Рассветы над Вавилоном

– Сейчас, – сказал тот и выключил связь.

Пришел минут через десять: огромный, метра два, широкоплечий, хмурый. Сел прямо напротив Рори, даже не взглянув на оставшегося пристегнутым охранника. Рори коротко рассказал ему, что случилось. Ахмед задумчиво почесал бритый затылок и, повернувшись к освобожденному охраннику, показал пальцем на крохотную, притаившуюся у самого потолка точку видеокамеры. Парень, поняв его без слов, кинулся в маленькую техническую комнату, расположенную за их рабочими местами и через пару минут вывел на монитор, вмонтированный в стену напротив двери, картинку с видеозаписью. Экран показал Рори, Ахмеду и красавчику Пабло происходившее здесь несколько часов назад. В принципе увидели они ровным счетом то, о чем и рассказывал охранник. Компания молча просмотрела коротенький документальный фильм, а затем Ахмед пробасил, угрюмо разглядывая пожилого секьюрити:

– В самом начале он тебе по ушам двинул и к мальцу побежал. Там ровно секунду он вверх смотрит, прямо в камеру.

Затем обратился уже к молодому:

– Останови и увеличь это. Понял?

Тот молча ретировался и еще через пару минут вывел на экран непроницаемое лицо Давида с выдающимся посередине него носом.

– Ну и что это за жук? – спросил Рори, переводя взгляд с Пабло на Ахмеда и обратно. – Жук-носорог?

Попов стыдливо молчал, так и не поняв пока поведения своего друга, а Ахмед, внимательно рассмотрев замершее на экране лицо, сказал, откинувшись на спинку стула:

– Это не жук, тем более не носорог. Это Дава Буров.

– Еще раз, Ахмедик, – буркнул Рори. – Для особо одаренных.

– Это – Давид Буров, – повторил свою идею Ахмед.

Рори молча сверлил его глазками, а тот, спокойно развалившись на стуле, по-прежнему не отрывал взгляд от застывшего на экране носастого лица Бурова.

– Я пересекался с ним в Питере, давно. Он тогда следаком работал. По особо важным. А я с ребятами в качестве силовой поддержки приехал из Нарима. Брали каких-то наркоторговцев что ли, не помню уже. Серьезных.

– Похоже, он больше не следак, – сказал Рори.

– Похоже, – согласился Ахмед.

– Но от дел не отошел.

– Не отошел.

– Ты еще что-нибудь о нем знаешь?

– Нет. Мы тогда отработали влет. За два часа все сделали. Он – круто все исполнил. Мы тоже не подкачали. Больше не виделись.

– Похоже, он частник и работает на Фатахова, – проворчал Рори.

– Похоже на то, – снова согласился Ахмед.

– И как нам его искать, не подскажешь? Ясность есть?

Ахмед же занимался все тем же – сидел, откинувшись на спинке стула, и продолжал изучать лицо Бурова. Потом спросил, повернувшись к Рори:

– А как он нас нашел?

Тот задумчиво посмотрел на него, а потом перевел взгляд на Попова.

– У вас на хвосте пришел.

Красавчик нервно заходил по комнате.

– Попов! – рявкнул Рори.

Тот сделал еще несколько шагов и вдруг, резко остановившись прямо напротив маленького крикуна, проникновенно посмотрел на него.

– Или По́пов? Как правильно? Он пришел сразу за вами! А девок забрал с твоим толстым другом! Соображай! Или мне придется тебя Виктории Викторовне скормить! Понимаешь? Ей в любом случае надо будет на ком-нибудь выместить гнев. Ясность есть?

Павел не ответил, но присел на стул рядом с Ахмедом и, положив локти на стол, обхватил ладонями голову. Над комнаткой нависла тишина: Ахмед снова уставился на экран, Рори – на Павла, а пожилой охранник смотрел на молодого коллегу – с завистью и чем-то похожим даже на злость. Эта мизансцена молчания длилась около трех минут, а затем Павел, оторвав ладони от лица, обратил счастливый взгляд к Рори.

– Что ты лыбишься? – разозлился тот.

Улыбка красавчика только стала еще радостнее.

– Дима Хоченков, кореш мой лепший, больше всего на свете боится медленной езды, бывшей жены и хирургического вмешательства.

Все головы повернулись к нему в ожидании продолжения, и оно последовало незамедлительно.

– Вот ты, Ахмед. Ты сколько проработал в органах?

– Десять лет, – невозмутимо сказал Ахмед.

– А боишься чего?

Рори нервно прошелся до двери и обратно, а Ахмед с олимпийским спокойствием продолжал отвечать Павлу.

– Энцефалитных клещей.

– А бывшую жену?

– У меня нет бывшей жены.

– А текущей?

– И текущей нет.

– А хирургического вмешательства?

– Нисколько. Я спортсмен. Приходилось.

– Понятно, Ахмед. А скажи, уволившись из органов, ты жучка вырезал? Ложился в больничку?

– Конечно, – подтвердил Ахмед. – К чему мне это удовольствие?

– Ты смельчак.

Тут Рори не выдержал и прервал их ровный и не совсем понятный ему диалог высоким нервным визгом:

– Хватит! О чем ты?!

– Рори, я о том, что Ахмед твой – смельчак. Уволившись из органов, удалил из своего спортивного тела обязательного для всех государевых служащих электронного сексота. А мой друг Митя Хоченков, который немалую часть своей жизни отдал службе в органах транспортной полиции, боится больниц и так и ходит с этой штуковиной.

– И ее очень несложно активировать, особенно если есть соответствующие связи, – все так же бесстрастно отреагировал Ахмед.

– Именно, – сказал Попов. – Это его жучок привел к нам сюда погоню. Ясность есть?

Павел иронично посмотрел на Рори. Тот задумался. Потом спросил:

– А Буров этот, как я понял, тоже из бывших, да, Ахмед?

– Я же говорил, да.

– Интересно, а он своего жучка удалил?

– Твою мать!

Впервые за все время разговора Ахмед проявил эмоции. Повторив свою сентенцию еще раз, он встал и быстро направился к двери.

– Это легко проверить, – крикнул он, уже выйдя за порог, – очень легко.

Дверь за ним закрылась, оставив Рори и компанию в чуть более спокойном ожидании.

10

Буров проснулся около восьми и, дав ребятам еще минут пятнадцать спокойного сна, разбудил их звучной армейской командой:

– Подъем!

Девочки лишь слегка зашевелились, Глеб же подскочил как ошпаренный и сел на диване, протирая заспанные глаза.

– Сколько времени? – выпалил он.

– Четверть девятого. Опаздываешь куда?

Глеб некоторое время полусонно разглядывал Бурова, уже прошедшего через ванную комнату и потому имевшего вид вполне себе презентабельный, затем ухмыльнулся и тоже направился умываться.

Давид проверил, что происходило в соседнем помещении. А там ровным счетом ничего не происходило: девицы вновь провалились в сон. Буров повторил свой яростный клич. Он оказался чуть более эффективен: Валя села на кровати, видимо, вспомнив, что давно уже ничего не ела, а Карина зашевелилась и буркнула из-под одеяла что-то вроде:

– Что это вы там раскричались, мистер?

– Да я еще и не начинал кричать… – возразил Давид и добавил, надеясь, что эта информация поднимет девчонок чуть быстрее, чем армейские команды: – Умывайтесь – и пошли завтракать.

Сказанное мгновенно сдуло с кровати Валентину. Она полетела в сторону ванной комнаты, Карина же, понимая, что в связи с этим ей теперь торопиться некуда, спокойно села на кровати и осмотрела обстановку.

Минут через двадцать компания спустилась вниз, в ресторан отеля, и позавтракала, после чего, налив себе кофе, Давид озвучил ребятам свои идеи по поводу дальнейших перемещений. Обращался он в основном к Карине:

– Факты таковы, милая… – начал он.

Карина, немного опешив от подобного официоза, тоже потянулась за кофейником.

– Твой очень уважаемый мною родитель нанял меня в целях сопровождения в вашем путешествии по территориям. Я решил прикрепиться к вам не сразу. Однако произошло то, что произошло: к вашим юным персонам, оказалось, существовал интерес не только с моей стороны.

– А кто? Кто хотел нас зацапать? – спросила Карина, делая глоток ароматного напитка.

Отвечать взялась довольная завтраком Валентина:

– Ты не помнишь, что этот Рори там ляпнул? Кто-то из окружения твоего папы!

Она с вызовом посмотрела на Бурова, ожидая от него поддержки.

– Возможно, – спокойно ответил тот. – Меня это, если честно, волнует крайне мало. Интересует вот что: отстанут ли они или устроят погоню? Это первое. И есть еще вторая сложность. Вчера меня ангажировали на другое, немного странное спецзадание, от которого, к сожалению, отказаться крайне сложно, я бы сказал, невозможно. Теперь смотри: даже один из перечисленных фактов делает ваше путешествие по территориям невозможным. Понимаешь меня? Карина?

– Нет, – сухо ответила та.

– За вами идет охота. А я не смогу вас сопровождать. И перепоручить теперь не смогу. Если бы просто сопровождать – это одно дело. А в условиях охоты – нет. Сейчас яснее?

– Да, – подтвердила Карина. – И что дальше?

– Вернемся в Питер. Ты – под крыло к отцу. А ты, – Давид посмотрел на Валю, – свободна в своих перемещениях. Не думаю, что ты им интересна без Фатаховой.

Валентина скривилась:

– Я одна не поеду. Скучно.

– Логично. Значит, с нами в Питер.

– А я? Можно, я тогда отправлюсь в Нижний?

Давид задумчиво посмотрел на все еще бледное лицо парня и, сделав глоток кофе, сказал:

– Погоди, Глеб. Погоди. Ситуацию по тебе мы чуть позже обсудим.

– Какую еще ситуацию? – насторожился студент.

– Фамилия у тебя слишком знакомая, – тихо проговорил Буров.

– И?

– Попозже, Глеб. А пока в Питер, с нами.

Студент примолк, уйдя в напряженные размышления, а Давид допил кофе и аккуратно поставил опустевшую чашку на стол. И ровно в этот момент истеричным и очень противным звуком заверещала его книжка, а еще через секунду ее экран загорелся, и перед всей честной компанией возникло круглое, гладко выбритое лицо Стасова.

Полковник нервно поприветствовал Бурова:

– Дава, ты в порядке?

– Здравствуй, товарищ полковник. В полном. Случилось что?

– Случилось, Дава! Тридцать минут назад пришел запрос на активацию твоего… – Стасов запнулся, пытаясь высмотреть находившихся рядом с Буровым людей. – Кто это там с тобой?

– Свои. Не продолжай, я понял, о чем ты.

– Дава, я обожаю твой острый ум. Но дело в том, что я еще вчера отдал распоряжение все активировать. Правда, не слежу, потому что всецело тебе доверяю. К тому же там через коллег надо запрос делать, то есть тратить время и усилия.

Буров оставался абсолютно спокойным.

– Я понимаю и это. Вариантов у тебя не было: я подписался в неразглашении. Скажи мне, запрос пришел из Нарима?

– Ага.

– По ФИО или прямо по идентификационному номеру жука?

– По имени.

– Круто.

Давид встал из-за стола и, выйдя из ресторана, сел на уютный диван в холле.

– Я тебе сейчас скину один номерок, он уже активирован. Ты его в ответ на запрос вышли. Выдай за мой. Это их немного отвлечет.

– Может, шуганем просто?

– Не отцепятся – шуганем. А я через пару часов в Питере буду. Ты мне вот что лучше скажи: как себе представляешь работу по той информации, что мне дал? И с чего ты взял, что именно двое из них в России?

Стасов молча смотрел на Давида через экран его старенькой потрепанной книжки и смешно вертел глазами, разглядывая кончик выдающегося носа сыщика.

– Я не знаю, Дава. – наконец вымолвил полковник. – Тебя зовут Давид Николаевич Буров, не меня. Ты был одним из лучших по оперативно-разыскной работе в стране, не я. Вот ты мне и скажи как. Если бы я знал, сам бы их всех и нашел, зачем тогда мне ты… А касательно двух – это все яйцеголовые. Академики. Расчеты разброса пучков электромагнитных излучений. В общем, вся подобная чушь. Если бы та их информация не подтвердилась, никто бы в эти бредни не верил. А теперь каждое их слово воспринимается наверху как истина в последней инстанции. И вообще, Буров, не нервируй меня! Скидывай номер!

Экран погас так же резко, как и загорелся, соединение пропало. Давид тихонько выругался и вернулся в помещение ресторана. Карина допивала кофе, а Валя с Глебом, полностью завершив трапезу, что-то жарко обсуждали между собой. Внезапное появление Бурова прекратило их диалог. Он снова сел за уютный, уже убранный столик, и на него очень внимательно посмотрели шесть глаз. Ребята молчали, ожидая, что им расскажет их спутник, а Буров не спешил продолжать беседу, невольно играя на их юных, еще пока не истрепанных опытом нервах. Наконец он поделился с молодыми людьми своими соображениями.

– Ребята, действуем так: на аэротакси добираемся до Питера. Там ты, Валя, сама уже едешь домой, а мы с тобой, – Давид повернулся к Василевичу, – проводим нашу цветочную принцессу до ее дворца. Как план?

– Нормально, – проворчала Валя.

Буров посмотрел на Карину.

– Я так понимаю, других вариантов нет? – спросила та.

– Ты правильно понимаешь, милая.

– Тогда нормально.

Давид перевел взгляд на Глеба.

– Нормально! – выкрикнул тот. – Но все-таки я не совсем пока осознал свою скромную роль в этом замечательном процессе возращения беглянок домой.

– Я тоже, – пробормотал Буров. Потом значительно громче добавил, разглядывая красивое, ничего не выражавшее лицо Карины: – Сидите здесь. Я вызову аэротакси.

Через десять минут компания вышла на залитый солнечным светом тротуар улицы Маяковского. Аэротакси еще не было, и они замерли в ожидании, купаясь в этих теплых утренних лучах. Мимо сновали люди, спеша по своим делам, и один из них, крупный пожилой мужчина в красивом черном костюме, слегка задел Бурова плечом, неправильно рассчитав траекторию. Давид даже не успел разозлиться, тот бросил в его сторону: «Извините!» – и продолжил идти, зато Глеб, открыв рот, смотрел на удалявшуюся спину мужчины. Тут подъехало такси, и Буров, галантно пропустив вперед девушек, подтолкнул Глеба в сторону транспортного средства. Парень медленно пошел к открытой двери, а Давид прикрикнул, подбадривая студента:

– Глеб, ну что ты?

– Ничего, – ответил Глеб и устроился на заднем сиденье такси, что-то буркнув себе под нос.

Давид сел вперед к пилоту, и они отправились в путь. Уже над Пулковскими высотами таксист спросил у Давида, не отвлекаясь от маршрута:

– В Питере-то какой адрес?

Давид задумался и, не найдя ответа в книжке, обратился с таким же вопросом к Карине.

– Мы живем в частном домовладении в Сестрорецке. Недалеко от залива, – сказала она.

– Здорово, – ответил ей Буров. – Я это знаю. А адрес-то у вашего частного домовладения есть?

Карина назвала адрес, и таксист, ловко вбив его в свой компьютер, продолжил полет в сторону Финского залива. В итоге через двадцать минут компания выгрузилась из аэрокара на мелкий гравий дороги рядом с высоким темно-зеленым забором и такими же откатными воротами. Лето в этом году выдалось очень жарким, а сегодняшний день уже с утра бил всяческие рекорды: температура приближалась к тридцати пяти. Буров, прикоснувшись ладонью к воротам, тут же отдернул ее: металл ограждения уже был обжигающе горяч. Давид оглянулся к Карине.

– У тебя ключи-то есть?

– Ребята, я еще нужен? – вмешался в разговор таксист.

Давид задумался и ответил через несколько секунд:

– Подожди пока, друг любезный.

Карина подошла к воротам и нажала едва заметную маленькую кнопочку справа. Через минуту механизм пришел в действие, а Карина пояснила:

– Открываются либо с пульта, либо из машины, когда подъезжаешь. Но я с собой пульт не стала брать. Дома всегда кто-нибудь есть. Даже если папа уехал, откроют либо управляющая Роза, либо папин помощник – Кирилл Августин Тирий.

– Кирилл Августин Тирий? – переспросил Давид.

– Да. Урожденный Кирилл Тустин. Он увлекается историей Римской империи, увлекается так сильно, что сходил и поменял себе имя.

Ворота полностью открылись, и компания проникла внутрь. Давид в свое время много контактировал с Фатаховым, но дома у него никогда не был, поэтому сейчас с интересом рассматривал трехэтажный особняк, построенный в стиле русской загородной усадьбы. Перед входом в здание стоял внешне молодой парень, одетый в спецовку цвета хаки. На его бледном интеллигентном лице ярко вырисовывались темно-синие пятна под глазами, говорившие о том, что их обладатель не очень хорошо выспался или вовсе не спал всю ночь. Буров, находившийся в авангарде отряда, первым подошел к парню и представился, протянув руку:

– Давид.

– Кирилл Августин Тирий, – устало проговорил помощник.

– Папа в офисе, что ли? – улыбнулась ему Карина.

Помощник Фатахова, нахмурившись, нервно посмотрел на Давида. Потом начал говорить, тщательно подбирая слова:

– Карина, Гариф Зарифович в больнице. В частной клинике на Суворовском. Его туда вчера из офиса увезли. В бессознательном состоянии. Ни диагноза, ничего пока нет. Кое-кто из его охраны думает, что покушение. Врачи подозревают инсульт. Но все неточно. Тете твоей сообщили. Она сказала, быстро не сможет приехать…

Карина, открыв рот и округлив глаза, слушала Кирилла Августина, а Буров, повернувшись к Вале и Глебу, приказал им:

– Быстро в машину!

Затем обратился к Кириллу.

– Во сколько это произошло? – спросил Буров, разглядывая синяки парня.

– Между четырьмя и пятью вечера.

– Кто из службы безопасности считает возможной версию покушения?

– Рейнгольд.

– Артур?

– Да.

– Карина, все, в машину.

Буров взял ее под локоть и потащил назад к открытым воротам. Она не сопротивлялась, находясь в состоянии абсолютного непонимания происходящего.

– Вы куда? – крикнул Кирилл, но ответом ему стали стремительно удалявшиеся спины.

– А мама твоя где? – спросил у Карины Буров, усаживаясь обратно в аэротакси.

Карина молчала. Спустя минуту за нее ответила Валя:

– Они разведены с ее папой. Она ее даже не помнит. Ничего, что я?

– Куда едем-то? – обреченно выдохнул пилот.

– Куда едем-то… – задумчиво повторил за ним Давид.

Подумав пару секунд, Буров назвал адрес. Пилот так же быстро, как и в прошлый раз, внес его себе в бортовой компьютер и, включив автоматическое управление, спокойно наблюдал за людьми в салоне.

– А что это за адрес? – поинтересовалась Валя.

Реакции не последовало, поэтому подождав немного, Валентина повторила заход, уже чуть более конкретно:

– Это ваше жилище?

– Нет, – ответил Буров, – ко мне в текущей ситуации лучше не соваться.

– Куда же мы летим?

– В квартиру моей бывшей жены, – тихо проговорил Давид.

– Она нас пустит? – не отставала Валя.

– Ее там не будет. Она в Москве живет. У меня есть ключи. Разрешила оставить.

Буров, усмехаясь, посмотрел на Валентину и неожиданно добавил:

– У нее на балконе растет супердорогая плодоносящая пальма, выращенная где-то на Карибах.

– И что? – не поняла девушка.

– Ты умеешь поливать супердорогие плодоносящие пальмы, выращенные где-то на Карибах?

– Мне кажется, это не очень сложно, – произнесла Валя, – для человека, только что поступившего в одно из самых престижных высших учебных заведений страны.

– Но не на аграрный факультет же, – продолжал пустую болтовню Давид, стараясь вывести девчонок из напряжения возникшей ситуации.

Тут в дело вмешался Глеб, спросив у Бурова:

– Вы разве не поедете в офис? К тому секьюрити, который что-то подозревает?

– Глеб, не стоит засыпать меня вопросами. Я же сказал: мы едем в квартиру к моей бывшей жене Елизавете, женщине столь красивой, сколь и умной…

– Все сожалеете? – перебила его Валентина.

– Нисколько, милая. А то, что она подала на развод, лишь подтверждает верность второй части моего высказывания.

– Умная, – буркнул Глеб.

– Да, Глеб. А Артуру, кстати, я уже написал и очень попросил заглянуть в то место, куда мы, собственно говоря, и приедем через каких-нибудь десять – пятнадцать минут.

И действительно, через пятнадцать минут таксист пошел на плавное снижение, а еще через минуту аккуратно посадил машину на крышу высоченного жилого комплекса. Буров, а за ним и его молодые попутчики выбрались из такси и, спасаясь от сильнейшего ветра, друг за дружкой быстро устремились к входу в здание. Давид шел первым, и его мимика говорила лишь о недовольстве порывами воздуха, бившими прямо в лицо. Валентина бежала за ним и, улыбаясь чему-то, щурилась от того же самого. За ней следовал Глеб, и на лице его читались напряжение и глубокая задумчивость. Карина же, замыкавшая отряд, бледная и расстроенная, угрюмо смотрела в спину студенту. Через несколько секунд группа исчезла внутри огромного кондоминиума, затем, миновав большой красивый холл, на лифте спустилась вниз и оказалась в маленькой, но уютной квартире – сразу и не определишь, что жилец приезжает сюда нечасто. Квартира делилась на три зоны: кухонную, гостиную и спальную; вход во все эти зоны осуществлялся из общего, достаточно широкого коридора, по стенам которого были размещены различные встроенные шкафы. Давид усадил Карину на диван в гостиной, а Валю и Глеба отправил на кухню с репликой:

– Поищите там, может, найдете что поесть…

Сам он также приземлился в гостиной на кресло и первым делом залез внутрь встроенного в стену бара, завуалированного под репродукцию Мане. Давид вытащил оттуда уже далеко не полную бутыль виски и два стакана и, поставив все это на журнальный столик справа от кресла, открыл книжку. Карина сидела молча, уставившись в одну точку, а ребята затихли на кухне: похоже, действительно нашли что-то вкусное.

Буров открыл файлы Стаса и вчитался в его завершающую информационную справку. В отличие от предыдущих сообщений в последнем документе сведений о пропавших не было, просто текст, написанный, по всей видимости, Стасовым. Если дословно, то документ гласил следующее. «Про Барбару Доллс ты уже знаешь, хронологически она четвертая. Но есть еще кое-что. Точнее, кое-кто. Об этом факте не писали в СМИ, его сразу засекретили. Подобный случай зафиксировали впервые, а исчезнувший парень оказался сиротой, поэтому трубить в трубы Иерихона о нем было некому. Произошло все двадцать пять лет назад. Семнадцатилетний воспитанник детского дома пытался переместиться из Петербурга в «Артек». Короче, в Крым. Вместе со своими однокашниками. Подарок такой им сделали. Местные власти да один религиозно настроенный бизнесмен. До «Артека» добрались все, кроме него. Инцидент замяли, а все данные о нем засекретили до такой степени, что теперь их нет даже у нас. Имени – и того не осталось. Короче, это тебе просто для информации, по нему не работай, смысла нет. Только время потеряем. Восемь целей у тебя, две из них точно в России. По крайней мере, яйцеголовые убеждены в этом. Добро?»

Давид дочитал файл и критически посмотрел на свою книжку. Затем взгляд его остановился на бутылке виски, и Буров, взяв ее, аккуратно налил светло-коричневую жидкость в стоявший тут же стакан, наполнив его как минимум наполовину. Потом посмотрел на Карину, которая по-прежнему сидела на диване, словно оцепенев.

– Ты когда-нибудь пробовала двадцатилетний шотландский… – попытался расшевелить ее Буров.

Вопрос его прервал звуковой сигнал из коридора, означавший, что кто-то хотел попасть в их временное пристанище. Давид отправился в прихожую и на засветившемся экране в верхней правой части входной двери увидел хмурое небритое лицо Артура Рейнгольда, сотрудника службы безопасности Фатахова. Он открыл и жестом пригласил Рейнгольда в гостиную. Артур невозмутимо оглядел Карину, затем бутылку виски, а Буров все так же молча наполнил и второй стакан до половины и, протянув его вновь прибывшему, кивнул в сторону дивана. Карина, не меняясь в лице, подвинулась, освобождая место для гостя. Артур взял стакан, сел и провел левой ладонью по немного взъерошенным каштановым волосам.

– Удобно ли говорить? – спросил Рейнгольд, косясь на Карину.

Буров сделал небольшой глоток виски и, улыбаясь, ответил:

– Неправильно, мой друг, как мне кажется, что-либо скрывать от нее. Она уже взрослый человек.

Карина по-прежнему хмуро молчала, а Рейнгольд, тоже отпив немного, сказал:

– Ну неправильно так неправильно. Факты таковы: ему стало плохо вчера около четырех часов вечера.

– Потерял сознание?

– Да. Шухер подняла его секретарь Ангелина. Вызвали эскулапов. Те прилетели минут через десять. Сразу забрали.

– Обедал?

– В том-то все и дело, что нет.

– Посетители?

Давид отпил еще немного виски.

– В первой половине дня. Часов в десять приехали поставщики из Нидерландов. Беседовали минут тридцать.

– Чаи гоняли?

– Нет. Те от кофе отказались.

– А около двенадцати приехала незнакомая никому дама и просидела у него примерно десять минут.

– Как выглядела?

– Маленькая, худенькая, темненькая. Лет сорок.

– Имя есть?

– Наверняка есть. Но нам оно неизвестно. Для нее он попросил кофе.

– А себе?

– Себе нет. Дама уехала, а Гариф вышел из кабинета только один раз – в районе двух – и попросил Ангелину принести ему информацию по продажам за текущие сутки. Она принесла. А потом около четырех к нему постучалась: юристка ломилась на аудиенцию. А он без сознания на полу. Она в скорую…

– Значит, когда это случилось, точных данных нет? – спросил Буров.

– Точных нет.

– А с чего ты взял, что имеет место внешний фактор?

– Баба эта…

– А что с ней не так?

– Ты понимаешь, во-первых, ее никто не знает и никто никогда не видел у него. Такого, чтобы к Гарифу Зарифовичу приходил некто совершенно незнакомый, такого ну ни разу не было. А тут на тебе! И через какое-то время после ухода обморок…

– Никто не знает! – проворчал Давид. – Так давай узнаем! У вас там, как я помню, камера на камере и камерой погоняет. У меня сейчас в связи с особым поручением есть карт-бланш и допуски почти ко всем базам. Показывай ее фото.

Рейнгольд ухмыльнулся:

– По ходу движения от паркинга снизу (кстати, она приехала по земле) до кабинета Гарифа ее зафиксировали четыре камеры. Вот снимки, смотри.

Сотрудник службы безопасности Фатахова протянул Бурову свою книжку, на экране которой были размещены одновременно четыре фотографии женщины. На первой она шла к входу в здание по подземному паркингу и, наклонив голову, казалось, что-то рассматривала у своих черных, на высоком каблуке туфель. На второй, в приемной, стояла спиной к камере. В лифте тоже спиной. И наконец, перед входом в кабинет Гарифа что-то сосредоточенно искала в сумочке. Ни на одной из картинок не было видно ее лица.

– Интересно… – протянул Давид. – Машина?

– Черный «порше»…

– Номера, Арчи, номера? – перебил его Буров.

Тот вновь ухмыльнулся и показал ему еще одну картинку, на которой красивая спортивная машина была припаркована так, что обе камеры, в которые она теоретически могла попасть, не захватили даже кусочка ее номерных знаков.

– Припарковалась так, как будто новичок. Тяп-ляп, – усмехнулся Давид.

– Ага, – согласился Артур. – Санек на вахте тогда сидел. Он что-то подобное про нее и пробубнил, мол, дура дурацкая, машину купила навороченную, а парковаться не умеет.

Возникла пауза, во время которой мужчины сделали по глотку из своих стремительно пустевших стаканов. Карина рассматривала правый кроссовок. Наконец, прервав молчание, Буров пошел на последний заход, спросив:

– Арчи, у вас при входе, по-моему, у гостей считывают идентификационные номера? Раньше, по крайней мере, так было.

– Было, – невозмутимо согласился Рейнгольд. – И сейчас есть. Но это не касается личных гостей Гарифа. По его звонку мы пропускаем людей без фиксации и досмотра.

– А он по ней звонил?

– Так точно. Он по ней звонил. Как раз в тот момент, когда она стояла спиной к нашим автоматическим операторам.

– Очень любопытно… – задумчиво произнес Буров.

– И я о том же, – согласился с ним Рейнгольд.

– Ладно, Арчи. Ты рассказал свою историю, а теперь слушай мою. Карину, – Буров кивнул в сторону девушки, – ее подругу Валю и случайно прибившегося к ним студента, которые сейчас находятся на кухне в замечательной, уютной, хоть и пустой квартире моей бывшей жены Лизы, сняли с поезда в Нариме два интересных юноши. Юноши эти при более внимательном рассмотрении оказались наемниками некоего Рори, который, в свою очередь, работает на некую Викторию Викторовну. Я имел честь оказаться в их апартаментах в Нариме, откуда, собственно говоря, мне и пришлось извлечь нашу принцессу и ее свиту. Они были заперты в помещении три на три, и их скорое освобождение, поверь мне, ну никак не планировалось. Думаешь, это совпадение?

– Вряд ли, – сухо отозвался Рейнгольд.

– Я тоже думаю, что вряд ли. Теперь дальше. В Нариме, как я понял, командовал парадом Рори, так как Виктория Викторовна, которую они все боятся там как огня, бледнея только при упоминании о ней, находилась в отъезде.

– Ты думаешь, что… – начал Артур.

Закончить ему не удалось. В дверном проеме неожиданно показалась голова Глеба.

– Я тоже хочу скотча, – попросил студент.

Реплика его осталась без внимания.

– А ты представь, что имеет место какая-нибудь иная версия, – ответил на незаконченное предложение Давид. – Можешь?

Артур помолчал, косясь на Карину, а потом сказал, набравшись необходимого для этого духа:

– Хорошо. Если мы предполагаем, что таинственная посетительница Гарифа Зарифовича и есть демонизированная в некоторых кругах Виктория Викторовна, то тогда почему он сейчас в больнице, а не в крематории?

– А мы что, ее планы знаем? – мгновенно отреагировал Давид. – Карина вон тоже жива-здорова, сидит кроссовки свои рассматривает, хотя в помещениях принято разуваться. Может, у Виктории Викторовны и не было планов по устранению! Мы же не знаем. Пока.

– Не знаем, – согласился Артур.

– Мне можно стаканчик скотча? – не сдавался студент.

– Можно, – разрешил Буров, – возьми в баре бокал. Два, слышишь, два возьми.

Глеб вытащил из бара бокалы, поставил на стол, а Давид быстро наполнил их виски. Студент схватил свой и отошел в угол гостиной, видимо, не до конца поверив в свое счастье, а Буров поставил второй перед Кариной и повторил вопрос, который уже пытался задать ей некоторое время назад:

– Карина, ты когда-нибудь пробовала двадцатилетний шотландский скотч?

Та упорно молчала, рассматривая кроссовки.

– Выпей, – спокойно гнул свою линию Давид, – чуть полегче будет. Знаю, двадцати одного тебе нет, но я бывший полицейский, Артур тоже, поэтому под нашим присмотром – можно.

Тем временем в гостиную подтянулась и Валя. Буров на секунду отвлекся от Карины, рассматривая прическу Валентины, а Фатахова вдруг схватила бокал с огненной водой и, в два глотка осушив его, поставила обратно на стол. Давид молча покосился на Карину, а Рейнгольд пробормотал в ее сторону:

– Лучше помаленьку, детонька.

Буров потянулся к бутылке – там оставалось еще немного скотча – и чуть-чуть освежил свой стакан и стакан Артура, а остатки вылил Карине.

– Ты, Кариныч, действительно, давай потихонечку. Слушай дядю Арчи. Более известного как Артура Рейнгольда. Он мужик головастый, хотя внешне и не скажешь.

Буров критически осмотрел Артура.

– А что тебя в моем внешнем виде не устраивает? – ухмыльнулся тот.

– Какой-то ты несуразный. Неопрятный.

– Ох, извините, пожалуйста, – иронично пропел Рейнгольд.

Карина тем временем сделала еще один глоток, поменьше, и, поставив бокал обратно, вдруг произнесла громко, четко и ясно, вызвав тем самым всеобщее внимание:

– Это из-за меня все. Я виновата. Думала часто: чтоб ты сдох! Прямо так и думала. Он меня на вечеринку не пускает, так от злости лопалась. Сижу у себя и бешусь: лучше уж сиротой быть круглой, чем под такой вот опекой. Ну вот, а теперь сирота почти. Из-за меня все! Я виновата.