что их похоронили. Без меня. О том, что их тела сейчас гниют глубоко в земле. О том, что я никогда не смогу больше услышать их голоса. О том, что я так и не успела перед ними извиниться…
Одними губами я шептала, повторяя снова и снова слова, так больно режущие в кровь сердце, но такие необходимые: «Мама и папа».
Практически всю ночь со мной вот так сидела добрая медсестра Бриттани Дженкинс, пока я снова не засыпала, успокаиваясь.
Так проходили мои ночи в этой палате…
Почти каждое утро в меня насильно запихивали лекарства и пищу. Но меня в последнее время стало выворачивать наизнанку от больничной еды. От любой еды.
Каждый день мой телефон, который чудом остался цел в разбившейся машине и теперь лежавший на прикроватном столике, разрывался сообщениями и звонками. Я не брала трубку. Мне пытались дозвониться многие одноклассники, а особенно Эмма Дин из параллели. Я не хотела слышать их глупые слова сожаления.
Телефоном я воспользовалась лишь один раз. Я нашла и посмотрела в интернете выпуск новостей, в котором как раз обсуждалась «трагедия, произошедшая на днях на главном городском шоссе…». Но увидев, что я смотрела, Бриттани быстро выхватила у меня телефон и спрятала его.
После этого я впала в полу-кому. Я никого не слушала и не слышала, полностью погрузившись в своё горе. Но я видела, как будто сквозь туман, как на меня смотрела плачущая Эмма Дин и ещё несколько ребят, которых пустили ко мне в палату, чтобы они убедились, что я нахожусь практически в коме и не могу отвечать на их сообщения. На следующий день, на меня так же смотрела моя бабушка. Она пыталась меня разбудить, но я не чувствовала даже её прикосновений. Но потом она ушла…
Часто медсестра Бриттани выводила меня на свежий воздух, в зависимости от моего состояния. Она заставляла и умоляла меня ходить, но конечно, всегда с ней под руку. Часто она просто сажала меня на лавочку и включала музыку, пытаясь меня отвлечь. И у неё иногда это получалось, ведь мне это занятие нравилось больше всего в больнице.
Я абсолютно потерялась во времени. Мне казалось, что прошёл год, но прошёл только месяц…
ГЛАВА 5. Домой.
– Давай, Элис. Ну открой ротик, ну, ради меня. Поешь немного, дорогая, – умоляла девушку медсестра, пытаясь всунуть ей в рот ложку с жидкой кашей, – ради себя покушай. С минуты на минуту приедут твои бабушка и дедушка. Они заберут тебя домой. Наверняка для тебя испекли вкусные пирожки, и когда ты приедешь домой, тебя ими накормят. Но сейчас тебе надо, дорогая, надо хотя бы чуть-чуть подкрепиться, чтобы на пирожки были силы… Элис, ты меня слышишь? Ты приедешь домой как раз на Рождество, Элис… Такой добрый праздник, тебе наверняка приготовили подарки! Элис…
Женщина убрала ложку, с надеждой смотря на девушку. Получив в ответ тишину, она всхлипнула, смахнув с щёки слезу, и взяла шприц с питательными витаминами. Вколов жидкость в руку, она поцеловала девушку во впалую ещё сильнее щеку и отошла к своему столу.
Элис её слышала, но слушать не хотела. За проведённый месяц в этой палате, Элис только три раза заговорила с медсестрой, и то, разговором это было сложно назвать: медсестра пыталась разговорить девушку, развеселить, отвлечь, но у неё получалось вымолвить из неё только «Да», «Нет», «Не знаю» и «Не хочу».
– Почему ты ей не отвечаешь? – спросил парень, облокотившийся на стену у двери.
Элис лишь помотала головой, а парень закатил глаза:
– Ты умрёшь с голода, дурочка.
В палату вошёл доктор Кук, с добродушной, как обычно, улыбкой. За ним вошли пожилые женщина и мужчина. Как только они увидели девушку, они улыбнулись, и женщина утерла слезу.
Впервые за неделю, у Элис сфокусировался взгляд. Она посмотрела на бабушку и деда.
– «Бабушка и дедушка. Они заберут меня домой», – словно только это поняв, подумала девушка и проморгалась. В её глазах появилась крохотная искорка надежды и счастья, но тут же исчезла.
– Бабушка… и дедушка… – вымолвила она, и из её глаз покатились слёзы, -… я хочу домой.
Медсестра тихо засмеялась, утирая слёзы. Доктор ещё шире улыбнулся и шепнул ей :
– Я говорил, что её состояние улучшится. А вы мне не верили. Аж пять слов сказала!
Седовласая женщина просеменила к Элис, медленно опустилась на краешек кровати и осторожно обняла внучку, боясь причинить вред ещё не совсем сросшимся рёбрам девушки. Правда, беспокоиться надо было за хрупкое состояние костей из-за отказов Элис принимать пищу.
Элис же наоборот, крепко вцепилась в родного человека, как в спасительную соломинку. Из глаз девушки лились слёзы, но на душе стало немного легче.
– «А ведь раньше у бабушки было только три седых волоска… мамочка, папочка, что же вы сделали с моей бабушкой? С моим дедушкой?», – ужасающе подумала она, переводя взгляд на потерянно улыбающегося деда.
– Бриттани, может быть вы поможете мисс Конорс одеться? А с вами, – мистер Кук перевёл взгляд на бабушку и дедушку, – я бы очень хотел поговорить, наедине. Пройдёмте в коридор.
Доктор вышел из комнаты, а за ним вышли и муж с женой, тихо закрыв за собой дверь. Медсестра достала из небольшого шкафа одежду Элис, так долго пролежавшую на полке.
Она усадила девушку на край кровати, спустив тонкие ножки на пол. Девушка почувствовала неприятный холодок, но даже не сморщилась.
Женщина, быстро, но аккуратно одела девушку, причесав той волосы. Укутав её в толстое тёплое одеяло (на улице всё таки была зима), женщина, подперев Элис под руку медленно вышла из палаты и повела девушку вниз, на выход, прихватив с собой собранный ящичек лекарств для больной.
Они вышли на улицу, и волосы Элис тут же подхватил пронизывающий ветер. Они медленно пошли к машине, у которой тихо разговаривали доктор и пожилые муж с женой.
Элис думала о том, как изменится её жизнь. О том, что дом не будет больше уютным. Как будто вместе с родителями, уйдёт и уют, старательно созданный семьёй Конорс за долгие годы…
– Судя по твоим дрожащим губам, тебе либо холодно, либо ты опять думаешь о своих родителях, – напомнил о себе рыжий парень, плетущийся сзади Элис.
Девушка проигнорировала парня, продолжая перебирать ногами, которые отказывались двигаться.
– Да хватит меня игнорировать! Я же знаю, что ты меня слышишь, Элис. Я пробыл с тобой всё время, проведённое тобой в этой чёртовой больнице, а ты ни разу не заговорила со мной, как я не старался с тобой заговорить! – вспылил парень, подбегая вплотную к девушке .
Но Элис лишь поморщилась от повышенного на неё голоса и помотала головой, отбрасывая мысль о надоедливом прилипале.
Они остановились около людей, и до девушки долетел обрывок фразы доктора :
–… к жизни, главное не сдаваться. На счёт документов оформления полной опеки, думаю, всё ясно. Вы меня поняли?
Супруги кивнули и взяли за руку внучку, потянув к машине. Но девушка напряглась и не отпустила руку медсестры, на что та подняла вопросительно брови.
Элис посмотрела в глаза женщины и прильнула к ней, крепко обняв её, ставшую кем-то более близким, чем просто медсестрой. Женщина неуверенно прижалась к девушке в ответ, и из её глаз опять покатились крупные слёзы.
Девушка отстранилась от неё, но руки не отпустила. Слегка улыбнувшись, она прошептала :
– Спасибо.
– Ч-что ты сказала, солнышко моё? – не веря своим ушам переспросила медсестра, ближе придвинувшись к девушке.
– Спасибо, Бриттани, – повторила чуть громче Элис, мимолётным движением поцеловала в щеку женщину и разжала замёрзшие пальцы, отпустив её женщины.
Бриттани застыла в шоке, прижав ко рту ладошку и иногда всхлипывая. А Элис села в машину, при помощи доктора. Она вздрогнула, от картины, промелькнувшей в голове:
«…Глаза Элис ослепил яркий свет фар грузовика…
– Билл! – закричала мама, закрывая лицо руками…»
– Я боюсь, – тихо произнесла девушка ,вцепившись в руку доктора.
– Не бойся, дорогая. Два раза подряд плохие вещи очень редко случаются, поверь старому доктору. Богу не за что наказывать и так несчастного человека, – с лёгкой улыбкой проговорил мужчина, потрепав Элис по голове, – Я буду иногда навещать тебя с миссис Бриттани. И я уверен, твои бабушка и дедушка не позволят тебе страдать во второй раз, да, друзья мои? – он посмотрел на супругов и те улыбнулись, кивнув.
Элис отпустила руку доктора, и он захлопнул дверь машины, отойдя к стоящей на тротуаре и смотрящей на девушку, медсестре. Он привычно сложил руки на животе и вытер платочком слёзы, приподняв очки.
Машина тронулась, и Элис поспешно помахала им ладошкой. Доктор помахал ей в ответ, поддерживающе улыбаясь, а медсестра отправила ей воздушный поцелуй.
Машина заехала за дом и исчезла из виду. Бриттани повернулась к мистеру Кук, её лицо начало раздуваться и краснеть.
– Ну идите сюда, – усмехнувшись произнёс доктор, расправив руки в разные стороны, и женщина тут же навалилась на мужчину, крепко его обняв, и разрыдалась.
– Ну что вы, миссис Дженкинс, в самом то деле? Рыдать надо было, когда вы ночами не отходили от этого ребёнка, выслушивая его крики во сне. А сейчас радоваться надо! Хоть она ещё долго, может год, будет приходить в себя, лечась у психологов, но она жива и ходит. Пусть с чужой помощью, но ходит! Она говорит, пускай и мало. Её не отправили в детдом, вот чему надо радоваться по настоящему! У неё есть любящие её бабушка и дедушка, которые практически каждый день приходили в приёмную, пытаясь попасть к своей внучке. Она не одна и, с их помощью, поправится! Я в этом абсолютно уверен, – проговорил мужчина, поглаживая женщину по спине.
Она благодарно улыбнулась ему, утерев слёзы, тем самым размазав тушь по всему лицу. Доктор, улыбнувшись, протянул ей платок.
– Удачи, Элис Конорс, – прошептал мистер Кук, сжав кулак.
* * *
Элис, сжавшись, испуганно смотрела на силуэты домов, а особенно машин, проносящихся за окном старого пикапа. Девушка старалась не смотреть на всю эту дорожную суету, но её взгляд буквально приклеился к этому виду. С каждым автомобилем, проносящимся по встречной полосе, она жмурилась, втягивая в себя шею. Хоть и ничего не происходило, с каждый раз она непроизвольно повторяла эти движения.
– Как ты себя чувствуешь, внученька? – прервал тишину неуверенным голосом дедушка.
Не получив ответа, дедушка обеспокоенно посмотрел на внучку через зеркало. Та была бледной, губы её были сжаты. Мужчина понимающе поджал губы, снова переводя взгляд на дорогу.
– Ты не бойся, милая, мы рядом, – вздохнула бабушка, растерянно посмотрев на бледную девушку.
– «Они тоже были рядом…», – грустно подумала Элис, сильнее вжимаясь в сиденье.
– Да, ты не бойся. Ни о чем не думай, расслабься… Знаешь, какие мы тебе на Рождество подарки приготовили с твоей бабушкой? Красивые, а главное, приятные, нужные! – быстро перевёл тему дед, безмятежно улыбаясь.
– Да! А как мы красиво домик наш украсили, обомлеешь! – поддержала мужа женщина, тоже улыбнувшись.
– «Наш…», – гулом прозвучало в голове Элис.
– А… а куда мы едем…? – тихо спросила девушка, оторвав взгляд от дороги.
– К нам с твоей бабушкой, дорогая. Теперь мы будем жить все, вместе, в нашем домике. Хоть на 3 квартала дальше от твоей школы, но ничего! Мы будем возить тебя на нашей старушке, да даже пешком можно, – проговорил дедушка, похлопав по сиденью ладонью.
Элис прикрыла глаза.
– «Я больше не вернусь… домой. Никогда. По их словам это понятно», – устало подумала она.
– А Валли? Вы его сдали в приют? Усыпили? – с лёгкой дрожью в голосе спросила девушка, подняв глаза на бабушку и дедушку.
– Что ты? Конечно же нет! Валли будет жить с нами. Мы построили ему утеплённую будку, но думаю, что ты не захочешь, чтобы он спал там. На сколько я знаю, он всегда спит в твоей комнате, верно? Ой, а как мы твою комнату украсили! Над ней мы особенно трудились. Мы, кстати, аккуратно отклеили твои плакаты от стены и переклеили их в твою новую комнату. Ничего не сломали и не порвали, жизнью клянёмся! – восторженно говорила бабушка, постоянно оглядываясь на внучку.
– Да, а Валли, знаешь, как скучает без тебя? Спать спокойно не может! Всё время сидит у двери и скулит, ждёт тебя. Почти ничего не ест, хотя абсолютно здоров! Кстати, насколько мне не изменяет память, три дня назад тебе исполнилось 16 лет. Моё счастливое число, кстати! Мы и за твой День рождения тебе подарок приготовили. Так что, утонешь в подарках, внучка! – восклицал дедушка, а бабушка его постоянно поддерживала.
Супруги пытались отвлечь, развеселить любимую внучку. И у них получилось вызвать на лице Элис лёгкую улыбку.
– Они так заботятся о тебе. Мне бы таких предков, – неожиданно раздался над ухом девушки голос, и она вздрогнула, вжавшись в сиденье.
Рыжеволосый парень расслабленно сидел рядом с девушкой, легко улыбаясь. Глаза его были закрыты.
– Б-бабушка, дедушка, вы слышали его? – растерянно произнесла Элис, покосившись на парня.
– Кого, милая? Ничего не слышали, – ответил дед, посмотрев на супругу.
Элис уставились на парня, всё ещё расслабленно улыбающегося.
– «Значит, его и правда никто не видит и не слышит. И замечаю его только я.», – ужасающе подумала она, рассматривая преследователя.
– Ну вот и приехали, – произнёс дедушка, останавливая машину около небольшого дома с маленьким двориком.
На дворе повсюду стояли искусственные снеговики и эльфы. Сам дом был увешан гирляндами.
Супруги вышли из машины и помогли выйти внучке. Парень вышел за ней, облегчённо вдыхая слегка морозный воздух. Ухватившись за руку деда, Элис сглотнула, став перебирать ослабшими ногами. Открыв калитку и войдя на мокрую траву, девушка остановилась.
Она услышала радостный лай, и из собачьей дверцы пулей выбежал золотистый пёс. Его язык был вывален набок, уши подпрыгивали в такт бегу. Дед, улыбнувшись, отпустил руку внучки, а через секунду пёс прыгнул на Элис, радостно вылизывая той лицо и руки.
Девушка практически сразу не выдержала вес собаки и упала на сырую, холодную землю. Пёс продолжал скакать вокруг вернувшейся хозяйки и облизывать её лицо.
Элис впервые за месяц искренне, звонко рассмеялась, но тут же из её глаз полились слёзы, сладкие слёзы. Это были слёзы радости, впервые за месяц. Она смеялась и плакала, слабыми руками изо всех сил обнимая своего пушистого друга, который был единственным в её жизни другом. В её тёмной, широкой и длинной полосе в жизни пробился тонкий лучик света, яркого, теплого света. И не исчез…
Неожиданно девушку и собаку ослепила вспышка белого света. Послышался щелчок старого фотоаппарата, и девушка подняла взгляд. Бабушка запечатлела светлый момент, громко рассмеявшись, и смахнув слёзы, чмокнула своего мужа в губы. Тот тоже засмеялся, и за спиной дал пять по ладони своей жене.
Элис уткнулась лицом в шею Валли и застыла, закрыв глаза.
– Я ,конечно, всё понимаю, но на улице зима. Вероятно, сейчас очень холодно и земля холодная…ну ты же себе всё отморозишь там! Вставай, – проворчал парень, стоящий над девушкой, убрав руки в карманы.
Она помотала головой. Парень закатил глаза и подошёл к дому, остановившись около двери.
– Ну ладно, Элли, вставай, дорогая. Холодно! Пойдёмте в дом, Валли, домой, мальчик! – с улыбкой сказал мужчина, свистнув.
Элис отпустила собаку, и с помощью деда поднялась с земли. Пёс первым убежал в дом через собачью дверь, радостно виляя испачкавшимся хвостом.
–Наконец-то, – буркнул парень, входя в дом вслед за людьми.
Войдя в гостиную, Элис изумилась, подняв брови чуть ли не до самой макушки. Дом был по-сказочному украшен с пола до потолка: около украшенного бородатыми эльфами камина стояла огромная бирюзовая елка, увешанная разными ёлочными игрушками; повсюду висели гирлянды и мишура; по полу, под ёлкой, на картинах, на самой ёлке – повсюду рассыпан серебряный пух или вата, имитирующие снег, который ещё и переливался всеми синими оттенками ; везде были расклеены плакаты «С Рождеством!», с изображенными на них Санта-Клаусом, миссис Клаус и эльфами. А на камине были развешаны три больших рождественских носка, правда, пока ещё пустых.
У Элис не было слов. Всё было так чудесно, что у неё прихватило дух и вышибло слезинку. Ей сразу вспомнилось то безмятежное время , когда в детстве она вместе с родителями наряжала ёлку, колясь об зелёные иголочки.
Девушка, улыбнувшись и закрыв глаза, вдохнула зимний аромат ёлки и мандаринов, так сильно запах которых разлился в воздухе.
– Тебе нравится? – напомнила о себе с дедушкой бабушка, нервно теребя седой локон волос.
Элис вместо слов прильнула к ним, крепко обняв с двух рук. Ноги её подкосились и слегка заныли, но она не обратила на это внимание, почти повиснув на родных.
Элис вообще стала мало говорить, ей в каждой нотке её голоса слышался голос, интонация матери. Поэтому она старалась общаться действиями чаще, чем словами.
– Очень, – решила прошептать девушка, отстраняясь.
– Ну хоть их не игнорируешь, – продолжал ворчать парень, стоя рядом с ней.
Элис лишь незаметно бросила на него хмурый взгляд и посмотрела на лестницу ведущую на второй этаж.
– Пойдём смотреть твою комнату? – весело спросила бабушка, подпирая девушку под руку.
Элис лишь кивнула, слабо улыбнувшись. По лестнице ей было особенно трудно передвигаться, так как ноги были не только ослабшими, но и после повреждения пока плохо функционировавшие. Но родные девушки терпеливо держали её по обе стороны, пока та усердно сама поднималась наверх, и не сказали ни слова.
Поднявшись, они вошли в небольшую уютную комнату с большим окном, вплотную к которому теперь стояла кровать. В этой комнате была та же мебель, что и в старой комнате Элис, только расставлена она была по другому. Ну, и конечно же, она была очень красиво украшена. По всей комнате так же лежал серебристый «снег», большое окно было увешано гирляндами, «дождиком» и мишурой разных цветов. По всему стеклу расклеены блестящие звёздочки, искрящиеся в свете гирлянд. На письменном столе стояла маленькая искусственная ёлочка, украшенная не хуже чем настоящая в гостиной. Под люстрой на прозрачных ниточках медленно кружились игрушечные ангелочки в рождественских шапочках и носочках.
Элис улыбнулась чуть по шире, заметив, что к головам изображённых на плакатах супер-звёзд, кто-то додумался прикрепить вязаные рождественские колпаки.
– Не слишком? – хором спросили бабушка и дедушка.
– Нет, мне всё нравится. Это замечательно, – улыбнулась Элис им, трогая искусственный снег указательным пальчиком, – и мне нравится, что теперь можно смотреть в окно, прямо с кровати. На подоконник можно будет класть подушку, чтобы локтям было мягко…
– Ну вот и хорошо! Ты пока походи тут, осмотрись, а мы с твоим дедом пойдём на кухню готовить праздничный стол, да, Гарри? – бабушка посмотрела на своего мужа.
– Да, Сью, – ответил мужчина, выходя из комнаты.
– Бабушка … – неуверенно произнесла Элис, посмотрев на женщину. Та подняла брови, всем своим видом показывая, что внимательно её слушает, – А может не надо…? Мне кажется, это неправильно. Ведь… – девушка сглотнула, – мама и папа… они… они… недавно…
Элис замолчала, схватившись за горло, и бабушка успокаивающе к ней прижалась, поглаживая по голове и стала шептать:
– Элли, дорогая, я понимаю, что это очень тяжело. Но мы не можем зацикливаться на прошлом. Мы не можем жить в прошлом. Мы живём настоящим, и мы должны идти дальше, хотим мы этого или нет. Прошел месяц, хотя кажется не прошло и дня. Пойми, милая, и мне очень тяжело. Ты не понимаешь, как нам с твоим дедом тяжело. Ты сейчас меня, возможно, не поймёшь, но запомни… Самая страшная вещь в жизни – хоронить своих детей. И мы испытали эту вещь. Ведь как мы познакомились с твоим дедом? Я была матерью одиночкой, он был отцом одиночкой. У меня была девочка, а у него был мальчик. Когда они выросли и начали дружить, встречаться , мы с Гарри познакомились, подружились и вскоре влюбились друг в друга, поженившись. Твои родители тоже поженились… И теперь, он схоронил сына, а я дочь. Ты не можешь представить себе, на сколько это страшно. Ведь потерять родителей – это совсем другое. Обычно, ты умираешь раньше своих деток и не видишь, как умирают они. А в случае с родителями, ты понимаешь, что рано или поздно всё равно их схоронишь, ведь они умрут раньше тебя…Я тоже не хочу праздновать Рождество, хочу лечь на кровать и заплакать. Но я иду дальше, создаю новые счастливые воспоминания и стараюсь не думать о прошлом.
– Зачем ты мне это говоришь? – задыхаясь от слёз спросила Элис, отстраняясь от бабушки.
– Затем, чтобы ты поняла, что не надо жить прошлым, ведь оно прошло и его не изменить. Надо жить настоящим, идти вперёд и не оглядываться. Понимаешь? – женщина заглянула внучке в красные от слёз глаза и печально улыбнулась.
Девушка закивала, вытирая слёзы. Бабушка была абсолютно права. Но так ли это легко?