ЗОВ.Три истории

Я стал сооружать себе что-то на завтрак. Ну я не был маменькиным сынком, так что умел и мог вполне сносно себя накормить и не оставить голодным. Как-то машинально я размешивал сахар в стакане с чаем, меня почему-то именно тогда не волновал, а скорее успокаивающе завораживал звон чайной ложечки, периодически позвякивающей по стенкам, когда я услышал звук открывающейся входной двери.

Я поднял глаза. В коридоре стоял отец. Увидев меня, он как-то засуетился на мгновение, пытаясь как можно быстрее снять ботинки. Один слез легко, а вот со вторым ему пришлось повозиться, после чего он подошел ко мне и, попытавшись, как делал прежде, потрепать мои вихры волос, с наигранной, а поэтому неудачной и неискренней, беззаботностью поздороваться, сказав какую-то свою дежурную, но из той, прежней нашей жизни, жизни, где у нас была, как мне тогда казалось, полная и счастливая семья, фразу.

Я резко отшатнулся от его руки, так что его пальцы лишь смогли коснуться пары волосков на моей голове.

– А, я так и понял.. – голос его стал каким-то сухим, холодным и резким. – Накрутила, значит, тебя..

– Никто и никого не накрутил. -Резко ответил я и выбежал из кухни к себе в комнату.

Я слышал из-за закрытой двери, как отец хлопал дверцами шкафов, собирая свои вещи, как скрипели ящики и доски пола, когда он ходил по квартире.

– Можно, я возьму твою большую хоккейную сумку, – громко спросил он, не заходя ко мне и не открывая дверь. Потом, видимо, понял, что это было лишним, прибавил. – Хотя, что я спрашиваю! Все в этом доме куплено мною!..

Больше я ничего не слышал. Мои уши словно плотно забились ватой, напрочь оглушив меня и лишив неприятности звуков. Я невольно удивился этой своей ватной глухоте, даже поймал себя на мысли, что глухонемым отчасти можно и позавидовать, ведь они лишены возможности слышать все вокруг.

Я так наверное и просидел до самого вечера, я абсолютно оглох, вернее добровольно отключил слух, просто нырнув в цифровой мир компьютера, занимаясь какой-то программой ну и пытаясь как-то отвлечься от всех мрачных мыслей, а также неприятностей мира, решившего вдруг резко встать с ног на голову.

Жить мы стали беднее, вечера становились один похожим на другого в своей какой-то серой безысходности и однообразности. Я, как мог, пытался помогать маме, но, честно признаюсь, наверное, моя суета скорее ее раздражала, нежели успокаивала, ведь, невольно смотря на меня, она видела все еще его, моего отца и ее бывшего мужа, человека и мужчину, с которым она прожила долгий период жизни, нахлебавшись вдоволь и радостей и горестей, а потом вдруг очутившись ненужной и выброшенной, словно сломанная вещь. А ведь у нее была душа..

В общем, маме было очень тяжело, грустно и.. – Олег сжал губы так сильно, что они стали белыми как снег, – она стала выпивать. Сначала я не замечал это, лишь видел ее какой-то излишне веселой, да еще, пожалуй, какой-то замечал странный неестественный блеск в ее глазах.

В общем, мама начала спиваться, не выдержав горя от развода и расставания с некогда любящим ее человеком, который, как оказывается, уже лет пять, где-то, жил на две семьи и две жизни, в одной из которых он мимикрировал под любящего и заботливого мужа и отца, а в другой…

Потом и на работе у мамы начались проблемы..

Я рос и взрослел, я стал очень злым и жестоким, несколько раз я почему-то ни с того ни с сего, пинал ногой каких-то случайно попавшихся мне беззащитных бездомных собак или кошек. Этот ужас пытался захватывать меня и мое сознание, мне становилось страшно, ведь я понимал, что делаю что-то гадкое, но, вместе с этим, где-то в глубине души, во мне что-то радостно просыпалось, начинало шевелиться, требуя еще и еще.

Так я пришел в храм..

Был какой-то обычный день, но только не для меня. Для меня же этот день стал каким-то знаком, какой-то вехой на своем пути.

Молодая весна вовсю и с полной силой вступала в свои права, пробуждая природу и гоняя вдоль дорог ручьи талой воды.

Я робко, с каким-то испугом и, одновременно, надеждой и верой во что-то хорошее, что обязательно должно было произойти со мной, открыл тяжелую входную дверь в храм – он был даже наверное и не храм, а такая маленькая часовенка.

Вошел. Встал, неловко переступая с ноги на ногу и не решаясь, куда ступить дальше, что сделать и что сказать, если меня вдруг кто-то спросит.

– Входи, сынок.. – тихий, но спокойный и такой, одновременно, уверенный в своей тихой мощи, голос раздался откуда-то сверху.

Я поднял голову и увидел священника, одетого в скромные длинные черные одежды, который спускался по лестнице с небольшого балкончика, оборудованного почти под крышей, это я лишь позднее понял – там стояли несколько певчих, которые хором подпевали ему во время богослужений.

А пока я лишь видел простого человека в черных длинных одеждах, на груди которого видел какой-то просто металлический крест.

– Рад тебе.

Я пожал молча в ответ плечами, смутившись еще больше, потом, покрутив головой по сторонам, словно убеждаясь в том, что сейчас в тиши лишь двое, расплакался и… все рассказал этому человеку. Этому совершенно незнакомому мне человеку в длинных черных одеждах с крестом на груди. Рассказал все, вернее, я просто открыл свой рот, а дальше, видимо, моя душа просто исполнила свою функцию, как мои любимые цифровые программы, и..попыталась спасти меня..

– Мы тут не одни. – Священник положил мне руку на плечо и поднял глаза наверх. – Нас тут много. Нас тут слышит Господь..

И я понял, что Он нас слышит, Он нас всех всегда СЛЫШИТ..

Отец Сергий, так звали этого священника, стал, наверное, моим вторым отцом, настолько мне легко и хорошо было с ним разговаривать. Он и сам мне немного поведал из своей прошлой мирской жизни, в которой он был военным, был офицером, видел многое, и делал многое, о чем теперь знает лишь он и Господь Бог.

Где-то через пару месяцев, я, с превеликим трудом, но смог как-то упросить, умолить, уговорить свою маму сходить со мной в храм, пусть не на службу целиком, а лишь на пару минуток. Да я и сам не был вот уж каким примерным прихожанином, ведь после девятого класса я поступил в колледж и начал еще подрабатывать на одной из небольших частных авто моек.

Наш с мамой приход в церковь не совпал ни с каким из Праздников, просто выпал на обычный серый осенний день. Мама, как-то испуганно и робко вошла в церковь и, тут я поймал себя на мысли, встала в нерешительности и неуверенности, как и я в тот первый и навеки теперь памятный для меня День.

Она закрыла глаза, губы ее что-то попытались прошептать, я увидел, как из уголков ее глаз вытекли несколько слезинок.

Я был рад и несказанно счастлив, ведь в этот самый момент незримо ощутил, как Бог ласково принял ее душу и раскрыл ее, как распускается бутон розы навстречу утренним лучам, впуская в сердце мамы теплоту и веру.

Мы просто вышли из храма и пошли домой, но, немного отойдя от него, мама вдруг резко повернулась лицом и, вытерев слезы, немного неумело и неуклюже, но искренне и от всей души перекрестилась.

Не было слов, чтобы описать, насколько я был рад и счастлив в те мгновения.

Мама стала меньше выпивать с того самого момента, иногда, как я понял позднее, стала заходить в церкви, которых у нас было много по городу..

На работе у нее медленно и постепенно стало чуть улучшаться положение дел. Она восстановила свою несколько пошатнувшуюся репутацию и, где-то через полгода стала старшим преподавателем в педагогическом колледже.

Ну а я, – Олег тут попытался с гордостью приподняться, чтобы придать как можно большую значимость словам, – я стал членом сборной команды по кибер спорту.

– Да. Жизнь в целом, как оказалось, вовсе не остановилась и не замерла, а наоборот, побежала быстрее и динамичнее. Единственное, что меня ввергало в серость грусти, были воспоминания о моем отце. Как ни крути, а я грустил и скучал по нему, я, сначала с какой-то злостью, а позднее уже, наверное, с нежностью, вспоминал его жесты, его слова, его шутки-прибаутки, которыми он сыпал напропалую в той, прошлой, жизни..

– Ты совсем не виделся с ним? – робко поинтересовалась Злата.

– Пару раз. – Спокойным тоном ответил ей Олег. – Один раз, когда решил наступить на горло своей гордости и попросить его о помощи. Я ведь стал игроком в команде, собранной из ребят по всей стране, а также Украине и Белоруссии. В Общем, нам надо было выехать в Гонконг, на очередной из этапов Гран-при. А вот… как говорится… – Олег покраснел, стал просто пунцовым от смущения, – денег не было совершенно… От слова абсолютно. Даже мама ничем не могла помочь, так как и так на ней уже висели несколько кредитов..

Я приехал в Москву к отцу за помощью. Забыл вам сказать, что к тому времени, я уже был студентом университета в Новосибирске при Академгородке, а папа перебрался в столицу, где возглавлял какой-то крутой и закрытый «ящик», купаясь в военных заказах и контрактах.

– Ой, забыл, – Олег засмеялся, но так, буквально пару смешков, – папа уже жил с другой. Моделью с пипец какими губами и грудью…

Огромная громада здания из стекла и бетона всем своим видом как бы демонстрировала тезис о месте, где жизнь удалась..

Правда для меня, это было лишь просто здание, в котором где-то наверху, в одном из, наверняка, огромнейших кабинетов, находился мой отец, человек, который оставил нас с мамой и к которому я, его сын, сейчас шел на поклон.

Пропуск на меня уже был готов, ведь я просто накануне позвонил ему, сухо поинтересовался как он живет, все ли нормально, ну и будет ли через столько-то дней в столице, ведь я хотел его повидать по одному личному делу.

Кабинет, как и весь головной офис, полностью оправдал мои ожидания, даже, наверное, превзошел их.

Папа был раз, ну или может, делал вид, что рад приезду сына, но по лицу его было видно, что он сильно напряжен и нервничает, ведь толком и не знает сути нашего разговора и цели моего приезда.

Секретарши отца – высокая длинноногая красивая до умопомрачения блондинка и такая же, но чуть пофигуристее, брюнетка, ну словно обе из убежали с показа белья Виктория Сикрет, чтобы поработать сегодня у моего родителя и поразить меня – молодого студента до крайней невозможности, проворно накрыли столик, расставив чай, какие-то печенья и что-то еще из дежурных угощений, после чего также тихо растворились, оставляя нас наедине.

– Привет, сын. Ты вырос.. – отец напряженно улыбнулся. Его пальцы чуть пробарабанили по столешнице от волнения, но он собрался с мыслями и продолжил. – рад, очень рад тебе.. – и после паузы, добавил, – родной. Вижу, что в общем-то все у тебя нормально..

– Спасибо.. – я также улыбнулся ему, – папа.

Боже, как же долго я вслух не произносил это слово! Ну, вернее, дома и в одиночестве, я часто представлял, как состоятся, возможно, мой с ним разговор, но..

В общем, сейчас я впервые после столь долгих лет просто произнес слово «папа».

Потом, как-то сразу спала нервная завеса, наш разговор пошел весело и легко, словно и не было всего из прошлой жизни. Хотя, нет, вру, было и есть, ведь прошлая жизнь никуда не делась.

Я рассказал ему о своей жизни, быстренько пробежался по учебе, вскользь затронул о маме, правда, каюсь, смолчал о ее небольшой пагубной привычке в выпивке, которую она уже практически полностью преодолела, с Божьей и нашей с ней помощью.

– Мне нужны деньги, папа. Я в составе команды по кибер спорту от моего присутствия в Гонконге реально зависит многое, если не все… – эти слова просто вылились из меня. Со стороны могло показаться, что я возгордился и чрезмерно преувеличил свою надобность.

Олег замолчал. Он нервно кусал губы, пытаясь снова совладать с эмоциями, ведь, судя по всему, сейчас он собирался перейти к наиболее напряженному моменту в истории.

– Сколько? – Голос отца вдруг стал каким-то глухим, чужим и каменным. Я сейчас его прекрасно понимаю. Ничего себе. Не видел столько лет сына, который с ним не хотел разговаривать, вообще игнорировал полностью и абсолютно. А тут, на тебе! Явился, не запылился. И сразу… деньги.

Я побледнел и едва слышным голосом и, как мне кажется, даже заикаясь от стыда, волнения и унижения, от готовности буквально пробить железобетонные перекрытия этого здания, чтобы как можно глубже зарыться вглубь планеты, назвал сумму. Она была ну просто колоссальна для меня тогда

– А ты не переоцениваешь себя, случайно? – Как мне тогда показалось, с какой-то усмешкой в голосе, переспросил отец. – Это более чем приличная сумма, на эти деньги у себя в Новосибирске ты вполне можешь купить большую квартиру. Да и как ты с такой уверенностью утверждаешь, что именно победишь, а твое нахождение в команде является стопроцентной гарантией победы? Там же со всего мира приедут? Там и американцы, и корейцы, я уже молчу про Европу и Китай.. – Он покачал головой, словно сомневаясь во мне, сомневаясь в своем единственном сыне, сомневаясь в моих словах. – Ты точно уверен?

Я не нашел, что сказать, вскочил и, с трудом сдерживая подступающие слезы, пулей вылетел из кабинета и.. из здания…

– Он, что, тебе отказал?? – Злата заохала и чуть не расплакалась..

– Нет. – Гордо и спокойным голосом вдруг произнес Олег. – Когда я ехал в метро и меня трясло словно осиновый лист на ветру, на экране моего телефона появилось смс о зачислении счет моей карты (блин, ну вот откуда отец узнал ее номер, хотя, учитывая кто он теперь, где работает и кем, о его безграничных возможностях я не подумал тогда) очень приличной, но все еще недостаточной для оплаты поездки и проживания в Гонконге, суммы денег.

Я уже было собирался обратно их отправить и написать отцу что-то злое в ответ, только вот не знал, блин, как это сделать, ведь я не знал номер карты отца. Тогда я решил, что по приезду домой в Новосибирск, сразу же отправлюсь в банк и скажу, так, мол, и так, вот, пришла ошибочно мне на карту огромная сумма, пожалуйста, верните отправителю.

Вот, значит, с таким решением я уже спокойно сажусь в вагон поезда, представляю, как буду дней пять ехать по нашей огромной стране в плацкартном вагоне, даже еще и на боковой полке. Ну а как, блин, иначе, денег у меня в обрез, начинаю понимать, что, возможно, пару дней или сутки как минимум буду сидеть на голодном пайке. Хотя, наш народ всегда был и останется хлебосольным, а уж угостить голодного беднягу-студента в поезде ну просто святое дело.

Сижу такой, расстроенный весь, грустно мне, в голос впору завыть, тут звонит мой товарищ по команде, который, каким-то счастливым и срывающимся от волнения, голосом сообщил, что всю нашу команду решил спонсировать, внезапно, вот только что просто, какой-то жесть какой крутой московский спонсор, который позвонил руководству команды, ну и…

Я был просто оглушен этим известием. Я понял сразу кто он – этот самый спонсор. И вот, теперь, лежа на верхней боковой полке почти у самого выхода в тамбур вагона и туалета, я был просто потрясен и..счастлив. Именно тогда я понял, почему и для чего, вернее, во имя чего, отец так пытливо и глубоко недоверчиво, как мне тогда показалось, выпытывал меня именно о моих намерениях. Отец и так всегда верил, как я тогда понял, ДА И ВОТ НЕДАВНО ЕЩЕ РАЗ УДОСТОВЕРИЛСЯ, в меня – своего единственного и родного на планете человека – своего сына, своей плоть от плоти и кровь от крови.

Отцу было важно лишь увидеть мой огонь в глазах, почувствовать всю максимальность моего настроя и решительность, ему всего-то надо было увидеть мое непреклонное желание сжечь все мосты и перейти Рубикон ради достижения своей цели.

– Мой папа просто любил меня и очень беспокоился.. – Олег прикрыл рукой глаза, словно пытаясь убрать какую-то пылинку или соринку, но все и так прекрасно поняли его эмоции. Он часто-часто захлопал глазами, пытаясь скрыть от других эту, как ему показалось, непозволительную для мужчины, слабость, после чего продолжил. – Бог всех любит, всех всегда испытывает, можно сказать, проверяет на крепость духа и соответствие его ожиданиям от каждого из нас. Понять Бога невозможно, да и не нужно это никому. Главное, что я тогда внезапно осознал: это любовь, которая всегда была и окружала меня, даже в те времена, когда, как мне казалось, я был напрочь лишен и счастья, и жизни, и будущего, ну и самой любви. Отец мой, забыл я представить его, Александр Николаевич, и мама моя, Татьяна Васильевна, своей любовью друг к другу с Божьей помощью и благословением, произвели на свет меня – просто вот такого парня, который жил себе, думал невесть что, а вот сейчас лежит раненый возле вас. Мне просто хорошо.. – Олег внезапно побледнел, сделал громкий выдох и… затих..

– Господи, скорее, Виталий, там, – злата кивком головы показала сумку с трофейной медициной, – там найти полевой шприц-тюбик с адреналином… – Она, видя некоторую растерянность мужчины от неожиданности случившегося, сама резко рванула сумку к себе, быстро стала рыться в ней, после чего, с радостным возгласом вытащила оттуда нужный сейчас шприц-тюбик, зубами стащила чехол с иглы, резким движением отодвинула плиту броника и… сделала укол в область сердца, после чего стала проводить автоматически, словно робот, реанимационные процедуры.

Олег открыл глаза..

– Слава тебе, Господи.. – практически одновременно произнесли злата и Виталий, увидев, как жизнь вернулась к их раненому товарищу.

– Голова немного кружится.. – тихо прошептал Олег и попытался неуклюже и словно виновато, словно оправдываясь, улыбнуться.

Виталий снова вышел по рации на связь с нашими позициями. Там все и так прекрасно понимали, но, пока еще не начало темнеть, ни о какой помощи или эвакуации не могло быть и речи: бэтэр, пытавшийся резким рывком прорваться в сторону их позиции, подожжен из ПТУРа, несколько ребят, попытавшихся их спасти, были сами теперь ранены.

– Придется немного нам всем потерпеть.. – попытался всех приободрить Виталий. Он повернул голову к Олегу и спросил: – ну, что там дальше-то было?..

– Что дальше-то было? – Олег улыбнулся в ответ. – Ну а дальше я.. влюбился. Я встретил ее в том же самом поезде, который вез меня домой. Так смешно и просто. Кому скажешь – ну не поверят ведь. А я вот, как увидел ее, стоящую возле открытой двери одного из купе соседнего вагона, так и остолбенел. Короче, я, как баран, встал, словно вкопанный и уставился на нее – ну ничего не вижу, кроме ее огромных карих бездонных глаз, окруженных длинными и пышными такими ресницами. Ну и.. – он замялся.

– Что, ну и? – Не вытерпела Злата. – Рассказывай, давай, дальше..

– Все, как обычно и происходит в комедиях, – ответил ей Олег. – Мужик какой-то, шедший за мной по пятам с парой стаканов кипятка, не ожидал такой вот моей «отрицательной» активности, ну и врезался в мою спину, да так, скажу я вам, мощно, что ошпарил на мне всю одежду, да и героически обжег меня..

Я его, естественно, пропустил, только во он уже никуда не спешил, а наоборот, что-то буркнув себе под нос неразборчивое и явно недовольное, развернулся и пошел обратно к емкости с кипятком, располагавшейся там в вагоне и оставляя мен наедине с ней.

–Забавно, и правда, как в кинокомедии, – отметил Виталий.

– Я пытался что-то ей сказать, но язык мой стал каким-то непослушным, чужим каким-то. Он совершенно отказывался что выдать, лишь какое-то нечленораздельное вырывалось из моего рта.

– Кристина. – Представилась мне девушка.

– Олег.. – наконец-то смог я выдавить из себя и, вместе со своим именем я пришел в сознание и ощутил как же мне сейчас больно от пролитого на мою спину кипятка… – Я резко развернулся и.. пулей побежал в свой вагон.

Увидев меня в таком вот жутком состоянии, часть вагона, преимущественно женщины, стали охать и ахать, кто-то полез сразу в сумки за походными аптечками, ну а мужчины подбодрить меня пытались, типа, крепись, герой, это херня, вот у меня, помнится, было… ну и в таком роде.

Наскоро переодевшись и позволив намазать мне спину какой-то мазью, что-то типа от ожогов, правда солнечных, но, какая, блин, разница, если боль сразу стала утихать, я рванулся, как ракета, снова в тот вагон, к ней.. к Кристине.

Я постучал в дверь купе и, дождавшись ответа, открыл дверь и..

– Вот только не говори сейчас, что тебя опять чем-нибудь облили. – хихикнула Злата.

– Нет. Ничем не облили. Но, лучше бы, наверное, облили. Я снова окаменел и, уставившись на девушку, лишь хлопал глупо глазами. Вид мой был, наверняка, смешной и несуразный.

– Мама, а это вот тот самый Олег, которого так дико и грубо ошпарил кипятком какой-то невоспитанный мужчина из соседнего, вроде бы, купе. – Сказала она какой-то миловидной женщине, которая, блин, оказалась ее мамой.

– Проходите в купе и присаживайтесь, молодой человек, – с улыбкой сказала ее мама. – А то, неровен час, с вами опять приключится какая-нибудь история.

– Олег, – снова представился ей я и присел напротив.

– Марина Сергеевна. – Женщина с нескрываемым удовольствием наблюдала за моей неуклюжей растерянностью. – Значит вы у нас, Олег, едете из Москвы, так?

– Да.. – выдавил я из себя.

– Ну и куда же путь держите, если, конечно же, это не вот уж какая тайна, покрытая мраком? – она, видя моя смущение, решила взять все нити разговора в свои руки.

– Домой. – Ответил я, и после паузы, прибавил, -в Новосибирск.

– О. Так мы, выходит, с вами земляки.. – засмеялась мама Кристины.

В общем, через час они знали уже обо мне все. Ну, – Олег чуть смутился, – ну почти все. Я не стал хвалиться, какой у меня крутой, богатый и заботливый отец, да и это скорее всего и выглядело бы как-то глупо, да и не логично. Ведь, если у меня есть крутой отец в столице, то, какого тогда болта я трясусь в поезде, да еще и на верхней боковушке почти рядом с туалетом..

Я больше рассказывал о маме, о своей учебе в универе, о друзьях детства и просто обо всем и ни о чем, ведь главным тогда для меня было лишь нахождение рядом с Кристиной, в купе поезда, мчащегося куда-то с ритмичным стуком колес.

Олег попросил у Златы любого лекарства. Он хотел лишь хотел чуть уменьшить боль. Она дала ему несколько таблеток, грустно улыбнулась и посетовала, что с медициной у нее практически уже нульцы.

– Так, уехав в Москву с неопределенными чувствами к своему отцу и своему будущему, я вышел на перрон вокзала в Новосибирске абсолютно счастливым, ведь мой отец, хотя и не жил уже давно с нами, но, как в той старой песне: меня любит и помнит.. – Олег пару раз кивнул головой, словно подтверждая правоту сказанного им. – Ну и с девушкой, в которую я влюбился с первого же взгляда в поезде и, к слову, очень и очень понравился, судя по всему, ее маме, на которую, видимо, сумел произвести неизгладимое, но приятное, впечатление.

Теперь, я, словно окрыленный, летал где-то в небесах счастья, но и не забывал, естественно, про учебу и подготовку к Гран-при.

Виталий прекрасно понимал, что только вот так, отвлекая всех разговорами и воспоминаниями от неприятных мыслей о невозможности пока эвакуироваться с этого разрушенного опорника, который стал «серой зоной» для обеих противоборствующих сторон, можно выиграть еще время.

– Мы, в общем-то, победили. – С нескрываемой гордостью в голосе, правда, еще тихо, но уже с живостью, ответил Олег. – Получили суперские призовые. Я, кстати, тогда, по совету одного парнишки из Украины, тот был ну просто каким-то диким асом по управлению дронами и коптерами, приобрел, как он мне тогда сказал, – в этот момент лицо Олега напряглось, на скулах выступили резкие желваки. – В общем он мне порекомендовал купить один крутейший корейский дрон с кучей всяких-разных в нем примочек, от Джи-Пи-Эс, до..– Олег облизал запекшиеся губы, – короче, в нем было все практически, даже куча камер и лазерные дальномеры- целеуказатели.

Я вернулся домой, счастливый чемпион, покоривший весь мир, с кучей призовых денег, разных гаджетов и с этим вот супер-дроном. Мама моя была счастлива. Как, спросите, была счастлива она? Да как любая любящая мать может быть счастлива своим ребенком!!

Я позвонил отцу и с гордостью в голосе, как мог, просто, как бы я ни пытался себя успокоить, все-таки волновался очень, ведь я должен был поговорить с ним, с отцом, который верил в меня, а я вот тогда почему-то как-то по-глупому вспылил, заистерил и убежал, так и не попытавшись все ему правильно донести.

– Привет, пап, – весело начал я. – Я дома, я чемпион, мы всех просто порвали!

– Я знаю, сын.. – тихо и спокойно ответил отец, – я смотрел.

– Пап, – мне стало стыдно за своё тогдашнее поведение и сомнения в нем – своем отце, – ты, это… ну прости меня..

– Я тебя люблю, сын.

Олег не сдержался от нахлынувших воспоминаний и, все-таки, теперь уже открыто и не стыдясь, вытер слезы. Он немного отпил водички, предложенной ему Виталием.

– Ну, в общем-то, я опять сморозил какую-то свою очередную чушь и попытался спросить отца, как и куда ему перевести деньги, которые он тогда мне сбросил на карту..

– И? – Виталий с нескрываемым интересом взглянул на парня.

– Да он послал меня куда подальше.. – засмеялся Олег. – Сказал, чтобы я, если меня зудят эти деньги, купил матери то, о чем она больше всего мечтает и пусть это станет нашей с ним маленькой тайной и маленьким таким подарком ей, заслужившей даже больше, чем эта мелочь..

Короче, я купил ей хороший такой коттедж на берегу реки, все удобства и.. – Олег с гордостью прибавил, – даже с отапливаемой зимой теплицей, в которой она теперь сделала зимний сад-оранжерею и.. – тут Злата прыснула от смеха, – растит морковку и помидорки мне….

Снова опорник обстреляли с украинской стороны. Судя по хаотичности и какой-то нервозности этих налетов, там не знали, где сидят эти три русских солдата, но, что они там, было и ежу понятно, как и то, что двое из них ранены, а третья – всего-лишь медик и воин из нее слабоватый. Но и украинцы ничего не могли поделать – стоило им лишь начать обозначать какое-то движение к опорнику, как тут же налетала наша арта, или, пару раз за последние несколько часов, невесть откуда вдруг вылетал жуткий «Крокодил», пролетавший страшной тенью и выплескивавший море огня на них, не давая даже намека на возможность вернуть утраченные позиции назад.

– Вернулся я, значит, домой чемпионом, – продолжил после вынужденной паузы Олег, – ну там, инет колбасило мощно, по телекам крутили, в универе все, естественно, на ушах.. Короче – живи и радуйся. Почивай на лаврах. Но вот вместо этого я практически на третий, кажется, день, уже точно и не помню, да и не важно это, в принципе сейчас, я, загрузив этот свой супер-мега-дрон в машину, – он улыбнулся, – совершенно забыл похвалиться, что одним из призов мне была Тойота Карина, поехал к своему другу и товарищу детства Серёге. Мы с ним сдружились с садика еще, ходили в одну школу, ну потом, когда меня предки перетащили в физ-мат школу, мы все равно контактировали и наша дружба лишь крепла.

Так вот он, Серёга, не сильно обожал все эти математики с физиками, но имел просто фантастические и росшие откуда надо руки, которыми мог паять, клепать и все -такое прочее, чем я, признаюсь честно, был героически обделен.

Сергей увлекался моделированием, мастерил разные там самолетики, вертолетики и прочую летающую и жужжащую абракадабру, так что с этим дроном мне надо было исключительно к нему и больше ни к кому другому.

Семья его жила средне, можно сказать, обычно, от зарплаты до зарплаты, поэтому Сергей после колледжа освоил профессию, связанную со станками ЧПУ, так что, в принципе, деньги в его дома после этого значительно увеличились, он даже купил себе, правда подержанную и праворукую, но шуструю такую тойоту, на которой теперь еще иногда и таксовал. – Лишних денег не бывает, – всегда говорил он.

Сергей сидел у себя в гараже и как всегда что-то там мастерил, паял и орудовал отвертками. Когда он увидел этот мой дрон – он просто каменел и, наверное, с полчаса ничего внятного не мог произнести, а лишь вынул из маленького такого старого советского, но все еще прекрасно работавшего холодильничка, пару бутылок пива, какой-то лимонад и… бутылку водки. Налил мне, молча водки в стакан, кивком показал на пиво.

Мы выпили..

– Я, Серёга, тут вот эту хреновину купил по случаю.. – наконец произнес я, понимая, что надо как-то мне начинать ломать эту стену молчания, вызванную, видимо, впечатлением от дрона, увиденного им.

– Это просто фантастический какой-то ….. , – выругался Сергей, видимо, больше не подбирая никаких подходящих эпитетов. – Это просто жуть!! Это, епонамать, терминатор какой-то, а не дрон!! Ты, Олежа, блин, издеваешься?? Это же просто дикая вещь!!

Ну а дальше, мы просто смеялись, пили водку, запивали ее пивом, погрызли какой-то сушеной и ставшей, словно кирпич, рыбы и все время я слушал водопады эмоций Сергея от этого самого дрона.

– Научи меня им пользоваться… – я уже порядком захмелел, как и он, мы не вот уж какие мастера были по алкоголю, так, в клубе может по коктейлю другому, ну там виски разбодяжить с колой или швепсом…

– Хорошо, брат, – научу, кивнул мне он, – только и ты дай мне его на время, чтобы самому освоить такое чудо.

– Почему это «дай на время» – вот тут, блин, я решил немного выпендриться и сделать красивый жест, – я и привез его тебе в подарок!! Это твой дрон, просто иногда ради кайфа, давай и мне погонять на нем, как в детстве ты мне давал на своем велике отжигать!

Олег с гордостью посмотрел на Виталия и Злату. Они тоже кивнули в знак уважения его щедрому и, несомненно, благородному, но, такому дорогостоящему подарку.

– Так мы и жили, – Олег продолжал свой рассказ. – я учился, продолжал все больше и сильнее влюбляться в Кристину, от которой, кстати о птичках, и моя мама была ну просто в дичайшем восторге, хотя ей не очень нравилось, что девушка не совсем скажем так хозяйственная и, что особенно было для мамы жутко, совершенно не умела и не хотела учиться печь блины, – тут Олег игриво подмигнул Злате. Та снова весело хихикнула, после чего Олег продолжил, – Учился, любил и.. играл, а Серёга работал и осваивал этот дрон. Он и меня научил им пользоваться, – с нескрываемой гордостью и уважением к своему товарищу, прибавил Олег. – Я так неплохо освоил это дроноводство, что несколько раз становился почти чемпионом у нас в области и даже в федеральном округе пару раз входил в тройку-пятерку.

– А Серега? – снова почти одновременно спросил его Злата и Виталий.

– Сергей был почти всегда на первом месте и самым лучшим.

– Ну еще бы, ведь на такой крутой машине не мудрено стать лучшим, – отметила Злата.

– Нет, дрон, что я ему подарил, он никогда не брал на соревнования и пользовался тем, что, либо там предоставляли для соревнований, либо у него была к тому времени парочка китайцев, которых он навернул до упора и проапил. В том числе и с помощью моей, ну и моих программ.