ГЛАВА 2

5

В тишине длинного коридора, где добрая часть пыльных люминесцентных ламп перегоревшего освещения оставляла тёмные провалы полумрака среди островков электрического света, появилась одинокая фигура Адама. Со шрамом цифры 16 на плече, шлёпая босыми ногами по давно немытому, прилипающему к ступням полу, он перешагивал через валяющийся мусор, периодически отбрасывая его к стенам, в симметрично расположенных нишах которых напротив друг друга темнели дверные проёмы.

“Я понимаю, что прошло столько лет, но почему такой бардак?” – спросил Адам, поддев ногой древнюю обёртку от шоколада, на которой ещё угадывались засохшие следы лакомства. “Одиннадцатый уничтожил обслуживающие дом механизмы”, – ответил ГОДсис. “Зачем он это сделал, идиот?” – удивился Адам. “Он пытался распространить протокол внешней чистоты на центр 3”, – ответил ГОДсис. “Внешняя чистота, – повторил Адам, осматривая царящую вокруг жуткую картину хаоса и упадка. – Похоже, у него ничего не получилось. Грязи-то вон сколько… А внешняя чистота, – хмыкнул он, – даже звучит как-то тупо”. “Протокол внешней чистоты – это процедура, запускаемая при включении функции автономной жизнедеятельности. Во избежание нарушения естественного хода эволюции ничего из внутреннего периметра центра 3 не может попасть за его приделы”, – процитировал ГОДсис. “Странный он, этот твой протокол, – пожал плечами Адам. – Ну да ладно. Так и что же этот одиннадцатый?” “Он пришёл к мысли, что внутренний периметр центра 3 – такая же часть нового мира, как и внешняя, – ответил ГОДсис. – Поэтому и здесь всё должно быть чистым и свободным от идей, мыслей и предрассудков погубившей себя цивилизации”. “В этом что-то есть”, – подумав, согласился Адам. “Это спорное мнение. И оно привело его к идее об уничтожении центра 3”, – ответил ГОДсис. “Ну, судя по тому, что мы сейчас разговариваем, у него ничего не вышло”, – констатировал Адам, разглядывая древние бланки каких-то слипшихся от времени документов, валяющихся прямо на полу. “Он привёл в негодность только обслуживающие дом механизмы, – сообщил ГОДсис, – перенёс на склад развлекательное мультимедийное оборудование, книги, одежду и всё это сжёг”. “Почему же ты не остановил его?” – удивился Адам. “Наличие или отсутствие всех этих элементов не противоречит протоколу выживания центра 3”, – произнёс ГОДсис. “Козёл он, – бросил с досадой Адам. – Так и чем всё закончилось?” “В момент попытки уничтожения моего дата-центра он погиб”, – буднично сообщил ГОДсис. “Погиб…” – задумчиво повторил Адам, подойдя к очередной паре прячущихся в нише закрытых дверей, которые тут же разъехались в стороны, давая ему возможность заглянуть в находящееся за ними помещение. Заполненное покрытыми многовековой пылью столами, стульями, давно сломанным шкафом с оторванной дверцей и несколькими неработающими разбитыми приборами, усугубляющими общую картину запустения и упадка, оно, как и весь дом, производило удручающее впечатление. Постояв немного у порога, Адам, не заходя, двинулся дальше, оставляя позади вереницу таких же безжизненных комнат, наполненных бесполезным мусором. Заметив в разрухе одного из помещений пыльную штору, Адам зашёл и вытянул её, заставив лежащую на ней кучу хлама развалиться с грохочущим эхом, разлетевшемся в мёртвом безмолвии ветшающего здания.

Повертев в руках выгоревшую от времени ткань, он встряхнул её, поднимая облако пыли, и чуть брезгливо скривившись, повязал на бёдра.

Одна из висящих под потолком пыльных камер наблюдения повернулась в его сторону, загораясь красным огоньком включения. Выглядящий со шторой на бёдрах как гротескная цыганка, Адам вернулся в коридор и двинулся дальше, а холодный глаз объектива, проводив его, отключившись, снова неподвижно застыл на месте. “Зачем столько комнат для одного человека?” – спросил Адам. “При запуске центра 3 здесь работал обслуживающий персонал, который осуществлял взаимодействие со всей глобальной системой сохранения памяти цивилизации, при запуске состоявшей из нескольких центров. К сожалению, связь с ними сейчас утеряна”, – ответил ГОДсис. “Жаль, – покачал головой Адам. – А сколько их было всего?” “Изначально шесть, – объяснил ГОДсис. – Первый – морская флора, второй – морская фауна, третий – земная флора, четвёртый – земная фауна, пятый – дублирующий вспомогательный цифровой дата-центр, шестой – центр репродукции человека. С момента наступления ядерной зимы система находилась в спящем режиме до тех пор, пока атмосфера планеты не стала соответствовать значениям, предусмотренным протоколом безопасности. После расконсервации центры приступили к своим функциям по возрождению жизни. Но через двенадцать лет центры 1 и 2 в связи с продолжающимся подъёмом уровня воды были затоплены. Центр 6 какое-то время занимался клонированием человека. Но биологические единицы персонала, руководствуясь религиозными мотивами, прекратили репродукцию и уничтожили аппаратуру, после чего центр отключился от сети, передав сообщение о собственном уничтожении. Вместе с кодом глобальной системной ошибки и выходом из строя всех систем жизнеобеспечения также был зафиксирован выход из сети центра 4. Последний сеанс обмена данными происходил с центром 5, но это была попытка взлома моей системы защиты, в связи с чем, следуя протоколу безопасности, я перевёл центр 3 в режим автономной жизнедеятельности, несмотря на то что тем самым пресек свои попытки обмена данными с Норвежским зернохранилищем Лонгйир. Вследствие этого воспроизводство многих видов растений, особенно фруктовых, стало невозможным”, – ответил ГОДсис. “Сливой больше, грушей меньше, пережить можно. Но ведь если кто-то пытался тебя хакнуть, значит, там есть люди?” – с надеждой спросил Адам. “Центр 5 – это блок памяти, дублирующий информацию всей сети в цифровом виде. Там не предусмотрено существование биологических единиц, – холодно руша надежды Адама, ответил ГОДсис. – Попытка взлома – это сбой системы”.

Подойдя к открытой двери столовой, стены которой были изрисованы граффити и не очень профессионально сделанными рисунками, Адам остановился. “Узнаю руку мастера”, – саркастически хмыкнул он. “Это не мастер, это…” – начал фразу ГОДсис, не заметив сарказма. “Сам знаю, чьих рук это дело”, – раздраженно перебил Адам и, подойдя к стоящему посредине комнаты длинному обеденному столу, стал рассматривать его поверхность, покрытую вырезанными ножом символами и выражениями, подписанными Адамами с различными цифровыми индексами на конце: “23 июля, с днём рождения, любимая, Адам 4 жив”. “Адам 7 горит в аду”. “Пламя очищения Адама 11, одиночество Адама 5”. “Адам 10 был здесь”. Оглядывая стены столовой, он заметил извилистую линию, выведенную красной краской. Отойдя подальше, Адам проследил взглядом за её прячущимся под другими граффити изгибающимся телом и обнаружил, что это знак бесконечности, обещающий что-то неизбежное, и судя по отчаянно выверенной прорисовке, не очень приятное.

Почти все стулья были испорчены. С поломанными спинками они лежали сваленными в углу, жутковато ощетинившись погнутыми ножками, так что даже теперь было понятно, в какой ярости кто-то из его предшественников крушил ни в чём неповинную мебель. Сквозь несколько полупрозрачных закрытых дверей шкафов были видны пустые полки. Громко тарахтящая древним мотором большая морозильная камера, единственный функционирующий механизм помещения, отливала большими частично мятыми стального цвета дверцами. “Здесь ты найдёшь еду”, – сообщил ГОДсис, и висящая под потолком камера крупно сфокусировалась на растерянном лице Адама, чья фигура, стоящая в неуютном помещении столовой, выглядела особенно одиноко. “А выпить ничего нет?” – с сомнением спросил Адам. “В кране есть вода”, – ответил ГОДсис. Расстроенно вздохнув, Адам подошёл к ближайшему от него шкафу и, решив заглянуть за одну из его дверей, потянул её на себя. Она тут же отвалилась от превратившейся в труху стенки, открыв полупустые полки, на которых стояла белого цвета посуда, которой, похоже, не пользовались последние лет триста. “Где продукты?” – спросил Адам, находя глазами неотрывно следящее за ним блестящее стекло объектива, око. “В морозильном шкафу”, – откликнулся ГОДсис. Адам подошёл к большой туше морозильника и, потянув на себя тяжёлые, трясущиеся от многовековой работы двери, увидел его полупустые внутренности, на четверть заполненные однообразными брикетами белого цвета с напечатанным на них сроком изготовления. Достав один, он прочёл: “Питательный набор. Дата производства 07.2025. А это точно можно есть?” – осторожно спросил он. “Эту смесь нужно разбавить водой. У неё нет срока годности, – ответил ГОДсис и, помолчав, добавил: – В хранилище еще есть остатки мёда, который тоже не портится”. “На одном мёде я не протяну. Хотя тебе-то чего? – вздохнул Адам. – Если окочурюсь, ты себе нового напечатаешь. Обидно будет только мне, ведь это я только жить начал”. “Субстанция безопасна, и её можно совершенно спокойно есть, – не реагируя на колкость, ответил ГОДсис. – В смеси есть все необходимые для твоей жизнедеятельности вещества. Разбавь её водой и подогрей в печи СВЧ по вкусу”. “Звучит как-то не аппетитно, – пробурчал в ответ Адам и, разорвав упаковку брикета, с некоторым отвращением осторожно попробовал на язык коричневый порошок, – будто нужно взять дерьмо, подогреть по вкусу и съесть”. “У тебя нет выбора, Адам”, – отрезал ГОДсис. – Чтобы жить, ты должен питаться”. Тяжело вздохнув, Адам пробежал глазами инструкцию, и взяв глубокую чашку, высыпал туда часть содержимого пакета. Грустно посмотрев на неаппетитный порошок вздохнул, и подойдя, открыл скрипучую ручку крана. В эту же секунду где-то в глубине труб раздалось бульканье, и ржавый от времени, кривой носик сначала выпустил струю воздуха, а затем начал трястись с мелким дробным стуком. Через пару секунд успокоившись, он выплюнул из себя первые ржавые капли, которые через непродолжительное время превратились в тонкую грязную струйку. Адам недовольно скривился, глядя на текущую из крана жидкость. Но уже через пару минут ржавый ручеёк, превратившись в уверенный поток, посветлел и ещё чуть погодя стал полноценной прозрачной струёй. Наклонившись, Адам понюхал вытекающую жидкость и, макнув палец, осторожно попробовал её на вкус. Скривившись, недовольно покачал головой: “Тёплая, с каким-то запахом”. Затем, махнув рукой, припал к крану, жадно втягивая в себя воду. “Жидкость совершенно безопасна. Система циклической обработки исправна”, – уверенно сообщил ГОДсис. “Циклической обработки? – мгновенно оторвавшись от крана, осторожно спросил Адам. – Ты что, хочешь сказать, что она уже была использована?” “Центр 3 находится в режиме замкнутой жизнедеятельности, поэтому использование внешних источников невозможно. Это канализационная очищенная вода”, – буднично сообщил ГОДсис. Адам с отвращением посмотрел на текущую из-под крана жидкость, затем выдавил из себя: “Этим до меня когда-то смывали дерьмо?” Он с ужасом повернулся в глазок равнодушной камеры. Краска сошла с его лица, и он, еле зажав рот рукой, метнулся в угол, где его вырвало.

Когда спазмы постепенно сошли на нет, ГОДсис произнёс: “Эта технология отработана веками, и вода совершенно чистая. Ты можешь пить, не опасаясь”. Это фраза вызвала из перекошенного от отвращения рта очередной, значительно короче, чем первый, достаточно быстро сошедший на нет, приступ. Белый как мел, Адам повернулся к глазку камеры, вытирая губы: “Прошу тебя, прекрати, иначе я, не успев пожить, всё-таки помру раньше времени”. “Если разговор о чистоте воды вызывает у тебя такую реакцию, я больше не буду говорить об этом, – пообещал ГОДсис. – И чтобы закрыть этот вопрос, прошу тебя не пить из уличного водохранилища. После окончания войны радиоактивные осадки прошли над все планетой, и пока я не могу гарантировать качества находящейся под отрытым небом воды”. Адам тяжело вздохнул и, покачав головой, произнёс: “Может, конечно, и на самом деле прошло 630 лет. Но для меня-то всё было ещё вчера. Так что умоляю, пожалей мою психику, которая, поверь, и так работает на пределе”. Утерев губы от вышедшей из него водянистой желчи, Адам спросил: “Ты говорил что-то о мёде?” “Он в хранилище, но и здесь ты сможешь его немного найти”, – ответил ГОДсис. Адам начал поочерёдно открывать шкафы, в одном из которых обнаружил несколько пар одинаковых высоких кожаных сапог на шнуровке. “Первая приятная новость за день, хоть что-то ценное в этом склепе. А размер? – натягивая обувь, бубнил себе под нос он. – Ну, конечно, мой”. Затянув шнурки, Адам продолжил рыться в полупустых шкафах, пока не нашёл единственную закрытую банку мёда. Сорвав с неё крышку, он сунул пальцы в достаточно узкое горлышко и, с трудом отковырнув, достал оттуда кусочек давно засахарившейся сладости. Понюхав лишённую запаха субстанцию, Адам отправил её в рот и, ощутив сладость, начал с удовольствием катать языком между зубами чуть хрустящие беловатые комки.

6

Стоящее на высоком холме двухэтажное минималистичной архитектуры здание блестело окнами, защитные рольставни которых были подняты. Рядом с домом, соединённые переходами, стояли несколько вспомогательных строений. Парники с разбитыми стёклами, один давно сгоревший и два целых склада-ангара, на крышах которых, отражая небо чёрными ячейками, блестели ряды солнечных батарей. Чуть ниже по склону расположилась огромная, плотно засаженная территория, разделенная на сектора мощёными серой плиткой трёхметровой ширины дорожками и выходящими из искусственного озера четырьмя водостоками, больше похожими на небольшие речушки. Всё пространство насаждений было окружено очень высокой частично увитой плющом каменной стеной, с расположенными по всей её длине металлическими мачтами, на верхних концах которых под выключенными прожекторами освещения были видны грозные стволы оружия, смотревшие куда-то за периметр. Внешний вид имевшихся гигантских бронированных ворот совершенно ясно говорил о том, что их или никогда не открывали, или делали это невероятно давно. Стройная белая нога громадного безлопастного ветряка, стоя ровно за домом, господствовала над всей территорией, прилично возвышаясь над защищающими этот мир древними стенами. Находящаяся в верхней её половине продольная перекладина с расположенными на ней такими же, как и на стене, световыми приборами делала сооружение похожим на колоссальных размеров крест.

Резко контрастируя с буйством зелени внутренней территории, укрытые снежными шапками виднеющиеся вдалеке высокие горы, да и вся окружающая местность, сколько хватало глаз, поражали своей холодной безжизненностью. Ни в пустынном безоблачном небе, ни на каменистой земле, лишённой какой бы то ни было зелени, не видно было ни одного живого существа. Мёртвая тишина накрывала собой всё. И только ветер играющий листвой в плотно стоящих деревьях, гудящий в ветряке и в мачтах на стенах, производил хоть какой-то внешний шум.

Выходящая на крыльцо дома раздвижная дверь открылась, и из освещённого люминесцентными лампами коридора вышел Адам с зарубцевавшимся шрамом цифры 17 на плече. На его бёдрах узлом была повязана старая, многократно стиранная простынь, а ноги были обуты в высокие сапоги на шнуровке. Тут же отсоединившись от крепления на стене дома, навстречу ему чуть слышно, зашумев винтами моторов, взлетел дрон. Блеснув глазком камеры, механизм отразил сложенным стволом своего оружия попавший на него солнечный блик. Адам с интересом повернулся к зависшему рядом с ним механизму. «Это система внешнего контроля, или просто “глаз ГОДсис””, – произнёс дрон всё тем же знакомым голосом компьютера. “Тотальный контроль? Неплохо”, – заглядывая в отразившее его стеклянное око объектива, хмыкнул Адам. “Я вижу всё, что происходит внутри периметра, – подтвердил ГОДсис. – Это система внешнего контроля”. Входные двери плавно закрылись, и Адам, потеряв интерес к дрону, щурясь от яркого утреннего солнца, стал осматривать окружающий его пейзаж, ёжась от свежего горного ветра. Оценив колоссальных размеров территорию, впечатлённый размерами насаждений, вздохнул: “Ну и громадина… Это же надо? Я ненавидел даже газон стричь, а тут целый мир”. “Отныне и навсегда это твой дом Адам, – обыденно сообщил ГОДсис. – Перед тобой центр 3. Он разделён на четыре сектора: “Медведь”, “Лама”, “Змей” и “Лев”, – негромко жужжа пропеллерами, выдавал информацию дрон. – Границами между ними служат водостоки”. “Личный лес и реки”, – прошептал Адам, оглядывая раскинувшийся перед ним величественный пейзаж. Приглядевшись, он заметил между деревьями похожих на пауков размером с овчарку роботов, занимающихся садовыми работами. “А это?..” – кивнул он. “Механизмы поддержания функционала растений. Физическая часть системы, “Автоматическая Навигационная Группа Электро Логистики”, – пояснил ГОДсис, – или просто ангелы. Их задача – следить за опылением, здоровьем и уборкой жизнедеятельности всей флоры центра 3”. “Умер старшим техником, – покачал головой Адам, – а ожил начальником ангелов ГОДсис. Это повышение?” – саркастически спросил дрона Адам, провожая взглядом ползущий по своим делам один из механизмов, как и остальные, хорошо различимый благодаря белому цвету корпуса на сочной зелени сада. “Это решать тебе”, – ответил дрон, неподвижно вися в воздухе. Вглядевшись, Адам удивлённо заметил, что передняя часть ангела, походящая на голову жука, имела пластину, на которой было нарисовано не очень пропорциональное человеческое лицо, рот которого приходился на технологическое отверстие механизма. Узнав свою непрофессиональную технику письма, Адам улыбнулся жутковатому виду робота, благодаря рисунку получившему гротескный вид: “Неплохо. А это какой же из нас так над ними поработал?” “Все твои предшественники в какой-то момент начинали делать это. Я думаю, что и ты рано или поздно займешься тем же”, – ответил ГОДсис “Тут ты прав, – улыбнулся Адам, – раз уж существует такая традиция, то я просто обязан продолжить её. Ну, конечно, если найдётся чем”. “В доме ещё осталось небольшое количество краски, годной для технического обслуживания центра 3, – ответил дрон. – И хоть я не одобряю подобного времяпрепровождения, но это занятие не противоречит протоколам…” “Жизнедеятельности центра это только поможет, – широко улыбнувшись, перебил дрона Адам, – и хоть немного добавит жизни этой дыре. Решено, я тоже разрисую себе какого-нибудь любимчика. Буду его выгуливать, а по вечерам устраивать робопати или просто романтические посиделки светской болтовни”. “Прости, но у ангелов отсутствуют коммуникативные функции, – произнёс ГОДсис. – В твои обязанности входит только физический ремонт и, если потребуется, утилизация всех систем и механизмов внутри периметра”. “Слушай, это что, специально сделано так, чтобы мне не с кем было словом перемолвиться?!” – досадуя, спросил Адам. “Ты можешь говорить со мной, – ответил ГОДсис. – Прежде в доме были игровые приставки, фильмы и книги, но Адам 11…” “Сжёг их вместе с одеждой…” – сокрушённо закончил за дрона Адам.

В это мгновенье далёкий гул, похожий на гром, прервал их разговор. “Что это?” – спросил Адам, тревожно прислушиваясь. “Это всё ещё продолжающиеся последствия ядерных ударов, – ответил ГОДсис. – Центр 3 расположен в сейсмически активной зоне, поэтому землетрясения здесь обычное явление”. Прикрыв ладонью глаза от слепящего солнца, Адам поднял голову на громадину ветряка и, глядя на его стройные белоснежные формы, спросил: “А он не упадёт?” “Я не позволю этому случиться, – пообещал ГОДсис. – И ты создан, чтобы помочь мне в этом”. Едва дрон закончил фразу, дом вместе с крыльцом под ногами Адама сперва еле заметно, затем всё более ощутимо затряслись. Стёкла в окнах задребезжали, а стены кое-где осыпались штукатуркой. “Надеюсь, ты прав”, – засомневался Адам, разглядывая старые и расползающиеся, словно живые, тоненькие паутинки новых трещин здания. “Я никогда не ошибаюсь, – безапелляционно парировал ГОДсис. – По моим расчётам, при неблагоприятном развитии сценария возможно усиление земных возмущений, но не раньше чем через двести – триста лет”. Между тем дрожь земли начала сходить на нет и буквально через пару секунд пропала вовсе. “Всего-то?” – обрадовался Адам, потопав ногой по небольшой трещине, появившейся на крыльце. – На совесть строили”. Довольно спустившись на дорожку, сопровождаемый держащим математически точное расстояние от него “глазом ГОДсис”, Адам пошёл вдоль дома, негромко напевая: “Двести, триста, ерунда”. Затем, внезапно остановившись и повернувшись к тут же замершему в воздухе механизму, помедлив, спросил: “Ты убил его?” “Кого?” – в свою очередь задал вопрос ГОДсис. “Ну его, этого одиннадцатого?” – пронзительно глядя в зрачок камеры, спросил Адам. “Мой протокол выживания предусматривает любые меры защиты, направленные на продолжение жизнедеятельности центра 3. Но в данном случае этого не потребовалось. Он поджёг себя, пытаясь уничтожить дата-центр. Система пожаротушения сработала, но он не выжил», – буднично закончил ГОДсис. “Жёсткий был мужик, – помолчав, задумчиво произнёс Адам, – ничего уж тут не исправить. Игры только жалко”. И, тут же увидев несколько стоящих под навесом гольф-каров, оживившись, быстро пошёл в их сторону: “Хоть тачки не тронул, пироманьяк хренов”.

Отпилив сухую ветку дерева, матово блестя белым корпусом в темноте ночного леса, ангел начал спускаться вниз по стволу задом наперёд, прямо на ходу отправляя её в “ротовое” отверстие на своём теле. Шум заработавших внутри тела механизмов стал громче, и из нижней части брюха, словно отходы жизнедеятельности, посыпались опилки.

На мгновенье выхватив из черноты леса тусклым светом фар ангела, занятого своей работой, тихо гудя электромотором, мимо него проехал гольф-кар. Подпрыгивая на сиденье от неровностей раскрошившейся плитки дорожки, сквозь которую пробивались ростки травы, Адам сжимал потрескавшийся от времени дёргающийся руль, с опаской вглядываясь в чернильный мрак, плотно укрывший близко подступившие деревья. Лежащая в его кузове лопата постукивала своим штыком о бывшую в употреблении, но всё ещё достаточно новую одноколёсную тележку, борта которой были выкрашены синей масляной краской с жёлтой надписью “Центр 3”. Едва различая дорогу, Адам с выжженной цифрой 18 на плече до боли в глазах всматривался в липкую темноту перед собой. Голое волосатое бедро выглядывало из-под намотанного на поясе коричневого полотенца. Ноги, обутые в ношеные, но ещё приличного состояния высокие сапоги на шнуровке, белели голыми коленками в темноте. Параллельно с ним, мигая зелёной лампочкой индикации и поблескивая глазком камеры, летел “глаз ГОДсис”. В какой-то момент Адам неожиданно громко закричал: “Хееей!!!” Его крик с эхом унёсся и пропал в тишине леса, нарушаемой только шелестящими на ветру листьями деревьев. “Всегда боялся ночного леса, – довольно сказал он, – а теперь, кажется, нет”. «Здесь тебе ничего не угрожает”, – уверенно ответил дрон. “Да знаю, – внезапно закипая, ответил Адам. – Тут даже мух нет, чёрт их дери”.

Неожиданно оранжевый огонёк, коротко полыхнув, высветил одно из близко стоящих деревьев. “Это что там?” – резко остановив гольф-кар, спросил Адам, спрыгивая на плитки дорожки. Не дожидаясь ответа, он быстро пошёл в сторону недавней вспышки. И почти сразу заметил ангела, умиравшего прямо у него на глазах. Механизм лежал, подогнув членистые лапки, и, мелко трясясь, издавал короткие сигналы тревоги. Подойдя вплотную, Адам прикрыл глаза рукой от яркости полыхнувшего под белым корпусом нового замыкания, заставившего машину окончательно застыть, неестественно вывернув переднюю пластину с нарисованным на ней непропорционально довольным лицом. Глядя на неподвижное тело механизма и его растянувшийся в улыбке рот, создавалось впечатление того, что он рад пришедшей к нему смерти. Толкнув ногой не отозвавшегося на прикосновение робота, Адам нагнулся и, подсунув руки, попробовал его поднять. Поняв, что ангел достаточно тяжёл, он расстроено спросил: “И как же я, по-твоему, должен справляться вот с такими весельчаками? – затем, подумав, продолжил: – Да и вообще, почему нужно это делать в одиночку?” “Протокол выживания центра 3 допускает жизнь только одной единицы биологического вида”, – механически процитировал выдержку из протокола ГОДсис. Толкнув ногой тело ангела снова, Адам решительно подошёл к неподвижно висящему в воздухе дрону и произнёс: “Слушай, я ещё недавно был мёртв, а теперь… Смерть меня научила, что если очень нужно, то правила можно и нарушить. Иногда это помогает выжить. И мы с тобой это точно знаем, правда? А вот если я сейчас пойду включу аппарат, да и ещё пару Адамов для компании напечатаю?” “Протокол работы центра 3 предусматривает жизненные функции только для одной биологической единицы. И при возникновении предложенной тобой ситуации каждый Адам с нижестоящим номером будет уничтожен. Хотя, признаюсь, мне будет жаль зря потраченных ресурсов”, – невозмутимо ответил ГОДсис.

Отбрасывая длинную послеполуденную тень, Адам с зарубцевавшимся шрамом цифры 19 на плече в набедренной повязке и видавших виды старых высоких сапогах на шнуровке в сердцах плюнул под ноги, коротко бросив: “Тупизм”. Затем, забравшись на видавшее виды водительское сиденье, резким рывком тронул старый гольф-кар, заставив его колёса, чуть пробуксовав, выбросить из-под себя мелкие камешки. Не отстающий ни на сантиметр “глаз ГОДсис” невозмутимо продолжил свой полёт следом, держа всё то же математически выверенное расстояние. Проследовав за Адамом таким образом несколько сотен метров, дрон произнёс: “Вон до тех рядов туи и направо”. Доехав до указанного места, Адам затормозил и, выбравшись из-за руля, направился к кузову. “Его жизнедеятельность прекратилась раньше… – через небольшую паузу снова продолжил “глаз ГОДсис”, мягко опускаясь в специальный паз крепления, укрепленный на крыше гольф-кара. Начатая фраза продолжила звучать без паузы и фонетических отличий, когда, выпорхнув откуда-то из-за деревьев, её продолжил точно такой же дрон, что и прежний. – …просчитанного мной времени его существования. Он сам прекратил свои жизненные функции, отравившись ягодами”. “Сам? – эхом повторил Адам, сравнивая оба механизма. – Видно, жизнь тут не мёд, раз сам”. Новый дрон неподвижно висел на таком же расстоянии, что и его предшественник. Адам, глянув на погашенные огни индикации первого аппарата, достал из кузова старую тележку с мятыми бортиками, на которых ещё виднелись остатки облупившейся синей краски с жёлтой надписью, и, хмыкнув, произнёс: “Много же у тебя глаз всевидящих”. “Это элемент группы дальнего контроля, – ответил дрон всё тем же голосом ГОДсис, – система моей коммуникации имеет две линии. Ближняя, от дома и по дорожкам вдоль границ секторов, и дальняя, внутри каждой зоны, до внешней границы периметра”. Адам, потеряв всякий интерес к летевшему за ним механизму и даже как будто игнорируя и не слушая его, пробирался через плотные ряды туи, заметив неподалеку дружно сгребавших опавшие листья нескольких ангелов, один из которых выделялся не до конца нарисованным рассерженным, злым лицом.

Толкая перед собой старую с кривым колесом тележку, он шёл следом за “глазом ГОДсис” по лесу, тишина которого производила тягостное впечатление. “Слушай, – через какое-то время обратился Адам к дрону, – а у тебя есть какая-нибудь фонотека? Ну шумы, звуки записанные?” “Конечно”, – ответил “глаз ГОДсис”. “А можешь хоть пенье птиц включить, что ли? А то тут как-то…” – попросил Адам. И буквально через секунду ГОДсис оживил пространство леса зазвучавшим из его динамика пением птиц. И несмотря на то что идти с тележкой по траве, лавируя между корней деревьев, было достаточно сложно, Адам довольно улыбался, пробираясь следом за указывающим дорогу дроном.

Спустя ещё метров сорок его нос начал улавливать едва заметную трупную вонь. Но пение птиц в сочетании с сочной зеленью леса эмоционально заслоняли собой всё более усиливающийся неприятный сладковатый запах. Внезапно тележка остановилась, уперевшись колесом во что-то скрывающееся в высокой траве. Пение птиц резко отключилось на полузвуке, и в наступившей звенящей тишине “глаз ГОДсис”, возвращая его к цели их путешествия, коротко отрезал: “Мы пришли”. И тут же на Адама навалилась до этого игнорируемая им удушающая вонь. Скривившись, он сделал два осторожных шага вперёд. Его глазам предстало морщинистое тело старого Адама с шрамом цифры 19 на плече. Оно лежало на спине рядом с опрокинутым лукошком, наполовину заполненным сгнившими и покрытыми плесенью ягодами. Смотрящие в небо стеклянно мертвые глаза были открыты. Из-под свалявшийся бороды за растрескавшимися бескровными губами виднелись давно не чищенные редкие жёлтые зубы и полный рот сгнивших и покрытых плесенью ягод. Эта ужасающая картина вызвала мгновенно родившуюся тошноту, стремительно начавшую заполнять пищевод Адама 20. Испугавшись, что его может вырвать прямо на тело предшественника, он зажал рот рукой, не в силах отвести взгляда от синюшно белого, худого тела. Старая рваная простынь, которая до этого покрывала бёдра трупа, размоталась, оставив его совершенно обнажённым. В длинных свалявшихся волосах давно не мытого тела виднелись пучки травы и несколько зацепившихся листьев. Скрюченные пальцы с нестрижеными грязными ногтями хищно держали пустоту. Наваливавшаяся тишина, нарушаемая лишь негромким шумом колышущейся на ветру листвы, давила, производя тягостное впечатление, добавляла невероятного трагизма всей представшей перед ним картине.

“Можешь приступать к исполнению своих обязанностей”, – буднично произнёс ГОДсис голосом, показавшимся невероятно громким. Вздрогнув от неожиданности, Адам с ужасом, не отрываясь, продолжал смотреть на мёртвое лицо своего предшественника. “Можешь приступать к исполнению своих обязанностей”, – через паузу с той же интонацией повторил ГОДсис. “Не каждый день видишь собственную смерть, – тихо пролепетал Адам. – Имей хоть каплю уважения”. “Это не ты и не твоё тело, – ответил поучительно дрон. – По Моим подсчётам, исходя из средней продолжительности жизни предыдущих репликантов, ты умрешь примерно через…” “Заткнись!.. – зло закричал Адам. – Я не хочу ничего этого знать!” “Данное право выбора не противоречит протоколам…” – проговорил дрон. “Да пошёл Ты”. – перебил его Адам и, осторожно ступая, подошёл к телу. Нагнувшись, трясущимися пальцами прикрыл мертвецу глаза, коснувшись его холодной мертвенно пергаментной кожи. Затем, постояв пару минут и собравшись с духом, аккуратно, стараясь реже дышать, кривясь от трупного запаха, взял мертвеца под мышки. Приминая ногами сочную зелень травы, он с трудом потащил оказавшееся невероятно тяжелым тело к тележке, которая, изначально не предусмотренная для перевозки подобного рода грузов, не могла вместить в себя умершего целиком. Измучившись, с трудом поместив в неё мертвеца, Адам с невероятными усилиями, тихо ругаясь себе поднос, уложил голову покойника на бортик, отчего его туловище, с трудом поместившись в узком пространстве бортов тележки, гротескно нелепо задрало согнутые ноги и корявые руки. Прикрыв труп старого Адам простынёй и не отводя от него взгляда, взявшись за ручки, он приподнял заднюю часть тележки, и собрав силы, с трудом сдвинул её с места, отправляясь в обратную дорогу. Отсутствие живых звуков, окружающие его равнодушные деревья, покойник, голова которого, выглядывая из-под простыни, беспощадно билась о борт тележки, родили в нём осознание бесконечной вселенской тоски. И эта до самой его смерти неминуемая обречённость одиночества наполнила слезами усталые глаза Адама, неотрывно смотрящие на мертвеца.