Диктор: Командующий Карельским фронтом генерал Мерецков: «Под ногами тундра, сырая вечная мерзлота, а солдаты спят на этой земле, подстилая под себя одну полу шинели. Но нужно воевать. И не просто воевать, а наступать, бить врага, гнать его и уничтожить. Так вспомним слова Суворова: «Где прошел олень – пройдет и русский солдат, а где не пройдет олень – там все равно пройдет русский солдат».
Диктор:
Приказ Верховного Главнокомандующего
25 октября 1944 года
№ 205
ПРИКАЗ
ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО
Генералу армии Мерецкову
Войска Карельского фронта, преследуя немецкие войска, пересекли государственную границу Норвегии и в трудных условиях Заполярья сегодня, 25 октября, овладели городом Киркенес – важным портом в Баренцевом море. В боях за овладение городом Киркенес отличились и летчики-североморцы. Сегодня, 25 октября, в 22 часа столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам Карельского фронта, овладевшим городом Киркенес, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий. За отличные боевые действия объявляю благодарность руководимым Вами войскам, участвовавшим в боях за овладение городом Киркенес.
Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины!
Смерть немецким захватчикам!
Верховный Главнокомандующий
Маршал Советского Союза И. СТАЛИН
Боевые действия в Заполярье закончились с окончанием Петсамо-Киркенесской операции 29 октября 1944 года. Войска Карельского фронта и Северного флота окончательно изгнали немецко-фашистских оккупантов из Советского Заполярья.
49 сцена.
16 октября 1944 года – тот же день. Глубокий снег. Аэродром. Самолеты приземляются, пилоты спускаются на землю, заходят в штаб, садятся вокруг стола. Шесть пилотов.
Самарин: Все собрались? Начинаем разбор полетов.
Диктор: Разборы полетов повышали боевую выучку, мастерство ведения воздушного боя, оттачивали владение техникой.
Самарин: Командир звена, доложи задачу, поставленную перед вами.
Иван (берет карандаш, склоняется над столом): Сопровождение 5-ти торпедоносцев в район Эккере. Два Фокке-Вульфа и два Мессера появились на подходе к цели, сверху, из-за тучи. Торпедоносцы сразу ушли вперед – их прикрытие обеспечивали две Аэрокобры – Гусев и Борисенко. Остальные вступили в бой.
(Рисует расположение самолетов в бою. Карта боя – на весь экран).
Самарин: Ударная группа действовала грамотно, сбили два ФВ-190. Ждем подтверждения. А вот торпедоносцы ушли далеко от самолетов прикрытия, что недопустимо!
Иван: Но обошлось же.
Самарин: Скажи спасибо, что у вас (с нажимом на слова «у вас») обошлось! Старайтесь не повторять таких ошибок. Техника не барахлила?
Иван: Техника отличная!
Самарин: Потери?
Иван (тихо): Майор Сыромятников. Командир полка торпедоносцев. Погиб на моих глазах.
Гусев (виновато): Но это не наш подопечный!
Голос дочери: В один из самых результативных боевых вылетов отец штурмовал немецкие корабли охранения, вел воздушный бой с самолетами противника и вышел из него победителем:
Диктор:
«16.10.44г. – Аэрокобра
Сопровождение 5-ти торпедоносцев в р-н Экере.
Задание выполнено.
Вели в/бой с «ФВ-190» и «МЕ-109», штурмовали корабли охранения.
Обеспечено потопление: 3 тр.-10500 т.; 2 нсу – 1200 т.; 1скр; 1тщ . 2мр.
Опер. св. шт. ВВССФ № 290.
Командир 2 аэ 255 иакп капитан Самарков.»
Дочь: Запись, сделанная рукой отца говорит о том, что « Погиб м-р Сыромятников. Командир полка торпедоносцев – на моих глазах…»
Диктор:
16.10.44
9 полк
А-20
р-н Кибергнест
П/п-к Сыромятников Б.П., м-р Скнарев А.И., ст.с-нт Асеев Г.С., мл.с-нт Данилов И.Е.
сбит ЗА пр-ка упал в море.
Диктор: 16 октября 1944 года авиация Северного флота атаковала конвой, вышедший из Киркенеса. Завершающий удар в районе мыса Хибергнесет нанесли две шестёрки торпедоносцев 9-го и 36-го минно-торпедных авиаполков. Действия торпедоносцев прикрывали 15 Аэрокобр 255-го полка истребителей сопровождения. В этом бою враг потерял 2 транспорта, сторожевой корабль, тральщик, катер и 5 самолётов. В трёх километрах от цели в левый мотор самолёта подполковника Сыромятникова угодил вражеский снаряд. Машина загорелась, но он продолжал атаку, выводя другие машины на цель. Когда расстояние до транспортов уменьшилось до 500 метров, самолёт Сыромятникова выпустил две торпеды. Направленные умелой рукой опытного лётчика, они уничтожили транспорт в шесть тысяч тонн. В последний момент пилот сумел направить пылающий самолет на транспорт противника. Экипаж погиб, до конца выполнив воинский долг. За мужество и героизм, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками подполковнику Сыромятникову посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
50 сцена.
16 октября 1944 год – тот же день. Глубокий снег. Ваенга. Столовая аэродрома. Горит свет, за окнами темнота. На пустом столе – семь стаканов с водкой накрыты хлебом. Пилоты молча рассаживаются, наливают в стаканы водку.
Самарин: Сегодня, в течение одного дня погибло семь… Семь полных экипажей во главе с командиром гвардейского авиаполка, подполковником Сыромятниковым. Таких страшных потерь вспомнить не могу! Весь состав военно-воздушных сил Северного флота просто в шоке. Мы глубоко скорбим по нашим погибшим товарищам!
Все поднимают стаканы, не чокаясь, молча, выпивают.
Иван: Вечная слава вам, герои!
Гусев (уже пьяный): Проклятая Ваенга! Каторжная жизнь – от тоски и безнадеги выть хочется. Все, конец света!
Иван: Димка, ты не ори так громко.
Гусев: Не ори?
Иван смотрит на Гусева и выразительно щелкает себя по горлу.
Гусев: Да, я пьян. Ну, нет же сил! Опять эта проклятая зима, опять снег! Когда, наконец, день проклюнется? Скорей бы весна!
Иван: Осень только-только наступила…
Диктор: Ледяное Баренцево море, холодный северный климат наложили свой отпечаток. Война была непрерывной, как полярная ночь и столь же кровавой, как в пехоте. Но когда сразу несколько самолетов не возвращались из полета, день становился оголтело-пьяным. Такого пьянства не было ни на одном из фронтов. Винили полярную зиму, ледяную свистящую темень, давящую на душу полгода. Нигде не бредят весной так исступленно, как на крайнем севере. Летчики ждут просветления, хоть немного тепла, начальство – конца всеобщей пьянки, которую полярной зимой трудно одолеть. Кажется, весна наконец пришла, но налетит новый заряд, запорошит снежной крупой землю, затянет лужи тонкой пленкой, а через час – снова солнце. И так много-много раз. Вот и пили, заглушая страх перед будущим, пили, вспоминая о недавнем прошлом – например, о вчерашней гибели ведомого. От радости, что дожили до следующей весны – как не выпить? Иногда даже не таились от начальства – ведь воевали не ангелы, а люди, обыкновенные люди …
…Но кто теперь посмеет осудить Победителей, прошедших через этот ад – ад, который так скупо описан в летной книжке:
Диктор:
« 24.10.44 г. – Аэрокобра.
Сопровождение 3х н. торпедоносцев в р-н Берливог.
Задание выполнено.
Штурмовали корабли охр.
Обеспечено потопление 1 скр. и 1 скм баржи.
Командир 2 аэ 255 иакп капитан Самарков. »
Диктор: К осени 1944 года неприятель утратил инициативу и отказался от активных боевых действий. Летчики-североморцы нанесли судоходству противника большие потери. На их счету – потопленные вражеские транспорты, плавбазы, мотоботы, парусные барки и боевые корабли: сторожевые, корабли-охотники за подводными лодками, гидроавиатранспорт, тральщики, быстроходные десантные баржи.
Голос дочери: Они топили вражеские транспорты, и это было чудовищно, но другого выхода не было. И неизвестно что страшней в такой мясорубке войны – смотреть, как тонет чужой корабль с грузом и людьми или переживать гибель своих однополчан …
51 сцена.
24 октября 1944 года. Общежитие офицеров. Пилоты собираются на ужин. Кот у двери мяукает, просится выйти. Иван открывает дверь, склоняется над котом, шутливо машет рукой:
Иван (коту): Прошу вас, (кот не выходит), прошу вас, наглая морда!
Борисенко (бесцеремонно берет кота за шкирку, выставляет в коридор): Ну, иди уже, Михеля!
Иван (продолжает разговор): Вам, молодым, воевать легче – проще относитесь к жизни и смерти, вами правят удаль, лихачество. Вы все злые, задорные, озорные.
Борисенко: Естественно! Каждому хочется выглядеть отважным, чтобы обращали внимание, чтобы стать примером для других.
Иван: Все соревнуетесь, у кого больше сбитых фашистов?
Борисенко: А что тут плохого? Живем ведь дружно – смертельная опасность сплачивает.
Диктор: Из летной книжки:
« 24.10.44г. – Аэрокобра
Сопровождение 3-х торпедоносцев в р-н Берливог.
Задание выполнено. Штурмовали корабли охр.
Обеспечено потопление 1 скр и 1 самох. баржи.
Командир 2 аэ 255 иакп капитан Самарков.»
Иван: Молодцы! Вы становитесь грозной силой. У вас – пытливость ума, инициатива и дерзание, смелый риск и безотказность.
Борисенко: Выполнение боевого задания – чем бы оно ни закончилось – для нас непреложный закон. Впрочем, как и для всех остальных.
Голос дочери: Таких вылетов за одни сутки могло быть несколько. Что там случалось, записано скупыми фразами в летной книжке – здесь поиски сбитых экипажей, бомбоудары по портам и потопленные транспорты врага – порой событий только одного такого дня хватило бы не на одну жизнь…
Министерство обороны Российской Федерации
ЦЕНТРАЛЬНЫЙ АРХИВ.
Архивная справка.
Сообщаем, что старший лейтенант Алефиренко Иван Емельянович, 1920 г. рождения, командир звена 255 иакп 5 мтаккд ВВС СФ за мужество и отвагу, проявленные при исполнении воинского долга в условиях, сопряженных с риском для жизни,
награжден орденом «Красная Звезда» № 3162444, награда вручена.
Диктор:
«17.6.44г. – Аэрокобра
Сопровожд. 6-ти в. торпедоносц. в р-н Кибергнес.
Зад. выполн. Вели в/бой с 2 «МЕ-109». Обеспечено потопление 2 каб.с. по 600-800 тон.
Опер св.шт. ВВС СФ № 169.
Командир 2 аэ 255 иакп капитан Самарков. »
Голос дочери: После затонувшего судна на стылой поверхности моря остаются обломки корабля, какие-то доски и бочки, на волнах может плыть недочитанная книга или недописанный вахтенный журнал – эти немые свидетели разыгравшейся трагедии терзают душу и рвут на части сердце пилота, смотрящего сверху …
52 сцена.
26 октября 1944года. Картина тонущих кораблей. Много тонущих кораблей.
Голос дочери: Затаенная боль в глазах отца появилась уже в 25 лет, и отражалась в ней скорбь за потерянного в воздушном бою друга, и холодная рука страха, охватившая сердце пилота во время смертельного пике; искаженное ужасом лицо матроса, тонущего в мерзлом Баренцевом море и плывущие по этому морю обломки корабля после того, как было «Обеспечено потопление 2 сторожевых кораблей и 2 барж»:
«26.10.44 г. – Аэрокобра
Сопровождение 4-х бомбардир. для бомбоуд. по транспортам в Тана фьорде
Зад. выполн. Обеспечено потопл. 2 скр и 2 барж, повр. 1 тр. 4000т. Командир 2 аэ 255 иакп капитан Самарков»
Текст из современной газеты https://www.spb.kp.ru/daily/26257/3136814/
Голос дочери: Потопленные транспорты «водоизмещением более 8000 тонн» находят на дне Баренцева моря и сегодня, и кто знает, может быть, это именно их в том далеком июне 44-го отправил на дно мой отец?
53сцена.
27 октября 1944 года. Аэродром. Северное сияние. Иван и Анисин идут от самолетов.
Диктор:
« 27.10.44 г. – Аэрокобра
Сопровождение 5-ти бомбард.
для бомбоуд. по транспортам в Тана Фьорде. (Холс Фьорд).
Задание выполнили – обеспечен бомбоудар по порту.
Командир 2 аэ 255 иакп капитан Самарков.»
Иван: Сегодня мои подопечные потопили всего один немецкий транспорт – 8000 тонн.
Анисин: Сколько бомберов сопровождали?
Иван: Пятерых.
Диктор: Тонущий немецкий корабль – результат работы 5-ти бомбардировщиков – результат далеко не единственный в этом жестоком театре военных действий. Горит сам корабль, выпуская клубы черного дыма, горит разлитый по воде мазут, горят тонущие люди – горят только сверху – снизу же коченеют от ледяной воды Баренцева моря…
54 сцена.
9 мая 1958 год. Небольшой городок. Переулок. Один дом из многих: забор из деревянного штакетника, у калитки цветущая белая сирень, дальше сад, цветущие яблони и вишни. Дом кирпичный, двухэтажный, над крылечком военно-морской флаг. Скромно обставленная комната. На спинке стула китель – черный, с голубыми погонами майора, орденами и медалями. На столе – парадная фуражка с белым чехлом. Иван открывает дверь, входит десятилетняя дочь, смотрит на ордена, трогает их рукой.
Иван: Что ты думаешь, дочь, я достал свои ордена похвалиться? Ничего подобного!
Дочь (смеется): А зачем же еще?
Иван: В очередь за водкой ходил! Сегодня же девятое мая, понимаешь? Сегодня ДЕНЬ ПОБЕДЫ! В 44-м я в этот день разрешалось все! Я плакал – плакал от радости и даже стрелял в потолок нашего промерзшего барака из пистолета.
Дочь (обнимает его, сочувственно): Водку-то купил?
Иван (возмущенно): Не получилось без очереди! Там почти все с орденами! Полчаса стоял.
Дочь (пожимает плечами): Ничего особенного – ордена есть у всех отцов.
Иван: Почти у всех…
Диктор (повторяет): На календаре – 9 мая 1958 год.
55 сцена.
9 мая 1945 года. Салют над Кольским заливом – долго, красочно.
Приказ СТАЛИНА об окончании войны.
Диктор: Как ни ждали окончания войны, закончилась она внезапно. Люди радовались и смеялись, обнимались и целовались, поднимали чарки за победу и плакали – плакали от счастья, какое бывает у людей, сделавших в жизни то, чего лучше уже не сделаешь, потому что лучше уже и не бывает – ведь что может быть лучше ПОБЕДЫ? Отец тоже пил и плакал по товарищам, сгоревшим в воздухе над холодным Баренцевым морем, а победный фейерверк разливался зарей над Кольским заливом. Стреляли в воздух со всех кораблей: и американцы, и англичане, и канадцы. И холодный залив встал из черной смерти в отраженном свете ракет – розовый, синий, красный… В землянке в те счастливые дни разрешалось делать все – петь, плясать, стоять на голове – вплоть до стрельбы в потолок – из пистолетов…
Голос дочери. На чашу весов ПОБЕДЫ мой отец, солдат Великой войны, положил все, что смог: сбитые самолеты противника и потопленные транспорты, невероятное нервное напряжение и бессонные ночи. Совершив более 40 боевых вылетов, провел 15 воздушных боев, сбил ФВ-190 и обеспечил потопление 22-х транспортов общим водоизмещением более 60000 тонн.
После побоища на дне Баренцева моря остались наши торпедоносцы, Аэрокобры и Тандерболты – бомбардировщики, истребители и разведчики. Теперь Северный флот начал приходить в себя – остались в прошлом идущие на дно суда, рождался заново размочаленный бомбами аэродром Ваенга – на краю света, в вечной мерзлоте, в краю «летающих собак».
Диктор: Советские, английские, американские, канадские, польские и другие военные и торговые моряки с честью выполнили свой союзнический долг. Они прошли огненные мили Второй мировой войны, доставив нашей сражающейся стране 9600 орудий, более 18 000 самолетов, 10 800 танков. Сотни тонн стратегических грузов было доставлено в обратном направлении в западные страны.
Не все вернулись домой, для многих моряков и пилотов, кораблей и самолетов океан стал могилой. Нет в местах гибели ни памятных знаков, ни звезд, ни крестов, только студеное море. Иногда оно грозно рокочет, иногда чуть слышно шелестит, но всегда взывает к памяти о погибших…
Голос дочери:
Министерство обороны Российской Федерации ЦЕНТРАЛЬНЫЙ АРХИВ.
Архивная справка.
Сообщаем, что старший лейтенант Алефиренко Иван Емельянович, 1920 г. рождения, уроженец Ставропольского края, командир звена 255 иакп 5 мтаккд ВВС СФ, за умелые, инициативные и смелые действия в бою, способствовавшие успешному выполнению боевых задач, награжден медалью «За боевые заслуги».
56 сцена.
Фото листа из летной книжки.
Диктор: И в конце летной книжки:
…«А после октября для нас войны фактически не было. Летали только разведчики т.к. немчуру вытурили далеко. Поэтому то я по рапорту попросился на КБФ дабы не остаться в этом проклятом крае. Получил отказ…» – так заканчиваются боевые вылеты.
Голос дочери: После окончания войны отец продолжает служить на севере:
Мое разведзвено «Аэрокобр» 1946 г, Ваенга, СФ
Только в конце 1946 года из Ваенги «по рапОрту» отца переводят в Васьково, под Архангельск. Здесь он, летчик-штурман служит командиром звена 20-го полка. На этой фотографии отец справа второй.
В конце 1947 года его переводят из сурового Заполярья под Ленинград, в село Лебяжье, на аэродром «Котлы». Затем в летной жизни отца был военно-морской аэродром «Кагул» на прекрасном прибалтийском острове Эзеле (Саарема) – именно отсюда наша авиация в начале августа 1941 г бомбила столицу фашистской Германии. В 1949 году отец встретил Коротенко – стрелка полковника Преображенского, которые в 1944-м году первыми бомбили Берлин:
Диктор: Надпись на обороте: «Кисловодск, 1949 год. Я и Володька Коротенко, который был стрелком-радистом на самолете полковника Преображенского. Они в 44-м году первые бомбили Берлин. Базировались на о. Эзель. Есть книга, а в книге фраза Коротенко: «Мое место над Берлином» – передано открытым текстом.
Голос дочери: Началась мирная жизнь, но осталась память о тех страшных днях, когда в нечеловеческих условиях Севера они добивались Великой Победы, осталась память о временах, когда теряли самых близких и дорогих боевых друзей – война и Ваенга остались в сердце навсегда.
57 сцена.
Голос дочери: Необыкновенную историю женитьбы родителей слышала от кого-то из родных.
1946 год. Архангельск. Васьково. Аэродром. Иван и его ведомый Николай Мячин.
Мячин: Как отдыхалось в Кисловодске?
Иван: Коля, Мячин, дорогой мой ведомый! Я познакомился с миловидной южанкой Ниной (показывает карточку).
.
Мячин: Наконец-то!
Иван (мечтательно): Прогулки под луной, танцплощадка в парке – все это было так романтично…
Мячин: Ну?
Иван: А на щечке у нее – родинка, вот здесь (показывает рукой на левую скулу).
Мячин: Родинка?
Иван: А глаза темные, как…как наша полярная ночь!
Мячин: Ого, да ты совсем пропал! (смеется, поет): На щечке родинка, а в глазах любовь.
Иван: Она учится в Ленинградском парашютном техникуме.
Мячин: А ты еще не слышал? Нас на днях туда и перебрасывают – в Лебяжье, под Ленинград!
Иван (мечтательно): Вот здорово, теперь встречаться будем!
58 сцена.
1947 год. Село Лебяжье, аэродром «Котлы», под Ленинградом.
Мячин: Как развивается твой роман?
Иван: Я сделал предложение руки и сердца!
Мячин: Правильно, чего тянуть?
Иван: Так она уехала на каникулы домой – в Кисловодск.
Мячин: Надо что-то придумать!
Иван: Чего там придумаешь? (В раздумьи, со значением) Хотя подожди! Я на той неделе перегоняю к нам новый самолет из Махачкалы.
Мячин (подхватывает): Из Махачкалы? Слушай сюда: приземляешься на аэродроме Минеральных Вод, до Кисловодска – рукой подать – забираешь свою невесту, сажаешь в самолет и везешь к нам! Моей Ирке подружка будет!
Иван: Как это «на аэродроме Минеральных Вод»? А чем мотивирую посадку на гражданский аэродром?
Мячин: Мне тебя учить? Скажешь, мотор барахлит!
59 сцена.
1947 год. Кисловодск, Иван в черном летном комбинезоне, с планшетом через плечо, сидит за столом. Перед ним Нина.
Иван (продолжает разговор): Видишь, Ниночка, ради тебя я нарушил все инструкции! Так что собирайся, летишь со мной!
Нина (кокетничает): А если не полечу?
Иван (вполне серьезно): Любишь – спасай, иначе – трибунал. (Кивает головой, пряча улыбку) Скорее всего – расстреляют. Военный самолет угнал!
Нина пугается, широко раскрывает глаза, быстро уходит в другую комнату, через пять минут стоит в дверях с чемоданом.
Нина: Про учебу придется надолго забыть …
Голос дочери: Что тут началось! Охи, ахи! Бабушка в слезы, а мама собрала вещички и улетела с женишком.
У женишка пронзительные зеленые глаза, и он красив – куда там генералам, ухаживавшим за Ниной в санатории! Характерец, конечно, тот еще – но это наследие войны. Попробуйте в двадцать с небольшим отбомбить «транспорт водоизмещением 12000 тонн» с поднебесной высоты Заполярья, а потом спокойно спать – вряд ли у вас это получится.
60 сцена.
1947 год. Ленинград. Баумановский загс. Звучит марш Мендельсона, оживленные пары стоят у входа. Нина в светлом платье подходит к двери в большой парадный зал с золочеными колоннами, но вдруг разворачивается и бежит вниз по широкой лестнице. Иван – офицер при полном параде, бросается следом, догоняет, ведет обратно.
Иван: Пошли – пошли, нас уже вызывают для регистрации брака.
Нина (думает): «Правильно поступаю, или нет? Трудно, наверное, будет…»
Голос дочери: Мама со мной на руках на деревянном тротуаре, за спиной домишки, в которых квартировались пилоты со своими семьями.
Гарнизон военно-морских летчиков…
61 сцена.
1953 год. Виды острова Эзеля – сосны, песчаный пляж. Вечер.
Голос дочери: Военные летчики жили в те времена хорошо, недостатка в деньгах не было. Мама, как и все жены офицеров, не работала, а растила нас с сестрой. Она была большой модницей – имела много красивых платьев и, конечно, шубу – этот обязательный атрибут офицерской жены. До сих пор помню на ощупь – колючую отцовскую шинель и мягкую шубу мамы.