12 глава. Затворники
На следующий день Феликс на всех парах залетел к Дмитрию во дворец и с ходу огорошил:
– Не стоит волноваться, но императрица все знает.
Феликс действительно выглядел посвежевшим. Он совершенно искренне забыл, как ночью убегал от полумертвого Распутина и дрожал от ужаса. Монументальность совершенного окрыляла его.
– Как?! – спросил чуть не упавший от этой новости Дмитрий. Он, в отличие от приятеля, никогда не чувствовал себя хуже. Он не спал всю ночь и теперь смотрел вокруг сухими красными глазами.
– Распутин передал своему секретарю, что едет ко мне, – признался Феликс. – И дочерям тоже.
На секунду Дмитрий обомлел.
– И ты не подумал об этом? Хорош же у тебя был план, Феликс!
– Никто из вас об этом тоже не подумал, – огрызнулся Юсупов. – Откуда мне было знать, что он перед дочерьми будет хвастать, что к чужой жене едет! И ах да. Я только что из полицейского участка. Городовой нас всё-таки сдал.
– Что слышал выстрелы?
– И что Пуришкевич ему сказал, что убил Распутина. Ах да, я забыл тебе сказать. Знаю, знаю, я сам удивляюсь с Пуришкевича. Мне удалось убедить их, что стрелял ты и убил дворовую собаку. Это почти правда.
– Ты что же, сдал меня?!
– Дмитрий! – возмутился Феликс. – Сдал! А что мне оставалось? У тебя неприкосновенность, а у меня? Они не имеют права тебя спрашивать, если только сам император не прикажет. Я, как минимум, замедлил следствие, и теперь мы можем подготовить нашу защиту. Ты что? – спросил он, увидев, что Дмитрий покачнулся.
– Ничего. – Дмитрий подумал о том, что должен будет сделать, если его спросит государь. "Сказать правду? Застрелиться? Лучше застрелиться, чем ему в глаза сказать, что я совершил". – Да, ты прав, прости. И?
– Кое-что уже донесли до сведения императрицы. Я звонил ей, – настоящий убийца никогда не был бы так нагл, – но она отказалась меня выслушать.
Дмитрий сам набрал в Царское село. Ему ответили, что свои объяснения по поводу прошлой ночи они с Феликсом Юсуповым могут предоставить в письменной форме.
– Звони Пуришкевичу, – решил Феликс. – Вместе будем работать. Надо, чтобы все были в курсе официальной версии.
Втроем они написали трехстраничную объяснительную, изобилующую потрясающими деталями, которые придавали сочинению убедительность. Юсупов клялся честь рода, что Распутин звонил, звал его к цыганам, но что Феликс не мог присоединиться, потому что был с гостями в честь новоселья. Именно поэтому наверняка у дочерей Распутина сложилось впечатление, что их отец ехал к Феликсу. Старец сообщил им о своих планах, которые невольно выдал за договоренность.
Договорились, что к вечеру из Петербурга исчезнут поручик Сухотин и доктор Ламберт, на следующее утро Юсупов уедет в Крым, потом на фронт отправится имеющий депутатскую неприкосновенность Пуришкевич, а последним в ставку собирался вернуться Дмитрий.
Они снова дали друг другу слово чести никому и никогда не говорить о событиях на Мойке, и разошлись.
Пуришкевич, спонсированный Юсуповым, направился к своему знакомому полицмейстеру добиваться, чтобы о его неосторожных словах все же забыли и вычеркнули из отчётов.
Феликс навестил председателя Государственной Думы Родзянко и намекнул, что дело прошло успешно. Также он просил Родзянко написать Зинаиде Юсуповой в Крым, так как сам был под следствием и всю его переписку несомненно читали. Вернувшись домой, Феликс обнаружил, что его слуг опросили. Это привело его в возмущение и испугало. Он не ожидал столь решительных и оперативных действий сверху.
Дмитрий, чтобы не показаться затворником, пошел в Михайловский театр. Перед предоставлением он зашёл в ресторан, никого не видя и не замечая. Обсуждали нашумевшее исчезновение Распутина.
– Уж сколько раз! – загремел один цветасто разодетый гигант. – Нас уверяли, что он умер, а он воскресал только сильнее. Нет, господа, это провокация, несомненно провокация.
– Не согласен! – подал голос Дмитрий на весь ресторан. Он не знал, что нашло на него. – Мне кажется, что Распутин действительно либо исчез, либо убит.
– Кем? Убит?
Но Дмитрий ушел, не ответив на вопрос из толпы. В театре было только хуже: на балет никто не обращал внимания, от партера до третьего яруса слышался ропот о Распутине, и Дмитрий, чувствовавший на своей ложе сотни биноклей, вынужден был бежать.
Феликс в тот вечер зашёл на светский раут и был свидетелем оживленной дискуссии. Он искренне радовался вместе с остальными исчезновению Распутина. Только томные полуулыбки и остроумные намеки могли его выдать.
Юсупов с новой силой ощущал свое превосходство, в особенности над теми, кто отказался присоединиться к нему. А они были и среди многих присутствующих, которые странно и восхищенно поглядывали в сторону подмигивающего им Юсупова.
Сухотин и Ламберт были никому неизвестны и не нужны и потому уехали без препятствий. Феликса Юсупова, напротив, остановили прямо на вокзале и велели в вежливой форме не покидать город.
Чтобы избежать допросов, Юсупов перебрался к Дмитрию. Были и другие причины этого переезда. Феликс опасался мести распутинских поклонниц, которые у старца были и среди самых низких слоев общества, так и среди высших. Непонятно, кто был хуже.
Пуришкевич благополучно уехал на фронт. Его решили не трогать, чтобы не нагнетать и без того не сладкие отношения с Думой и не ухудшать скандал.
Феликса и Дмитрия навестила половина высокородного Петербурга, включая членов царской семьи. От них они узнали, что охранка перехватила два компрометирующих письма Елизаветы Федоровны. Одно было отправлено Юсуповым-старшим в Крым, другое – Дмитрию в Петербург. В обоих Элла выказывали свое одобрение и свое знание о готовящемся убийстве.
Елизавета Федоровна и в страшном сне не могла представить, чтобы личные письма великой княгини могли прочесть, поэтому писала она почти в открытую. Элла не очень верила даже тому, что письма лояльных Юсуповых просматривают, и посмеивалась над паранойей Зинаиды, которая и мужа, и сына заставляла использовать придуманный ею шифр.
Зинаида Юсупова и теперь не написала сыну ни строчку, хотя изнывала от беспокойства.
Письма Эллы зацементировали предубеждение Аликс против Дмитрия и Феликса.
По приказу императрицы Дмитрия посадили под домашний арест.
– Она не имеет на это никакого права, – заявил Дмитрий, который к тому времени немного успокоился. – Арестовать меня может только император. Ну что ж, передайте им обоим, что я подчиняюсь.
Тело Распутина нашли спустя пару дней. Ходатайствовать за арестованных приехал отец Ирины, Сандро, который не пылал по этому поводу энтузиазмом. Для галочки поговорив с императором, он написал Минни, что пришел черед и ей просить сына закрыть дело. Что она и сделала.
– Что говорит государь? – немедленно спросил Дмитрий, когда Сандро заехал к ним.
– Что никому не позволено убивать, – ответил Сандро кисло и без пиетета к чувствам родственника.
У Дмитрия дернулась щека, и он отошёл в угол комнаты.
– Я вами просто поражаюсь, Феликс, – продолжал Сандро, когда они расселись. – Ладно, Дмитрия заманили, ему ничего не сделают, но вы-то! Императрица грозится Вас повесить!
Феликс смертельно побледнел.
– Они не повесят его, потому что они не повесят меня, – резко ответил Дмитрий. – Такого скандала, как казнь великого князя, они не переживут. А наказать его, не сделав ничего мне, – скандал еще худший.
Спустя долгую паузу разговор возобновился, но уже о вопросах менее животрепещущих.
Возмущение императорской семьи арестом Дмитрия перекрывало их радость от устранения Распутина. В конце концов это начало раздражать даже Феликса.
– Только и разговоров, что о нашем аресте! Как будто только это и важно. А Распутин – так! Будто я дворника своего убил, а не устранил бич, висевший над Россией. – Феликс сделал глоток вина. Дело было во время ужина. Они вдвоем остались за огромным заставленным утварью столом после того, как гости разошлись.
– Какой скандал, какой позор! – измученно сказал Дмитрий. – Еще одно пятно на монархии. Это чудовище не только при жизни, но и в смерти порочит честь государя! А я вместе с ним… Эх, с Распутиным, без Распутина, все одно.
Дмитрий все больше мрачнел с каждым днём. Его бросало то в злобу и раздражение, то в печаль и меланхолию.
Феликс, несмотря ни на что, не сомневался в значимости своей исторической роли. Беспокойство охватило его только тогда, когда Дмитрия вызвали в отделение, чтобы сообщить вердикт. Тут он опять оказался лицом к лицу с уже привычным чувством мучительного ожидания.
Дмитрия отправляли на персидский фронт. Царственные родственники предприняли последнюю попытку повлиять на мнение императора и написали коллективное письмо, где возмущались, как мог он отправить бедного мальчика в такое опасное место, где такие проблемы со снабжением. Их запрос остался без ответа.
Феликса отправляли в ссылку в его имение в Ракитном в Курской губернии. Там его уже ждали родители и Ирина, которые, едва услышали новости, выехали ему навстречу из Крыма.
Других наказаний не последовало.
Общими усилиями дело было решено замять.
13 глава. Расставание
Зинаида Юсупова нашла время заглянуть в Москву в первом месяце нового года. У нее были свои дела, касающиеся перевозки вещей первой необходимости из столиц в Ракитное, где семья предполагала провести некоторое время. Также Зинаида планировала проведать Эллу в ее обители.
Елизавета приняла подругу в большой гостиной на втором этаже своего дома, и первые минуты они просто молча обнимались. Зинаида уже отошла ото всех переживаний и, получив сына обратно в добром здравии, была в высшей степени спокойна и готова ко всему.
– Конечно, идти на это дело самим было чрезвычайным ребячеством. Как будто денег нет! – начала она возмущаться, но глаза ее сверкали гордыней. – Я ему все высказала по этому поводу. Феликс уверяет, что в Петербурге было не найти ни одного надежного человека. Ха! В это я могу поверить, особенно когда начитаюсь новостей из столицы. Я знала, что-то планируется, но я и представить не могла, каким образом. Но это колоссально! А ты, дорогая, видно, была в курсе?
Последнюю фразу она сказала ледяным тоном, и Элла поспешила опровергнуть:
– Не больше твоего. Они сказали, что планируют что-то, но детали мне были неизвестны. Я говорила с Аликс. Пыталась заставить ее увидеть свет. Я не преуспела.
Зинаида никак не прокомментировала такую глупость.
– Что было, то было, – сказала Зинаида так хладнокровно, что, если бы Елизавета не помнила ее после гибели старшего сына, то поверила бы этому спокойствию и тому, что Зинаида не затаила на нее обиду. – Главное, что все закончилось. Но письма пиши аккуратнее.
Элла была слишком горда, чтобы ответить.
– И ты считаешь, что в Петербурге…
– Я уже не слежу за тем, что происходит в Петербурге. Нервы берегу, – приврала Зинаида. Она за всем следила. – Ужас, просто ужас. Ладно, что там Дмитрий?
– Слава Богу, климат там хороший и приняли его как героя. Надеюсь, у него будет возможность отличиться на фронте. А там недолго и до полной победы, и до славного мира.
Зинаида сжала губы и обронила:
– Блажен, кто верует.
– Не богохульствуй.
– Извини, но твоих надежд я разделить не могу. Я уже ни на что не надеюсь. Я предчувствую катастрофу и ничего кроме катастрофы.
– Мужайся. Бог проверяет нас. Мы сделали все правильно. Наш долг и дальше не ударить в грязь лицом.
Когда Зинаида уходила, Элла удержала ее за руку и сказала куда более приземленным и усталым тоном:
– Любой бы на его месте поступил так же, как Феликс. А если пока не видно результата, не отчаивайся. Пути Господни неисповедимы.
На этом они и расстались, чтобы никогда больше не увидеться. В феврале случилась революция, и монархия пала за считанные дни. Власть перешла к Временному правительству, в которое вошли депутаты Государственной думы.
Бывшего императора, бывшую императрицу Александру Федоровну и их пятерых детей отправили в ссылку на Урал, где они под охраной и с кучкой слуг, которым было позволено поехать с ними, провели многие месяцы.
Предчувствуя неладное, Юсуповы, которых более ничего не держало в Ракитном, уехали в Крым, где пока все было спокойно. Туда же перебралась Мария Федоровна и родители Ирины.
Феликс предпринял несколько вылазок в Петербург и хитростью вывез двух Рембрандтов и самые ценные украшения. В Москве он встретился с Елизаветой Федоровной и предлагал ей переждать волнения вместе с ними. Она отказалась покидать обитель.
Ещё через полгода пало и Временное правительство. Большевики захватили власть. Они заключили Брестский мир с Германией и вышли из мировой войны только для того, чтобы сразу войти в гражданскую.
Царскую семью расстреляли в подвале Ипатьевского дома вместе со свитой.
Мария Федоровна так до конца и не поверила в гибель сына, запрещала служить по нему панихиду и продолжала ждать, что он когда-то объявится на ее пороге.
Дмитрий всю жизнь потом содрогался от мысли, что жизнью он был обязан своему предательству и последующей за ним ссылке. Очень быстро он стал раскаиваться в той роли, которую сыграл в убийстве Распутина и не называл свои чувства тогда иначе, чем патриотическим угаром. Феликс ни о чем не пожалел никогда, и между ними произошел окончательный разрыв.
Елизавету Федоровну вместе с четверкой молодых великих князей вывезли из Москвы в Алапаевск. Ее келейница Варвара поехала с ней из преданности. Там их продержали какое-то время в простом доме под охраной, а потом, на следующей день после убийства царской семьи, всех шестерых живыми сбросили в шахту рудника.
Юсуповы с Марией Федоровной сумели выехать в Европу и остаток жизни провели в эмиграции.
Эпоха монархии в России закончилась.