Не входи в стеклянный дом, или Удивительный июнь. Книга для любознательных детей и их родителей

– Почему она пришла?

И опять удивилась одной простой мысли. Как странно! – ведь она с самого начала, когда едва дрогнула штора, знала, кто это. Это была мышь, Именно та, что укусила ее утром. Та, о которой моя подружка очень старалась сегодня не думать – и ей почти удалось забыть злодейку. И вот – старухина посланница опять здесь! Как она могла пробраться к ней в комнату, а еще раньше в квартиру? Не через окно ведь! Мыши летать не умеют – так же, как и прыгать на высоту пятого этажа. От этих мыслей Светку пробил озноб. Она подняла с пола одеяло и опять плотно закуталась в него. И вдруг слабость и страх ее куда-то улетели: моя подружка возмутилась. Подумать только! Какая-то полоумная бабка, над которой втихомолку посмеивается весь подъезд, нагло подсылает свою мышь к ним в квартиру! И жалкая грызунья, которых в городе водится, может, тысячи, наводит на нее – Ковалеву Свету – тихий ужас. А почему??? Подумаешь, какая-то черная мышь, любительница сыра из мультфильма! От стыда за собственную трусость моей подружке даже стало жарко. Она встала, бросила одеяло на кровать и сказала раздельно и громко, не боясь, что услышит мама в соседней комнате:

– Вот сейчас оденусь, возьму мел, выйду в подъезд и напишу на бабкиной двери, что она дура!

Ледяной сквозняк вдруг полетел по комнате, фонарик упал с кровати на пол и разбился, жалобно звякнув стеклом. Портьера у батареи вновь шевельнулась, и Светка, взвыв от страха, прыгнула на кровать, поджала ноги и зашептала:

– Не буду, не буду, не буду…

Штора успокоилась, повисла неподвижными широкими складками. Опять все было тихо в комнате и за ее пределами. Но не в душе у моей подруги! Хочу с гордостью сообщить вам, что в эту трудную для нее минуту Светка вспомнила обо мне как о единственном человеке, который может поверить в то, что с ней произошло. И, пожалуй, только я смогу помочь подружке выпутаться из неприятного положения – уж придумаю как! Надо меня вызывать скорее, хотя сейчас ночь!

Бедная моя подруга! Она не знала тогда, хватаясь за веревку нашего «телефона», что и мне явилась в этот вечер противная мышь, и меня тоже она напугала до полусмерти. Но все-таки ее явление Светке было куда страшнее, чем визит ко мне – в этом нет сомнения. Я-то слышала зловещий шорох не ночью, а еще при свете солнца; и родители, и Митька не спали. И мама меня успокаивала, и брат лазал под кресло. Поэтому я и была в состоянии потом сделать выводы, о которых говорила вам раньше, а потом даже уснуть…

Бледная от пережитого страха подруга с надеждой смотрела мне в глаза. И все же она почти рассердилась, когда я спросила:

– А больше ничего не было? И родители не проснулись?

– Нет! – нахмурилась Светка. – Спали как убитые. Я когда тебе позвонила по «телефону», мой колокольчик тоже затренькал – я забыла его прижать. А мама с папой, представь, и ухом не вели! И потом, когда ты мне ответила, я мимо их комнаты, как слон, протопала к двери – они не шевельнулись! А обычно мама, ты знаешь, так чутко спит…

– Все понятно! – сказала я как можно бодрее.

– Что тебе понятно? – раздраженно спросила Светка. – Ты самая умная, да? А я дура?

Я чуть не засмеялась, видя, как надулась моя подруга. Еще бы! Не зря моя мама говорит, что когда мы собираемся вдвоем со Светкой, я играю роль двигателя, а она – мозгового центра. То есть, конечно, это не совсем так: ведь придумываю-то проказы тоже часто я, а не только организую их выполнение и распределяю наши роли. Но вот в том, как потом нам выйти сухими из воды, нет лучшего специалиста, чем Светка. Она всегда заранее обдумывает безопасное отступление и заметание следов. Тут ей нет равных! Мне, по правде говоря, и неинтересно думать, что будет потом, когда все уже произойдет. А подружке интересно! Она заранее умеет рассчитать каждый шаг. У нее на случай срыва первоначального плана обязательно есть пара запасных вариантов, Потому мало кому когда удавалось нас уличить, как пишут в детективах, в содеянном. Да, голова у нее варит, и за это я ее очень уважаю. Она и в математике соображает лучше меня, и в шахматы играет тоже. А тут – вот незадача! – мне почему-то все понятно, а ей – ничего. Трудно такое Светочке перенести! Но сейчас я ее отвлеку и успокою: у меня тоже есть кое-какие новости.

– Да ладно тебе! – сказала я подруге. – Ты еще не знаешь, что сегодня со мной было, и еще раньше, чем с тобой.

Светка слушала мой рассказ с явно возраставшим вниманием и сочувствием. Под конец она совсем повеселела: оказывается, и со мной произошло нечто подобное, а значит, случившееся выглядит уже не так страшно. Минувшим вечером мышь пожаловала к нам обеим, обеих напугала и потом снова скрылась неизвестно куда…

– Ну, и что ты об этом думаешь? – спросила меня Светка уже не сердито, а с любопытством, едваа я дошла до того момента, когда услышала звонок по «телефону» и помчалась на балкон.

О следующем событии она знала: мы встретились в подъезде. Но вот почему мышь не обнаружила себя в течение дня, а потом, словно Фантомас, вдруг разбушевалась? – этот немой вопрос я читала Светкиных глазах.

– Неужели ты до сих пор не поняла? – мягко спросила я подругу. – Ведь дело обстоит очень просто.

– Нет, – тихо сказала Светка. – А что тут можно понять? Ужас какой-то.

– Да, ужас, – согласилась я. – Но особенный: его ощущаем только ты и я. Поэтому мама и Митька не увидели царапину на ковре. Твои родители тоже ничего не услышали – хотя и мышь пищала, и ты на пол падала, и потом мимо них в коридор топала. А приходит мышь тогда, когда мы с тобой собираемся сделать что-то запрещенное. Тебе же мама не разрешила читать – а ты?

– Ну, да, – согласилась Светка, – правильно. А ты хотела Митькин пистолет взять…

Я вздохнула с облегчением: подружкина сообразительность снова была на высоте.

– А не покусала она нас с тобой потому…

– Ну, ну! – подбодрила я наш «мозговой центр».

– Потому, что мы не нарушили запрет, хотя и собирались! – у Светки даже глаза заблестели. – Ты же так и не взяла с пола пистолет, а я не стала читать, – вот эта дура черная и скрылась! И еще. Кроме того, что нам запрещают другие, есть одна штука, которую мы тоже не можем делать.

– Какая? – спросила я с интересом.

– Нельзя причинять никакого вреда этой бабке. Даже если просто угрожать, мышь тут же прибегает.

«Действительно! – сразу подумала я. – Утром она вцепилась Светке в ногу, как только та начала с Марьей Степановной ругаться и пригрозила все рассказать родителям. Да, и потом – ночью – мышь уже ушла, а потом опять появилась под шторой, когда Светка сказала, что возьмет мел и…»

– И если бы я сразу не перетрусила и не стала говорить «не буду, не буду», – продолжила подруга мои мысли, – она бы меня, наверное, уже съела! А так исчезла – и больше ее не было.

– Голова ты, Света, – сказала я, и подружка довольно заулыбалась. – Только одного я не пойму: как она пробралась к нам домой? Двери-то были закрыты!

– Это, наоборот, понятно, – Светкин голос звучал задумчиво. – Мышь появляется не через двери.

– А откуда? – обалдело спросила я подругу. – В окна, что ли, прыгает? В форточку влетает?

– Нет, сквозь стены просачивается. Ну, что ты на меня смотришь? Не знаю я, как она это делает. Но после того, как мышка вечером тебя напугала, к вам никто не приходил?

– Никто, – согласилась я.

– И сами вы из дома ни ногой?

– Нет, – потрясенно сказала я.

– Ну, в таком случае откуда она ночью у меня взялась, если от тебя не могла уйти? Только сквозь стены, как призрак. И заметь: в подъезде утром мышь тоже явилась тогда, когда я старухе угрожала. А потом, ты сама говорила, просто исчезла в углу, и все.

Она была, конечно, права, моя головастая подруга. Но как это – сквозь стены?! Светка взглянула на меня и засмеялась: наверное, вид у ее давней подружки был очумелый.

– Да ты не бойся! – теперь уже подруга успокаивала меня. – Она не покажется, если не делать ничего запрещенного. Это же понятно.

– Мало не делать, – возразила я. – Надо даже не думать об этом.

– Ну, и не будем думать! – сказала Светка и вдруг сладко зевнула. – Будем паиньки, примерные девочки. И пусть зверюшка идет лесом!

Да, действительно! Чтобы избавиться от этой толстой разбойницы, надо всего лишь хорошо себя вести. Это уже кое-что. Правда, мы со Светкой никогда не пытались стать такими послушными, такими… ой, даже подумать противно!

– Придется, – грустно сказала подружка, опять прочитав мои мысли. – А то она нас загрызет.

Так закончилось наше ночное совещание. Мы разошлись по своим квартирам спать (а уже, честно сказать, с ног падали), договорившись, что утром, как проснемся и позавтракаем, встретимся во дворе часов в одиннадцать – раньше, понятно, не встанем. Уже улегшись, наконец, в постель, я решила, что все равно мы что-нибудь сделаем, чтоб совсем избавиться от мыши. И, кажется, по комнате опять пролетел какой-то легкий шорох, когда мне это подумалось. Но я уже не успела испугаться: сразу провалилась в сон. И пусть бы хоть носороги пришли, я уже ничего бы не услышала!

Глава 5. Я играю в паиньку

Следующее утро было прекрасно! Вчерашние неприятности представлялись мне просто дурным сном. Дома, как всегда, никого не было: родители ушли на работу, Митя – в детсад. Я умылась, немного послонялась по комнатам и решила позавтракать на балконе, на свежем воздухе. В самом лучезарном настроении вынесла туда из комнаты стул и журнальный столик. Потом сварила себе кофе, приготовила пару бутербродов и уже, поместив еду на поднос, направилась к балкону. как вдруг вздрогнула от кольнувшей меня мысли: «А можно ли это?»

От испуга я едва не уронила поднос на пол, но вовремя спохватилась: «Да нет же, никто и не запрещал мне есть на воздухе!» Опустившись со своей ношей на диван, я еще некоторое время приходила в себя. Хорошее настроение сразу испарилось – мне было досадно и стыдно за свою трусость. И невозможно было удержаться от того, чтобы внимательно не оглядеть все уголки комнаты: а вдруг мышь уже здесь? Это выглядело, конечно, очень глупо: ведь я уже давно поняла, что не делала ничего запретного! – но как заставить себя пересилить вчерашние страхи, которые вновь вернулись ко мне? Наконец, я рассердилась и поднялась с дивана, подумав: «Все равно позавтракаю там, где хотела!»

Теплое солнце, залившее мир по ту сторону балконной двери, сразу согрело и успокоило меня. Мне осталось только улыбнуться и с удовольствием приняться за еду.

«Что же делать? – думала я, прихлебывая кофе. – Если вздрагивать от каждой ерунды, можно и с катушек съехать! Как там мама говорила? А, вот: пуганая ворона и куста боится. Точно, я настоящая ворона: сначала пугаюсь, потом понимаю – абсолютно зря».

Все-таки оказалось, что я рано обрадовалась. На самом деле я по-прежнему боюсь этой жуткой мыши, но только более осознанно, что ли. Мне теперь понятно, когда она появляется, и я знаю, как избежать ее прихода. Конечно, это несколько успокаивает. Но разве можно никогда не делать ничего запретного??? Я уныло смотрела на качающиеся под балконом пышные макушки тополей и представляла себя такой… образцово-показательной Ирой. Всегда послушной, вежливой, старательной, ответственной, серьезной, обязательной. Что там еще? Я поставила на поднос пустой стакан, смахнула туда же крошки со стола и поплелась в кухню. Кстати, не пора ли уже выйти погулять? Наскоро помыв посуду, я помчалась посмотреть, который час. Может, уже одиннадцать часов и Светка меня ждет на нашей любимой лавочке? Вот было бы хорошо!.. Нет, еще только половина одиннадцатого. Как же мне провести эти долгие полчаса? Очень не хочется думать о вчерашних неприятностях без Светки – ну, до тошноты. Вместе – совсем другое дело. К тому же давно ясно, что только с ней я и смогу говорить об этом – больше никто не поверит.

Ага, вот оно! Поиграю-ка я в пай-девочку. Может, у меня получится? Надо хоть представить, как такая сладкая тихоня будет выглядеть. Ну, и развлечься заодно. Развлечься?!

– Спокойно! – громко сказала я себе. – Веселиться мне тоже не запрещали.

Опять перетрусила. Это уже просто безобразие какое-то. Ну, хорошо! Сейчас я вам (кому это вам?) покажу примерную девочку-тарелочку!.. И даже стишки какие-то сочиняются… Отлично!

Тряхнем-ка стариной! Как там это было в моем золотом садиковом детстве? Надо вспомнить.

Я достала из шифоньера свой старый бантик в горошек и прицепила его к волосам. Ага, пойдет. Теперь главное – почувствовать себя в далеком четырехлетнем возрасте, когда все было просто – и никаких мышей… Опять отвлекаюсь! Итак, начинаем наш утренник.

Приняв серьезный «взрослый» вид, я вышла на середину комнаты и сказала мягким голосом моей любимой воспитательницы Ольги Сергеевны (я и сейчас еще иногда к ней забегаю по старой памяти):

– Начинаем наш концерт! Песенка «Нельзя шалить!». Исполняет Ирочка Костина.

Я изобразила, как «Ольга Сергеевна» ушла со сцены. Потом умильно сложила губки, широко открыла глаза и засеменила «к зрителям». Кажется, получается. Не девочка, а медовый пряник какой-то. Выйдя «на всеобщее обозрение», я «взволнованно» вздохнула и взялась кончиками пальцев за края воображаемого пышного платьица (этому, по-моему, учат всех «хороших девочек» в детском саду). Ничего, что теперь на мне были шорты – зато я вся светилась скромностью и благонравием. Я закатила глаза и запела, шепелявя, тоненьким, дрожащим голоском на мотив «польки-бабочки»:

Нельзя салить! Нельзя салить! —

Мы поняли со Светоцькой.

Нельзя соседям окна бить,

Срывать с березы ветоцьки.

Ля-ля, да-да! Ля-ля, да-да!

Мы умненькие детоцьки!

Потом, скромно опустив ресницы, я выслушала «аплодисменты» и ушла за кулисы.

Ну, что ж, по-моему, нормально. Только вот про битье окон – это слишком сильно для четырех лет. Правда, Митька в прошлом году успел два раза разбить мячом – но ведь ему было уже шесть! И еще интересно, к чему я тут березовые веточки приплела?

Кажется, вспомнила. И не сказать, что с радостью. Похоже, голова моя теперь работает только в одном направлении. Дело в следующем. Примерно год назад (в середине июня) мы со Светкой сидели у меня дома и смотрели телевизор. И симпатичная дикторша сообщила, что на следующий день будет праздник Святой Троицы. Девушки пойдут в лес завивать березки. Светка сразу уставилась на меня и спросила:

– А как их завивать?

Я не знала, но признаваться в этом не хотела (ведь подруга считала меня крупным знатоком не только в литературе и русском языке, но еще в фольклоре, народных обычаях и т.п.). Наконец, я промямлила что-то вроде того, что завивать березки – значит переплетать их ветки, а иначе говоря – делать из них венки и носить потом на голове. Светке это очень понравилось, и она кивнула:

– Вот и будем завтра завивать.

На другой день мы залезли на березу, растущую у нас во дворе, стали обрывать с нее веточки и кидать вниз, чтобы потом плести из них венки, но совершенно забыли, что это дерево – как раз напротив окна Марьи Степановны! Мы увлеклись своим занятием и просто очумели, увидев совсем близко от себя злющее старухино лицо. Бабка смотрела на нас через открытое окошко и страшно грозила пальцем. Мы кубарем скатились с березы и, забыв про сорванные ветки, поскорее удрали со двора…

Вот, значит, почему я про это запела. Опять к моей жизни зловредная «бабка из двадцатой» примешалась – ну, ни шагу без нее! Не получилось из меня пай-девочки, хотя все так хорошо начиналось… Я стянула с головы бант и глянула на часы. Ура! Уже почти одиннадцать. Скорее на улицу, к Светке!

Глава 6. Явление Сашки Иноземцева

Надевая в коридоре босоножки, я почувствовала тревогу за подружку. Как она там, интересно? А вдруг мышь приходила к ней снова – мало ли чей запрет Светка за это время ненароком нарушила? Я сама вон целое утро дергалась, а ведь характер у меня гораздо смелее и решительнее… Да еще левая босоножка не желала застегиваться, а я так спешила к подруге! Вдруг с ней что-нибудь случилось, и я не найду Светку в условленном месте? Ух, наконец-то, застежка подалась. Я выскочила в подъезд, захлопнула дверь и помчалась вниз. Уже выбежав на крыльцо и с облегчением увидев Светку на нашей лавочке, подумала: «Странно! Я пробежала мимо старухиной квартиры, даже не вспомнив про бабку и не успев испугаться».

Похоже на первый успех. Но это мелочи. Главное: живая и здоровая Светка обрадовано смотрит, как я подбегаю к ней и шлепаюсь рядом. Вид у девчонки нормальный – не то, что сегодня ночью: даже щеки разрумянились.

– Ну? – выпалила я. – Жива-здорова? Успела выспаться?

– Да, все хорошо, – махнула рукой подружка. – Спала, как медведь зимой. Только встала рано: думала, что нам делать.

– И придумала?! – от волнения у меня даже голос сел.

Светка покачала головой и усмехнулась:

– Я, кажется, знаю, что можно предпринять, но пока не представляю, как. Надо эту мышь обхитрить и старуху вместе с ней, но…

– Но что? – нетерпеливо переспросила я и, поймав Светкин взгляд, направленный на соседний куст сирени, вздрогнула.

Под ним явно шуршало. Мало того, оттуда слышалось какое-то… хихиканье. Неужели опять?! Приплелась эта черная морда, да еще и смеется над нами? Но почему? Мы ведь ничего не делали, а только разговаривали?

– Это я бабку упомянула, вот мышка и здесь, – спокойно сказала Светка. – Она старухины интересы защищает. Наверное, подслушивать пришла. Но я больше ничего не скажу, и она уйдет.

Ну и ну! А подружка-то совсем не боится! Я сразу почувствовала, что и мой страх съежился и начал таять. Возня за кустом прекратилась. Потом послышался дробный топоток и тот самый звук, о котором мне недавно рассказывала Светка: «Пи-ик! Пи-ик!» Он становился тише и тише, пока окончательно не замер вдали. Я покосилась на подругу: она сидела задумавшись, уже забыв про эту… Пику. Да, так и следует ее назвать – для ехидной мыши это самое подходящее имя. Хотя на самом деле пика – это длинная острая палка. Но Светка-то хороша! Я бегу ее спасать, босоножки по дороге теряю, а подружка, видите ли, уже перестала пугаться кусачей зверюги. Она теперь размышляет над другим: как бы половчее переиграть обеих наших противниц – и мышь, и ее хозяйку? А я, выходит, трусливее Светки… Вот так поворот! Мне стало досадно чуть не до слез. Ну, нет! Плакать перед подругой стыдно. Лучше я поговорю с ней.

На мое предложение назвать мышь Пикой подружка сразу согласилась, восхищенно сказав мне:

– Молодец! Нашла просто здоровскую кличку для бабкиной помощницы!

Мое настроение тут же взлетело вверх. Приятно стало, знаете ли…

Я в рассеянности стала рассматривать окна Марьи Степановны. Они были наглухо закрыты и занавешены тюлем. Сидит там, старая вредина, и портит жизнь людям! А самое обидное то, что рассказать хоть кому-то о ее фокусах мы с подружкой не можем. Ни один человек не поверит в существование разумной мыши, проходящей сквозь стены. Ни папа, ни мама, ни одноклассники. Митька, пожалуй, поверит, но его как раз впутывать нельзя. Карапуз способен жутких дел натворить!

И тут я увидела такое, что даже вскочила с места. За прозрачным тюлем в старухином окне мелькнула, ну, очень знакомая футболка! Нет. Не может этого быть. Наверное, показалось…

– Ты что? – удивленно спросила меня Светка. – Чего прыгаешь?

– А знаешь, кто сейчас в гостях у бабки? – не смогла я удержаться. Очень уж мне хотелось удивить подругу – такую смелую и умную!

– Кто? – с любопытством спросила Светка. – У Марьи Степановны, мне кажется, вообще гостей не бывает. Противная она.

– Ха! – сказала я. – А у нее… Сашка Иноземцев!

Подруга начала хохотать:

– Ну да, конечно, он! Хи-хи-хи! Самый лучший мальчик, ангел с крылышками… Ха-ха-ха! Порядок уважает, дисциплину…

– Нечего смеяться, – рассердилась я. – Я тоже сначала глазам своим не поверила. Но ты знаешь, у Иноземцева есть такая зеленая футболка – как болото! – и с красной отделкой? Я ее сейчас в бабкином окне засекла!

Светка сразу стала серьезной. Еще бы не знать! У Сашки, кажется, всего две летние майки – и обе просто ужасающей расцветки. Одна – та, что я уже упомянула; вторая – оранжевая с серыми пятнами. И где он подобную красоту нашел? Правда, наверное, покупал футболки не сам Иноземцев, а его мать – но ведь это не меняет дело.

– А ты не ошиблась? – быстро спросила меня подруга. – Окна не перепутала?

– Нет! – отмахнулась я. – Ну, вон они, белым затянуты – там я сейчас его маечку видела.

– Да, – подтвердила Светка, – это ее окошечки. Но что Сашка у нее может делать? Подругу себе нашел! Хотя… они оба нас терпеть не могут. Иноземцев и Марья Степановна, наверное, заодно. Против отпетых хулиганок Светы и Иры!

Над этим стоило подумать. Я попыталась представить мальчишку и старуху рядышком, на бабкиной кухне. Вот они строят злобные планы против нас, дают указания Пике… Я фыркнула – уж очень смешно получалось. Светка, разобидевшись, уже открыла рот, чтобы доказать мне, что она права.

Но тут мы увидели, что в нашу сторону, громко разговаривая, идет Сашкина мать – Лорка, как зовет ее за глаза весь двор, от взрослых до малышей – вместе с какой-то пожилой теткой с неестественно-бордовыми волосами, в мини-юбке. Они с большим интересом обсуждали свои дела и нас, понятно, не заметили. Наши «здравствуйте» повисли в воздухе. Мы переглянулись: ну, очень, очень вежливые тетеньки, так и хочется поблагодарить их за внимание!

Дамам было не до правил поведения! Добежав до ближайшей скамейки, они разом хлопнулись на нее не глядя. А ведь обычно люди смотрят, на что садятся, особенно взрослые.

– И откуда вы столько знаете? – долетел до нас восторженный голос Сашкиной матери. – Просто, конечно, удовольствие с вами беседовать.

Мы со Светкой с удивлением посмотрели друг на друга. Лорка ведет ученые разговоры? И еще выражает удовольствие по этому поводу? Тетка в мини-юбке, обмахиваясь газетой, сказала хрипло:

– О, Лорочка, я вам больше скажу: из всех драгметаллов платина – самый шикарный. И он редко у кого бывает!

– Как? – растерянно проговорила «Лорочка», заморгав. – А золото? За ним все гоняются…

Мы увидели, как она, схватив кулон на цепочке, который висел у нее поверх блузки, быстро спрятала украшение под красным шелком.

Ее собеседница торжествующе каркнула:

– Милочка, вот если все, то это уже не… Вы меня понимаете? Золото – просто желтое железо!

«Лорочка» от восхищения затрясла головой. Видно было, что Сашкина мать просто упивается таким «умным» разговором. А старая тетка, величаво улыбаясь, посматривала на нее, как королева на служанку. Ей эта роль явно очень нравилась. Как же глупы бывают взрослые! А еще детей не замечают, не здороваются с ними!

Тут «Лорочка» тоже решила взять высокий тон. Вскинув голову, она жеманно спросила у «королевы»:

– А какие камни сейчас носят? Мне приятельница говорила, в этом сезоне в моде рубины. А Вы как думаете?

– О, нет! Уж только не рубины, – заявила та, – кто Вам мог сказать подобную чушь?! Сегодня в моде не красное, а фиолетовое. Такое, знаете, загадочное! – и она понизила голос до сиплого шепота. – Вот, например, аметисты. Или уж если красные камни, то с отливом в зеленое. Александриты… – она сделала эффектную паузу, – как у меня.

Милостиво улыбаясь своей «подданной», тетка подняла выщипанные «в ниточку» брови и несколько раз качнула головой. Что-то засверкало у нее в ушах, отбрасывая блики на морщинистую шею. А Сашкина мать смотрела на подругу с темной завистью. Бедняжка, даже губы скривила, словно собираясь заплакать! Ой-ой, сейчас…

Светка ткнула меня пальцем в бок, тихонько засмеялась и сказала шепотом:

– Вот дуры! Неужели и мы с тобою такие будем?

– Нет, – испугалась я. – Тогда уж лучше вообще не расти!

Тут «Лорочка», наконец, опомнилась и протянула елейным голосом:

– Преле-естные камни! Просто играют. Но я не запомнила: как они называются?

– Я же сказала: александриты! – ответила «королева», прикасаясь кончиками пальцев к своим сережкам, – Почему Вы, милая, не знаете? Так нельзя! – она закашлялась.

– Вам хорошо говорить, – нежно произнесла Сашкина мать. – Вы -свободная женщина, – и она украдкой взглянула на «всезнайку»; мне даже показалось, что при этом «Лорочка» слегка улыбнулась. – А тут только и вертишься с утра до вечера – то готовить надо, то стирать. И муж, и сын… одни заботы. Как от жизни не отстать!

Мы со Светкой от изумления прилипли к скамейке. Это она-то вся в заботах? И «вертится с утра до вечера»? Может, и вертится, но только не со стиркой и кастрюлями! То-то одежда на Сашке вечно от грязи трескается. Да, насчет его футболки… Мы со Светкой не успели договорить…

«Королева» почему-то сникла и делала вид, что старательно стряхивает что-то со своей мини-юбки.

Теперь торжествовала «Лорочка» – хорошо было видно! – но мы не успели понять, почему. Нам было не до этого: из подъезда вышел Иноземцев и прошествовал мимо скамейки к мальчишкам на качелях. На нем болталась, как пустой мешок, та самая болотно-красная майка! Значит, я не ошиблась, и в бабкином окне был именно он. Светка тоже проводила мальчишку глазами и сделала гримасу, означавшую: вот это да! Голова Иноземцева уже имела почти нормальный вид: волосы были не вздыблены, а только слегка отливали синим.

– Гребешок-то мы ему размочили, – довольно хихикнула подружка. – Вот Сашенька и побежал к бабке, на нас жаловаться. А ты молодец, за шторой его разглядела.

Конечно, я была рада, что мои наблюдения подтвердились, и теперь нет сомнения: Иноземцев точно зачем-то бывает у старухи. Но было в этом еще нечто странное, пока не уловленное мной. И тут я поняла! Сашка прошел мимо своей «заботливой» матери, как мимо пустого места. Ее присутствие здесь, во дворе, его совершенно не интересовало. Но что самое поразительное: и его появление тоже не интересовало «Лорочку». Она наслаждалась победой над «королевой» и улыбалась уже куда откровеннее, рассматривая склоненную голову поверженной «королевы». А Сашка шел мимо матери, будто чужой…

Кошмар какой-то. Мне стало зябко. Я представила на месте Сашки – себя, а на месте «Лорочки» – свою маму. И вот я иду мимо нее, а она ноль внимания. Тут же мне захотелось плакать. Светка удивленно покосилась в мою сторону и, кажется, ничего не поняла. Сашка уже стоял возле качелей и разговаривал с каким-то высоким чернявым парнем. «Лорочка» с «королевой» встали со скамейки и пошли прочь из двора. Роли у них, кажется, вновь поменялись: пожилая тетка что-то вещала, а ее подруга поддакивала.

Я кивнула на них Светке и сказала:

– Видела, какая «заботливая мама»? Иноземцев мимо нее прошел, а она хоть бы заметила родного сына! Наверное, сильно от стирки устала и заснула случайно.

– Да, Сашку жалко. Если бы у меня была такая мать, я бы из дома сбежала. А как она этой мымре в рот смотрела, ты видела? У ребенка штаны вечно порваны, а она про камни чирикает и про золото.

Мы еще некоторое время поговорили про Сашку, пожалели его. Неудивительно, что в школе он главный двоечник! Потом посмеялись над только что увиденной сценой с «Лорочкой» и «мымрой». И тут Светка вдруг сказала с удивлением:

– А ведь мы с тобой совсем про мышь забыли. Не до нее было. И хорошо! – удовлетворенно заключила она.

Я согласилась с ней. Подумаешь, зверюшка какая-то! И укусила-то всего один раз; да мы ее поведение уже почти разгадали. Вот у Сашки дела куда хуже: родная мать не замечает.

Мы еще побродили некоторое время по двору, поболтали с девчонками, покатались на карусели. Конечно, наша общая беда не отпустила нас, но стала как-то меньше и легче. Мы по молчаливому согласию не говорили о ней и, лишь идя домой обедать, я предложила Светке:

– Ты ведь у нас «мозговой центр»? Вот и подумай там на досуге.

– Ладно, – ответила она, – подумаю! Если к вечеру что-нибудь соображу, позвоню тебе по «телефону».

И мы разошлись по домам. Двор почти опустел – только какая-то кошка бродила, да Сашка слонялся. Видно, не спешил идти обедать. А вот мы с подругой почему-то до того проголодались, что полетели домой, как две ракеты!