Вдвоем они быстро навели в светелке порядок и опять сели пить мятный чай с медом.
Вернувшись домой, девушка долго не могла уснуть. Ей все мерещились в углах какие-то тени, казалось, будто скрипят половицы в прихожей и кто-то тяжело дышит рядом. Она не выдержала и, чтобы успокоиться, перебороть свои страхи, вскочила с постели, побежала в гостиную и достала из бара бутылку вина. Выпив его целый стакан, враз захмелела и шла в свою спальню уже с улыбкой на устах и безо всякой боязни.
Архелия уснула, едва коснувшись головой подушки, и безмятежно проспала до самого утра.
Часов в девять в дом Гурских пришла чем-то озабоченная Евдошка.
– У меня есть к тебе разговор! – возвестила она, пытливо всматриваясь в улыбающееся лицо внучки.
– Садись, бабушка, будем пить чай! – пригласила та. – Я только что закончила управляться по хозяйству, теперь свободна до обеда и готова тебя слушать сколько понадобится.
Старушка сбросила в прихожей свое пальтецо, прошла за Архелией на кухню и присела за стол.
– Тут вот какое дело, – начала она. – Мне нужно точно знать, готова ли ты взяться за то ремесло, которым владею я. Потому что потом возврата уже не будет. Подумай, хорошо подумай!
– Да думала я уже! – ответила девушка. – И готова стать такой, как ты, я же говорила тебе! Это интересное занятие, необычное.
– Так-то оно так! – вздохнула Евдошка. – Но это не только интересное дело, как ты сейчас сказала, но и окаянное.
– Что значит – окаянное? – не поняла Архелия.
– Грешное, недоброе! – пояснила гостья и потянулась рукой к подносу с сырниками, который заботливо поставила перед ней внучка. – Не зря ведь в народе к ведьмам испытывают злобу и страх. Такое отношение к себе ведьмы заслужили деяниями своими черными.
– Неужели колдуньи только тем и занимаются, что делают гадости другим, – в глазах девушки вспыхнула искорка недоверия.
Старуха отломила кусочек сырника, отправила его в рот и отхлебнула чаю.
– Милая моя, не бывает добрых ведьм! – заявила она, прожевав. – Не верь, если кто-то станет утверждать, что существуют какие-то белые маги. Все это враки, чушь на постном масле! Хотя ведьма, конечно, не должна творить зло ради зла. Она проводит свои обряды или за деньги, или тогда, когда требуется помощь ей самой и ее родным. Мстит за обиду, устраняет врагов, всячески облегчает жизнь себе и своим близким. Но капостить людям просто так, из озорства – это не допускается. За такое могут и наказать!
– Кто может наказать? – поинтересовалась Архелия, ставя перед бабкой пустое блюдце, чтобы ей было куда сбивать сигаретный пепел и бросать окурки.
– Да есть кому! – уклончиво ответила та.
– Бабушка, скажи мне честно: ты лично хотела бы видеть меня ведьмой? – девушка взглянула прямо в глаза Евдошке.
Та, не задумываясь, выпалила:
– Очень хотела бы! Сердцем чую: ты можешь стать сильной колдуньей. У тебя для этого есть многое – и светлая голова, и рассудительность, и храбрая душа! Знаешь, когда я впервые услышала, как Катерина беседует с бесами, то тоже не особо испугалась.
– Да я испугалась! – возразила Архелия. – Еще как испугалась!
– О, ты просто не видела, как пугаются другие! – засмеялась старушка. – Они буквально плавают в собственных испражнениях. А ты держалась молодцом! Я от тебя даже вздоха не услышала – сидела, как изваяние, не шелохнувшись.
Девушка на минуту задумалась. На ее лице явственно читалось смятение.
– Получается, все, что я раньше считала сказками – правда! – наконец обронила она. – Существуют и ведьмы, и бесы…
– Существуют, внученька! – подтвердила бабка, прикуривая сигарету.
– Так что, тогда, значит, существуют и рай, и ад? – Архелия отодвинула от себя чашку с чаем и положила руки на стол. – А ведьме, как я понимаю, после смерти место только в аду…
– Не забивай себе голову этой дурью! – недовольно воскликнула Евдошка. – Да, место колдунам в пекле. Но с чего ты взяла, что там им так уж плохо? Разве они – не служители того, кто повелевает адом? Если бы все ведьмы горели в вечном пламени, то кто бы захотел заниматься этим ремеслом? Конечно, некоторые за свои деяния ввергаются в бездну, но на то есть особые причины… Да и всем остальным, понятное дело, не сдобровать после Страшного Суда. Но когда он придет и придет ли, кто знает?
– Ладно, довольно об этом! – попросила девушка. – Я готова постигать тайны магии, учи меня!
– Да учиться-то особо нечему! – повеселела старушка. – Тебе всего лишь нужно пока присматриваться к тому, как я провожу обряды, чем пользуюсь. А силу получишь позже. Вместе с ней – и знания. Да и я тебе дам кое-что почитать, есть у меня записи… И ничего не бойся, милая! Пусть тебя боятся! Но помни: старайся колдовать только при необходимости! Чужим всегда помогай за деньги или за услугу какую. Поняла меня?
Архелия кивнула.
Прощаясь, Евдошка сказала:
– С сегодняшнего дня я займусь поиском покровителя для тебя. Дело это непростое, но мне есть кому помочь…
Глава десятая. Колдовские штучки
Слух о том, что Сысоева подхватила какую-то странную и опасную хворь, распространился по селу на третий день после проведения обряда. Многие считали, что у Райки проказа, но у некоторых было свое мнение на этот счет. Баба Сима Воропайша утверждала: красные пятна на щеках и переносице – не что иное, как проявление сифилиса. Ей вторила почтальонша Марфуша: «Дотаскалась сучка до венерической болезни! Теперь сгниет заживо!» И только ветврач Сидоренко пытался втолковать талашковцам, что у Сысоевой явные признаки красной системной волчанки, никак не связанной ни с проказой, ни с сифилисом и, к тому же, совсем не заразной.
Архелия случайно увидела Сысоеву и сначала даже не узнала. Та шла по улице в старомодном потрепанном пальтишке, ее голова и все лицо до самых глаз были закутаны большим украинским платком. Походка Райки изменилась, она не плыла, как раньше, а тяжело ступала, слегка покачиваясь, будто на ее ногах висели гири.
Позже девушка узнала, что Сысоева ходила к местной фельдшерице-пенсионерке Зине Федоровне, которая подтвердила диагноз Сидоренко и посоветовала немедленно ехать в район и ложится в стационар.
Архелия и сама чувствовала себя неважно. Ее все время клонило ко сну, мышцы сковало доселе неведомое напряжение. А все из-за ночных кошмаров. Уже дважды ее что-то душило в постели, камнем навалившись на грудь. Но если в первый раз она испытала только страх, то во второй – и сильное половое возбуждение.
Пришлось идти советоваться к Евдошке.
– Только начинаю дремать, как кто-то ложится на меня сверху, я даже слышу его дыхание! – жаловалась девушка. – Позапрошлой ночью, когда такое случилось, я вскочила, как ошпаренная, включила свет – нигде никого! Легла, а оно опять. И так несколько раз. А вот прошлой ночью все было по-другому. Я вдруг потеряла всякую волю к сопротивлению. Не пыталась освободиться, сбросить со своей груди эту тяжесть и даже старалась не шевелиться…
– А что ж так-то? – поинтересовалась бабка, лукаво прищурив глаз. – Понравилось, что ли?
– Да, как тебе сказать… – стушевалась Архелия. – Даже стыдно об этом говорить…
– Говори, говори смело! – приободрила Евдошка. – Промеж нас не должно быть никаких секретов.
– В общем, мне в тот момент очень захотелось мужчину, – промямлила девушка, стыдливо опустив голову. – Очень захотелось… Весь мой пах обдало каким-то непонятным жаром, там внутри все трепетало и сладостно ныло… Подобного я никогда раньше не испытывала…
Старушка засмеялась, похлопала внучку по спине и заявила:
– Значит, тебя уже попробовали. Это хороший знак!
– Как это – попробовали? Кто? – не поняла Архелия, во все глаза взирая на бабку.
Та, ухмыляясь во весь рот, почесала пальцами подбородок и просветила:
– Я тут уже похлопотала за тебя перед своим покровителем. Он обещал помочь. И, видать, кого-то уже подыскал и тот приходил к тебе знакомиться.
– И что, теперь он каждую ночь станет меня душить? – взволнованно спросила девушка.
– Не каждую, что ты! – замахала руками Евдошка. – Я думаю, что до посвящения твой будущий покровитель уже не появится.
– А потом? – не унималась Архелия.
Старушка опять почесала подбородок, неопределенно пожала плечами и, достав из кармана фартука сигарету, стала разминать ее.
– Понимаешь, в чем дело, милая, – произнесла она задумчиво, – покровитель ведьмы – это как бы ее второй муж. Хоть раз в месяц, а должен наведаться к тебе и ублажить…
– Он будет меня насиловать? – испуганно вскричала девушка, вскочив с топчана, на котором сидела подле Евдошки.
– Сядь и успокойся! – скомандовала та. – Ни о каком изнасиловании речь не идет! Ты сама будешь страстно желать этого соития.
– Что ты говоришь такое, бабушка? – Архелия опустилась на место и с недоверием посмотрела на старушку, выражение лица которой было бесстрастным и почти равнодушным.
– Я знаю, что говорю! – отрезала она. – Соитие будет не мнимым, как это случилось у тебя сейчас, а настоящим. И настолько сладострастным, что ты окажешься на седьмом небе от счастья. Ни один мужчина не сможет тебе доставить такого удовольствия, как покровитель. Радость соития с ним просто невозможно передать словами.
Помолчав, девушка осведомилась:
– А если я выйду замуж? Что я скажу мужу?
– Ничего не говори! – отмахнулась Евдошка. – Он ведь ничего не будет знать.
– А дети?
– Что дети? Дети у тебя будут от мужа. От покровителя забеременеть нельзя. Такое случается очень редко. Лично я знаю только одну ведьму, зачавшую и родившую от своего покровителя. Их сын нынче известный артист, его часто показывают по телевизору. Вообще, чтобы ты знала, ребенок, рожденный не от земного мужчины, всегда необычен – умен, развит не по годам, силен телом и крепок духом. Он может стать в жизни большим начальником. Или, если так сложатся обстоятельства, большим злодеем…
Уходя домой, Архелия задала последний вопрос:
– И когда меня посвятят в колдуньи?
– О том мне сообщат, – ответила бабка. – Но, думаю, еще не так скоро. Ты пока не готова, не свыклась с мыслью о своем предназначении. Тебе нужно поучаствовать хотя бы в нескольких обрядах, которые я буду проводить, научиться не бояться духов и тех вещей, с которыми придется работать всю жизнь… Кстати, завтра вечером приходи. Я как раз задумала одно дело…
– Небось, опять порча! – со вздохом предположила Архелия.
– Как раз наоборот! – ухмыльнулась старушка. – Поможем одной местной дурехе наладить свою жизнь. Она пообещала заплатить хорошие деньги…
Вернувшись домой, девушка с трудом управилась по хозяйству и завалилась в постель. Проспала, как убитая, до самого вечера. Может быть, спала бы и дольше, но ее разбудил телефонный звонок – бабушка Настасья решила поинтересоваться, как живет ее внучка.
Архелия на скорую руку подоила Березку, покормила свою живность и, освежив тело под душем, побежала к Евдошке.
– Что-то ты припозднилась! – укорила та, открыв дверь. – Вот-вот появится моя просительница. Она не должна тебя видеть, а то, поди, разболтает всем, что мы вместе занимаемся магией. Иди в спаленку, но дверь плотно не закрывай и за всем происходящим наблюдай в щелку. Свет не включай! И я сейчас выключу свет, зажгу лампаду и парочку свечек, чтобы эта дуреха ничего не заметила.
Девушка, не раздеваясь, юркнула в спаленку и притаилась за дверью.
Женщина в темном кожаном пальто переступила порог Евдошкиной хаты буквально через пять минут.
– Добрый вечер, бабушка! – поздоровалась тихим и робким голосом.
– Проходи, проходи, милая! – приветливо встретила гостью старушка. – Садись да толком поведай, что тебе нужно.
Та наклонилась, расстегнула молнии на своих сапожках, сняла их и, аккуратно поставив в уголок, прошла в глубину светелки, присела на краешек топчана.
Только теперь Архелия толком разглядела женщину и, узнав в ней учительницу математики Зою Дмитриевну, несказанно удивилась – зачем она сюда явилась, какие у нее могут быть проблемы? Работа есть, муж – очень приятный человек, работает заместителем директора агрофирмы в соседнем селе, живут вроде хорошо, материально не бедствуют…
– Я уже рассказывала вам, бабушка, что не испытываю никакого удовольствия от близости с мужем, – опустив голову, покрытую темной косынкой, начала Зоя Дмитриевна. – Она мне очень неприятна, даже противна. А так ведь не должно быть, правда?
– И давно тебе опротивело это дело? – спросила Евдошка, стоя перед гостей со скрещенными на груди руками.
– Да года полтора уже…
– Поди, не любишь мужа?
– Что вы! – возразила посетительница, подняв голову. – Люблю! Но как дело доходит до постели… Понимаете?
– Чего ж не понять-то! – вздохнула бабка. – Сколько тебе годков?
– Тридцать семь…
– Ой, да ты совсем молодка! – Евдошка достала сигарету и, прикурив ее от толстой парафиновой свечки, стоявшей на столе в баночке с кукурузой, сладко затянулась. – А как у тебя с другими мужчинами? Пробовала?
Зоя Дмитриевна сникла, помолчала и, собравшись с духом, призналась:
– Пробовала… Два раза…
– И что за мужчина? Кто он? – старушка внимательно наблюдала за гостей.
Та поерзала на месте и совсем тихо ответила:
– Семен Иванович, завуч наш… Он меня уговорил как-то перед осенними каникулами… Вы же знаете, какой он настырный…
– Да ты, милая, не стесняйся! – приободрила Евдошка. – Все, что ты мне скажешь, тут и останется, за дверь не вылетит. Ты мне вот что растолкуй: тебе понравилось с этим Иванычем, ты испытала удовольствие? Только смотри, правду говори!
Зоя Дмитриевна чуть качнула головой:
– Нет… Скорее, нет…
– А к врачам не обращалась? – бабка стряхнула пепел в баночку со свечкой.
– Обращалась… Специально ездила в Полтаву…
– И что?
– Понавыписывали разных таблеток и уколов, – посетительница сидела, как в воду опущенная, – плечи сникшие, голова свисает на грудь. – Говорили что-то о гормональном дисбалансе…
– Лекарства не помогли?
– Нисколько…
– Понятно! – вздохнула старушка. И, деловито поплевав на окурок, бросила его под печку, на кучу дров. – А я тебе помогу! Есть у меня средства. Будешь сама за мужем бегать! – и, хихикая, прибавила: – А может, и за этим Иванычем.
– Поможете? – неуверенно спросила Зоя Дмитриевна.
– Не сомневайся! Сейчас сделаю что надо, и у тебя сразу зачешется между ног.
На минуту Евдошка вышла в сени и вернулась оттуда с двумя свертками.
– Раздевайся-ка, милая, догола! – приказала посетительнице. – Мне нужно тебя как следует окропить. А потом произнесу нужные слова. А напоследок дам водицу заговоренную. Дома подмойся ею. Да, смотри, не купайся трое суток. Слышишь меня, трое суток! И бельишко не меняй! Так надо.
– Ясно, я поняла… – Зоя Дмитриевна поднялась и, помешкав, стала снимать с себя темно-зеленое шерстяное платье.
Архелия наблюдала за всем этим в щелку, прислонившись головой к дверному косяку, и весело улыбалась.
Бабка, между тем, развернула один из свертков и положила его содержимое на краешек стола – это были какие-то черные скрученные коренья. Затем принялась за второй сверток. В нем оказался комок рыжих волос.
– Ты готова? – Евдошка взглянула на голое, уже изрядно погрузневшее, тело Зои Дмитриевны и указала рукой на топчан: – Ложись на спину!
Женщина покорно легла.
Старушка взяла ножик и принялась быстро строгать один из кореньев. Стружку бросила в пустую пол-литровую баночку. Потом настрогала коры со второго корешка и отправила ее туда же. Постояв, набрала из ведра черпак воды, поднесла к губам и стала что-то шептать. Шептала довольно долго. Затем вылила воду в ту же банку и взяла в руки спутавшийся комок волос.
Гостья лежала на топчане, с вытянутыми вдоль туловища руками. Ее полные ноги были плотно сжаты, в паху виднелся темный курчавый холмик. Архелии показалось, что он немного вздрагивает.
– Ну-ка, милая, пошире раздвинь бедра! – скомандовала старушка и, когда Зоя Дмитриевна подчинилась, положила ей между ног комок волос.
Опять немного постояла, раскачиваясь из стороны в сторону, и заговорила гортанным, чужим голосом:
– Услышь меня, блудница, услышь, ненасытная, услышь, сладострастная, чей чубчик храню-сберегаю! Помочи прошу, милости прошу! Не для себя, а для сей холодной, чье чрево спит. Вот она лежит передо мною, не знающая ни радости душевной, ни бури плотской. Снизойти до щедрости и дай ей это! Наполни ее лоно огнем похоти и трепетом блаженства! Наполни ее сердце мыслями срамными! И денно, и нощно пусть одолевает ее желание, как одолевало тебя!
Евдошка убрала волосы с паха Зои Дмитриевны, бережно завернула их в газетку и кусочек полотна. Потом взяла банку с водой, сунула туда свою руку и стала окроплять распластанное тело женщины от головы до пят. Когда закончила это действо, расправилась, вытянулась во весь рост и, закрыв глаза, застыла.
Прошло несколько секунд. Вдруг где-то из-за спины старушки появилась тонкая женская ручка, на мгновение легла на низ живота гостьи и тут же исчезла. А следом за ней появилась конечность, обросшая темно-серой шерстью, как у обезьяны, и похлопала Зою Дмитриевну между ног. Та от неожиданности вздрогнула.
А Архелия, наблюдавшая за всем этим, едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть. Она отпрянула от двери и в ужасе закрыла глаза. Но вскоре опомнилась. Взяла себя в руки и опять припала к щели.
Но в светелке уже ничего такого не происходило. Гостья стояла у топчана в кружевных трусиках и дрожащими руками натягивала на себя рубаку.
– На этом и все, милая! – Евдошка держала в руках баночку с водой, прикрытую капроновой крышкой. – Бери вот заговоренную настоечку! А что нужно делать дальше, ты знаешь.
Закончив одеваться, Зоя Дмитриевна прошла к порогу, где на крючке висело ее пальто, достала из кармана купюру самого большого достоинства и протянула старушке:
– Спасибо вам! – рука женщины подрагивала. – Может, теперь я перестану избегать мужа. А то он уже сердится, того и гляди, пойдет к какой-нибудь девке, их у нас, сговорчивых, хватает. Тем более, что он мужчина видный…
– Теперь все у тебя наладится! – с ухмылкой пообещала бабка. – Теперь на это дело ты будешь падкая. Мужчин станешь принимать с большой охотой. И, боюсь, один супруг с твоими запросами и не справится!
– Ой, что вы такое говорите, бабушка Дуня! – смутилась Зоя Дмитриевна. – Мне, кроме мужа, никто не нужен. А завуч наш… Ну, тогда у меня с ним просто так получилось…
Надев пальто и уже взявшись рукой за ручку двери, гостья спросила:
– Если муж сегодня захочет… Мне можно?
– А чего ж нет? – широко развела руками Евдошка. – Ублажай его себе на радость! Но помни: три дня не мыться и белье не менять!
– Да, да! – кивнула женщина. – Спасибо вам!
Когда она ушла, Архелия стремглав выскочила из своего укрытия и сразу полезла с расспросами:
– Скажи мне, чьи руки дотрагивались до Зои Дмитриевны? Я видела одну женскую, маленькую и худую. И другую – вроде как мужскую, но уж больно заросшую волосами…
– Так ты их видела, эти руки? – удивилась бабка. – Быстро ты все постигаешь! Я и не думала, что тебе все так сразу начнет открываться! Интересно, кто же там готовится стать твоим покровителем? Видать, важная персона…
– Бабушка, ответь мне ради Бога: чьи руки я видела? – повторила вопрос девушка.
– Ох, любопытная ты! – всплеснула руками старушка. – Все хочешь знать прямо сейчас, все тебе расскажи, все выложи! Ну, да ладно, оно и правильно. Женская рука, которую ты видела, принадлежит Елене. В отрочестве мы дружили с ней, были, что тебе не разлей вода! Но потом дороги наши разошлись, Ленка уехала в город учиться, а я осталась в селе. В городе моя доверчивая подружка познакомилась с морячком, по уши втюрилась в него. А он потаскал ее, да и бросил, как ненужную вещь. И не просто бросил, а напоил и подставил дружку своему. Бедная Ленка чуть не повесилась, когда узнала, что с ней, пьяной, вытворял тот парень… Но потом как-то успокоилась. Вскоре появился у нее ухажер – солидный такой дядечка, намного старше, при деньгах. Ненадолго, правда. Затем она нашла следующего, тоже не бедного и с положением. И пошло, как говорится, поехало! Ленка стала менять мужиков, как перчатки, – сегодня один, завтра другой. За то, что спала с ними, брала деньги. А девка она была, надо сказать, красивая, дородная, статная! От мужиков отбоя не было! Один директор завода так даже умер на ней, переусердствовал, бедолага… Такой скандал тогда поднялся, что и не рассказать! У супруги покойного директора имелись большие связи в прокуратуре. Она и добилась, чтобы Ленку сначала задержали, а потом и осудили. Уж не помню, за что и сколько ей дали. Но вернулась она в село с ребенком. Как умудрилась нагулять его в тюрьме, то неведомо. Вернулась, значит, сунула дитя матери, сама поселилась в доме покойной прабабки и пошла по рукам. То с бригадиром свяжется, то с трактористом, то со скотником, то со сторожем. И старому, и молодому – никому не отказывала. А потом что-то вдруг тосковать начала. Да в такую скорбь упала, что месяцами из дому не выходила. Однажды зашла я к ней, смотрю – висит она в петле посреди хаты. Рядом табуреточка перевернутая лежит. Я тогда как раз переняла у Катерины ее силу, уже колдовала. Вот я и решила срезать с головы Ленки несколько прядей, подумала, что пригодятся…
Выслушав рассказ Евдошки, Архелия напомнила:
– А чья была мужская рука?
– Да то Кузьма пошутил! – ответила бабка, смеясь. – Он такой шаловливый! Так и лезет руками, куда не просят.
– Какой Кузьма? – округлила глаза девушка.
– Да бесенок молодой! – пояснила старушка. – Он помогал мне обряд проводить. Невредный, незлобивый, но уж больно дурашливый. И такой распутный…
Появившись дома, Архелия досыта накормила Шарика, навела в кухне порядок, помылась и прилегла в спальне почитать. Но яркие впечатления от пережитого вечером мешали сосредоточиться, и журнал пришлось отложить. Побродив по дому, девушка включила телевизор. Но вскоре выключила его, потому как смысл происходящего на экране до ее сознания не доходил. Потом посидела на кухне, посмаковала свежим взваром, который приготовила утром, и решила, что пора ложится спать. Чтобы поскорее уснуть, достала из бара бутылку крепленого вина и выпила почти половину.
Уже минут через двадцать Архелия сладко посапывала, безмятежно разметав на постели свои тонкие руки.