– Опустите! – закричала она, вырываясь.
– Только после того, как поцелую! – он прижал ее к себе и хотел поцеловать в губы. Но Архелия уклонилась и вскочила с дивана.
– Нахал! Что вы себе позволяете? – ее глаза горели гневом.
– Ты чего тут, курица, корчишь из себя недотрогу! – окрысился Кившик, переменившись в лице. – Я не последний человек в районе, со мной следовало бы дружить! Не я к тебе на поклон приехал, а ты ко мне, забыла?
– Клоун несчастный! – бросила девушка и хотела плечом надавить на шкаф, чтобы освободить проход.
Но толстопуз не дал ей этого сделать. Грубо схватил за руку и рывком усадил на диван.
– За оскорбление можно и в глаз схлопотать! – прошипел злобно, занося кулак.
– Да чтоб ты подох, мерзавец! – заорала она и, оттолкнув Кившика, бросилась к шкафу, заслонявшему выход.
В этот миг у нее за спиной раздался жуткий вопль. Архелия резко повернулась к своему обидчику и застыла от изумления. Тот отчаянно дрыгал ногами и махал руками, его глаза, налитые кровью, вылезали из орбит. Скатившись на пол, он захрипел.
– Ага! – злорадно вскричала девушка, соображая, что могло случиться с этим напыщенным идиотом.
А он, как безумный, качался по полу. Его лицо было свекольным, из открытого рта валила пена, а грудь ходила ходуном.
Архелия пнула толстопуза ногой:
– Эй, ты что, действительно вздумал подыхать?
Она еще не окончила фразу, как он вдруг успокоился, обмяк и задышал ровно. Его глаза вернулись на место, лицо начало светлеть.
– Ой, ой! – застонал Кившик и, встав на четвереньки, попытался подняться, но не смог. Тогда он сел и отчаянно затряс головой. – Что со мной было, а?
– Так как насчет помещения? – спокойно спросила девушка. – Вы его продадите или нет?
– Да пошла отсюда, коза драная! – взвизгнул толстопуз, вытирая рукавом куртки пену у рта.
– Продолжаешь грубить? Тогда сдохни! – разъярилась Архелия. – Сдохни!
В ту же секунду его тело дернулось, растянулось на полу и опять забилось в страшных судорогах.
Она стояла и с изумлением смотрела, как он корчится. То, что приступ удушья у толстопуза вызвали именно ее слова, молодая ведьма уже поняла, она только не понимала, как у нее это получилось.
А лицо Кившика между тем уже посинело, из его широко открытого рта вывалился язык, в горле что-то хрипело и булькало.
– Господин не последний человек! А, господин не последний! – ее голос звучал уверенно и насмешливо. – Не умирай пока!
Его тотчас опять отпустило. Он задышал на полную грудь, в изнеможении раскинув руки. Полежал с полминуты, затем медленно оперся на локоть и поднял глаза на Архелию. В них светился самый настоящий животный страх.
Она склонилась над толстопузом и, цедя слова, проговорила ему в лицо:
– Еще одно грубое слово и тебе амба!
Он отпрянул в сторону, с трудом сел и прохрипел:
– Ты что, можешь, как этот… Кашпировский?
– Заткнись! – приказала девушка, метнув в него угрожающий взгляд.
– Ты ведьма?
Она презрительно усмехнулась и, присев на диван, рявкнула:
– Умри!
Кившик тут же сжался в комок, затем расправился, вытянулся во весь рост и задрыгал ногами. Его грудь запала, а брюхо надулось, как мяч. Он издал резкий, неприятный звук, и в тесной каморке завоняло так, что Архелия закрыла рукой нос.
– Обгадился, мерзавец! – вскочив, она больно пнула толстопуза сапожком в бок. И неожиданно для самой себя, выпалила: – А ну, очнись и слушай, что скажу! Эти приступы будут повторяться и усиливаться! Никакие врачи тебе не помогут! Вот так промучишься до завтрашнего вечера и захлебнешься в собственном дерьме! Только я могу тебя спасти! Но в обмен на помещение универсама. А за наглость и угрозы передашь мне еще и свою машину!
Кившик слушал, прикрыв глаза. Когда девушка умолкла, слабым голосом пролепетал:
– Машину переоформить легко… А с универсамом не все так просто – я отдал его часть в аренду… У меня договора…
– Времени у тебя – часов тридцать! – спасаясь от зловония, Архелия натянула на нос свитер. – Переоформишь бесплатно, а нет – ты труп! Надеюсь, паспорт тебе оставлять не нужно? Ты же в районе не последний человек, все мои данные раздобудешь запросто!
Развернувшись, она надавила плечом на шкаф и выскользнула из чулана. А несчастный толстопуз снова забился в конвульсиях.
На выезде из райцентра молодая фермерша, все еще пребывающая в какой-то непонятной эйфории, увидела небольшой придорожный магазинчик и приказала Косте Беспалому остановить машину.
Продавщица – немолодая тучная бабенка, скучающая в одиночестве за прилавком, – встретила покупательницу доброй улыбкой и вопросом:
– Что желаешь, деточка?
– Конфет! Две коробки! – девушка показала пальцем на грильяж в шоколаде.
– Пожалуйста! – женщина подала конфеты и протянула руку за деньгами.
Архелия открыла сумочку, порылась в ней и извлекла розовую бумажную салфетку. Бросила на прилавок и, смеясь, взглянула на продавщицу:
– Вот вам двести гривен!
Не моргнув глазом, та взяла бумажку, сунула ее в ячейку к купюрам крупного достоинства и принялась деловито отсчитывать сдачу.
– Я тебе должна сто сорок четыре гривны и шестьдесят копеек. Возьми!
Выйдя на улицу, девушка усмехнулась: черт возьми, а она, оказывается, многое может! Не меньше, чем Евдошка! И, главное, никаких заклятий читать не пришлось!
Подойдя к своей «Ниве», припаркованной на обочине, Архелия на миг остолбенела: сквозь заднее стекло на нее пялился ухмыляющийся Равза…
Когда вечером девушка рассказала Евдошке о своем приключении в райцентре, та одобрительно закивала головой:
– Молодец! Так и нужно поступать – давать достойный отпор нахалам и при этом извлекать из них пользу. Этот Кившик надолго запомнит вашу встречу!
– Бабушка, а если он пойдет в милицию и заявит на меня? – спросила Архелия, освобождая коробку конфет от целлофана. – Что будет?
– Да ничего! – засмеялась старушка. – Кившика в милиции просто поднимут на смех. Ты бы очень поверила его словам три месяца назад, когда не знала то, что знаешь сейчас? Кроме того, как я понимаю, этот дурачок считает себя большой шишкой и он просто постесняется признаться, что какая-то девчушка заставила его наделать в штаны.
Архелия прыснула смехом, вспомнив, как оконфузился перед ней толстопуз.
– Да уж! – согласилась она, принимая из рук бабки чашку с душистым чаем. И, встретившись с ней взглядом, спросила: – А что будет, если он не переоформит на меня помещение универсама и машину?
– Будет то, что ты пообещала – он умрет в муках, – спокойно изрекла та, присаживаясь на топчан рядом с внучкой.
Евдошка взяла из коробки конфетку, попробовала раскусить, затем отправила ее целиком в рот и отхлебнула из чашки.
Девушка, склонив голову, о чем-то задумалась. Но вскоре встрепенулась и обратилась к своей наставнице с вопросом, который, видимо, не давал ей покоя:
– Равза мне всегда будет помогать?
– Конечно! – утвердительно кивнула старушка. – Но все-таки тебе нужно выучить хоть несколько заклятий. В некоторых ситуациях без них не обойтись. Они коротенькие. Я тебе продиктую, а ты запишешь и вызубришь.
Когда Архелия вернулась домой, было только девять часов вечера. Она приняла душ и, чтобы как-то скоротать время, прилегла в гостиной на диван и принялась просматривать свежий журнал.
В это время зазвонил домашний телефон. Теряясь в догадках, кто бы это мог быть, девушка подскочила к тумбочке и подняла трубку.
– Да, я слушаю!
– Мне нужна Архелия Павловна Гурская, – послышался тихий измученный голос на том конце провода.
У нее учащенно забилось сердце: кажется, звонил толстопуз!
– Это я…
– Вас беспокоит Анатолий Леонидович Кившик, – проговорил он медленно. – Простите меня за ту выходку в кафе… Я был не прав… Погорячился, принял вас за другую…
– Что вы хотите? – холодно поинтересовалась Архелия.
– Я решил все вопросы, остались мелочи, – со вздохом сообщил толстопуз. – завтра в середине дня вам пригонят машину и привезут документы на помещение… Все платежи, возникающие при такого рода сделках, я уже произвел…
– Что ж, очень хорошо! – отчеканила девушка. – Надеюсь, в дальнейшем вы будете относиться к женщинам с должным уважением.
– Прошу вас, сделайте так, чтобы меня больше не мучили эти дикие приступы удушья! – попросил Кившик срывающимся голосом. – Я уже просто не могу… Я не переживу эту ночь…
– Ладно! – смилостивилась Архелия. – Живите и будьте здоровы!
Положив трубку, она перевела дыхание, опустилась на диван и снова взяла в руки журнал. Они у нее мелко подрагивали…
Глава двадцатая. Доброе сердце зла не помнит
На следующий день после полудня к конторе фермерского хозяйства подкатили две иномарки – черная, с коброй на капоте, и белая – попроще. Два крепких парня, оба в джинсах и кожаных куртках, влетели в кабинет главного бухгалтера и, даже не поздоровавшись, бросили на стол папку с документами, ключи и тотчас выскочили наружу. Через секунду белая машина понеслась прочь по заснеженной улице, а черная осталась стоять возле беседки.
Клавдия Васильевна, пожав плечами, открыла папку и, взглянув на бумаги, торопливо набрала номер телефона молодой хозяйки. И когда та отозвалась, удивленно проговорила:
– Лия, тут какие-то люди привезли свидетельство купли-продажи непроизводственного помещения, находящегося в райцентре, и дарственную на автомобиль… Здесь еще и банковские квитанции…
– Да, да, я знаю! – ответила девушка голосом, показавшимся бухгалтерше неестественно веселым. – Сейчас иду к вам! А вы, пожалуйста, скажите Косте Беспалому, что он мне нужен.
Когда Архелия прибежала в контору, водитель уже поджидал ее в приемной, оживленно болтая с Любкой Матюк – фигуристой разводной молодкой, на плечах которой лежал целый ворох обязанностей: секретаря, кадровика, архивариуса, деловода, да еще и заведующей военно-учетным столом.
– Костя, отдай свою «Ниву» Жорке Жадану! – поздоровавшись, распорядилась хозяйка. – Хватит ему быть безлошадным!
– Как так, отдай?! – вскочил со стула опешивший водитель. – А я чем заниматься буду?
– А ты примешь иномарку! – засмеялась девушка. – Ту, которая под окнами стоит! Видел?
– Так это же машина того мудака, к которому я вчера тебя возил! – совсем растерялся Беспалый.
Архелия хлопнула его по плечу:
– Она уже наша!
– Наша? – переспросил он и озадаченно почесал затылок. – Ну, дела!
– Только я тебя прошу, приведи машину в божеский вид! – попросила девушка. – Оторви и выбрось всю ту гадость, которую навешали на нее!
– Сделаем! – глаза Беспалого радостно засияли. – Сейчас же сделаем, Лия, не сомневайся!
Зайдя в кабинет Клавдии Васильевны, фермерша первым делом внимательно изучила документы, которые привезли из райцентра, а потом поинтересовалась:
– Вы не в курсе, где можно приобрести кухонное оборудование и столы для кафе?
– Если нужно, Жорка все разузнает, – ответила бухгалтерша, обеспокоенно поглядывая на девушку. – А ты что, решила открыть кафе?
– Да, в райцентре, в помещении бывшего универсама, – подтвердила та, доставая из пакета коробку грильяжа в шоколаде. – Только это будет, скорее, не кафе, а столовая с настоящей домашней кухней, чтобы люди могли зайти и как следует поесть.
Клавдия Васильевна принялась убирать со стола бумаги, затем долила воды в электрочайник и включила его. Архелия присела на стул и стала распаковывать конфеты.
– Ты думаешь, из этой затеи что-то выйдет? – как бы мимоходом спросила бухгалтерша, протирая бумажной салфеткой чашки. – Вряд ли посетителей будет достаточно…
– На этот счет я спокойна! – беззаботно отмахнулась девушка. – Найдутся желающие пообедать. Кафе в центре, цены сделаем минимальными, ведь продукты-то будут наши.
– Однако прежде чем браться за такое дело, надо бы сначала все хорошенько посчитать, прикинуть! – не унималась Клавдия Васильевна. – Кстати, хочу тебя спросить вот о чем: у нас появилось уже два помещения, а денег за них мы не перечисляли. Как так? У кое-кого могут возникнуть вопросы…
– Ну, за магазин я с Невечерей наличными рассчиталась, – соврала Архелия. – Деньги у меня были, как раз машину продала…
– А за универсам чем платила? – в глазах бухгалтерши явственно читалось недоверие. – В документах, которые передал Кившик, есть квитанции о перечислении тобой определенных сумм в бюджет, как и положено при такой сделке… Эти деньги что, из твоих личных сбережений? Да и в документах подпись не твоя, я же вижу. Кто-то за тебя расписался… Смотри, этот жучара Кившик может запросто обратиться в суд с заявлением о признании сделки недействительной. И добьется своего – деньги мы не перечисляли, подписи в документах поддельные…
– Да не покупала я это здание! – с сердцем выкрикнула Архелия. – Не покупала! Мне его Кившик передал безвозмездно!
Глаза Клавдии Васильевны сделались круглыми от удивления.
– Безвозмездно? С чего это он так расщедрился?
– Да не расщедрился, а откупился! – раздраженно воскликнула фермерша. – Он поступил со мной нехорошо, очень нехорошо и решил таким вот путем загладить свою вину…
– Не знаю, Лия! – тяжело вздохнула бухгалтерша после некоторого раздумья. – Если у соответствующих органов возникнут вопросы, будешь сама с ними объясняться.
– Не волнуйтесь, Васильевна! – на губах девушки промелькнула самоуверенная ухмылка. – Я все решу! Никаких проблем не возникнет!
И принялась пить чай.
Хозяйка кабинета взглянула на нее с сомнением, нервно поерзала в кресле, но не сказала больше ничего.
По дороге домой Архелия встретила Ткачука. Тот как раз бежал на ферму с обеда. Поймала его за рукав:
– Как самочувствие Максимки?
– Врачи говорят, что все самое страшное позади, – смущенно выговорил Федька, отворачиваясь – от него несло перегаром. – Но Максим может еще не один год страдать от последствий болезни, есть даже риск потери слуха… В общем, малыш какое-то время полежит в больнице, а потом его отправят в специальный санаторий.
– С твоим мальчиком все будет хорошо! – девушка успокаивающе похлопала Ткачука по предплечью. – Он обязательно поправится.
– Ты так нам помогла, Лия… Спасибо тебе! – Федька бросил на нее благодарный взгляд и опять отвернулся.
– Ладно, пошла я! – Архелия сделала несколько шагов, а потом, оглянувшись, прибавила: – Ты только не пей, ладно? У тебя такие проблемы с ребенком… Да и Галке вот-вот рожать… Не пей!
– Так я это, встретил Сан Ваныча, – растерянно пролепетал Ткачук. – Понемногу приняли… По грамульке… Ты ж видишь, я трезвый…
Управившись по хозяйству, девушка отправилась коротать вечер к Евдошке.
Та, бледная, как полотно, сидела на топчане и суетливо курила. Ее бил озноб, лоб покрывала испарина, седые пасма волос, выбившиеся из-под домашнего ситцевого платка, прилипли к щекам.
– Вот хорошо, что ты пришла! – радостно воскликнула она, увидев внучку на пороге светелки. – А то я вся, как на иголках!
– Что такое, бабушка? – встревожилась Архелия. – Ты заболела?
– Да тут, милая, вот какое дело, – старушка схватила ее за руки и усадила рядом с собой. – Прилегла я после обеда немного вздремнуть, и мне сон дурной привиделся! Приснилось, будто ты и я стоим над пропастью под раскидистой сосной. Далеко внизу – острые камни, за ними – болото. Дует страшный ветер, прямо ураган. Стоим мы, значит, стоим, вдруг из-под ног начинает уходить земля, край обрыва обваливается. Ты первая падаешь. Я успеваю ухватить тебя за воротник куртки, изо всех сил тяну вверх, а сама пытаюсь поймать над головой качающуюся ветку. Но не дотягиваюсь и начинаю тоже сползать. И тут чувствую – тебя рядом нет. Где же ты? Поднимаю голову, глядь, а ты зацепилась цепочкой, которую тебе Леонард подарил, за какой-то корешок и висишь над пропастью, ногами болтаешь. Я кричу: «Держись!» Смотрю, ты ухватилась рукой за ветку сосны и подтягиваешься. А я уже не сползаю по склону, уже качусь в пропасть кубарем, потом и вовсе лечу… Дальше – удар, и мое тело пронзила острая боль… Проснулась – спина мокрая от пота, сердце колотится в груди, глаза залиты слезами…
– Бабушка, это же всего лишь сон! – с облегчением вздохнула девушка. – А ты из-за него так расстроилась. Честное слово, смешно!
Евдошка поплевала на окурок, швырнула его под печку и, отерев ладонью влажный лоб, неторопливо проговорила:
– Сон-то сон, но у меня на сердце камень. Предчувствие нехорошее…
– Да брось ты! – засмеялась Архелия. – Ни в какую пропасть мы не полетим!
– Может, и так, – бабка, кряхтя, поднялась с топчана, подошла к столу и налила себе в чашку взвара из банки. Выпила и повернула к внучке осунувшееся лицо: – Я тебе вот что скажу: надень и не снимай с себя украшения, подаренные Леонардом.
– Слишком они шикарные, – заметила девушка. – Начнут спрашивать, где я их купила, сколько стоят…
– А ты говори, что украшения куплены давным-давно, – посоветовала старушка. – Дескать, батька когда-то мамке подарил, а она сложила их в шкатулку, да и забыла…
– Ладно! – пожала плечами Архелия. – Буду носить!
– Смотри! Не забудь надеть!
Вернувшись домой, она достала материну шкатулку со спрятанными в ней подарками покровителя, и стала их рассматривать. Потом нацепила на себя цепочку, браслет и кольцо, подошла к зеркалу. Да, шикарные вещицы, таких в райцентре не купишь, может, только в Полтаве сыщешь или в самом Киеве. И стоят они, наверно, баснословные деньги.
Придя утром в контору, Архелия обнаружила в приемной женщину в старом вылинявшем ватнике и украинском платке, закрывавшем ее лицо до самых глаз. Она стояла у порога, опершись плечом о дверной косяк. Девушка сначала и не сообразила, что это ни кто иной, как Райка Сысоева. Но потом догадалась.
Поздоровавшись, прошла к двери своего кабинета, открыла:
– Ты ко мне, Раиска?
Та кивнула.
– Ну, проходи!
Любка Матюк, испуганно таращась на посетительницу из-за перегородки, разделявшей приемную на две части, пропищала:
– Лия, тебя спрашивал Жорка Жадан! Вы же с ним в район собрались…
– Скажи ему, что я освобожусь через полчаса, и поедем! – ответила фермерша, пропуская поперед себя Сысоеву.
Та вошла, стала у стены.
– Садись! – Архелия указала рукой на ряд стульев, а сама прошла за стол и опустилась в кресло.
– Да я ненадолго, – глухим голосом проговорила посетительница, но все же присела на краешек стула. Помолчала, опустив голову, как бы собираясь с мыслями, потом тяжко вздохнула и начала издалека излагать суть дела: – У нас с тобой однажды размолвка вышла… Не знаю, может, ты до сих пор держишь на меня зло, но, кроме тебя, мне больше не к кому обратится… Кстати, большое спасибо, что тогда на похоронах помогла с машиной и заплатила в магазин за продукты. Честно говоря, я даже не ожидала… А теперь у меня другая проблема – не знаю, на что жить… В больницу я больше не лягу, нет у меня денег на лекарства. На работу в райцентр не наездишься, да и кто меня возьмет с такой рожей?
Сысоева развязала платок, медленно опустила его на плечи. Увидев ее лицо – обрюзгшее, в красных волдырях, с ярившейся раной на переносице – девушка не удержалась, ахнула.
– Да, вот такая я теперь стала! – тяжко вздохнув, печально произнесла Райка. – В Талашковке все тыкают на меня пальцами и говорят, что я сифилитичка. Но это не так! У меня другая хворь, не заразная. Если надо, я представлю документы – выписку из истории болезни…
– Не нужно! – покачала головой Архелия. – Я слышала, что у тебя эта, как ее… волчанка…
– Да! – подтвердила Сысоева, опять закутываясь в платок. – Красная системная волчанка. Я раньше даже и не слышала о такой болячке, а теперь вот… Наверно, за грехи…
– Так, значит, ты хочешь устроиться ко мне на работу? – участливо осведомилась фермерша. Злорадства в ее душе не было.
Райка широко развела руками:
– Ну да, иначе придется помирать с голоду. Ведь кроме картошки и лука, у меня ничего нет. Даже хлеба не на что купить… Мне вроде как положена инвалидность, но для этого надо определенное время полежать в больнице. А потом ждать решения МСЭК. Но как мне лежать, когда в кармане – ни копейки…
Архелия с сочувствием взглянула на женщину, которая совсем недавно без зазрения совести делала ей гадости, и горестно поджала губы. Да уж, болезнь сильно изменила Сысоеву – она исхудала, ссутулилась, даже, кажется, стала ниже ростом.
– Не бойся, не дадим мы тебе умереть с голоду! – опустив глаза, заверила девушка. – Я постараюсь что-нибудь придумать для тебя. Только это будет временная работа. Подкопишь деньжат, и сразу ложись в больницу, добивайся группы инвалидности! Какая из тебя труженица? Я же вижу, ослабела ты совсем, вон, еле ноги передвигаешь…
На запухших глазах Райки выступили слезы.
– Спасибо тебя, Лия! И прости меня, ради Бога, за все, что было… Слышишь?
– Успокойся! – поморщилась девушка, не желая об этом говорить. – Забудь о прошлом! И давай, иди домой, а мы тут с Васильевной покумекаем насчет тебя. Думаю, завтра-послезавтра уже и приступишь к работе… А пока вот что: я скажу Жадану, чтобы он подвез тебе продуктов из нашей кладовки, всего понемногу – муки, круп, сахара, масла, мяса…
– Ой, Лия, спасибо! – повеселела Сысоева. – С первой же зарплаты я за все рассчитаюсь…
– Сейчас мы с Жаданом поедем в район, а после обеда, когда вернемся, он и привезет тебе провизию, – пообещала Архелия. И, ободряюще улыбнувшись, прибавила: – И не вешай нос, все у тебя образуется!
Как только посетительница ушла, фермерша поспешила к Клавдии Васильевне.
– Райка Сысоева голодает и просится на работу…
– Да знаю я! – небрежно махнула рукой бухгалтерша. – Мне Любка только что пересказала ваш разговор, она все слышала.
– И что посоветуете?
– А куда мы ее можем определить? – недоуменно пожала плечами Клавдия Васильевна. – Сейчас нужен человек в пекарню, мы увеличиваем производство продукции, но туда с такими пранцами Райке пути нет! В контору я ее тоже не возьму, потому как все разбегутся.
– Может, хоть уборщицей? – предложила Архелия.
– Зачем нам уборщица? – хмыкнула бухгалтерша. – У нас девчата сами за собой убирают. Контора ведь маленькая – пять кабинетиков да кладовка, где хранятся документы.
Девушка опустилась на стул и, прикрыв ладонью глаза, некоторое время молчала. Потом встрепенулась:
– Слушайте, пусть Сысоева поработает в садово-огородной бригаде! Лишние руки в парниковом хозяйстве, я думаю, не помешают.
– Что ты! – замахала руками Клавдия Васильевна. – Там нужно вкалывать. А Райка слаба, да и куда ей на морозе? Чего доброго, совсем сляжет…
Архелия опять задумалась. Но ненадолго.
– Знаете что! – возбужденно воскликнула она, вскочив. Давайте примем Петьку Гнездилова на место покойного дяди Михайла Грицая! Петька ведь учился в училище на механизатора, мужик неглупый, куда он денется, разберется с фермской техникой. А Райку возьмут в школьную котельную. Думаю, мне удастся договориться с Кужманом.
Бухгалтерша укоризненно покачала головой:
– Не все так просто, как ты думаешь! В котельную кого ни попадя не возьмут, нужен человек, у которого есть допуск к работе с газовыми печами.
– Что же делать? – растерялась Архелия.
– Ладно! – смилостивилась Клавдия Васильевна. – Оформим пока Сысоеву приемщицей на маслобойку. Там, конечно, и без этой единицы прекрасно обходятся, но коль такое дело, пусть поработает… Трудного ничего нет – надо проверять, какие семена везут люди на обмен – не слишком ли засоренные и не прелые ли, потом взвешивать принятое, отпускать масло и макуху… Вид, конечно, у Райки паршивый, но что делать – закутает харю, оденется попристойнее, и как-то оно будет…
– Вот спасибо, Васильевна! – обрадовалась фермерша. – Как бы мы не относились к Сысоевой, но должны помнить, что это все-таки живой человек, наша односельчанка. Неужели мы допустим, чтобы она пухла от голода?
– Жалостливая ты слишком! – неодобрительно заметила бухгалтерша. И вдруг увидела палец Архелии, увенчанный перстнем. Изумленно уставившись на него, прибавила с нажимом: – Или слишком богатая…
Та инстинктивно спрятала руку в карман и ужом выскользнула из кабинета.
А в коридоре нос к носу столкнулась с Жаданом.
– Так мы едем в район или не едем? – недовольно поинтересовался тот, потирая озябшие руки. – Я полчаса просидел в машине, а тебя все нет!
– Извини, Жорчик! – заискивающе улыбнулась девушка. – Задержалась. Но теперь свободна, и мы можем ехать.
– Ты хоть объясни, зачем мы премся в райцентр? – Жадан открыл перед ней дверь конторы, сам вышел следом и закурил.
– Едем смотреть на помещение бывшего универсама! – объяснила Архелия. – В нем мы откроем столовую или кафе. Тебе предстоит заняться организацией ремонта и покупкой кухонного оборудования. Ну, и соответственно утрясешь все необходимые формальности.
– Понятно! – равнодушно изрек Жорка и, подойдя к «Ниве» улыбнулся, бережно провел рукой по капоту. – Кстати, спасибо тебе, Лия, за машину! Ты даже не представляешь, как облегчила мою жизнь. Ведь снабженец без колес, что птица без крыльев!
– Да, и вот еще что! – вспомнила девушка. – Когда вернемся в Талашковку, зайдешь к Клавдии Васильевне, пусть она выпишет разных харчей: муки, мяса, масла – в общем, всего-всего понемногу. Ты сразу же получи их в кладовке и отвези домой Райке Сысоевой.
Услышав это, Жадан даже поперхнулся от неожиданности:
– Райке?! Да она же такие гадости о тебе…
– Жорчик, не забудь исполнить мое поручение! – оборвала его Архелия на полуслове. – Человек остался без средств к существованию и голодает. Продукты выпиши на свое имя, а я за них расплачусь. И не забудь сказать Райке, чтобы завтра утром пришла в контору оформляться на работу. Мы берем ее на маслобойку приемщицей.
Снабженец недоуменно пожал плечами, вяло махнул рукой и полез в салон «Нивы».
Помещение бывшего универсама Жадану понравилось. Он ходил, заглядывал во все углы и восхищенно цокал языком. Закончив осмотр, высказал свое мнение:
– Ты знаешь, Лия, тут можно не только кафе разместить, но и небольшой кондитерский или макаронный цех! Я думаю, лучше все-таки макаронный цех, это дело более перспективное. Что скажешь?
– А что я могу сказать? – развела руками девушка. – Я доверяю твоему опыту и полностью полагаюсь на него. Считаешь, что стоит открыть цех? Открывай!
Жорка засмеялся и шутливо щелкнул ее по носу:
– А ты не только шустрая девчушка, но, оказывается, еще и хитрая! Далеко пойдешь!